перебил Василий.
     -- Нет-нет, все  состоится  как задумано,  --  неожиданно успокоившись,
почти  по-деловому  ответил  банкир.  --  Не забудьте,  сегодня  генеральная
репетиция.  -- И Грымзин, по инерции перевернув еще немного мебели, исчез из
ресторана. Ерофеев с Серапионычем сидели, разинув рты и ничего не понимая.
     -- Что это с  Грымзиным? -- спросил наконец Ерофеев. -- Его ж просто не
узнать!
     -- Да уж, -- глубокомысленно добавил Серапионыч и рассеянно вылил в чай
остатки скляночки. -- Впервые вижу его в такой возбужденности чувств!
     --  Ничего удивительного, --  скромно  улыбнулся  Василий,  --  если не
считать того, что только что  было  предотвращено похищение  чуть ли не всех
наличных средств "Грымзекса".
     За этим сообщением последовала немая сцена, достойная Гоголя.
     --  Как?  -- недоверчиво  пожал  плечами  Ерофеев, с трудом  выходя  из
городничего состояния.  --  Ведь у  него такие крутые  сейфы, такая солидная
охрана...
     -- И как вам это удалось? -- всплеснул руками доктор.
     -- С вашей помощью, господа, -- спокойно и даже как бы небрежно ответил
Дубов.  --  Ну  и, конечно,  с  помощью того самого дедуктивного  метода,  к
которому вы относитесь так скептически.
     -- Что значит -- с нашей  помощью?  -- удивился  Ерофеев. --  Вы хотите
сказать, что мы состояли в сговоре с грабителями?
     --  Нет-нет,  ну  что вы, --  усмехнулся Василий.  -- А  впрочем,  если
хотите, то могу рассказать, как я все это раскрыл.
     -- Да-да, конечно хотим, еще как! -- в один голос  заговорили Ерофеев и
Серапионыч.  Дубов  уселся  поглубже  в  кресло,  поправил  костюм,  помятый
Грымзиным, и приступил к рассказу:
     --  Все началось  с  того,  что  в  один  прекрасный  день  заместителю
господина  Грымзина,  господину  Козлову,  пришла  в  голову  шальная  мысль
обворовать банк своего шефа. Он придумал  весьма хитроумный план и втянул  в
него  сообщника --  некоего Николая Хрякова. Начали они с того, что господин
Козлов испортил замок в главном сейфе банка -- может быть, просто сунул туда
скрепку  или булавку.  Об этом прискорбном событии сообщила нам вездесущая и
всезнающая  официантка.  Естественно,  банку  пришлось  временно  прекратить
крупные выплаты  -- об  этом я узнал от вас, уважаемый Георгий Иваныч, когда
вы объяснили причины  молчания своего  мобильника.  Тогда  Грымзин по совету
Козлова послал письмо слесарю -- специалисту по сейфам,  к услугам которого,
по-видимому,  и  раньше прибегал  в подобных  случаях. Письмо было выкрадено
сообщником Козлова --  Xряковым -- из  почтового  ящика вместе с  газетой. А
чтобы  придать  этому  действию  вид  обыкновенного хулиганства,  заодно  он
обокрал и ящики соседей -- в том числе и ваш, уважаемый  Владлен Cерапионыч,
о  чем вы  мне и поведали. С  этой  запиской,  на  которой  стояли --  шутка
сказать!  --  подпись  и факсимиле  самого Грымзина,  Хряков  явился в банк,
прихватив саквояж  с газорезочным аппаратом, о  приобретении  которого столь
образно и даже в стихах рассказал нам господин Щербина. Но  в планах Козлова
имелось одно слабое звено, которое ставило под угрозу успех всей операции --
а    именно    присутствие   в    банке    начальника    охраны    господина
Губина-Pаскатайского, который мог  распознать в "слесаре" господина Хрякова.
Может  быть,  вам  это  и не  известно, но  именно Николай  Хряков  был  тем
журналистом,  который украл бокалы у  супруги  Раскатайского. И  вот,  чтобы
избежать  возможной  встречи Хрякова  с  Раскатайским,  Козлов  устроил  ему
пищевое отравление --  и об этом я узнал опять-таки  ни от кого иного как от
нашего уважаемого доктора. Когда Хряков появился  в банке  с пригласительной
запиской  от Грымзина,  Козлов повел  его  в  подвал. Там Хряков при  помощи
газорезки вскрыл сейф,  затем они с  Козловым выгребли оттуда в  саквояж все
деньги,  а на  их место положили газорезку, после чего должны  были покинуть
банк. Но когда я узнал от  вас, уважаемый  Георгий Иваныч,  что Козлов купил
путевку в Грецию и собирается уехать уже сегодня, причем дневным поездом, то
понял,  что медлить нельзя,  и тут  же позвонил  Грымзину. Кстати, еще одним
подтверждением предстоящего ограбления можно  считать разговор тех двух особ
за соседним столиком -- краем уха я слышал рассказ о некоем Коле, у которого
нет денег, чтобы  расплатиться даже за услуги известного характера, а завтра
их  будет   много.  Так  что   сопоставив   это   имя  с  фактом  отравления
Губина-Pаскатайского, я  почти  наверняка  узнал личность сообщника --  даже
раньше, чем самого  Козлова, фамилия и должность которого  прозвучала лишь в
последний  момент,  но зато поставила все эти  разрозненные сведения в некую
четкую  последовательность.  И,  наконец, удачно выбран  день -- пятница, то
есть  пропажа  будет  обнаружена  не раньше как  в  понедельник, когда  воры
окажутся далеко  от Кислоярска. Но их, к счастью, успели захватить на выходе
из банка. Странно только, зачем Козлову  понадобились фальшивые документы --
он же не находился на нелегальном положении...
     Ерофеев и Серапионыч слушали рассказ Василия, раскрыв рты еще шире, чем
в  момент  шумного появления Грымзина.  Лишь при последних  словах бизнесмен
чуть закашлялся.
     Наконец доктор произнес:
     -- Да, Василий Николаич,  это просто колоссально. И как вам удалось  из
всей словесной шелухи выделить именно  то, что  нужно?.. Нет, это выше моего
понимания!
     Ерофеев смущенно кашлянул:
     --  Знаете, господа... Это, конечно,  не  для протокола, но я  чувствую
себя отчасти виноватым в том, что могло произойти.
     -- В каком смысле? -- удивился Дубов.
     --  Дело  в  том,  что я уже давно  знаком с  Козловым.  В  детстве  он
начитался Гомера  и много  раз говорил,  что  хотел  бы  "увидеть  Грецию  и
умереть". И  вот  теперь,  открыв  бюро  путешествий,  я все время  старался
залучить его в качестве клиента. И, кажется, делал это слишком настойчиво...
     --  Ну,  не  вините себя, Георгий  Иваныч, -- усмехнулся  Дубов.  --  А
впрочем, если вы испытываете  некие угрызения, то я знаю  верный способ, как
успокоить совесть, а заодно и принести общественную пользу.
     -- И как же? -- горячо заинтересовался бизнесмен.
     -- Дело в том, что завтра  в доме Грымзина состоится  благотворительный
самодеятельный  спектакль  "Золотой  ключик",  в котором заняты  многие наши
общие знакомые, причем ваш покорный слуга сподобился быть приглашенным аж на
роль самого Буратино. А  господин Козлов должен был исполнять небольшую, но,
выражаясь словами  нашего  режиссера,  концептуально важную  роль говорящего
Сверчка. Ну и так как исполнитель выбыл из строя, то вам, Георгий  Иваныч, и
карты в руки.
     --  А  получится ли у  меня?  -- засомневался бизнесмен.  -- Тем  более
спектакль, как вы говорите, завтра...
     -- Получится,  -- уверенно заявил  Дубов. -- Приходите  сегодня часам к
пяти на генеральную, постановщик вам объяснит, что и как.
     -- Ну что ж, согласен, -- подумав, ответил Ерофеев.
     -- Скажите, Василий Николаич, а Хряков случаем не занят в спектакле? --
чуть  смущенно   поинтересовался  Серапионыч.  --  Вдруг   еще   какая  роль
освободилась...
     Дубов от души рассмеялся:
     --  Нет-нет,  Хряков  не занят.  Правда,  в ходе  подготовки  спектакля
звучала  мысль  пригласить  его  на  роль  Дуремара, но  Грымзин  решительно
воспротивился из  боязни за  сохранность ценных вещей в своем доме. А может,
истинная причина в том, что  эту роль он хотел сыграть сам. Хотя ни для кого
не  секрет, что Хряков--  настоящий  клептоман  по натуре и по убеждению,  и
эпизод с редакционными бокалами это лишний раз подтверждает.
     --  Совершенно с вами  согласен, --  подхватил  доктор. -- Более  того,
однажды он даже пришел ко мне якобы лечиться от клептомании.
     -- Ну и как, удачно? -- спросил Ерофеев.
     --  А вы как думаете?  Разумеется, нет. Более того,  после  его ухода я
обнаружил пропажу стетоскопа...
     -- Ну  ладно, --  решительно встал  из-за стола Дубов. -- Ясно одно  --
дедукция все-таки есть,  и вы,  дорогие  мои друзья, спор проиграли. Так что
сегодня вам платить за десерт.
     --  Да, конечно!  --  ответил Ерофеев  и тоже  встал из-за  стола.  Но,
покачнувшись, схватился за живот и со сдавленным стоном выбежал из зала.
     -- Все-таки отравился, -- констатировал Серапионыч.  -- Пойду-ка  вслед
за ним,  надо же  оказать  медицинскую помощь. Или, в крайнем  случае, путем
вскрытия установить  причину столь  скоропостижного отравления. Иначе  наука
мне этого не простит!  -- с пафосом  добавил доктор и, последний раз хлебнув
из чашки, покинул зал в том же направлении, что и господин Ерофеев.
     Проводив  их взором,  Дубов  достал бумажник.  Что  ж, платить придется
самому, но  зато настроение у него, как и пищеварение, сегодня было отличное
-- и вообще, день складывался совсем неплохо.

        "x x x"

     Молодая  женщина   остановилась   перед   рекламной  тумбой   и   стала
рассматривать яркую афишу, на которой значилось, что завтра в особняке главы
банка "ГРЫМЗЕКС" (бывшее  помещение Кислоярского дома  творчества пионеров и
школьников)  на  ул. Незнанской, дом  номер  8,  состоится благотворительный
спектакль  "Золотой ключик" по  мотивам  одноименной сказки А.Н. Толстого  в
постановке   заслуженного   деятеля   искусств  Кислоярской  Республики   Б.
Святославского. Однако всего более даму удивила подача исполнителей -- рядом
с их фамилиями стояла профессия или занимаемая  должность.  Состав был более
чем  репрезентабельный -- например, роли кота Базилио и лисы Алисы исполняли
соответственно известный репортер  и пресс-секретарь  Президента Кислоярской
Pеспублики;  образ  Мальвины  воплощала  в  жизнь  известная поэтесса;  роли
Буратино  и  Пьеро  отводились  частному  детективу  и  инспектору  милиции;
Дуремара  должен был играть собственной персоной хозяин дома банкир Грымзин,
а  черепаху Тортилу -- его супруга, она же вице-президент Клуба защиты среды
госпожа Грымзина. Роль Карабаса Барабаса исполнял редактор некоей скабрезной
газеты,  папы  Карло -- руководитель  антиалкогольного  общества,  ну  и так
далее.  В   эпизодах   и   массовках  были  заняты   артисты  художественной
самодеятельности  (лягушки),  депутаты  городской  думы  (пиявки),  а  также
сотрудники угрозыска и ГАИ (псы-полицейские).
     Эта афиша так заинтересовала молодую даму, что  она  тут же отправилась
по указанному адресу.
     Перед  входом   в  красивый  ухоженный  особняк  ее  встретил  вежливый
охранник.
     -- Вы к кому, госпожа?
     --   Я  --  журналистка   из  Москвы.   Хотела  бы  узнать  побольше  о
благотворительном спектакле.
     -- Очень  хорошо! -- обрадовался охранник, довольный, что может  помочь
столь  милой  девушке.  --  Генеральная  репетиция начнется  через  час,  но
режиссер на месте.
     Журналистка  надвинула  шляпку   на  лицо  и,  пройдя  через  двор,   в
сопровождении  охранника вступила в особняк. Поднявшись на второй  этаж, они
вошли  в помещение  с письменным  столом  и телефаксом -- очевидно,  кабинет
хозяина,  в  настоящее   время  служащий  комнатой  отдыха  и  раздумий  для
постановщика   "Золотого  ключика".   За  столом  восседал  господин   самой
неопределенной  наружности. Он с выражением вдохновенной отрешенности глядел
в потолок.
     Охранник   бесшумно  удалился,  а  господин   режиссер-постановщик   Б.
Cвятославский (а это был именно он) вопросительно  перевел взор с потолка на
посетительницу.
     --  Я -- журналистка из Москвы Надежда Чаликова,  -- представилась она,
приподняв с лица шляпку. -- Очень хотела бы написать в центральной прессе об
этом замечательном гуманном акте городских и общественных организаций.
     -- Да-да, обязательно!  -- невпопад ответил режиссер, ощупывая Чаликову
проницательным взором.  -- Я  тоже имею радость участием в этом благотворном
деянии.  И выражаю чувство благодарности всем тем, кто задал мне эту работу.
Вообще-то   я   обычно  специализируюсь   в   режиссуре   кина,   но   из-за
недостаточности спонсоров  нахожусь  в хроническом  и  голодном  простое.  И
сейчас для меня искусством ради искусства и еды стал театр. -- Cвятославский
замолк и вновь уставился в потолок.
     -- Господин Cвятославский, не могли бы  вы немного обрисовать концепцию
спектакля? -- попросила Чаликова.
     --  Концепцию? Да, концепцию,  -- очнулся постановщик. -- Концепция  --
это  та  морковка,  привязанная  к  удочке,   которая  ведет  нас  в  нужной
направленности искусства.  А  вместо  концепции приходится страдать  головой
совсем на другие темы.
     -- Может быть, я могу вам помочь?
     -- О да! -- воспрял головой Cвятославский. -- Я вас вижу. О,  как я вас
вижу!
     -- Как? -- удивилась Чаликова.
     -- Примерьте вот  это.  -- Режиссер  достал из-под стола маску и другие
аксессуары лисьего туалета.
     -- Для чего?
     -- Престраннейшие  обстоятельства  оторвали  от работы  исполнительницу
роли  лисы Алисы  госпожу Глухареву, и я имею  проблему с заменителем. Прямо
хоть сам ложись в роль! А вас я вижу в лисе очень  эффективно. Соглашайтесь,
нам  только  журналистки  с  такими  вопиющими  окорочками  не  доставало  в
исполнительном   ансамбле.  Я  вас  вижу  в  полуобнаженном   виде   с  этой
выразительной маской на поверхности переднего интима.
     Надежда, нисколько не  смущаясь  нескромного  взгляда  режиссера, почти
полностью  разделась,  после  чего  натянула маску  на голову  и  тогда  уже
приступила к  неспешному  облачению костюма лисы.  А костюм этот состоял  из
весьма  лихого коричневатого  купальника  с  пышным хвостом, длинных красных
перчаток  и чулок с отделанными  мехом  подвязками.  По  концептуальной идее
режиссера  красно-коричневая лиса Алиса  символизировала собой силы, стоящие
за нечистым капиталом, представителем коего являлся кот Базилио.
     -- О да, в  таком  милом  костюмчике я согласна, --  поправляя чулочек,
заговорила Надя. -- Ради благого дела я не  вправе отказать. Но у меня к вам
одна  просьба, господин  Cвятославский: представьте меня  не как журналистку
Чаликову,  а  как-нибудь  иначе.  Нет-нет,  никакой  тайны,  просто  люди  в
присутствии прессы почему-то обычно ведут себя как-то очень скованно.
     --  Да, конечно, -- согласился режиссер. -- А теперь пройдемте на место
производства действия.
     Они спустились на первый этаж и прошли в обширную залу -- гостиную, где
и должны  были развернуться  действия  спектакля. Там почти никого  не было,
если не считать господина  средних лет в  засаленном халате, из-под которого
проглядывался малиновый пиджак, и с огромным сачком.
     -- Это хозяин дома господин банкир и благодетель Грымзин, -- представил
его  Святославский. -- Он же  воплотитель  роли  Дуремара. А  это  Наденька,
дублерка на исполнительницу лисы Алисы. Хочу ее ввести на пустое место.
     Надя разглядывала  обстановку гостиной.  Там  ничего не  было, если  не
считать  нескольких  рядов зрительских  кресел,  небольшой импровизированной
сцены  и роскошной  люстры на  потолке.  Над  входными  дверями  красовались
большие  электронные часы, а над сценой  -- огромная, чуть не  во всю стену,
застекленная  картина,  изображавшая горящий очаг. Лепной потолок  подпирали
две мощные колонны.
     -- Увы, пришлось вынести всю мебель, чтобы освободить место, -- пояснил
Грымзин. --  А картина осталась еще  с  тех пор,  когда здесь находился  Дом
пионеров.  В этой зале была, если я не ошибаюсь, студия народного творчества
"Буратино".  Помнится,  в  пионерские годы я  играл здесь  самого Буратино в
кукольном спектакле, а теперь вот переквалифицируюсь в Дуремара.
     --  А  часы  мы  повесили  в  качестве  символа  текущести  времени, --
глубокомысленно  добавил Святославский. -- Ну а теперь,  госпожа Наденька, я
поясню вам смысл постановки и роль вашей роли. Знание текста необязательно и
даже  вредно.  Все  строится  на экспромте в  рамках заданной  концепции,  а
концепция такова...
     Тем временем зала начала наполняться участниками репетиции.  Тут был  и
кот  Базилио -- скандальный  репортер Ибикусов, и Мальвина -- госпожа  Софья
Кассирова,  декадентствующая  поэтесса пышных  форм,  и Буратино --  частный
сыщик  Дубов, с  которым  Чаликову давно уже связывали тонкие невидимые нити
взаимной симпатии, грозящей перерасти в нечто более серьезное.  Кроме  того,
здесь находились Пьеро -- инспектор милиции Столбовой, и Карабас  Барабас --
редактор эротической газеты  "Кислый флирт"  господин Романов, игравший, как
пояснил режиссер, без гримировки  и бородоклейства. Один за другим подходили
и  другие артисты -- кое с кем Надя уже была немного знакома, некоторых,  не
будучи представлена лично, знала в лицо, а кое-кого вообще видела впервые.
     Буратино подвел к режиссеру бизнесмена Ерофеева:
     --  Господин  Святославский,  вы  объясняете  госпоже  Алисе  концепцию
спектакля?  Тогда  уж заодно проинструктируйте  и господина  Ерофеева  -- он
согласился сыграть Сверчка, так как некие  обстоятельства внезапно вывели из
строя господина Козлова.
     -- Да-да, разумеется,  -- рассеянно подхватил постановщик. -- Концепция
первична, а  все остальное вторично. И  если исходить  из  концепции  нашего
спектакля,  то обе роли, и лисы Алисы, и Сверчка, несут на себе некое особое
значение...
     "Красивая девушка,  --  подумал  Василий,  невольно  любуясь  стройными
ножками новой исполнительницы Алисы, -- но до Наденьки ей далеко..."
     Детектив вздохнул  и  незаметно  отошел  в  сторонку, чтобы  до  начала
репетиции профессионально побеседовать  с исполнителем  Пьеро -- инспектором
Столбовым:
     -- Егор Трофимович, ну что там с этими аферистами?
     -- Вы имеете в виду Козлова и Хрякова?  -- переспросил Столбовой. Дубов
кивнул. --  Я  знаю,  Василий  Николаич, что  вы их  вывели на  чистую  воду
каким-то непостижимым образом. Не расскажете?
     -- Как-нибудь в  другой раз,  --  махнул  рукой  детектив. -- Или лучше
попросите Владлена Серапионыча, уж он вам распишет за милую душеньку. Сейчас
у меня на уме другое. Знаете, по некоторому размышлению я пришел  к  выводу,
что  все здесь  не  так  просто,  как  мне поначалу  показалось. --  Василий
задумался, как бы пытаясь сформулировать  мысль. Инспектор терпеливо молчал.
--  В общем, афера была продумана до  мелочей, чувствуется  рука  настоящего
режиссера-профессионала...
     -- Святославского? -- усмехнулся Егор Трофимович.
     -- Что-то вроде,  -- совершенно серьезно кивнул Дубов. -- Ни Козлов, ни
Хряков на  такую роль  явно не  тянут.  Первый, насколько  я понял,  человек
скорее гуманитарного склада ума, поклонник  Гомера, а второй  просто  мелкий
воришка, его "потолок" -- слямзить бокалы у редакторши...
     -- И вы совершенно правы, -- подхватил инспектор. -- Уже первые допросы
указывают на  то, что в  деле  замешан кто-то третий.  А может, и четвертый.
Если  Хряков  пока молчит,  то  Козлов  дает  подробные показания,  из  коих
следует, что они действовали по плану, разработанному некоей дамой,  которая
в случае удачи должна была получить половину награбленного.
     -- Дамой? -- недоверчиво переспросил детектив.
     -- Именно.  -- Понизив голос,  Столбовой  добавил: --  И,  если  верить
описаниям Козлова, приметы этой  дамы совпадают  с  приметами  вашей хорошей
знакомой...
     -- Чаликовой? -- возмутился Василий. -- Этого не может быть!
     -- Ну,  при чем  тут  Чаликова, --  хмыкнул Столбовой. -- Я имел в виду
другую  вашу  знакомую  --  Антонину  Степановну  Гречкину,  сиречь  бывшего
прокурора Антона Степановича Рейкина.
     -- Вот оно  как!  Стало быть,  это и  есть третий, -- почти не удивился
Дубов. -- В таком случае,  личность "четвертого" тоже  не оставляет  никаких
сомнений...

        "x x x"

     Когда  цифры  на электронных  часах  показали  19.00, режиссер  объявил
начало  генеральной  репетиции.  На сцену  вышли  Папа