рапионыч.  -- "Пост  ГАИ
номер  3: В  3.11 ночи по Елизаветинской  улице  в  сторону ул. Незнанской с
недозволенной скоростью бежала лиса в медицинском халате,  издавая  звуковые
сигналы нечеловеческим голосом. Требования остановиться игнорировала".
     -- Ну,  это ж как раз и была потерпевшая гражданка Фролова, --  хмыкнул
Столбовой.  --  А бежала  она, между прочим, из морга. -- И как бы мимоходом
добавил: -- После вашего заключения, так сказать, о ее смерти...
     -- Ну, ошибся  маленько, -- недовольно пробурчал доктор и  углубился  в
очередную газету.
     -- Ничего себе маленько, -- покачал головой инспектор. -- Да, так вот о
Фроловой.  То  есть  о Романове.  Должен  признать,  Василий  Николаич,  что
интуиция вас не подвела -- похищали Лидию Владимировну и нападали на Фролову
разные люди.
     -- Ну, кто похищал  госпожу Грымзину, мы знаем, -- заметил Дубов.  -- А
кто же  нападал на Фролову? Хотя я подозреваю, что на нее напали, приняв  за
Чаликову...
     -- А, а вот и рецензия на спектакль, -- обрадованно перебил Серапионыч.
Теперь  он  изучал газету "Интимный театр".  -- Как всегда,  лихо пишет  наш
главный театровед  Гарри Петушков: "Славная была постановочка. Но об актерах
солидному  критику,  каким является  автор  этих строк, даже  и  говорить-то
тошно. Не пойму, какому болвану пришла в  голову мысль пригласить на главную
роль  детектива  Дубова  --  с таким же  успехом  Буратино  могло бы сыграть
обычное полено. Грымзин в роли Дуремара выглядел столь органично, что у меня
закралась  крамольная  мысль  --  а не  пора  ли ему  бросить  свой  банк  и
отправиться на  болото ловить пиявок.  Исполнитель Пьеро инспектор Столбовой
мог  бы  ему составить подходящую  компанию. Конечно, хорош был Мешковский в
роли  Сизого  носа: играл столь достоверно,  что алкогольный перегар валил с
ног зрителей  в последних рядах. Неплох Карабас  в  исполнении  постановщика
Святославского. Меньше  бы наступал на бороду собственной песне, то в  конце
третьего акта  не потерялся бы в юбках Мальвины". Ну и дальше в том же духе.
Извините, я вас, кажется, опять перебил.
     -- Да пустяки, -- усмехнулся  Столбовой, -- было очень приятно услышать
мнение театрального знатока о своих  актерских  способностях. Да, так вот  о
покушении  на... ну, скажем  так, исполнительницу Алисы. Если вы заметили, в
масках,  закрывающих  все  лицо,  играли  шестеро  --  лиса Алиса  и  пятеро
псов-полицейских.
     -- Ну да, -- подтвердил Василий. --  Это ведь ваши  оперативники? Но на
репетиции их было пять, а на спектакле всего лишь четыре.
     -- В том-то  и дело,  --  поспешно  подхватил  Столбовой,  заметив, что
Серапионыч снова собирается процитировать какой-то  смачный кусок из газеты.
-- Из  пятерых моими оперативниками были только четверо  -- Донцов, Блинцов,
Сенцов  и  Воронцов. А  пятый --  некто  Савельев,  регулировщик ГАИ, причем
близко никто из наших с ним  не знаком. -- Инспектор хотел сделать эффектную
паузу, но эффектной паузы не получилось -- заговорил доктор:
     -- "Всякие подгулявшие дамочки,  не разбирая дороги, повреждают столбы,
усугубляя и без того скудное освещение  нашего города. И при этом матерятся,
как извозчики, на  всю Незнанскую улицу". Это  уже из газетки "Кислоярск  --
сегодня".
     -- Дамочка -- прокурор Рейкин, -- проворчал Столбовой. -- Опять сбили с
мысли...
     -- Вы говорили о гаишнике Савельеве, -- напомнил Дубов.
     -- Да-да. Так вот,  вчера утром Савельева в  бессознательном  состоянии
нашли на одном из городских пустырей. Когда он уже в больнице пришел в себя,
то  рассказал,  что по окончании дежурства спешил на  репетицию,  но проходя
мимо пустыря,  ощутил сильный удар по голове и больше ничего не  помнит.  То
есть почерк тот же, что и в случае с Фроловой.
     --  Понятно, -- помрачнел  Дубов. --  Значит, кто-то намеренно устранил
Савельева, чтобы занять его место в отряде псов-полицейских и контролировать
происходящее в доме  Грымзина. И не сомневаюсь, что этот  кто-то  --  черный
полковник Берзиньш.
     -- Так мы сразу и подумали, -- согласился инспектор. -- Одного не пойму
-- какой у него был смысл нападать на Фролову?
     --  На  Фролову  --  никакого,  --  уверенно  ответил детектив,  --  но
полковник  Берзиньш  и  прокурор  Рейкин   давно  грозились  расправиться  с
Чаликовой. И вот, увидев Алису в одиночестве на пустынной "черной" лестнице,
полковник просто не мог удержаться от искушения и не воспользоваться удобным
случаем. Он же не знал,  что к тому времени Надежда Чаликова уже  передала и
роль,  и лисью маску Надежде  Фроловой.  -- Василий замолк,  чем  тут  же не
преминул воспользоваться Серапионыч:
     --  А  вот  что  пишет   "Кислый  путь":  "Так   называемая  творческая
интеллигенция  показала  свое  мурло  во   всей  красе.  Буржуй  Грымзин  не
поскупился на  гулянку,  называемую у них банкетом.  Жрали и  пили  обильно.
Ихний президент Яйцын к  такому событию  не опоздал  и,  как всегда,  рвался
дирижировать  оркестром.  Оркестр  изображала  куртуазная,  а  по-нашему  --
б...ская  поэтесса Кассирова.  Подхалим  буржуев  Cвятославский дорвался  до
дармовщины  и обожравшись, заснул на блюде  и  был  обильно измазан  хреном.
Гнусный  извращенец  Мешковский напился, как свинья,  и,  вешаясь  на шею  к
полицаю  Столбовому,   все   вопил:   "Где  мой  "Мерседес"?!  Ах,  где  мой
ЗАЗ-TURBO?!"..."
     --  Да  уж,  Ибикусов  постарался,  --   сдерживая  злость,  проговорил
Столбовой.
     -- Но заметьте -- о ночных происшествиях ни слова, -- заметил Дубов. --
Да, Егор Трофимыч, так нашли этот "Мерседес" или нет?
     Инспектор уже хотел было ответить, но его опередил Серапионыч:
     --  А вот еще  одна заметочка  из рубрики  "Оперативная сводка".  Где ж
она?..  Ага, вот.  "Пост ГAИ номер 3.  Обнаружен автомобиль, подозреваемый в
собственном угоне,  при осмотре оказавшийся ЗAЗ-965 (Запорожец) белого цвета
с присовокупленными фирменными знаками "Мерседес-Бенц".
     -- Ах, какой же я болван! -- неожиданно воскликнул Василий.
     -- А что такое? -- чуть не хором всполошились его собеседники.
     -- Когда Надя...  Надя Чаликова,  -- пояснил детектив, --  единственный
раз на мгновение приподняла маску лисы, неподалеку в коридоре находились все
пятеро  "псов-полицейских". Уже сразу после покушения на Алису я должен  был
догадаться, что преступник скрывается под  собачьей  маской.  Ведь  тогда мы
могли бы схватить полковника с поличным!
     -- Ну, что поделаешь,  -- развел руками Столбовой, -- утешимся  хотя бы
тем, что все остались живы.
     Серапионыч между тем изучал "Правительственные ведомости".
     --  А  вот  еще одно утешеньице, -- сказал он, опустив газету прямо  на
пустую   тарелку.  --  "Из  приказа  по  МВД.  Первое.  Объявить  инспектору
Столбовому Е.Т. благодарность  за  своевременное раскрытие  "дела Тортилы" с
правом сфотографироваться  на фоне  Президента Республики". Поздравляю, Егор
Трофимыч. -- Доктор извлек из внутреннего кармана скляночку и немного подлил
в чай.
     --  Благодарю, --  с еле скрываемой радостью произнес инспектор.  --  А
второе?
     -- Сейчас посмотрим. --  Серапионыч тщательно размешал чай  и осторожно
отправил  в  рот полную ложку. -- Так,  так, второе...  Ага,  вот.  "Второе.
Объявить инспектору Столбовому  Е.Т. выговор за необеспечение безопасности и
за  упущение  особо  опасных преступников  с  изъятием  фотографии  на  фоне
Президента Республики".


        " * ЧАСТЬ ВТОРАЯ * . ОСТРОВА НЕВЕЗЕНИЯ "
        "ГЛАВА ПЯТАЯ. AВТOМOБИЛЬ, CКPИПКA И ТOВAPИЩ КЛЯКCA"

     Жаркий  летний полдень.  Мысли в голове ползают  лениво,  как  мухи  по
потолку. В  такое  время  лучше  всего думается о холодном пиве, мороженом и
купании  в  вечерней   реке.  Вот  закатилось  солнце,  его  последние  лучи
подкрашивают розовым облака над уже потемневшим лесом, вода кажется черной и
густой, будто кофе. Но она так нежно ласкает тело...
     Василий Николаевич Дубов решительно смахнул с себя это наваждение. Надо
собраться  и  думать, думать, думать. Детектив  достал из-под  стола футляр,
вынул скрипку и заиграл  что-то жалостное -- такие  мелодии обычно  выходили
из-под его смычка в минуты напряженных раздумий.
     Где-то рядом скрывается эта  "сладкая парочка",  в любой момент готовая
совершить новое преступление. А потому желательно,  и даже очень желательно,
их нейтрализовать.  Но вот незадача --  как их вычислить? И  где они сейчас?
Где  угодно.  Хотя нет,  логика  подсказывает,  что после всех постигших  их
неудач они ушли на дно. Где-то отсиживаются. Где? Вот это  вопрос, достойный
обдумывания.  Так,  значит,  у  них есть где-то  укромное  местечко, где они
держат свои  фальшивые  бороды и накладные ресницы. И где отлеживаются после
шумных  дел. Народ они хитрый,  значит, это место,  назовем его  --  малина,
находится в некоем укромном  уголке, куда никто чужой не суется. М-да, таких
мест в Кислоярске и его окрестностях -- пруд пруди. Обыскивать все брошенные
дома,  заводы  и  склады -- дело неподъемное. Ну  хорошо, зайдем  с  другого
конца. Полковник Берзиньш не местный, значит, "малина" принадлежит прокурору
Рейкину. И если поговорить с его бывшими друзьями и знакомыми,  глядишь, кто
и выведет на его логово.
     --  Так,  здесь  уже  что-то наклевывается,  -- вслух произнес Дубов и,
отложив скрипку, решительно взялся за телефонную трубку с намерением набрать
рабочий  номер  инспектора Столбового.  Однако  делать этого не пришлось  --
инспектор сам ввалился в кабинет частного детектива  и, тяжело дыша,  упал в
кресло.
     --  Что  с  вами,  Егор  Трофимович?  -- подскочил  к нему  Василий. По
искаженному  ужасом лицу и порванной одежде Дубов умозаключил, что Столбовой
только что попал в какую-то неприятную переделку.
     -- Сейчас...  Погодите... Дайте придти в себя... -- бормотал инспектор,
широко открывая рот, будто вытащенная из  реки рыба. Василий извлек из сейфа
початую бутылку коньяка и, преодолевая  стучащие зубы инспектора, влил ему в
рот рюмочку. Это оказало  благотворное влияние  на  Столбового, и  вскоре он
смог членораздельно рассказать, что с ним случилось:
     -- На меня только что в подворотне напали двое  бандитов, маскирующихся
под сексуальных маньяков. Накинули на голову мешок и повалили на землю. Один
сказал:  "Ты,  майта такая, встал на нашем пути, так пеняй на себя -- сейчас
мы тебя  изнасилуем  и повесим". Другой возразил:  "Нет, сначала  повесим, а
потом изнасилуем".  Тут они начали спорить,  а я  под шумок прогрыз  в мешке
дырку  и убежал. Они  за  мной погнались, чуть  было не  схватили,  но тут я
выскочил на улицу, и они от меня отстали.
     --  Знакомый  почерк, --  удовлетворенно  заметил  Дубов.  --  Это она,
"сладкая парочка".
     -- А последнее,  что  я  услышал, были  слова: "Ничего,  Столбовой, все
равно ты  от  нас не  уйдешь -- мы тебя и изнасилуем,  и  повесим,  а твоего
кореша Ваську Дубова сначала повесим, а уж потом..."
     -- Прекрасненько!  --  возбужденно  потер  руки  Василий. --  То  есть,
конечно, прекрасного мало, но наконец-то они дали о себе знать. Уж теперь-то
мы их непременно  поймаем.  Нет, вешать и насиловать не будем, мы поступим с
ними куда менее гуманно -- передадим судебным органам.
     -- Вашими бы устами... -- безнадежно махнул рукой инспектор.
     -- Первым делом, уважаемый Егор Трофимович, мы должны установить место,
где они отсиживаются  между  вылазками. Вы не  в курсе, была ли  у прокурора
Рейкина дача, охотничий домик или что-то еще в этом роде?
     -- Нет, насколько я помню, -- подумав, ответил Столбовой.
     -- Так, может быть, у его друга?
     --  Вы полагаете,  у  подобных  субъектов  бывают  друзья?  -- вздохнул
инспектор.  -- Хотя погодите, была  у него одна, так сказать,  подруга. Или,
скорее, боевой товарищ.
     -- Кто такая? -- достал блокнот Василий.
     -- Некая товарищ Клякса.
     -- Это что -- партийная кличка?
     -- Да нет, фамилия. Анна Венедиктовна Клякса. Они с Рейкиным, помнится,
очень дружили.
     -- Когда это было?
     Инспектор ненадолго задумался:
     --  Где-то  в  конце  восьмидесятых. И  неизвестно,  чем  бы их  дружба
закончилась,  если  бы  не  грянул  очередной  путч.  Рейкин со  всем  пылом
поддержал  действия  Разбойникова  и   его  партийных  товарищей,  а  Клякса
оказалась дамой предусмотрительной и не слишком высовывалась  -- то есть  по
улицам с наганом  не  бегала и перевешать всех демократов и  сепаратистов на
столбах не призывала.  Результат: Александр  Петрович сидит  в тюрьме, Антон
Степанович прозябает в подполье, а Анна  Венедиктовна продолжает трудиться в
органах прокуратуры. И, кажется, даже пошла на повышение: раньше была просто
следователь, а теперь -- старший следователь.
     --  Ну  и  как на нее выйти?  -  спросил детектив. -- Я имею в  виду, в
неофициальной обстановке.
     --  Сейчас подумаем. Я иногда вижу,  как она  ходит в столовую напротив
прокуратуры. Где-то между часом и пол второго -- у них в это время обеденный
перерыв.
     --  Понятно,  в час  -- пол второго, -- записал Василий.  --  Каковы ее
приметы?
     -- Знаете, так сразу не опишешь, -- призадумался Столбовой.  -- Давайте
позвоним в прокуратуру,  у  меня там хорошая знакомая работает. -- Инспектор
набрал  номер. -- Алло, Галина Иосифовна? Это Столбовой. Извините, что опять
надоедаю. Тут один мой приятель заочно влюбился в  вашу сотрудницу  и жаждет
познакомиться. Что  за приятель? Хороший  человек, мой коллега. -- Столбовой
хитро  подмигнул  Дубову.  --  Да-да,   госпожа  Клякса...  Ну  и  что,  что
страхолюдина -- сердцу не прикажешь. -- Егор Трофимович поднес трубку  к уху
Василия,  и тот  стал быстро  записывать сведения  к  себе в блокнот. -- Ну,
спасибо, Галина Иосифовна, -- сказал Столбовой, приняв  трубку. -- Если что,
всегда рад помочь. Всего хорошего.
     -- Спасибо,  Егор  Трофимович, -- поблагодарил  Василий. -- И  еще один
деликатный вопрос -- нельзя ли немного понаблюдать  за Феликсом Железякиным?
Он ведь что-то вроде "крестного отца" нашей парочки.
     -- Боюсь, что  не получится, -- с сомнением покачал  головой Столбовой.
-- Нынче он большая шишка.
     --  Ах,  ну да, Феликс же  теперь заделался финансовым инспектором,  --
припомнил Василий. -- Интересно, кто его протолкнул на это теплое местечко?
     -- Говорят,  что оттуда,  --  Столбовой выразительно  поднял  взгляд  к
потолку. -- Чуть ли не из администрации нашего Президента.
     --  А, тогда  я  даже  догадываюсь,  кто,  --  многозначительно заметил
детектив. -- Ну да ладно,  это старые дела, к  нынешним  они касательства не
имеют. Жаль, а ведь Железякин мог бы нас скорее на них вывести.
     --  Нет,  ну  присмотреть,  конечно, можно,  --  сказал  Столбовой.  --
Естественно,  не в официальном порядке.  Пожалуй, я  приставлю к нему своего
человека  --  того самого,  с  передатчиком...  --  Ну  ладно,  --  поднялся
инспектор  с  кресла.  --  Вроде  оклемался  немного,  пора  возвращаться  к
служебным обязанностям.
     --  Минуточку,  -- удержал его Дубов. -- У  меня к вам одна просьба. Мы
имеем дело с опытными  конспираторами, и здесь нужно действовать очень тонко
и осторожно. Однажды  я  уже  спугнул их своим  появлением, постарайтесь  не
повторить моей ошибки.
     -- И что я должен делать?
     -- Вы как раз не должны ничего делать -- до поры до времени. Есть тут у
меня  кое-какие мыслишки по поводу нашей "сладкой парочки", и  как  только я
что-нибудь накопаю, так сразу дам вам знать.

        "x x x"

     Проводив  инспектора, Дубов на  минуту задумался, после чего решительно
двинулся из  своего кабинета в так называемую "девичью комнату" -- маленький
закуток  с  диванчиком,  на  котором,  разморенная полуденным  зноем,  спала
Надежда Чаликова.  Нежно проведя рукой по ее  длинным  шелковистым  волосам,
Василий наклонился и поцеловал ее в ушко.
     --  Наденька,  вставайте,  --  ласково  прошептал  Дубов,  --  нас ждут
противные и нудные дела.
     -- Что такое? -- немедленно пробудилась Чаликова.
     --  Сейчас все  объясню, -- обнадежил Дубов  и, заложив руки  за спину,
стал отмерять два шага взад-вперед по комнатке. -- Я думаю, у нашей "сладкой
парочки"  есть  некая  "малина",  где  они  сейчас  отсиживаются.  Чтобы эту
"малину"   вычислить,  мы  должны  потрясти  знакомых  Рейкина.  Вот  вам  и
предстоит, -- Василий  глянул на часы, -- через пол часа в столовой напротив
городской  прокуратуры   познакомиться  с  бывшей  подругой   Рейкина  Анной
Венедиктовной Кляксой. И расколоть ее на интервью. После чего по возможности
ненавязчиво навести на разговор о Рейкине.
     -- А как я ее узнаю? -- деловито поинтересовалась Чаликова.
     -- В час дня в эту  столовую ходят обедать работники прокуратуры, а это
человек пять-шесть. Иных посетителей мало. Мадам Клякса вполне соответствует
своей  странной  фамилии.  Она  действительно похожа  на  чернильное  пятно.
Маленькая, тщедушная, лет тридцати пяти, волосы темные,  короткие.  А особая
примета -- очки. Забыл, как они называются -- ну, в общем, такие, с толстыми
стеклами.
     -- А, знаю, -- радостно воскликнула Чаликова. -- Диоптрические!
     --  Ну, наверно,  --  пожал  плечами Дубов,  -- по крайней мере,  такие
нечасто встречаются. Итак, через двадцать минут...
     -- Все ясно, -- вскочила с  диванчика Надя. -- Но  что  конкретно  надо
выудить из мадам Лужи, или как там ее?
     -- Кляксы, -- поправил  Василий.  -- Конкретно? Кабы я  знал, Наденька.
Так что я полагаюсь на ваш журналистский нюх. И жду вас с информацией. А сам
пока займусь самым главным.
     -- Васенька, ты подметешь пол? -- засмеялась Чаликова.
     -- Нет, -- насупился Василий. -- Я буду думать.
     -- А, ну думай! -- и с этими словами Надежда выпорхнула из кабинета.
     -- Черт возьми, какая девушка, -- вслух произнес Дубов. -- И до чего же
шустрый у нее язычок. Его бы да в мирных целях...

        "x x x"

     Уже через час позвонила Чаликова:
     -- Вася, я хочу еще по магазинам прогуляться.  Так что приду через пару
часиков. Если ты помнишь, завтра приезжает мой брат Егор.  А по поводу мадам
Болото,  так  я  вам скажу, это такая жаба. В мужском костюме, с сигаретой в
зубах -- прямо  Рейкин наоборот. На том  они, наверно, и сдружились. Да, так
вот,  я  уж и так  и  сяк к  ней подъезжала, но кроме общих слов о том,  как
РАНЬШЕ  было хорошо и  какой бардак ТЕПЕРЬ, я  из  нее не выудила. Вот такие
малоутешительные новости.
     -- Погодите, Наденька. А что-нибудь конкретно про Рейкина?
     -- Про Рейкина? Да, тоже общие  слова какие-то. Хотя погодите, сейчас я
перемотаю  пленку на диктофоне. Да, по-моему, здесь,  вот слушайте.  -- И  в
телефонной трубке зашипел голос,  судя по всему, мадам Кляксы: -- "... аньше
был   порядок.  Пионэры  уважали   ветеранов.  Особенно  по   праздникам.  А
праздники-то какие были, не чета нынешним. Раньше все радостно и коллективно
праздновали Великий Октябрь, Первомай и им подобные.  И вот  как раз с Антон
Cтепанычем Рейкиным мы близко познакомились  на первое мая. Отмечали  мы, ну
то  есть  группа товарищей,  на  базе  отдыха  аккумуляторного завода. Сауна
такая, знаете  ли,  но все скромно, по-советски.  Рейкин  --  это такой души
человек. И мы с ним так интересно общались. И ну ва-а-аще так весело было --
Кашакевич в  бассейне  утонул. И главное,  плавает  и глаза пучит.  Вот так.
Сейчас люди не  умеют так веселиться. Сейчас ва-а-аще ничего не умеют. Скажу
вам более то..."  -- Что-то щелкнуло, и в трубке вновь возник голос Нади: --
Ну дальше опять все то же самое. Как видите, Вася, ничего интересного.
     -- Не  сказал  бы,  --  откликнулся Дубов.  --  По  крайней мере,  хоть
какая-то зацепка есть. Ну хорошо, Наденька, надеюсь, скоро вас увижу. А пока
-- до свидания.
     Не отрывая трубки от уха, Дубов набрал номер городского морга.
     -- Алле,  Владлен  Серапионыч?  Это  Дубов  беспокоит. Меня  интересует
утопленник