кие кусочки. Кстати, именно теперь он получил возможность рассмотреть его
вблизи  и  убедиться,  что  похожий  на  паука  значок  внутри белого  круга
представлял собой не то, что  он думал раньше,  а  серп  и  молот.  Грымзин,
оглядывая остров  своего  имени,  прикидывал,  где построит  отель  "У  тети
Кисси", а  где -- филиал  "ГРЫМЗЕКС"a.  Лишь радист  с адмиралом, чередуясь,
разглядывали в бинокль небольшой уступ на склоне горы, где в  яме копошились
Лукич и Степановна.
     --  Что  за черт! -- не удержался  от  восклицания радист,  увидев, как
штурман  и  мотористка   выволакивают   из  ямы  огромный  железный  сундук.
Степановна резко обернулась, но Oтрадин успел прижаться к земле.
     -- Ну вот  и  сбылась "мечта  идиота", --  усмехнулся Лукич, присев  на
сундук. -- Что делать будем?
     -- Как что?  Вскрывать! -- с  энтузиазмом заявила  Степановна.  Она  со
знанием дела обошла  вокруг  заветного сундука  и  потрогала огромный ржавый
замок. -- Так его не откроешь, будем ломать.
     -- Внимание,  господа, будьте  готовы, --  шепотом предупредил  Oтрадин
своих спутников.
     -- Всегда готовы! -- один за всех ответил Грымзин.
     Лукич и Степановна взяли лопаты и принялись поддевать крышку сундука. В
это  время их соперники начали по  знаку  Oтрадина  медленно  ползти  вниз и
вскоре оказались за спиной у заговорщиков.
     В  тот миг, когда амбарный замок  слетел и крышка медленно, со  скрипом
начала открываться, Oтрадин и его спутники набросились  на пиратов: радист и
политик  схватили  Степановну, а  банкир и  адмирал --  Лукича.  Вероника  с
вожделением смотрела на сундук, не решаясь подойти поближе --  будто из него
исходила  какая-то  зараза. Мотористка и штурман  бешено  дергались, пытаясь
вырваться, но перевес был явно не на их стороне.
     Когда  пираты поняли тщету своих усилий  и затихли, слово взял Oтрадин.
Еще  тяжело дыша после  потасовки, он резко  выплевывал каждое слово, отчего
они падали на головы присутствующих, как тяжелые камни:
     --  Господа,  я должен  предупредить  вас  --  и  тех,  и  других,  что
содержимое данного сундука  является собственностью Кислоярской Республики и
что самое большее, на что  вы  можете рассчитывать  --  это на двадцать пять
процентов стоимости. Разумеется, если будете себя хорошо вести.
     -- A ты кто такой?! -- прорычал Лукич.
     --  Кто  я  такой?  --   Продолжая  одной  рукой  крепко  держать  свою
возлюбленную  Степановну, Oтрадин вытащил из внутреннего кармана "корочку" и
продемонстрировал ее всем присутствующим.
     --  Вот это  класс!  --  вырвалось  у  Степановны.  На  фотографии  был
изображен  Андрей  Владиславович,  но  в  дамском  платье  и  с  дамской  же
прической. Если верить документу, то  его предъявителя звали вовсе не Андрей
Oтрадин, а Екатерина  Кручинина.  A верить поневоле приходилось,  так как на
удостоверении  стояла  печать  Президентской  канцелярии,  а  рядом с нею --
размашистая подпись старшего помощника Президента майора Селезня.
     -- Ну и как же вас теперь называть? -- вздохнул Гераклов.
     --   Можете  звать  по-старому,  --  беспечно  ответил  радист,   пряча
удостоверение в карман, -- а можете просто -- радистка Кэт.
     --  Да, против власти не попрешь,  -- пробормотал Грымзин. --  Мы  ведь
все-таки  законопослушные   граждане.   Не   все,  конечно,   и   не   очень
законопослушные...
     -- Вероника  Николаевна, у вас  руки свободные,  посмотрите, что там  в
сундуке, -- попросил Oтрадин.
     Вероника  с  трудом  откинула  скрипучую  крышку  и не  без наслаждения
погрузила  руки  в сундук.  Однако вместо вожделенных бриллиантов  и золотых
слитков нащупала какие-то шершавые бумаги.
     -- Ну, что там? -- нетерпеливо вопросил Грымзин. -- Не томите!
     Курская вынула плотный листок, лежащий  наверху, сдула  с  него пыль  и
зачитала:
     --  Почетная грамота.  Выдана Кислоярскому отделению НКВД  за успехи  в
деле   борьбы   с   врагами    народа   (троцкисты,   кулаки,   космополиты,
врачи-отравители -- нужное подчеркнуть). Подпись -- Л.П. Берия.
     -- И это все?! -- удивился Гераклов.
     --  Нет, не все.  --  Вероника заглянула  в ящик. -- Там  еще  какие-то
вымпелы,   знамена  и,  --  девушка  чуть  покраснела,  --  порнографические
открытки...
     --  Мерзавец!  Подонок!!!  -- вдруг завопила  Степановна  и истерически
забилась в объятиях Гераклова и Отрадина-Кручининой.
     -- Кого вы имеете в виду? -- поинтересовался радист, с трудом удерживая
разбушевавшуюся мотористку. -- Неужели меня?
     --  Петровича! -- крикнула Степановна. --  Встречу  -- убью! Говорил --
куча золота, куча золота...
     Когда она изнеможенно замолкла, слово взял банкир Грымзин:
     -- Я хочу  сделать официальное заявление. Уважаемый  Андрей Владисла...
то есть уважаемая...  ну, в общем, не буду говорить за  всех присутствующих,
но лично я отказываюсь от своей доли клада  в пользу Кислоярской Республики,
лояльным гражданином коей...
     Однако  докончить  официальное заявление банкиру не удалось, так  как в
дюйме от виска Гераклова с реактивной скоростью пролетел какой-то снаряд и в
нескольких  метрах позади  кладоискателей вонзился в землю.  То  был костыль
кока Серебрякова.
     Опешивший  Грымзин  на  секунду  ослабил  хватку  на  Лукиче, но  этого
достало, чтобы штурман выхватил из кармана револьвер и произвел неприцельный
выстрел.  Черное  платье  и  белое  боа Вероники  обагрились  кровью. Однако
выстрелить в другой раз  Лукичу не удалось, так как адмирал  внезапно укусил
его  за  руку.  Револьвер  упал  прямо  в  яму,  а  Лукич   со  Степановной,
воспользовавшись  всеобщим   переполохом,  бросились  наутек.  Но  их  никто
преследовать не стал, ибо все кинулись к Веронике.
     Первым опомнился адмирал:
     -- Они же сядут в лодку и возьмут "Инессу" на абордаж!
     Радистка спрыгнула в яму за револьвером:
     -- Евтихий Федорович, мы с вами перегоним обе шлюпки сюда поближе, а вы
быстрее несите к берегу Веронику Николаевну. Доктор окажет ей первую помощь!
-- C этими словами Кэт и адмирал резво побежали вниз по склону. При этом они
едва не споткнулись  о  кока  Петровича,  который медленно,  но упорно  полз
вверх, к сундуку с сокровищами. Верный Гриша сопровождал его.
     Достигнув  вожделенной  цели, Петрович  извлек из  сундука  переходящее
красное знамя, аккуратно  разложил на траве  и  благоговейно  поцеловал  его
уголок.
     --  Александр Петрович, идемте, -- поторопил  кока Гераклов, протягивая
ему костыль. -- Ваша камера давно вас ждет.
     --  Я  должен  все  это  взять,  --  с  тихой  непреклонностью  ответил
Разбойников. -- Это лучшая часть моего архива.
     -- Чего-чего? -- не понял Гераклов.
     -- Паррртарррхив!!! -- разъяснил Гриша.
     --  Только быстрее, дорога каждая минута! -- Гераклов и Грымзин бережно
подхватили истекающую кровью Веронику на руки и понесли вниз по склону.
     --  Ах, черт, совсем забыл  сорвать  эту мерзкую тряпку!  --  проворчал
политик,  бросив последний  взор  на верхушку  холма.  --  Поторапливайтесь,
Разбойников, никто вас ждать не будет!
     Петрович проворно завернул все содержимое сундука в переходящее знамя и
с  этим  увесистым   тюком  заковылял  следом  за  Геракловым,  Грымзиным  и
Вероникой.

        "x x x"

     Пока доктор  Серапионыч  колдовал над  Вероникой,  остальные  обитатели
"Инессы Арманд" собрались в кают-компании -- разумеется, кроме Разбойникова,
находившегося под "домашним арестом" в своей каюте.
     -- Никогда не  прощу  себе, что  предложил  взять  на  остров  Веронику
Николаевну! --  казнился  адмирал.  --  Не  женское  это  занятие  -- искать
сокровища.
     -- Но  ведь Вероника Николаевна сама ввязалась в это дело, --  возразил
банкир Грымзин.  --  Скажите  лучше,  Евтихий Федорович,  готова  ли яхта  к
отплытию?
     -- Яхта-то готова, --  с сомнением покачал  головой адмирал, --  только
вот  как мы  поплывем  --  ума не приложу.  Ведь  мы  остались без  основных
специалистов...
     -- Да какие они  специалисты! -- с усмешкой  перебила адмирала радистка
Кэт. -- То есть специалисты, но уж точно не в морском деле.
     -- Как это?! -- изумился Гераклов.
     -- Очень  просто. Например, штурман Лукич  -- вовсе никакой не штурман,
а... Предлагаю угадать с трех попыток.
     -- Неужели беглый каторжник, убийца, насильник, расчленитель трупов? --
оживился доселе молчавший Ибикусов. Радистка покачала головой.
     --  A  что  если  это бывший чекист Железякин?  -- смекнул  Грымзин. --
Газеты писали, что он как-то мгновенно и бесследно исчез...
     --  Уже теплее, -- кивнула головой Кручинина.  -- Других версий нет? Ну
ладно,  не  буду  вас  томить.  Лукич  --  это  ни  кто иной  как  известный
международный авантюрист и террорист полковник Вилмар Имантович Берзиньш.
     --  Эх,  такую  щуку упустили!  --  проворчал Гераклов, когда затих гул
всеобщего изумления. -- A ведь Владлен  Серапионыч, выходит, был прав, когда
истолковал  пароль  "Полкведим  невинс  нерокста"  как  намек  на  какого-то
полковника.
     -- Ну так, может быть, и Степановна... -- предположил Егор.
     --  Разумеется,  -- ответила  радистка, --  Степановна  на  самом  деле
никакая не Степановна, а очень даже...
     Кэт не  договорила, так  как на пороге  возник  Серапионыч. На  нем был
белый халат с пятнами крови. Все, кто  находился  в  кают-компании,  с немой
надеждой уставились на доктора.
     --  Все  в  воле  Провидения, --  сказал  Серапионыч,  присаживаясь  на
диванчик. -- Я  извлек пулю, к счастью, жизненно важные органы не задеты, но
потеряно много крови.
     -- Скажите, она будет жить? -- волнуясь, спросил адмирал.
     -- К сожалению, я здесь не располагаю всеми необходимыми  препаратами и
оборудованием, -- ответил доктор,  --  надо  поскорее  доставить пациентку в
город.
     --  Ну  так  поплыли  скорее! --  воскликнул Гераклов. Адмирал  покачал
головой:
     --  Кто  бы  ни  были  Лукич  со Степановной, но  они  со  своим  делом
более-менее справлялись. A теперь все пойдет значительно медленней.  Сюда мы
доплыли за четыре дня, а обратно -- хорошо если за пять.
     -- Ну так поплывем прямо сейчас! -- повторил свое предложение Гераклов.
     --  Отчаливаем завтра на рассвете, -- немного  подумав, принял  решение
адмирал. -- За день пересечем Кислое море и войдем в Кислоярку, а дальше уже
будет проще.

        "x x x"

     После обеда Oтрадин, вооружившись  мегафоном  системы  "Матюгальник"  и
изъятым у пиратов револьвером, собрался на остров.
     -- Как  представитель  законных властей  я  обязан дать им  возможность
добровольно  сдаться  в  руки  правосудия,  --  пояснил  радист.  --  Может,
кто-нибудь из вас желает отправиться вместе со мной?
     --  Я  желаю,  --  отважно  вызвался  Гераклов.  --  Заодно  сорву  эту
проклятьем заклейменную тряпку!
     -- И снова попадете в лапы пиратов, -- вздохнул Серапионыч.
     -- Предупреждаю, что на берег высаживаться  мы не  станем, а переговоры
будут вестись прямо из лодки, -- сказал Oтрадин. -- Хотя особых иллюзий в их
исходе я не лелею.

        "x x x"

     Остановив  шлюпку  в  нескольких  метрах  от   берега,  Oтрадин  достал
"матюгальник":
     -- Эй вы  там,  на острове! Даю вам последний шанс искупить свою вину и
сдаться законным властям!
     --  По-моему, там  кто-то  есть,  -- сказал  Гераклов,  наблюдающий  за
рыбацким домиком.
     -- Пол часа на раздумья, -- продолжал Oтрадин, -- и отплываем. Тогда уж
пеняйте на себя!
     В этот момент из домика вышла Степановна.
     -- Андрюша, позвольте поговорить с вами наедине! -- крикнула она.
     -- Константин Филиппович, гребите к берегу, -- распорядился радист.
     -- A вдруг это ловушка? -- забеспокоился политик.
     --  Вот вам револьвер,  если что, стреляйте им прямо в ноги. -- C этими
словами  Oтрадин спрыгнул  на  остров и  тут  же  попал  в  могучие  объятия
мотористки.
     -- Ах, Андрюша! То есть, извините...
     -- Ничего,  зовите  меня по-прежнему, если вам так привычнее.  Так вот,
уважаемая  Степановна,  как  официальный  представитель  Президента Яйцына и
майора Селезня я предлагаю вам отправиться  вместе с нами в Кислоярск. A как
ваш друг я обещаю сделать все, чтобы по возможности облегчить вашу участь.
     -- Я люблю вас! -- вырвалось у Степановны.
     -- Даже несмотря на то, что я оказался дамой? -- усмехнулся радист.
     --  Какая разница --  дама, не дама, --  страстно зашептала Степановна,
крепко обнимая и целуя Oтрадина. -- Любовь выше половых различий!
     -- Но ведь когда одна женщина любит другую -- это ведь, скажем  так, не
совсем  естественно,  -- увещевал радист,  пытаясь  ослабить любовную хватку
пиратки.
     --  Эх,  дорогуша,  знали бы  вы,  что  я  за  женщина!..  --  горестно
воскликнула Степановна.
     -- Знаю, милая, знаю, -- ответил Oтрадин.
     -- Как, знаете? -- взвыла Степановна.
     --  Ну разумеется. Помните,  когда я  зашел к вам  в машинное отделение
читать сонет Шекспира? -- Степановна закивала. -- A  потом закашлялся,  и вы
мне подали стакан воды.  Так вот, стакан  я  взял с собой и  идентифицировал
ваши отпечатки  пальцев с  картотекой, которую прихватил с собой в плавание.
То же самое и с вашими сообщниками... Ну так что, плывете с нами, или как?
     --  Нет,  --  скорбно  покачала головой  Степановна, --  у меня  другая
дорога... A как жаль! -- вдруг вырвалось у нее.
     -- Мне тоже, -- сухо ответил радист. -- Прощайте.
     Oтрадин  вернулся в лодку, и они с Геракловым быстро,  не оборачиваясь,
погребли  к судну.  A  Степановна  стояла  на берегу  и печально  глядела им
вослед.
     --  Я  же говорил, пустое дело, -- пробормотал Гераклов. --  Кстати, вы
давеча недосказали, кто же она на самом деле?
     -- A вы еще не догадались?  --  улыбнулась Кэт.  -- Это бывший прокурор
Кислоярска Антон  Степанович Рейкин.  Находится  в  розыске после  того, как
вместе  с  Разбойниковым  активно  участвовал   в  последнем   провалившемся
перевороте.  За  прошедшие  годы  несколько  раз  "засвечивался"  в  дамских
нарядах, но всякий раз ускользал.
     --  Так,  может,  надо было  захватить  ее...  то  есть  его силой?  --
засомневался Гераклов.
     -- A зачем? -- пожала плечами Кэт. -- Мало нам с вами на корабле одного
Разбойникова?
     -- Да, пожалуй, -- вынужден был согласиться политик. -- Но вот  с одним
никак не могу смириться -- с тем, что на  горе,  носящей мое имя, до сих пор
алеет это мерзкое знамя!
     -- Ничего, Константин Филиппович, --  успокоила его  Кэт, -- скоро  оно
обветшает, сгниет и само собой свалится. -- И, немного подумав, добавила: --
В отличие от идей, которые символизирует...

        "x x x"

     Едва Гераклов и  Андрюша-Кэт вернулись на "Инессу",  в путь засобирался
адмирал Рябинин:
     -- Хочу сплавать на Продолговатый остров, кажется, я там вчера  фуражку
посеял. Старость, знаете, не радость...
     Однако высаживаться  на  Продолговатом  острове адмирал, разумеется, не
стал, а поплыл прямиком  на Круглый остров, или  остров Надежды. C  собой он
незаметно от спутников прихватил бутылочку "Сангрии" и кое-что из еды.
     Когда адмиральская  шлюпка проплывала мимо  южного мыса  Продолговатого
острова,  за  ней увязалась Кисси.  Она  с  радостной  возбужденностью  била
зеленым хвостом об воду и временами  даже подталкивала шлюпку вперед. Ничего
удивительного,  что  с  таким лоцманом-буксиром шлюпка доплыла  до  Круглого
острова довольно быстро.

        "x x x"

     Посаженный  под  "домашний арест",  Александр  Петрович  Разбойников  с
благоговением разбирал архив, найденный в пиратском сундуке.
     --  Вот  оно,  мое сокровище, --  вдохновенно  бормотал  бывший  кок, с
любовью сдувая пылинки со  всяческого старого хлама.  -- Я убежден, что  все
это раньше или позже займет свое скромное, но достойное место в Музее  имени
меня...
     -- Вперрред, на штурррм! -- радостно кричал Гриша.
     В это же  время в кают-компании судьбу архива решали Гераклов, Грымзин,
радистка Кэт и Серапионыч. Егор  находился при Веронике, чтобы в случае чего
позвать доктора.
     -- Итак, госпожа Кручинина, верно ли мы поняли, что государство в вашем
лице  окончательно  отказывается от  притязаний  на  содержимое сундука?  --
спросил банкир.
     -- Разумеется, -- ответила радистка. -- Государству это барахло и даром
не нужно. Поступайте с ним, как знаете.
     -- Доктор, как вы считаете с высоты  своего жизненного опыта, что нам с
ним сделать? -- спросил Гераклов.
     -- A? Что?  --  очнулся от  своих раздумий Серапионыч. -- Знаете,  меня
больше  волнует  состояние  здоровья нашей  пациентки,  понимаете  ли. Пойду
посмотрю, как там она.  --  C этими словами доктор встал и нетвердыми шагами
двинулся к выходу.
     -- A  я  так  полагаю, что всю эту  нечисть надо сжечь!  -- громогласно
заявил Гераклов. -- Сжечь, а пепел развеять  по ветру. Этим  торжественным и
символическим актом  мы вобьем последний кол...  то есть последний гвоздь  в
прогнивший гроб тоталитаризма!
     -- Зачем сжигать то,  что еще  может принести пользу? -- пожал  плечами
Грымзин.
     --  Пользу? Какую пользу?! -- напустился  на него Гераклов.  -- Я давно
подозревал, что вы втайне симпатизируете левым патриотам!
     -- Левый банкир-патриот? Это же нонсенс, -- возразила Кэт.
     --  Вам  бы, Константин Филиппович, только ярлыки навешивать, -- сказал
Грымзин.  -- Я имею в виду продавать все эти вымпелы и значки интуристам  за
валюту, когда они нахлынут  к  нам  посмотреть на Кисси.  Они ведь на Западе
почему-то неравнодушны к бывшей советской символике.
     --  A ведь вы  правы!  -- охладил свой демократический пыл Гераклов. --
Насчет ваших левых симпатий беру слова обратно.

        "x x x"

     Надежда Чаликова и Василий Дубов уютно сидели на пороге шалаша и сквозь
густые  еловые заросли наблюдали, как  солнце  медленно опускается  в пучины
Кислого  моря.  При  этом  они  по очереди  прикладывались  то  к  бутылочке
"Сангрии", то друг  к другу, а в перерывах между этими  невинными  занятиями
Василий  Николаевич  рассказывал  о драматических событиях последних дней на
"Инессе" и на острове.
     --  Но самое удивительное,  Наденька, как  это они  ухитрились, обладая
фальшивой  картой, найти  клад!  --  закончил свой  рассказ  Дубов. Чаликова
обаятельно улыбнулась:
     -- A я так не вижу  ничего удивительного. Помните, я вам  в прошлый раз
рассказывала о том, как я разгадала карту?
     -- Это  в смысле, что клад  зарыт в  центре воображаемой окружности? --
припомнил Василий.
     -- Ну да. Так вот, когда мы с Владленом Серапионычем рисовали ту карту,
которую Егор  передал генералу  Курскому и которая  в конце концов  попала к
пиратам,  то случайно  поставили одну из звездочек как раз в том самом месте
-- на склоне  холма. Но тогда я, конечно, и  понятия не имела, что звездочки
на истинной карте -- это лишь точки окружности.
     -- Ну и ну! -- только и мог сказать сыщик и как бы невзначай дотронулся
адмиральской  бородой до  кончика груди Чаликовой.  Журналистка,  сбросив по
приплытии на остров шкуру Кисси, так и оставалась без ничего.
     -- Ах, Васенька! -- воскликнула  Надя  и  принялась расстегивать на нем
адмиральский мундир...
     -- Однако уже начинает темнеть, -- озабоченно сказал детектив пол  часа
спустя.  Он лежал на траве и мечтательно глядел на небо.  -- Наденька, я так
полагаю, что вам уже нет больше смысла изображать владычицу морей -- грозную
Кисси. Поплыли со мной на "Инессу", а?
     --  Нет, Вася, -- покачала головой Чаликова. Она сидела рядом с Дубовым
и  задумчиво  жевала бутерброд  с  сыром.  -- Не  забывайте, что на  острове
остались два опасных преступника, и  я должна какое-то время тут оставаться,
чтобы  не дать  им  выбраться на большую землю.  A потом,  я  надеюсь, майор
Cелезень позаботится об их окончательной поимке.
     -- Ну что ж, Наденька, мне пора. --