жают на прежнее место красное знамя, скроенное из паруса яхты,  с грубо
намалеванным посредине белым кругом.
     Когда  Гераклов, потягиваясь  и  зевая,  поднимался  из своей  каюты на
палубу, возле радиорубки его перехватил Oтрадин:
     -- Константин  Филиппович, можно вас на минутку?..  Ведь это вы сорвали
красный флаг и  повесили  государственный,  не  так  ли?  --  понизив голос,
спросил радист, когда они оказались в рубке.
     -- Конечно, я! -- охотно сознался Гераклов.
     -- Ну и чего вы добились? Они уже вернули свое знамя на прежнее место.
     -- Ничего, зато теперь будут знать, что не все им сойдет с рук!
     -- Но  теперь  они  злые, как  черти, -- возразил Oтрадин, -- а я хотел
сделать вам одно предложение. Но сейчас, право же, не знаю, как быть...
     -- Что за предложение? -- заинтересовался Гераклов.
     -- Понимаете ли,  мы  находимся в патовом  каком-то  положении:  должны
стоять  тут на якоре и ждать,  пока  они там или перекопают весь остров, или
подъедят все свои припасы.
     --  Ну  почему же? Я тут  предлагал  господину  Грымзину  взять  остров
штурмом, но он что-то не очень...
     -- Правильно, зачем  устраивать побоище?  --  подхватил радист. --  A я
предлагаю   другой  вариант:  направить  меня  к  Серебрякову  кем-то  вроде
парламентария. Я мог бы попробовать с ними о чем-то договориться, а заодно и
разведал бы, что у них там где.
     -- A если они вас задержат, возьмут в заложники?
     -- Ни в  коем разе. Любого другого -- да, но только не меня. Во-первых,
меня-то  они  считают  за  своего,  а  во-вторых,  я  им  нужен  здесь,  при
радиостанции.
     Гераклов на минутку задумался.
     -- Ну ладно, -- решился он. -- Кто не рискует, тот не пьет "Сангрию".

        "x x x"

     Через пол часа все обитатели яхты уже провожали Oтрадина на остров, как
считали многие -- на  верную погибель. Когда шлюпка достигла берега, радиста
встретил сам Иван Петрович Серебряков -- он  нес сторожевую вахту,  пока его
компаньоны разрабатывали следующую точку на "липовой" карте.
     -- A, товарищ Oтрадин, какими судьбами! -- обрадовался кок.
     -- Товарррищ, вперрред! -- крикнул Гриша у него на плече.
     --  Да  вот,  приехал  поглядеть,  как вы  добываете  мой  миллион,  --
усмехнулся радист. -- A если серьезно, то прибыл сообщить, что текст передан
в эфир соответственно указаниям и что я готов к дальнейшему сотрудничеству.
     -- Жаль,  подробного  отчета не  подготовил,  -- вздохнул кок.  --  Ну,
передай,  что  у нас все в порядке и что  я желаю  победы товарищу Зюпилову.
Хотя он и слизняк... Слушай, а как это они тебя отпустили?
     -- Они меня сюда послали, -- не без важности ответил радист. -- Так что
официально я выполняю роль дипломата, или, если хотите, посредника.
     -- A, ну ясно. Так чего же они хотят?
     -- Ну,  вы не обижайтесь, Иван Петрович, но первым делом я  уполномочен
предложить вам раскаяться в  содеянном и сдаться законным властям, уповая на
их   гуманность   и   милосердие.  Только,   как  я  понимаю,  ответ   будет
отрицательным.
     -- Правильно  понимаете, -- благодушно ответил Иван Петрович.  -- И что
еще им нужно?
     -- Не только  им, но и мне тоже. Мы все, кроме разве что адмирала, люди
сухопутные,  а  целую  неделю на  волнах  --  эдак можно и  морскую  болезнь
подцепить... Вот, нельзя ли нам хотя бы иногда высаживаться на берег?
     -- Если кто попытается приблизиться к острову -- тут же открываем огонь
на поражение! -- резко ответил Серебряков.  -- Так и передайте.  Впрочем, --
вновь чуть  смягчился  кок, --  там, с  северо-восточной стороны,  есть  два
небольших островка, вот  по ним  и  гуляйте на здоровье,  мы никаких  препон
чинить не будем. И еще -- скажи Гераклову, что если он хоть раз покусится на
наше знамя, то пускай пеняет на себя!
     -- Передам с удовольствием, -- сказал Oтрадин. -- A у вас-то как дела?
     -- Вообще-то, между нами, хреновато,  -- признался Серебряков. -- Лодки
нет,  провианта  раз-два и обчелся.  Как  бы  не  пришлось выдавать хлеб  по
карточкам.
     -- По карррточкам! Пррродналог! -- закаркал ворон.
     -- A я как раз прихватил кое-что! --  вспомнил  радист  и поднял со дна
шлюпки несколько палок сервелада.
     -- O, за это спасибо! -- обрадовался кок. -- Ну, до встречи.
     --  До  скорой,  -- ответил  Oтрадин, садясь  в  шлюпку. -- Передавайте
привет Степановне. Скажите, что я ее люблю, несмотря ни на что.
     -- Андрррюша, вперрред, на  барррикады! -- таким  напутствием  проводил
радиста ворон Гриша.

        "x x x"

     --  Ну  что ж,  придется  ждать,  -- вздохнул Гераклов,  когда  Oтрадин
сообщил  ему, Грымзину и  Cерапионычу  о  результатах своей  дипломатической
миссии.
     -- Думаю,  что  ждать  придется  недолго,  --  ухмыльнулся  банкир.  --
Съестного  там  не слишком-то много,  так  что  очень  скоро они  пойдут  на
попятный.
     -- Если не придумают  чего-то  еще, -- сказал  доктор.  -- Хорошо, хоть
можно будет  немного прогуляться  по  суше.  A то  я уж давно не  чувствовал
твердой земли под ногами.

        "x x x"

     После долгих  дебатов  было  решено,  что  самостоятельно  пользоваться
лодкой для путешествия на малые острова Кисломорского архипелага разрешается
Грымзину,  Гераклову, Cерапионычу,  адмиралу  и Егору, а  остальным, то есть
находящимся  под  подозрением Ибикусову, Веронике и  Отрадину  --  только  в
сопровождении кого-то из  первой группы. Кроме того,  с Гераклова была взята
торжественная  клятва,  что он больше не  будет проявлять самодеятельность и
совершать ночные набеги на остров.
     Первым опробовать пути к малым  островам вызвался адмирал Рябинин. Взяв
с собой в шлюпку  свою любимую скрипку и немного еды, адмирал поплыл в обход
главного  острова. И когда  шлюпка обогнула сначала южное, а потом восточное
побережие,  впереди  показался  небольшой   поросший  кустарником   островок
вытянутой формы, отделенный от острова Грымзина довольно широким, метров сто
пятьдесят, проливом.  Обогнув островок с севера, адмирал  обнаружил еще один
-- совсем маленький, почти круглой формы, диаметром не больше ста метров, но
заросший почти до воды  густым еловым лесом. Именно к этому островку адмирал
и причалил свой утлый челнок.
     C видом Колумба, впервые ступающего на землю Америки, Евтихий Федорович
сошел на берег.
     -- Какое тихое место! -- вздохнул адмирал. -- Пожить бы здесь, подальше
от всей этой суеты, от дрязг, интриг, политики... -- Евтихий  Федорович снял
китель,  аккуратно  постелил  его на травку и присел, прислонившись  к елке.
Потом осторожно  раскрыл футляр,  вытащил скрипку  и заиграл  очень грустную
мелодию,  в  которой  слушатель, окажись  он  на этом забытом клочке суши, с
трудом угадал бы песню Александры Пахмутовой "Надежда".
     Кинув  взгляд на  пролив, адмирал метрах в десяти от себя увидел Кисси.
Ее головка грациозно покачивалась в такт музыке. Евтихий Федорович аккуратно
положил скрипку на траву и,  отломив  кусок белого батона, кинул  Кисси.  Та
ловко его поймала.
     --  Эх, Кисси, знала  бы ты, как это противно -- менять внешность, имя,
скрываться от всех,  чтобы не  попасть на мушку каким-то негодяям,  истинным
ничтожествам,  --  вновь  вздохнул  адмирал. --  И  единственный человек,  с
которым  я  мог  бы поговорить начистоту,  ничего не тая, далеко  отсюда.  В
Москве. -- Рябинин  бросил  Кисси еще  ломтик и вновь, прикрыв глаза,  нежно
запиликал на скрипке.
     Когда  адмирал вновь глянул в сторону пролива, скрипка чуть не выпала у
него из рук. На  берегу  стояла  и улыбалась  Евтихию  Федоровичу обнаженная
молодая женщина, каждая черточка  которой была до боли ему знакома. У ее ног
лежала мокрая зеленоватая шкура Кисси.

        "x x x"

     На яхте в это время вглядывались в море, ожидая возвращения Рябинина.
     --  Уж не сбежал  ли наш адмирал на остров  к пиратам?  --  беспокоился
Грымзин.
     -- A что, если они его захватили? -- ужаснулась Вероника.
     -- Нет, вряд ли, -- успокоил ее Гераклов, -- ведь ихняя шлюпка вроде бы
стоит на месте.
     -- Как  бы  не  утонул,  тьфу-тьфу,  чтоб не сглазить,  --  пробормотал
Серапионыч. -- Кто его знает, что там за течения и круговороты...
     Тут в разговор вступил Ибикусов:
     -- Я уже вижу, как страшное чудище выползает из смердящих морских пучин
и нападает на лодку с адмиралом,  как оно уволакивает его на зловонное дно и
вгрызается мерзкими клыками в его героическую плоть...
     -- Да что вы такое говорите! -- воскликнул Егор.
     -- A что? -- возразил репортер. -- Надо быть реалистами.
     -- Типун вам  на язык с вашим реализмом! -- в сердцах  сказал Грымзин и
пошел прочь с палубы.

        "x x x"

     В это же  время  Серебряков, Степановна и  Лукич  собрались  в рыбацком
домике  на собрание. После того  как  штурман торжественно сыграл на  губной
гармошке "Мурку", слово взял Иван Петрович:
     --  Товарищи,  мы  должны  обсудить  создавшуюся  ситуацию  и  наметить
ближайшие планы. У нас в активе: два пункта, расследованных на предмет клада
и  три еще не  расследованных, аутентичная карта с пятью звездочками  и одна
шлюпка.  В  пассиве: заложники сбежали, съестные запасы подходят  к концу и,
наконец, мы допустили гнусное надругательство  над нашим священным символом.
Даже  не  знаю, достойны  ли  мы после  этого  носить высокое звание красных
патриотов?
     -- Вперрред! На штурррм! -- закричал  Гриша, воспользовавшись  паузой в
речи Серебрякова.
     Штурман   и    мотористка,    пристыженно   опустив   головы,   слушали
нелицеприятные слова кока.
     --  Но не  все так страшно, -- продолжал разглагольствовать Серебряков.
-- Сокровища  мы  раньше или позже  откопаем  и  с  острова  так  или  иначе
выберемся. Главное -- творить  и искать, найти и  не сдаваться. Выше голову,
товарищи!  Помните,  что  мы здесь не  для того, чтобы набить  себе  карманы
золотом, а для того,  чтобы способствовать торжеству справедливости  во всем
мире!
     При   этих   словах  шефа   Лукич  обменялся  мимолетным   взглядом  со
Степановной.
     -- A  теперь -- за работу!  -- вдохновенно воскликнул Иван Петрович. --
Сегодня  и  завтра  мы  раскопаем две  точки,  на  востоке  и северо-востоке
острова, а если ничего не найдем, то полезем на гору!
     -- Но  ведь  там  самолет!  --  чуть не  в  один голос  воскликнули его
подельники. Петрович достал из кармана карту:
     -- Тут звездочка стоит прямо  на  горе. Я так  понимаю, что не на самой
вершине, а чуть-чуть на западном склоне. A если не найдем и там, то расширим
диаметр  предыдущих  раскопок.  Весь остров  перелопатим,  но  свое возьмем!
Правда, Гриша?
     -- За ррработу, товарррищи! -- вдохновенно откликнулся ворон.
     Без лишних слов  Лукич и Степановна  взяли по лопате и пошли  на другой
конец острова, а Петрович остался в домике наблюдать за "Инессой" и готовить
нехитрый обед.

        "x x x"

     -- Надя,  неужели  это  вы?!  --  вскрикнул адмирал.  Действительно, на
берегу стояла ни кто иная, как московская журналистка Надежда Чаликова -- та
самая, которая составила адмиралу протекцию при устройстве на "Инессу".
     -- Да, это я,  -- улыбнулась Чаликова, присаживаясь рядом  с адмиралом.
-- Надежда Чаликова, она же -- Кисси, грозная обитательница Кислого моря.
     --  Но для чего этот маскарад? -- удивился адмирал.  -- Ну, со  мной-то
все  понятно:  детектив  Дубов  должен  считаться погибшим,  чтобы  не стать
жертвой  нового   покушения.   Но  вам-то   это  зачем,   да  еще  в   столь
экстравагантной форме?
     -- A что,  действительно недурно? Я нарочно приняла  такой облик, чтобы
быть поближе к месту действия и в то же время считаться как бы вне игры.
     -- Ну, один раз вы все же в эту "игру" вмешались...
     -- A что мне оставалось делать?  Не могла  же я спокойно смотреть,  как
эта  авантюристка  соблазняет  моего брата!  A  вообще-то  я  живу  на  этом
островке,  здесь в  лесу  у меня  очень  уютный шалашик  и  некоторый  запас
провианта.  Ну  а  в шкуру Кисси вделаны  парочка надувных фигур и баллон  с
кислородом, так что я могу по нескольку часов подряд плавать  хоть  по воде,
хоть под водой.
     -- Наденька, завтра  я  привезу  вам  что-нибудь  из  еды, и пообщаемся
поосновательней. A сейчас мне пора на яхту -- я обещал, что только расследую
путь к островам, и назад.
     -- Постойте, Васенька. Расскажите вкратце, как дела на "Инессе".
     --  A чего рассказывать? Надо  радоваться,  что Грымзин  и компания  ни
черта  не  смыслят  в  навигации, а то  давно  бы раскусили, что я  такой же
адмирал, как Гераклов -- политик. В общем, на яхте  якобы случайно оказалась
Вероника Николаевна  с той  картой, которую Егор отвез  ее  дяде,  потом эта
карта каким-то образом попала к Серебрякову и его шайке, и теперь они по ней
копают.
     -- A где настоящая карта?
     --  Настоящая хранится  не то у Гераклова, не то у Грымзина, но я ее ни
разу не видел.
     --   Можете  увидеть  хоть  сейчас,  дорогой  Василий  Николаевич!   --
торжественно сказала Чаликова.
     -- Она у вас?! -- изумился Рябинин-Дубов.
     -- Не  совсем. Когда мы делали фальшивую карту,  для передачи Курскому,
то я заодно сняла копию с настоящей. Она у меня в шалаше.
     -- Ну и как?
     -- Кажется, я открыла тайну клада, -- скромно сказала Надя.
     --  Ну, тут ничего  особо  тайного и не было, --  разочарованно ответил
Дубов. -- Правда, сам я карту ни разу  не видел, но знаю, что  места зарытия
сокровищ обозначены звездочками. Вообще-то, Наденька, между нами  говоря, я,
конечно, очень не хотел бы, чтобы сокровища  попали к бандитам, но и то, что
они  достанутся  Грымзину и  Гераклову,  меня,  если честно,  не  слишком-то
вдохновляет.
     -- Не достанутся, -- уверенно  произнесла  Надя.  -- Если они только не
дойдут своим умом до того, до чего дошла я. Но мы им,  конечно, подсказывать
не станем.
     -- И до чего же вы дошли?
     -- Вася,  вы  разбираетесь в геометрии? -- вопросом на  вопрос ответила
Чаликова.
     -- Вообще-то не очень, -- признался Дубов.
     -- Ну  хорошо.  Скажите, сколько окружностей можно провести через любые
три точки?
     -- Одну, -- подумав, ответил сыщик. -- То есть, если эти точки не лежат
на одной прямой.
     --  Ну  вот. A на карте не три, а целых четыре звездочки лежат на одной
окружности, и это уже вряд ли может быть простым совпадением. Я соединила их
между  собой  тремя  отрезками  и  через  середину каждого  отрезка  провела
перпендикуляр. И все они пересеклись в одной точке -- центре окружности. Вот
там-то и лежат все сокровища.
     -- Но ведь на  карте, как мне помнится, пять звездочек. Что же, и пятая
лежит на той же окружности?
     --  Нет, это было  бы уж слишком  прямым указанием.  Пятая  звездочка в
окружность, разумеется, не  вписывается, и она здесь только  для того, чтобы
затруднить поиск верного решения. A центр окружности находится как раз...
     -- Не надо, -- перебил Дубов. --  Вдруг  я кому-нибудь проболтаюсь. Ну,
мне уж точно пора. Но завтра непременно постараюсь к вам приплыть.
     Нежно поцеловав  Наде  ручку,  адмирал погрузился в лодку и  отплыл  на
"Инессу". A когда шлюпка скрылась за северным  мысом продолговатого острова,
Надя вновь облеклась в шкуру Кисси и бултыхнулась в море.

        "x x x"

     -- Ну, как?!  -- набросились  на адмирала с расспросами обитатели яхты,
как только он взошел на палубу.
     --  Там  действительно два  островка,  --  ответил  адмирал,  -- но  на
"Инессе" к ним не подплывешь: повсюду мели и подводные скалы.
     -- A на лодке? -- спросил Гераклов.
     --  На  лодке  можно. Но  осторожно.  Сначала будет  островок вытянутой
формы, туда плывите без опаски. A вот на второй остров я бы  отправляться не
советовал. Во-первых, в проливе  переменчивое течение с водоворотами, у меня
чуть было не перевернулась шлюпка.  A только я ступил  на  этот остров,  как
меня едва не укусила гадюка. Похоже, что лес там просто кишит змеями.
     -- Да,  лучше  туда  не  соваться,  --  поежился Грымзин.  --  Пожалуй,
ограничимся променажами по первому острову.

        "x x x"

     К вечеру  погода испортилась -- налетел ветер, небо покрылось тучами, а
вскоре  заморосил дождик, грозящий перейти в  ливень.  Поэтому, не дожидаясь
темноты, обитатели яхты предпочли разойтись по каютам. Адмирал Рябинин зорко
следил за тем, чтобы Вероника  вновь не поддалась навязчивому влечению  и не
приступила   к  реализации  программы   по   соблазнению   Егора.   Грымзин,
вооружившись калькулятором, у себя в  каюте  просматривал банковские бумаги,
захваченные в дорогу.  Oтрадин, как обычно, пропадал в радиорубке. Гераклов,
жалуясь на головную боль, ушел к себе еще до начала дождя.

        "x x x"

     К ночи непогода  усилилась --  начался  ливень,  где-то вдали  рокотали
очистительные  раскаты грома.  На  палубу  вышел политик Гераклов.  Как  и в
прошлую ночь, он бесшумно спустил шлюпку на воду и погреб в сторону острова.
     Дождь заливал все, даже стекла очков, и Гераклов стал шарить в карманах
брюк, ища носовой платок. При этом он сильно двинул ногой, и раздался чей-то
вопль.  Константин  Филиппович   тоже  вскрикнул  и,   достав  из-за  пазухи
электрический фонарик, осветил дно лодки. Там лежал репортер Ибикусов.
     -- Что вы здесь делаете? -- грозно спросил Гераклов.
     -- То же, что и вы, -- ухмыльнулся Ибикусов. -- Плыву на остров.
     -- Для  чего?  -- удивился  политик.  --  Ну, со  мной-то понятно --  я
собираюсь  осквернить   их   знамя,  этот   мерзкий   символ   антинародного
тоталитаризма, но вы-то что там потеряли?
     --  A  может,  я хочу  попасть  в лапы  настоящих  пиратов, --  ответил
репортер. --  Может, я хочу, чтобы они меня пытали, избивали, морили голодом
и в конце концов...
     --  Да-да-да,  знаю,  -- перебил  Гераклов,  --  в конце концов  убили,
изнасиловали и пожарили на шашлык.
     --  Вы  все смеетесь,  -- серьезно  возразил Ибикусов,  -- а мне не  до
смеха.  Может,  я  действительно  хочу   умереть  и  положить  конец  своему
бессмысленному существованию? Никто меня не любит...
     -- A за что вас любить? -- пожал плечами Гераклов. -- Если вы только то
и делаете, что  каркаете  всякую  дрянь. Я  даже  более  чем  уверен, что  в
ближайшее время вы все это сами себе и  накаркаете. Вам и  череп проломят, и
ядом отравят, и придушат, а вдобавок еще и поимеют.
     -- Да разрази меня гром!.. -- начал  было  Ибикусов,  но в этот  момент
огромная молния  перерезала  ночное небо,  и  раскат  грома  заглушил  фразу
репортера.
     -- A давайте сыграем в русскую рулетку, -- вдруг предложил Гераклов.
     -- Давайте, -- тут же согласился репортер. -- А в каком смысле?
     -- Сейчас мы приплывем  на остров, и я пойду на гору сдирать флаг. Если
операция пройдет  успешно, то я отплыву  назад на яхту,  а вы  останетесь на
острове  на  съедение пиратам. A если  они  меня подкараулят  и  сцапают, то
поплывете  на  яхту  вы  --  надо же  доставить  назад  шлюпку.  -- Гераклов
вздохнул. -- И передать последний привет друзьям. Ну как, по рукам?
     За  разговорами  шлюпка  подплыла  к  острову,   и  Гераклов,   оставив
нежданного спутника на дне лодки, побежал в  сторону горы своего  имени, где
на  кресте  в свете молний  багровело  ненавистное знамя. Рассекая  по-бычьи
выставленной вперед головой крепчающий  ветер, Константин Филиппович  упрямо
карабкался  к вершине,  но только он добрался  до цели, как две пары  рук из
темноты схватили его и поволокли куда-то вниз...

        "x x x"

     Лежа в  лодке,  Ибикусов вновь  задремал. Репортеру  приснились события
месячной давности, когда он, чтобы заработать на новый портативный диктофон,
который можно  было спрятать в  самых пикантных местах, подрядился  написать
для  газеты  "Кислый  флирт"  эротический  рассказ.  "Только  вы,  голубчик,
напишите  что-нибудь  красивое,  без  этих  ваших  фирменных