е выбрались из кареты и стали подтягиваться
ближе к тому месту, где их атаман вел задушевную беседу со своими жертвами.
   "Молодцы" гляделись весьма живописно и напоминали скорее бродячих
актеров, наряженных в костюмы из разных спектаклей. Поверх рваных рубах
были одеты как тулупы, так и боярские шубы, а на ногах - от лаптей до
женских сапожек.
   Хотя при ближайшем рассмотрении один из молодцев, в кожаном армяке и с
самокруткой в зубах, оказался дамой - правда, очень уж грубого вида. На
вооружении этой освободительной от имущества армии имелось всевозможное
оружие: ржавые сабли, серпы, самострелы и вилы. У атамана же за широким
поясом были заткнуты два большущих кухонных ножа. Для солидности.

   - Ни хрена нет, Петрович, - сообщил один из них, самый оборванный, но в
новых сапогах явно не со своего плеча, - разве что колымага из чистого
золота.

   - Будем изымать колымагу! - решительно заявил главарь. - Кстати,
позвольте представиться: Соловей Петрович, потомственный лиходей и
душегуб, заступник всех бедных и угнетенных.

   - "Все поделить" и "грабь награбленное", - печально констатировала
баронесса. - Ничего нового история изобрести так и не смогла.

   Между тем Василий заметил, что предоставленный самому себе Чумичка,
каким-то образом высвободив одну руку и вынув изо рта кляп, пытается
делать какие-то жесты и что-то шептать. Эти колдовские манипуляции вскоре
привели к тому, что в самый разгар политэкономической дискуссии раздался
душераздирающий гром, а с безоблачных небес изверглась громадная молния,
которая тут же испепелила в прах одного из разбойников-экспроприаторов.
Остальные тут же бросились врассыпную и исчезли в густом лесу - кроме
самого Соловья Петровича, которого Дубов схватил в охапку и держал
намертво. А баронесса с Надей тут же кинулись развязывать Чумичку.

   - Василий Николаевич, вам помочь? - как ни в чем не бывало спросил
майор.

   - Спасибо, Александр Иваныч, сам справлюсь, - ответил Дубов. - А вы
покамест проверьте, все ли приданое на месте.

   - Эй вы тут, полегче! - вдруг захорохорился Петрович, оклемавшись от
громового потрясения. - А то я сейчас как свистну...

   - Я те свистну! - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес
майор Селезень. - Я те щас так свистну, что света белого не взвидишь! - И
вместо собственных пальцев Соловей Петрович ощутил во рту здоровенный
майорский кулак - предмет, мало приспособленный для извлечения свистящих
звуков.

   - Я старый больной человек, - заныл Петрович, изымая изо рта нечаянно
выбитый майорским кулаком зуб, - зачем вы со мною так?! Я ведь хотел как
лучше, чтобы всем все поровну...

   - А вышло как всегда, - перебил Дубов. - Александр Иваныч, а ну его к
лешему, нам пора ехать.

   - И то правда, - согласился майор и, дав Петровичу дружеского пинка, от
которого тот с диким воплем полетел в чащобу, Александр Иваныч двинулся
вослед за Василием к изрядно пограбленной карете.


   ***


   Вскоре удалая тройка вновь мчала золотую карету сквозь густые леса.
Колдун Чумичка затянул какую-то заунывную песню, а пассажиры обсуждали
последнее происшествие.

   - Кого-то мне этот Соловей Петрович напоминает, - неуверенно произнесла
Надя. - Вот только никак не припомню, кого.

   - Всех экстремистов, вместе взятых, - подсказала баронесса.

   - Ну, их-то уж своим путем... Что это?

   - А что? - насторожился майор. - Опять разбойники?

   - Да нет, прислушайтесь, что поет наш Чумичка.

   Пассажиры прислушались - и действительно, голос Чумички не очень
музыкально, но старательно выводил песню, слова и мелодия которой
показались им очень знакомыми:


   - Вечерний звон, вечерний звон,
   Как много дум наводит он...


   - Странно, - покачал головой Василий. - Неужели здесь известны наши
песни?

   - Да-да, - подхватила Надя, - ведь это же стихи ирландского поэта
первой половины девятнадцатого века Томаса Мура в переводе, кажется, Ивана
Козлова.
   А вот чья музыка, не припомню.

   - Да, но ведь контакты между нашими "параллельными мирами"
прекратились, согласно выводам уважаемой баронессы, где-то в пятнадцатом
или шестнадцатом веке, - заметил детектив. - Откуда же здесь знают песню,
созданную гораздо позже?

   - Нет, ну это как раз не удивительно, - заявил Селезень. - Вот ведь мы
же сюда попали, а аферист Каширский так и вообще туда-сюда шастает.
Возможно, и раньше кто-то проникал от нас к ним или наоборот. Например,
этот студент, как его, Толя Шнурков...

   - Веревкин, - поправила баронесса.

   - Да хоть Бечевкин. Так и "Вечерний звон" сюда попал, да и мало ли что
еще...

   "К примеру, пластмассовый крест боярина Андрея", - припомнил Василий,
но вслух об этом говорить не стал.

   - А неплохо бы, однако, отобедать, - предложил майор. - Как говорится,
соловья баснями не кормят. А то этот Соловей Петрович нам всю обедню
обгадил.

   - А здорово вы его, однако, в лес закинули, - сказал Дубов. - Я бы эдак
не сумел.

   - Пустяки, - небрежно махнул Селезень рукавом кафтана. - Просто двое
пернатых в одной берлоге не живут, ха-ха-ха!

   - Надо глянуть, вся ли еда на месте, - озабоченно заметила Чаликова. -
Похоже, что эти бедные люди первым делом набросились именно на провиант...

   Но тут Чумичка и сам остановил лошадей, так как слева от дороги на краю
леса показался теремок с узорной надписью над входом - "КОРЧМА".

   - Очень кстати! - обрадовался майор.

   - Уж слишком кстати, - с подозрением покачал головой Дубов.

   Собственно, харчевня представляла собой довольно ветхую избушку с
трубой, из которой валом валил дым. Сие архитектурное сооружение покоилось
на сваях, торчащих из земли.

   - Ничего удивительного, местность-то болотистая, - прокомментировал
майор, и путники отважно поднялись по шаткому крылечку. Правда, дверь
оказалась столь низкой, что Дубов едва не стукнулся головой о притолоку.

   Внутри общепитовская избушка оказалась весьма обширным помещением,
заставленным аккуратными деревянными столиками и табуретками. Других
посетителей в корчме не было.

   - Очень уж тут просторно, - скептически заметила баронесса. - С виду -
ветхая старая избенка, а тут...

   - Специфика дизайна, - откликнулась Надя. - Видела я как-то маленькие
"вольксвагенчики" в форме жука - снаружи и смотреть не на что, а в салон
пять человек запросто садятся.

   - Не то что мой "Джипик", - тяжело вздохнул Селезень.

   Тут из-за стойки появилась барменша, или кабатчица - моложавая
блондинка с густыми черными бровями. Одета она была в цветастый халат с
накинутым поверх фартуком, а на плече у нее сидел сытого вида черный кот,
лениво поглядывающий на гостей зеленым глазом.

   - О, кто к нам пожаловал! - тихим страстным голосом с артистическими
придыханиями воскликнула чернобровая шинкарка. - Что будем кушать?

   - Обедать, - коротко заказал майор Селезень.

   - А, ну ясно, - и с этими словами трактирщица неслышной походкой
удалилась за стойку.

   - А что, очень уютный шалманчик, - заметил Дубов. - Удивительно только,
как это он до сих пор не прогорел: уже сколько едем, а никого не встретили.
   Разве что Соловья-Разбойника с его камрадами.

   - Да уж, начало какое-то не того, - глубокомысленно протянул майор.

   - А дальше, чует моя душенька, еще похлеще того будет, - эхом
отозвалась Чаликова.

   - Что-то все приуныли, - с деланной бодростью сказала баронесса. -
Ничего, сейчас я вас поразвлеку малость. - И она, лихо задрав верхнюю
юбку, принялась усердно шуровать в многочисленных нижних.

   - Во дает! - удивленно и в то же время смущенно пробасил майор Селезень.

   - Ага, нашла! - издала радостный клич баронесса и извлекла из каких-то
только ей ведомых тайников своих одежд некую бумагу, сложенную трубочкой.
- Это документ, - гордо потрясая бумажкой, заявила она, - который я, так
сказать, позаимствовала из хранилища. Точнее, не один документ, а
несколько, связанных между собой общей темой. Датируются девятым годом
правления царя Дормидонта, то есть пятнадцать-шестнадцать лет назад.

   Баронесса развернула бумажку и начала деловито зачитывать:

   - "По поводу продажи пик, мечей и щитов посланцам князя Григория имею
сообщить: причитающаяся плата была получена сполна и в золотой монете.
   Подпись - боярин Куняев".

   - Не понял? - подал голос майор.

   - Сейчас поймете, - кивнула баронесса и продолжала: - Следующий
документ.
   "Председатель боярской думы со товарищами обсудил продажу оружия
посланцам князя Григория. И, изрядно поразмыслив, порешил, что старое и
ветхое оружие продавать можно и должно, для пополнения казны". Печати,
подписи - все как положено. Следующий документ: "При самой передаче оружия
я не присутствовал, так как необходимости в том никоей не видел. Как мне
было наказано, деньги получил с посланцев и в казну немедля передал,
оставив себе токмо за труды одну десятую долю. Потому мне не ведомо, каким
образом посланцам князя Григория было продано цельное оружие. Боярин
Куняев".

   - Ничего не понимаю, - удивленно покачал головой Селезень.

   Василий же с Надей слушали внимательно и сосредоточенно. А баронесса с
азартом продолжала:

   - Так вот еще документик: "Бояре Голованов, Губин и Стежков побывали на
оружейном подворье и опросили тамошних писцов на предмет продажи оружия
посланцам князя Григория. Писцы те аки ужи на сковородке вились, но все же
сознались, что от боярина Куняева имели приказ отдать оружие исправное
вместо ветхого". Подписи и так далее. А вот еще бумаженция: "Прошу принять
от меня нижайший дар в виде Заливного луга с отменными покосами, что на
дороге в Волчанку расположен. С одной лишь просьбой нижайшей - отвести от
меня наветы, возводимые по поводу оружия ветхого, к подмене коего я
никакого отношения не имею. Боярин Куняев".

   Баронесса, оторвавшись от чтения, обвела всех победным взором:

   - Ну и как вы думаете, кому это Куняев взятку сует? Правильно -
председателю Боярской Думы. И чем это кончилось?

   - Ему башку отрубили! - прорычал майор.

   - Вот и не угадали! - радостно захлопала в ладоши баронесса. - Читаем
еще один документик: "До общего сведения довожу, что с продажей оружия
вышла накладка, в коей боярин Куняев неповинен, а повинны писцы оружейного
подворья, кои за свои злые дела и отменно наказаны будут". Подпись и
печать председателя Боярской Думы князя Устинова.

   - Бардак, - угрюмо подвел черту майор Селезень. Василий же, почесав в
затылке, задумчиво спросил:

   - Госпожа баронесса, а почему вы раньше не ознакомили нас с этими
документами?

   - А куда нам было спешить? - засмеялась в ответ Хелен фон Ачкасофф и
вдруг резко посерьезнела. - Что я, сумасшедшая, что ли - такие бумаги в
городе на свет божий вытаскивать. Я еще жить хочу, знаете ли. Да и
вообще...

   Но договорить баронесса не успела, так как в этот момент пол под ногами
заметно покачнулся.

   - Землетрясение?! - встревожился Дубов.

   - Да нет, сваи оседают, - невозмутимо пробасил майор, стараясь удержать
на столе салфетку и солонку.

   - Топчутся, - немногословно возразила Надя.

   - Кто, сваи?

   - Вот именно. Или вы не догадались, куда мы попали? В избушку на курьих
сваях!

   - Да, лопухнулись мы, однако, - спокойно констатировал Селезень. - И
как это наш Чумичка так прошляпил?

   - Значит, они и его охмурить успели. - С этими словами Василий глянул
через маленькое подслеповатое окошко на улицу. Там Чумичка потчевал
царских рысаков сеном и овсом. - Надо бы ему как-то дать знать, чтобы
находился в готовности...

   - А давайте смоемся, пока она там кухарничает, - предложила Чаликова.

   - Бежать с поля боя? Никогда! - заявил майор. - Будем организованно
отступать.

   Однако организованное отступление не удалось бы в любом случае: из-под
стойки выскочил хозяйкин кот и, прямо на ходу вырастая до размеров
огромной пантеры, кинулся к выходу. Там он лег поперек дверей и, глядя на
гостей, сладко замурлыкал.

   - Отступление затрудняется, - оглядев поле предстоящей битвы,
констатировал Селезень. - Эх, жаль, не прихватил я с собой "Дегтярева"...

   Тут в зал вернулась чернобровая хозяйка.

   - Ну, что там наш обед? - как ни в чем не бывало спросила баронесса.

   - Ах, извините, гости дорогие, придется малость подождать, - с глубоким
сожалением ответила хозяйка. - Змей Горыныч прилетит только через час.

   - Змей Горыныч? - удивилась Надя. - Не слишком ли это острое и горячее
блюдо?

   Кривая ухмылка тронула тонкие губы хозяйки:

   - Да нет, касатики мои, не Змей Горынычем я буду вас потчевать, а его -
вами!

   - Чего?! - загремел майор, решительно вставая из-за стола. Хозяйка
невольно чуть-чуть попятилась:

   - Да ты не кипятись, добрый молодец, надо же мне кем-то Змеюшку
угостить?
   Правда, он всего двести лет как Змей, не обвыкся еще и шибко пьет от
дурного настроения. Но закусывать-то хоть иногда надо? Так что ты, милок,
первым в печку и полезешь.

   - Еще чего! - возмутился Селезень. - Да где это видано, чтобы
порядочный офицер...

   - Полезеш-ш-шь! - зашипел кот, делая угрожающее движение в сторону
майора.
   Тут уж и остальные гости вскочили из-за стола.

   - Не надо, Мурзик, - остановила кота хозяйка. - Наши гости и так в
печку полезут. Это ведь такое блюдо получится - "Селезень в мундире и в
яблоках".

   - Откуда вы взяли, что я - Селезень? - удивился майор.

   - Не знаю я, какой ты селезень, а что гусь лапчатый - это точно, -
ухмыльнулась хозяйка. - Ну что, гости разлюбезные, сами на кухню пойдете,
или попросить Мурзика, чтобы вас проводил?

   Однако в этот миг за окном раздалось оглушительное кудахтанье, и пол
затрясся пуще прежнего.

   - Эй, кто там балует? - Хозяйка бросилась к окну. За окном колдун
Чумичка, вооружившись огромной пилой, деловито пилил избушкины куриные
ноги. - Что ж ты делаешь, ирод проклятый?! - заорала она через окно.
Чумичка оторвался от своей работы и спокойно ответил:

   - И тебе, старая карга, костяную ногу перепилю, ежели свои бесчинства
не прекратишь!

   - Мурзик, уйми его! - приказала хозяйка. Мурзик выскочил во двор и
бросился было на Чумичку, но тот сотворил руками некий жест и тут же
обернулся в огромного льва, против которого даже пантерообразный Мурзик
как-то стушевался и принялся отступать назад к избушке. А путешественники
под шумок стали пробираться к выходу. Оказавшись за пределами
негостеприимного трактира, они быстро влезли в карету, Чумичка, на ходу
возвращаясь в прежний облик, вскочил на кучерское место, и тройка
понеслась вдаль по дороге. А вослед ей по воздуху летела ступа, из которой
чернобровая хозяйка, ловко орудуя метлой, истошно вопила:

   - От меня не убежите, гости дорогие! Подам я вас на обед Горынычу,
помянете мое слово!..

   Долго еще их сопровождали угрозы разгневанной дамы, но лес становился
все гуще, и в конце концов ветви деревьев сомкнулись прямо над крышей
кареты. И лишь тогда трактирщица, напоследок плюнув Селезню на воеводничью
шапку, завернула назад.


   ***


   Неожиданно вынырнув из леса, дорога устремилась по зеленым лугам, среди
которых змейкой вилась узкая речушка. Вдали, на небольшом возвышении,
виднелось село.

   - Пожалуй, тут где-нибудь и остановимся, - предложила Надя. - Уж
здесь-то нечистая сила, должно быть, не орудует?

   - Какая еще нечистая сила? - пренебрежительно переспросил майор. -
Брехня все это.

   - Как - брехня! - возмутилась баронесса. - А избушка на курьих ножках,
Змей Горыныч, ступа с метлой?..

   - Змея Горыныча лично я не встречал, - спокойно парировал Селезень, - а
что касаемо ступы, так я видел по телевизору выступление фокусника Давида
Копперфильда, он еще и не такое вытворял!

   Баронесса хотела было возразить, но поняв, что майора ничем не
прошибешь, только махнула рукой.

   - Предлагаю остановиться возле речки, - сказал Василий. - Заодно и
умоемся, и пообедаем, чем бог послал.

   - Это уже больше похоже на ранний ужин, - уточнил майор, сверившись с
"Командирскими" часами.

   Переехав мостик, карета остановилась на прибрежной лужайке, и путники
удобно расположились на травке, подстелив предусмотрительно захваченные из
Царь-Города шали и пледы. Да и провиант, как оказалось, был пограблен
далеко не весь - так что если не на полноценный обед, то на полдник вполне
хватало.

   - Чумичка, елки-палки, - покачал головой майор, - ну мы-то лопухи,
ясное дело, но ты-то куда смотрел? С этой чертовой избой и Бабой Ягой?

   - Извиняюсь, конечно, - с досадой в голосе отвечал Чумичка, - но я и
впрямь ничего такого-эдакого не заметил. А во-вторых, никакая это не Баба
Яга, а просто колдунья. И, кстати сказать, бывшая зазноба князя Григория.
   Сейчас, правда, отлученная от двора. Но милость правителей непостоянна,
как и их немилость. Сегодня прогнал, а завтра, глядишь, опять вспомнит и
призовет к себе. Ну да это все пустяки. - Чумичка поскреб в затылке. -
Меня вот что смущает: никаких Змеев Горынычей в природе не бывает.

   - Во-во, - пробасил Селезень, - на пушку она нас брала!

   - А я уже не удивлюсь, - грустно заметила Чаликова, - если мы этого
гада повстречаем.

   - Но вот Чумичка ж говорит - их быть не может! - радостно гаркнул майор.

   - Э нет, - покачал головой тот, - я сказал: в природе быть не может. А
вот создать можно любую тварь.

   - Генная инженерия, - кивнула баронесса.

   - Да-да, - согласился Чумичка, похоже, по-своему поняв слова баронессы,
- все дело в заклинаниях. Хотя все равно тут что-то нечисто. - Чумичка
умолк и уставился долгим туманным взглядом вдаль.

   Неподалеку мирно паслось с десяток козочек, а традиционный деревенский
пейзаж довершал пастушок - мальчишка лет тринадцати-четырнадцати в светлой
холщовой рубашке и таких же штанах до колен, в глубокой задумчивости
сидящий на берегу речки.

   Ржание царственных рысаков оторвало юного мыслителя от его дум, он
вскочил и подошел к обедающим:

   - Господа хорошие, можно вас попросить об одной маленькой помощи?

   - Конечно, можно! - весело откликнулась Чаликова. - Но кто ты?

   - Да Васятка я, - смущаясь, представился пастушок. - Тут у меня Танька
убежала, ну, коза то есть, так не могли бы вы остальных посторожить,
покамест я ее найду?

   - Посторожим, конечно, - успокоил пастушка Дубов. А Селезень вдобавок
удивился:

   - Что ж ты, дурья башка, тут сидишь, а Таньку не ищешь?

   - Так ведь все надо с умом делать, - возразил Васятка. - Зато теперь я
почти точно знаю, где ее искать. В лес она побежать не могла - речку вброд
не перейдешь, а на мост она боится. В деревню - тоже нет, здесь земля
ровная, я бы ее увидел. Остается вон туда, - пастушок указал на небольшой
пригорок, - наверняка она там. - С этими словами Васятка побежал в
указанном направлении, только пятки засверкали. И действительно, через
пару минут он уже возвращался из-за пригорка, погоняя хворостинкой серую
козу.

   - Верно я всегда говорил: логика - великая сила! - произнес Дубов с
некоторым удивлением. - Да ты присаживайся, Васятка, раздели нашу скромную
трапезу.

   Однако Васятка остался стоять.

   - Ну садись, не стесняйся, - пригласила и Надя.

   - Нет-нет, разве я могу садиться, если передо мной сама царевна Татьяна
Дормидонтовна! - уважительно ответил Васятка, низко поклонившись Чаликовой.

   - А с чего ты взял, что я - царевна? - удивилась Надя. - На мне вроде
бы этого не написано.

   - Карета, - пояснил Васятка. - Такая богатая может быть только царской.
А поскольку царя Дормидонта Петровича среди вас нет, то я решил, что едет
царевна.

   - Почему это нет? - с хитрецой заявил майор. - А может, я царь? Или вот
Василий Николаич.

   - Не, - уверенно ответил Васятка. - Дормидонт Петрович, как говорят,
горький пьяница, совсем как наш Пахомыч. А ни один из вас на Пахомыча
ничуть не похож.

   Услышав такое от простого деревенского паренька, Дубов восхищенно
покачал головой. Однако