а
Ильинична, на чем я остановился?
     --  На  том, что Вероника попала к  своему  дяде-генералу, -- напомнила
радистка.
     --  Да.  И  тут перед Разбойниковым встала та же проблема, что  и пятью
годами раньше -- ведь квартира генерала Курского находилась в центре города,
неподалеку от  Грымзиных.  И тогда  по инициативе Горсовета  (естественно, с
подачи Разбойникова) знатному  земляку и Герою Советского Союза был  выделен
двухэтажный  особняк за городом. Как мы  теперь знаем,  раньше этот  особняк
принадлежал известному ведомству  и был нашпигован  аппаратурой, позволявшей
наблюдать  и  за генералом, и за его племянницей. И все эти годы,  вплоть до
своего ареста в августе девяносто  первого,  Разбойников  регулярно бывал  у
Курского и следил за дальнейшей судьбой Вероники. В той части  моей беседы с
Александром Петровичем, которая не уместилась  на  пленке,  он подробно и со
смаком рассказал, что хотел сделать из Вероники авантюристку и развратницу и
поощрял все ее дурные наклонности --  подбрасывал ей скабрезные журнальчики,
фаллоимитаторы  и  даже  антисоветскую литературу,  и  все для  того,  чтобы
господин  Грымзин,  если  он все же  когда-нибудь найдет  дочку, ужаснулся и
отказался от нее.
     -- Как же он меня ненавидел! -- вырвалось у Грымзина.
     -- И даже больше, чем меня,  -- не без доли  ревности добавил Гераклов.
-- Вы в расстрельном списке стояли вторым, а я -- лишь третьим.
     -- У меня сложилось  впечатление, что он ненавидит все человечество как
таковое, -- вздохнул Серапионыч.
     -- Но,  к счастью, с  Вероникой  он  просчитался,  -- продолжал адмирал
Рябинин. -- Конечно, жизнь в уединенном особняке с замкнутым дядей-генералом
и  его  змеей  Машкой,  да  и общение  с товарищем  Разбойниковым -- все это
отложило свой  отпечаток на ее характер и образ  мыслей, но далеко не в  том
смысле, как товарищ Разбойников мечтал.
     -- Я искренне раскаиваюсь  во всех своих заблуждениях, -- приподнявшись
на диване, еле слышным голосом сказала Вероника.
     В кают-компании ненадолго воцарилось молчание.
     -- И  что  же это получается?  -- нарушил тишину  Гераклов. --  Похищен
ребенок, два человека зверски убиты -- и никто не виноват, как будто  так  и
надо?!
     -- A что тут сделаешь?  -- возразила Кэт. -- Чекисты и коммунисты умели
прятать  следы своих преступлений. К тому же Разбойников сам себя наказал --
думаю, ему за побег еще  лет пяток накинут. A Рейкин и Железякин пред земным
судом уже не смогут предстать.
     -- Разве  что в следующей инкарнации, -- мечтательно добавил Константин
Филиппович.


        "ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ -- СУББОТА"

     В субботу утром "Инесса Арманд"  снялась с якоря, а  уже  около полудня
грациозно   причалила  к  Кислоярской  пристани.  Встречали  ее  в  основном
окрестные бомжи и  прочая праздношатающаяся публика.  Но  не только -- среди
встречающих  была  и  некая  высокопоставленная  персона,  а  именно старший
помощник Президента майор Cелезень.
     --  Екатерина   Ильинична,   объявляю  вам   благодарность  за  успешно
проведенное дело!  --  рявкнул майор,  едва  радистка Кручинина спустилась с
трапа. И  уже обычным голосом  добавил: --  Вас  ожидает новое ответственное
задание -- позавчера Президент подписал указ о вашем  назначении  директором
государственного радио.
     -- Правда? -- обрадовалась  Кэт.  -- Знала  бы,  так попросила адмирала
плыть быстрее...
     -- Тише едешь -- шире морда, -- со смаком произнес свой любимый афоризм
майор Cелезень и,  галантно подав даме руку, удалился с нею  в президентский
"Мерседес".

        "x x x"

     Адмирала   Рябинина,  к  его  немалому   удивлению,  встречала  Надежда
Чаликова.
     --  Наденька,  ну  как это  вы  успели раньше меня? -- вопросил  он, не
забыв, однако, поцеловать ей ручку.
     --  Да вот  вырвалась  на  недельку  из  Москвы, чтобы  поучаствовать в
открытии  мемориального  музея Василия  Дубова,  а открытие-то отложили!  --
громко ответила Надя, а затем, понизив голос,  добавила: -- Но это, конечно,
официальная версия.
     -- A неофициальная? -- оглянувшись вокруг,  поинтересовался адмирал. --
Кстати,  что  там  с  этими  пиратами Лукичом и Степановной? A  то  по радио
передавали, что вы их как будто съели.
     -- Что?! -- вытаращила глаза Надя, а потом громко расхохоталась.
     --  Привет, сестричка!  -- К Наде  подбежал Егор. Они расцеловались,  а
затем  юный  путешественник  побежал назад  к трапу,  по  которому Грымзин и
Серапионыч осторожно спускали Веронику.
     --  Да,  нет,  Василий... Евтихий Федорович,  я  их просто  элементарно
прошляпила, -- созналась Надя. -- Кажется, они сколотили плот и ночью уплыли
не знаю уж куда. A я, когда убедилась, что их на острове  нет,  то переплыла
на берег,  шкуру сложила в  чемодан, прошла пешком  километров пятнадцать до
Прилаптийского  шоссе и на  попутке прибыла в Кислоярск. -- Надя  огляделась
вокруг и, увидев, что поблизости  никого нет, продолжила, еще  более понизив
голос:  --  Случилось  самое  худшее  --  на  вас  объявлен  розыск  как  на
обвиняемого в убийстве Железякина. И я боюсь, что маска адмирала Рябинина --
не слишком надежное укрытие.
     -- И что же делать? -- помрачнел адмирал.
     -- Я уверена,  что  скоро все выяснится  и  с  вас снимут это  бредовое
обвинение, но пока нам с вами надо исчезнуть. Поселимся где-нибудь в глуши и
будем там жить...
     --  A на  какие средства? -- задал  прозаический  вопрос адмирал.  Надя
зашептала:
     -- Я нашла настоящие сокровища.
     -- Еще  один сундук с октябрятскими звездочками? -- усмехнулся  Евтихий
Федорович.
     --  Нет,  на  сей  раз  доллары, золото  и бриллианты.  Помните, я  вам
говорила, как я  раскрыла тайну  карты? -- Адмирал  кивнул. --  Клад зарыт в
центре окружности,  которую можно провести через четыре звездочки. Там  он и
оказался, если считать кладом старые знамена и  почетные грамоты за подписью
товарища Берия.  Но на карте была и  пятая  звездочка, про которую я думала,
что  она просто  для отвода глаз. A перед тем, как покинуть остров, я решила
ее все-таки проверить,  благо наши друзья  Лукич со Степановной оставили мне
лопаты. И  каково же  было мое  изумление,  когда  я  наткнулась на сундук с
несметными богатствами...
     -- И как вы их перетащили? -- поинтересовался адмирал.
     -- A я их никуда и не перетаскивала. Только взяла  пару золотых колечек
да несколько тысяч долларов крупными купюрами,  а остальное закопала. Теперь
нам с вами остается как-нибудь на досуге туда заглянуть и взять сокровища.
     --  Ну  что  ж,  заглянем. -- Кажется, адмирал  был  гораздо более  рад
встрече с Чаликовой, чем возможности сказочно разбогатеть.
     -- Но сначала нам с вами нужно "залечь на дно", -- настойчиво повторила
Надя. -- На время, конечно, на время...

        "x x x"

     Банкира  Грымзина  встречала  его  супруга  Лидия  Владимировна.  Она с
удивлением наблюдала, как ее муж и доктор помогают сойти  с трапа незнакомой
прихрамывающей  девушке.  После  приличествующих  случаю  приветствий  Лидия
Владимировна обратилась к супругу:
     -- Евгений  Максимыч, мне тут  звонил сам майор Cелезень и  ужасно меня
заинтриговал... Что за сюрприз  ты мне приготовил --  неужели вы таки  нашли
это дурацкое сокровище?
     -- Да, Лидия Владимировна, -- ответил Грымзин, -- но  только не то, что
ты думаешь. Вот оно,  сокровище,  которое я нашел... Разумеется,  с  помощью
доктора.
     --  Очень симпатичная, -- сказала госпожа Грымзина, оценивающе  оглядев
некогда лакированные  туфли,  в прошлом бальное черное  платье  и серое  боа
Вероники.
     -- Лидия Владимировна!  -- торжественно  и чуть волнуясь начал Грымзин.
-- Лидия Владимировна, эта девушка -- твоя дочь Вероника!
     --  Ах! -- вскрикнула супруга. -- Как  ты  можешь... Как ты можешь  так
жестоко  шутить надо  мной...  Наша  бедная девочка, она умерла! --  И Лидия
Владимировна горестно зарыдала.
     Заметив Чаликову, Серапионыч покинул супругов и подошел к ней.
     -- Ах, Наденька, как жаль, что вас не было с нами, -- сказал доктор. --
Там развернулись такие, понимаете ли, события -- вполне в вашем вкусе!
     Тем  временем  Вероника, повесив  боа  на  Грымзина, задрала  платье  и
продемонстрировала Лидии Владимировне  ягодицы.  Репортер Ибикусов, которого
никто не  встречал,  достал  из кармана  блокнот  и записал: "Похоже,  лавры
аптекарши Бряцаловой не дают покоя и другим жительницам нашего достославного
города. Сегодня свой круп  продемонстрировала Вероника  Николаевна  Курская.
Доколе  наша общественность  будет попустительствовать  подобному  поруганию
нравов?".
     Но  Лидия  Владимировна,  увидав  на  крупе  родинку  в   виде  паучка,
вскрикнула:
     -- Доченька моя, это ты! Ты! O боже, это она, моя ненаглядная Вероника!
--  И со  слезами  радости она упала на грудь новообретенной дочери. Бомжи и
прочая праздношатающаяся публика наблюдали за этой душещипательной сценой со
слезами на  глазах  -- они  и  мечтать не  могли,  что  сказка,  виденная по
телевидению в латиноамериканских  сериалах, так неожиданно обернется былью в
их прозаическом Кислоярске.
     --   Мамочка,  наконец-то  мы   вместе!   --  прошептала   Вероника  и,
покачнувшись, упала матери на грудь. Грымзин и Лидия Владимировна подхватили
Веронику  под  руки,  и  счастливое   семейство  удалилось   в   грымзинский
микроавтобус "Латвия".

        "x x x"

     Последним, когда  причал уже  почти опустел,  "Инессу"  покинул политик
Гераклов.  Он  вел беглого государственного преступника Александра Петровича
Разбойникова. На пристани их встречали два милиционера с тележкой.
     -- Мы  прибыли  забрать  его, -- кивнул один из милиционеров в  сторону
Петровича. A другой добавил:
     --  Но  тюремный "воронок"  опять сломался, так  что  пришлось изменить
транспортное средство.
     -- Я вам не доверяю! -- громогласно заявил Константин Филиппович. -- Вы
его один раз уже упустили. Я сам доставлю его по назначению!
     -- Да здррравствует демокррратия! -- крикнул Гриша, сидевший на плече у
Гераклова. Петрович угрюмо глянул на ворона, но ничего не сказал.
     -- Заключенный Разбойников, прошу в карету,  -- любезно  пригласил один
из  конвоиров.  Александр  Петрович молча  повиновался.  Гераклов взялся  за
оглобли  и  покатил  тележку.  Милиционеры   двинулись   по  обеим  сторонам
импровизированной "Черной Берты".
     При выходе из гавани процессию окружил пикет левых бабушек, вооруженных
плакатами  наподобие "Свободный  Кислоярск боится свободного Разбойникова!".
Воспользовавшись заминкой, Петрович попытался произнести небольшую речь:
     -- Не надо  оваций, товарищи!  Красного графа  Монте-Кристо  из меня не
получилось, придется переквалифицироваться в...
     Однако  в  кого  собрался  переквалифицироваться  товарищ  Разбойников,
пикетчицам  узнать не довелось,  так как Гераклов решительно взялся за ручки
тележки  и,  раздвигая  восторженных  старушек,  двинулся  дальше,  так  что
милиционеры едва за ним поспевали. A по улице неслось раскатистое Гришино:
     --  Да  здррравствует  Кислоярррская  Pрреспублика!  Xаррре   Кррришна!
Pрразбойникова -- в тюрррьму! Xаррре Pррама! Геррраклову -- трррижды уррра!


        "ЭПИЛОГ"

     Жаркое  летнее   солнце  щедро  осеняло   своими  лучами  мирные  улицы
Кислоярска. В тени заборов умиротворенно отдыхали пьяницы, а бродячие шавки,
свесив до земли  языки, расслабленно мочились  на те же заборы.  Город дышал
зноем  и  покоем.  Василий Николаевич  Дубов в  строгом черном  адмиральском
кителе  шел под  руку  с Чаликовой по Барбосовской улице и  мечтал о стакане
холодной газировки. И  вдруг его  внимание привлекла некая мрачная личность,
которая  сдирала  корявой  железякой со стены дома новенькую табличку "Улица
Василия Дубова" и на ее  место  приколачивала  предусмотрительно сохраненную
старую  -- "Барбосовская улица". Чуть ниже таблички взгляд Дубова  наткнулся
на  две  бумажки,  одна  из  которых  была  сильно  выцветшей,  с  портретом
Разбойникова,  а   на   второй,  совсем  свежей,  Василий  Николаевич  узнал
собственное фото.
     -- Вот,  Наденька,  полюбуйтесь -- это моя  фотография, которая некогда
красовалась на доске почета  Горкома комсомола, -- вполголоса обратился он к
своей спутнице. -- Только тогда ее осеняла надпись "Наши лучшие передовики",
а теперь -- "Их разыскивает милиция".
     -- Да еще и в такой компании, -- невесело усмехнулась Надя.
     -- Да,  Наденька, пожалуй, вы правы -- пора сматывать удочки.  Поедемте
на  природу ловить рыбу. Я тут знаю одно тихое озерцо, будем жить  в шалаше,
слушать пение птиц, пить  березовый сок,  петь песни  возле костра  и варить
уху, если чего поймаем.
     -- Будем считать  это заслуженным отпуском, -- добавила Чаликова, а про
себя подумала: "C Васей рай и в шалаше".




    Елизавета КОЖУХОВА
    ХОЛМ ДЕМОНОВ


   Автор предупреждает - книга по жанру является
фантастико-приключенческой и содержит элементы детектива и сатиры. Но не
содержит элементов секса и насилия.

   Автор предупреждает - что уже работает над продолжением.

   Aвтор предупреждает - все имена и названия являются вымышленными и
всякое совпадение случайно.



                               ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.


                           НЕВЕСТА ДЛЯ ВУРДАЛАКА



   По изрытому глубокими ямами пологому склону поднимался коренастый
человек с рюкзаком за спиной. Он то и дело оглядывался, явно не желая быть
увиденным на этом заброшенном тоскливом холме, который одиноко высился
среди бескрайних болот, лишь изредка перемежавшихся небольшими перелесками.
   Вечернее солнце последними косыми лучами золотило мертвую болотную зыбь
и заставляло отбрасывать почти бесконечную тень два мрачных столба,
возвышавшихся на вершине холма.

   Но человек с рюкзаком не знал, что он не один в этом забытом богом и
людьми уголке - в одной из каменистых ям, которые, будто оспины, бороздили
склоны холма, укрывался другой человек. Он терпеливо ждал, изредка на миг
выглядывая из своего неверного укрытия.

   Человек с рюкзаком присел на булыжник недалеко от подножия столбов и,
прикрывая глаза ладонью, стал наблюдать то за солнцем, торжественно
опускавшемся в болото, то за круглой белесой луной, которая, будто не в
силах дождаться короткой июльской ночи, уже появилась на другом краю
небосвода.

   И когда солнце, в последний раз блеснув по поверхности болота, уступило
место долгим летним сумеркам, человек поднялся и, посмотрев на часы,
сказал:

   - Все, пора.

   В последний раз оглянувшись, он поправил рюкзак и двинулся к столбам.

   - Ну, теперь ты от меня не уйдешь! - возбужденно потирая руки,
пробормотал второй человек и легко выскочил из ямы. Однако на вершине
холма уже никого не было - лишь легкий ветерок шелестел в траве,
пробивавшейся между камней, разбросанных там и сям у подножия мрачных
столбов.

   - Что за чертовщина! Куда он исчез? - тряхнул второй темно-русыми
кудрями и в недоумении оглянулся по сторонам. Он тщательно осмотрел все
ямы и руины и, убедившись, что там действительно никого нет, неспеша
побрел вниз по склону - туда, где за заболоченным лугом виднелась дорога,
единственное, что напоминало о присутствии современной жизни в этих унылых
местах, осененных каменными следами давно минувших веков.




   ГЛАВА ПЕРВАЯ


   ЗАКОЛДОВАННОЕ ГОРОДИЩЕ



   Стоял теплый летний вечер. Несколько дачников садового кооператива
"Жаворонки" и их гостей, собравшиеся вокруг стола с резными ножками на
веранде скромного деревянного домика известной кислоярской писательницы
Ольги Заплатиной, попивали чаек с бубликами, любовались огромным красным
солнцем, величественно тонувшим в мрачных пучинах окрестных болот, и вели
неспешную беседу.

   - Что-то Василий Николаич запропастился, - с некоторой тревогой
заметила хозяйка, украдкой поглядев на часики. - Уж два часа как ушел.

   - Все-таки золотой он человек, - откликнулась другая дачница, бакалавр
исторических наук баронесса Хелен фон Ачкасофф. - Ведь это именно Василий
в прошлом году избавил нас от воров, которые шарили по дачам и тащили все,
что плохо лежит.

   - Расскажите, пожалуйста, - глубоким басом попросил майор Селезень. Он
сидел в шезлонге и с шумом потягивал чаек прямо из блюдечка.

   - Ну, это вам лучше всего расскажет сам Василий Николаевич, - ответила
писательница, привстав со старенького плетеного кресла и положив себе в
блюдечко вишневого варенья из литровой банки. - Могу только сообщить, если
вы, Александр Иваныч, еще не в курсе: тот домик, что вы приобрели, раньше
как раз и принадлежал главному вору. Представьте себе, этот негодяй крал у
своих же соседей!

   - Не воруй в собственном доме, - проворчал майор и, вновь принимаясь за
чай, добавил: - А в чужом и подавно.

   - А вы не хотите попробовать с черносмородиновыми листьями? -
предложила хозяйка. - И непременно свежими, прямо с куста. - Не дожидаясь
ответа, она кинула в чашку майору несколько листиков, лежащих на
треснувшем голубом блюдце.

   - О, вкусно! - оценил Александр Иваныч. - А я и не знал, что так тоже
можно... Надо будет и у себя такой куст на листья посадить.

   - А еще они и ягоды дают, - как бы между прочим добавила Заплатина.

   - Значит два куста посажу, - серьезно отозвался майор. - Один на
листья, а другой на ягоды.

   - А что, Василий Николаич просто прогуляться пошел? - спросила
баронесса фон Ачкасофф. Она сидела, небрежно закинув ногу за ногу, в
деревянном кресле-качалке с отломанной левой ручкой.

   - Ну да! - хмыкнула госпожа Заплатина. - Поехал бы сюда Василий
Николаич гулять да чаи распивать! По делу приехал, очередное преступление
расследовать.

   - Снова у нас в поселке? - заволновалась баронесса.

   - Да нет вроде бы, - не очень уверенно ответила писательница. -
Наденька, вы, конечно же, в курсе дела, поделитесь с нами!

   - Да ничего особенного, - не слишком охотно отозвалась еще одна
участница чаепития, московская журналистка Надежда Чаликова. Она сидела в
сторонке на колченогом стуле орехового дерева и почти не принимала участия
в общей беседе. Однако наблюдательная Ольга Ильинична Заплатина заметила,
что Надежда то и дело кидает взгляды на центральную аллею поселка, по
которой должен был вернуться частный детектив Василий Николаевич Дубов.
Это не удивляло - ведь журналистку с сыщиком связывали весьма давние и
близкие отношения...

   - А все-таки, Наденька, - попыталась Ольга Ильинична разговорить
гостью, - ведь из-за всяких пустяков он не стал бы покидать Кислоярск, не
так ли?

   - Да, конечно, - кивнула Чаликова, - и дело весьма важного свойства.
Вася давно уже гонялся за одним опасным преступником, а тот всякий раз от
него ускользал. И вот он узнал, что этого преступника видели здесь,
неподалеку от "Жаворонков".

   - А что за преступник? - заинтересовался майор. - Если это, конечно, не
секрет следствия.

   - Некто господин Каширский, - чуть помедлив, ответила Надя. - Более
известный широкой общественности как маг и чародей.

   - И что, за это его разыскивают? - удивилась баронесса фон Ачкасофф. -
Ведь вроде бы миновали те непросвещенные времена, когда колдунов
преследовали и даже отправляли на костер!

   - Да нет, в розыске он не за колдовство как таковое, а, выражаясь
юридическим языком, за многочисленные уголовно наказуемые и социально
опасные деяния. Например, доподлинно известно, что он оживлял покойников,
превращал их в послушных зомби и их же руками совершал грабежи и убийства.

   - Ну, это все бабкины сказки, - небрежно пробасил майор.

   - Может, и сказки, Александр Иваныч, - обернулась к нему Чаликова, - но
имеются и вполне реальные, а отнюдь не сказочные жертвы. На его совести
как минимум три загубленные жизни, не считая двух покушений. Между прочим,
одно из них - на самого Василия Дубова.

   - И как же он это делал? - заинтересовалась госпожа Заплатина.