╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
и
карма есть карма, - он глубже опустился в воду. - Великое слово карма. И
хорошая идея. Вы очень помогли мне, Марико-сан.
- Я рада немного помочь вам, - Марико расслабилась в тепле, - Фудзико
сегодня вечером достала для вас специальную пищу.
- Да?
- Она купила - я думаю, у вас это называется фазан. Это большая птица.
Один из сокольничих поймал для нее.
- Фазан? Вы действительно имеете его в виду? Хонто?
- Хонто, - ответила она, - Фудзико просила их поймать его. И просила
меня рассказать вам об этом.
- И как он будет приготовлен?
- Один из солдат видел, как их готовят португальцы, и рассказал
Фудзико-сан. Она просит вас не огорчаться, если готовка не очень удастся.
- Но как она это сделает - как повара его приготовят? - Он поправился,
так как слуги и готовили и убирались.
- Ей сказали, что сначала кто-то должен снять с него перья, потом
вынуть кишки, - Марико с трудом сдерживала брезгливость. - Потом птицу либо
режут на маленькие кусочки и жарят с маслом, либо варят с солью и специями,
- она сморщила нос. - Иногда птицу покрывают глиной и кладут на угли и пекут
ее. У нас нет печей, Анджин-сан. Так что его изжарят. Надеюсь, что все
получится.
- Уверен, что это будет прекрасно, - сказал он, считая, что получится,
конечно, несъедобно.
Она засмеялась: - Вы так плохо притворяетесь иногда, Анджин-сан.
- Вы не понимаете, как важна еда! - он непроизвольно улыбнулся. - Вы
правы. Мне не следует так интересоваться едой. Но я не могу сдержать голода.
- Скоро сможете. Вы даже научитесь, как пить зеленый чай из пустой
чашки.
- Что?
- Сейчас не место и не время объяснять, Анджин-сан. Для этого вы должны
быть бодрым и внимательным. Необходимы спокойный заход солнца или рассвет. Я
когда-нибудь покажу это вам. Ах, как хорошо лежать здесь, не правда ли?
Ванна прямо дар богов.
Он слышал, как слуги за стеной подбрасывали дрова в печь. Он терпел
увеличивающуюся температуру, пока мог, потом выскочил из воды с помощью Суво
и лег, задыхаясь, на толстое полотенце. Пальцы старика ощупали спину.
Блэксорн чуть не закричал от удовольствия: "Как хорошо! "
- Вы так сильно изменились за последние дни, Анджин-сан.
- Я изменился?
- О, да, с вашего нового рождения, очень сильно. Он пытался вспомнить
первую ночь, но мало что ему припомнилось. Каким-то образом ему самому
удалось добраться до дому. Фудзико и служанки помогли ему лечь в постель.
После крепкого сна без сновидений он проснулся на рассвете и пошел
поплавать. Потом, обсохнув на солнышке, он поблагодарил Бога за то, что тот
дал ему силы, и за лазейку, которую подсказала ему Марико. Позже,
возвращаясь домой, он здоровался с крестьянами, про себя зная, что теперь
они свободны от обязанности, наложенной на них Ябу, и что он тоже свободен
от этой угрозы.
Потом, когда появилась Марико, он послал за Мурой.
- Марико-сан, пожалуйста, скажите Муре следующее: "У нас есть проблема,
у вас и у меня. Мы решим ее вместе. Я хочу поступить в деревенскую школу.
Учиться говорить вместе с детьми".
- У них нет школы, Анджин-сан.
- Нет?
- Нет. Мура говорит, что в нескольких ри к западу отсюда есть монастырь
и монахи могут вас научить читать и писать, если вы захотите. Но здесь
деревня, Анджин-сан. Здешним детям надо научиться ловить рыбу, плавать на
лодке по морю, вязать сети, сажать и выращивать рис и овощи. И конечно,
родители и дедушка с бабушкой сами учат своих детей, как всегда.
- Так как же мне тогда учиться, когда вы уедете?
- Господин Торанага пришлет книги.
- Мне нужно больше, чем книги.
- Все будет хорошо, Анджин-сан.
- Да. Может быть. Но скажите старосте, что если я сделаю ошибку, все -
даже дети - должны поправлять меня, сразу же. Я им приказываю.
- Он благодарит вас, Анджин-сан.
- Здесь кто-нибудь говорит по-португальски?
- Он говорит, что нет.
- А кто-нибудь поблизости?
- Ие, Анджин-сан.
- Марико-сан, мне нужен будет кто-нибудь, когда вы уедете.
- Я передам ваши слова Ябу-сану.
- Мура-сан, вы...
- Он говорит, вы не должны прибавлять "сан", когда говорите с ним или
вообще с кем-нибудь из крестьян. Они ниже вас. Неправильно говорить "сан"
кому-нибудь ниже вас. Фудзико также поклонилась ему до земли в этот первый
день:
- Фудзико-сан приветствует вас в вашем доме, Анджин-сан. Она говорит,
вы сделали ей большую честь и просит вас простить за грубость тогда на
корабле. Она считает честью для себя быть вашей наложницей и управлять вашим
домом. Она говорит, что если вы будете носить те мечи, то она будет очень
рада. Они принадлежали ее отцу, а он мертв. Своему мужу она их не
предлагала, так как у него были свои мечи.
- Поблагодарите ее и скажите, что я польщен тем, что она стала моей
наложницей, - сказал он.
Марико тоже поклонилась ему: - Анджин-сан, мы глядим на вас новыми
глазами. Наш обычай таков, что мы иногда ведем себя очень серьезно. Вы
открыли мне глаза. Очень на многое. До сих пор вы для меня были просто
чужеземцем, варваром. Пожалуйста, простите меня за мою глупость. То, что вы
сделали, доказывает, что вы самурай. Он вырос в своих глазах в этот день. Но
близость к смерти изменила его больше, чем он сам это понимал, и напугала
его навеки, больше, чем все остальные ситуации, когда он смотрел смерти в
лицо.
"Ты надеялся на Оми? - спросил он себя. - Что Оми не даст убить тебя?
Разве ты не давал ему много раз почувствовать это?
- Я не знаю, я только рад, что он был начеку, - честно ответил себе
Блэксорн. - Наступила другая жизнь! "
- Это моя девятая жизнь. Последняя! - сказал он вслух; пальцы Суво
сразу же остановились.
- Что вы сказали, Анджин-сан?
- Ничего. Так, ничего, - ответил он, чувствуя себя неловко.
- Я не сделал вам больно, хозяин? - спросил Суво.
- Нет.
Суво сказал что-то еще, чего Блэксорн не разобрал.
- Дозо? Марико ответила из ванны: - Он хочет теперь помассировать вам
спину.
Блэксорн повернулся на живот, повторил эту фразу по-японски и сразу же
позабыл ее. Сквозь пар он видел Марико, она глубоко дышала, слегка откинув
назад голову, кожа на теле у нее порозовела.
"Как она выдерживает такую жару, - спросил он себя. - Тренировка, я
думаю, с самого детства".
Пальцы Суво ласкали его, он почти моментально уснул. "О чем я думал?
- Ты думал о своей девятой, своей последней жизни, и ты испугался,
вспомнив это суеверие. Здесь все другое и это навсегда. Сегодня - это
всегда. Завтра может случиться очень многое. Пока я буду жить по их законам.
- Я буду жить".
Служанка принесла закрытое блюдо. Она держала его высоко над головой,
как это было у них заведено, так что ее дыхание не загрязняло пищу. Она
стала на колени и поставила его на обеденный столик перед Блэксорном. На
другом маленьком столике были чашки и палочки для еды, чашки для саке и
салфетки, изящный букет цветов. Фудзико и Марико сидели перед ним. В волосах
у них были цветы и серебряные гребни. Кимоно Фудзико было с зелеными рыбками
на белом фоне, оби золотистого цвета. Марико надела черное с красным узором
из тонких серебристых хризантем и оби в красную с серебристым шахматную
клетку. Обе, как всегда, надушились. Для отпугивания ночных насекомых зажгли
курильницу с благовониями.
Блэксорн имел достаточно времени, чтобы успокоиться. Он знал, что любое
выражение неудовольствия с его стороны нарушит очарование этого вечера.
"Если бы можно было ловить фазанов, все пошло бы по-другому", - подумал он.
У него была лошадь и ружья, можно было бы охотиться и самому, если бы только
было время.
Фудзико наклонилась и сняла крышку. Маленькие кусочки жареного мяса
имели весьма привлекательный вид. У Блэксорна от запаха потекли слюнки.
Он медленно взял кусочек мяса палочками для еды, стараясь не уронить, и
начал жевать мякоть. Она была жесткая и сухая, но он так давно обходился без
мяса, что оно показалось ему превосходным. Еще один кусок. Он вздохнул с
удовольствием:
"Иси-бан, иси-бан, ей-богу! "
Фудзико покраснела и налила ему саке, стараясь спрятать лицо. Марико
обмахивалась малиновым веером, украшенным изображениями стрекоз. Блэксорн
большими глотками выпил вино и съел еще один кусок, налил еще и по ритуалу
предложил свою полную чашку Фудзико. Она отказалась, также по обычаю, но
сегодня он настоял, поэтому она осушила чашку, слегка поперхнувшись. Марико
также отказывалась и также была вынуждена выпить. Потом он опять приступил к
фазану, пытаясь есть такими маленькими кусочками, какие только мог отрезать.
Женщины едва притронулись к своим маленьким порциям овощей и рыбы. Это не
удивило его, так как, по обычаю, женщины ели до или после мужчин, так чтобы
за ужином все внимание можно было уделять только хозяину.
Он съел всего фазана и три чашки риса и прихлебнул еще саке, что тоже
считалось признаком хорошего воспитания. Он утолил свой голод впервые за
несколько месяцев. Во время еды он покончил с шестью бутылочками горячего
вина, Марико и Фудзико поделили между собой две. Теперь они раскраснелись и
хихикали с глупым видом.
Марико засмеялась и прикрыла рот ладонью: - Я бы хотела уметь пить саке
как вы, Анджин-сан. Вы пьете саке лучше всех, кого я знаю. Я держу пари, что
вы могли бы выпить больше всех в Идзу! Я могла бы выиграть на вас кучу
денег!
- Я думал, самураи не любят такие игры.
- О, да, не любят, абсолютно точно, они же не купцы или крестьяне. Но
не все самураи таковы и многие, как вы говорите, многие держат пари как
южные вар... как португальцы.
- Женщины тоже держат пари?
- О, да, очень многие. Но только между собой и с другими госпожами и
всегда так, чтобы не узнали их мужья! - она весело перевела все это Фудзико,
которая еще больше раскраснелась.
- Ваша наложница спрашивает, англичане тоже заключают пари? Вам
нравится спорить?
- Это наше национальное развлечение, - и он рассказал им о скачках,
кеглях, травле быков собаками, охоте на зайцев с собаками, охоте с гончими и
с хищными птицами, новых театральных группах и каперских свидетельствах,
стрельбе, метании стрел, лотереях, кулачных боях, картах, борьбе, игре в
кости, шашки, домино и времени ярмарок, когда ставишь фартинг на число и
заключаешь пари с колесом удачи.
- Но где вы находите время на жизнь, войну, на любовь? - спросила
Фудзико.
- Ну, для этого всегда есть время, - их глаза на мгновение встретились,
но он не смог прочитать в них ничего, кроме счастья и, может быть,
небольшого опьянения.
Марико попросила его спеть матросскую песню для Фудзико, он спел, и они
похвалили и сказали, что это самое лучшее из всего, что они когда-либо
слышали.
- Выпейте еще саке!
- О, вы не должны наливать, Анджин-сан, это женская обязанность, разве
я вам не говорила?
- Да. Налейте еще, дозо.
- Я лучше не буду. Я думаю, я свалюсь, - Марико усиленно заработала
веером, и поток ветра разрушил ее безукоризненную прическу.
- У вас красивые уши, - заметил он.
- У вас тоже. Мы с Фудзико-сан думаем, что ваш нос тоже совершенен,
достоин дайме.
Он ухмыльнулся и ловко поклонился им. Они поклонились в ответ. Складки
кимоно Марико слегка отошли на шее, обнажив край алого нижнего кимоно и
натянувшись на груди, это сильно возбудило его.
- Саке, Анджин-сан?
Он протянул чашку, его пальцы не дрожали. Она наливала, глядя на чашку,
сосредоточенно высунув кончик языка между губ.
Фудзико тоже неохотно взяла чашку, хотя и сказала, что уже не чувствует
ног. Ее тихая меланхолия в этот вечер исчезла, и она опять казалась совсем
юной. Блэксорн заметил, что она не так безобразна, как он считал раньше.
Голова Дзозена гудела. Не от саке, а от той невероятной военной
стратегии, которую так открыто описывали ему Ябу, Оми и Игураши. Только
Нага, второй командир, сын заклятого врага, не сказал ничего и весь вечер
оставался холодным, высокомерным, жестким, выделяясь характерным для семьи
Торанаги крупным носом на худом лице.
- Удивительно, Ябу-сама, - сказал Дзозен. - Теперь я понимаю причину
такой секретности. Мой господин оценит это. Мудро, очень мудро. А вы,
Нага-сан, весь вечер молчите. Мне интересно и ваше мнение.
- Мой отец считает, что необходимо учитывать все военные возможности,
Дзозен-сан, - ответил молодой человек.
- А ваше личное мнение?
- Я послан сюда только повиноваться, наблюдать, слушать, и учиться. Не
высказывая своего мнения.
- Но как второй командир - я бы сказал, как знаменитый заместитель
командира - вы считаете, что этот эксперимент получился удачным?
- На это вам могут ответить Ябу-сама или Оми-сан. Или мой отец.
- Но Ябу-сама сказал, что сегодня вечером каждый может говорить
свободно. Что здесь скрывать? Мы же все друзья, не так ли? Сын такого
знаменитого отца должен иметь и свое мнение. Да?
Глаза Наги насмешливо сузились, но он ничего не ответил.
- Можно говорить свободно, Нага-сан, - сказал Ябу. - Что вы думаете?
- Я думаю, что при неожиданности эта идея позволит выиграть одну
схватку или, может быть, одну серьезную битву. Учитывая внезапность. Но
потом? - голос Наги стал ледяным. - Потом все стороны станут использовать ту
же тактику и бессмысленно погибнет огромное количество воинов, подло убитых
людьми, которые даже не знают, кого они убивают. Сомневаюсь, что мой отец на
самом деле одобрит их использование в настоящей битве.
- Он сказал это? - сразу спросил Ябу, забыв о Дзозене.
- Нет, Ябу-сама. Таково именно мое мнение, конечно.
- Но мушкетный полк - вы не одобряете его? Он вам не по душе? - мрачно
спросил Ябу.
Нага взглянул на него плоскими глазами рептилии: - При всем моем к вам
уважении, раз уж вы спрашиваете мое мнение, да, я нахожу это отвратительным.
Наши предки всегда знали, кого они убили или кто их победил. Это бусидо, наш
кодекс, кодекс воина, кодекс настоящего самурая. Всегда побеждает настоящий
мужчина. А теперь? Как вы докажете своему господину свою доблесть? Как он
может наградить за мужество? Стрелять - это смело, но также и глупо. Где
здесь особая доблесть? Пушки против нашего кодекса самураев. Так воюют
чужеземцы, так воюют крестьяне. Вы понимаете, что даже мерзкие купцы и
крестьяне, даже эта, могут вести такую войну? - Дзозен засмеялся, и Нага
продолжал даже еще более напористо: - Несколько сумасшедших крестьян могут
убить любое количество самураев, только лишь имея достаточное количество
ружей! Да, крестьяне могут убить любого из нас, даже господина Ишидо,
который хочет сесть на место моего отца.
Дзозен не сдержался: - Господин Ишидо не хочет захватывать земли вашего
отца. Он только стремится защитить империю, сохранить ее для законного
наследника.
- Мой отец не угрожает господину Яэмону или государству.
- Конечно, но вы говорили о крестьянах. Господин Ишидо был когда-то
крестьянином. Я тоже был крестьянином. И ронином!
Нага не хотел ссориться. Он знал, что не может противостоять Дзозену,
чьи способности во владении мечом и секирой были широко известны: - Я не
собираюсь оскорблять вас или вашего хозяина или еще кого-то, Дзозен-сан. Я
только сказал, что мы, самураи, все должны быть уверены в том, что крестьяне
никогда не будут иметь ружей, или никто из нас не будет в безопасности.
- Купцы и крестьяне никогда не смогут причинить нам неприятностей, -
сказал Дзозен.
- Я тоже так думаю, - добавил Ябу, - и, Нага-сан, я согласен и кое с
чем из того, что вы сказали. Но ружья - современное оружие. Скоро все боевые
действия будут вестись с использованием ружей. Я согласен, это
отвратительно. Но это способ ведения современной войны. И потом все станет
как всегда - побеждать будут всегда самые смелые самураи.
- Нет, извините, но вы не правы, Ябу-сама! Что сказал нам этот
проклятый варвар - сущность их войны в стратегии? И потом он открыто
признает, что все их армии состоят из наемников и призываемых на военную
службу. Наемники! Нет чувства долга перед их господами. Солдаты воюют только
за плату и военную добычу, чтобы насиловать и обжираться. Разве он не
говорил, что их армии - это армии крестьян? Вот что ружья принесли в их мир
и что они принесут нам. Если бы я имел власть, я бы отрубил этому чужеземцу
голову сегодня же вечером и навсегда объявил все ружья вне закона.
- Так думает ваш отец? - слишком быстро спросил Дзозен.
- Мой отец не говорит мне или кому-то еще о том, что он думает, как вы
наверняка знаете. Я высказываю только свое личное мнение, - ответил Нага,
сердясь на себя, что попался в ловушку, все-таки вступив в разговор. - Я
прислан сюда, чтобы повиноваться, слушать, а не говорить. Я бы не стал
отвечать, если бы вы не спросили. Если кого-то из вас я обидел, я прошу
прощения.
- Извиняться не стоит. Меня интересовала ваша точка зрения, - сказал
Ябу. - Почему кто-то должен обижаться? Это обсуждение, не так ли? Среди
командиров. Вы бы объявили ружья вне закона?
- Да, я думаю, было бы разумно очень пристально следить за каждым
ружьем на нашей земле.
- Всем крестьянам запрещено иметь оружие какого-либо вида.
Дзозен посмеивался над этим стройным худеньким юношей, презирая его: -
Интересные у вас идеи, Нага-сан. Но вы ошибаетесь относительно крестьян. Они
ничего не значат для самураев, только снабжают нас. Они не более опасны, чем
кучка навоза.
- Минуточку! - сказал Нага, его обуяла гордость. - Вот почему я бы
сейчас объявил ружья вне закона. Вы правы, Ябу-сан, что новая эра требует
новых методов. Но из-за Анджин-сана, этого чужеземца, того, что он говорит,
я бы пошел намного дальше, чем наши сегодняшние законы - Я бы выпустил
законы, по которым каждый, кроме самураев, застигнутый с оружием или
пойманный при торговле им, немедленно лишался бы жизни вместе со всеми
членами семьи во всех поколениях. Далее, я бы запретил изготовлять и ввозить
ружья. Я бы запретил чужеземцам носить ружья или привозить их в нашу страну.
Если бы я имел власть, - к которой я не стремлюсь и никогда не буду иметь, -
я бы полностью удалил чужеземцев из нашей страны, кроме нескольких
священников. Порт, необходимый для торговли с заграницей, я бы обнес высоким
забором и поставил бы стражу из самых надежных воинов. Последнее, я бы
отправил этого дерьмоголового Анджин-сана на смерть сразу же, чтобы его
мерзкое знание не распространилось по нашей стране. Он - как зараза.
Дзозен сказал: - Ах, Нага-оан, наверное, хорошо быть таким молодым. Вы
знаете, мой господин согласен со многим из того, что вы сказали о
чужеземцах. Я слышал, он говорил много раз: "Уберите их, вышвырните их,
выгоните их пинками под зад в Нагасаки и держите их там взаперти! " Вы бы
убили Анджин-сана, да? Интересно. Моему господину Анджин-сан тоже не
нравится. Но для него, - он остановился. - Ах, да, интересная мысль о
ружьях. Можно, я расскажу моему господину об этом? Вашу идею о новых
законах?
- Конечно, - Нага успокоился и стал теперь вежливей, чем когда излагал
все, что накопилось у него на душе с первого дня пребывания в Анджиро.
- Вы сообщили свое мнение господину Торанаге? - спросил Ябу.
- Господин Торанага не спрашивал моего мнения. Я надеюсь, что