╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
о оделся и вышел на улицу, где его уже ждали самураи. Они
поднялись и отвесили поклоны.
- Сегодня мы охраняем вас, Анджин-сан.
- Спасибо. Мы идем на верфь?
- Да, вот ваш пропуск.
- Благодарю вас. Могу я узнать ваше имя?
- Мусаси Митсутоки.
- Спасибо, Мусаси-сан. Пошли?
Они спустились к верфям. "Эразмус" крепко держался на якоре на глубине
трех саженей, трюмы - в превосходном состоянии. Блэксорн нырнул с борта и
проплыл под килем: обрастание днища минимальное - несколько ракушек. Теперь
- на борт: что ж, руль в полном порядке; на складе сухо и чисто; он нашел
кресало и выбил искру на пробную порцию пороха - воспламенение мгновенное,
порох в прекрасной сохранности. Так, полетом на небо - с верхушки фок-мачты
он поискал, нет ли угрожающих трещин, поломок, обрывов: нет, ни там, ни по
пути на мечту, ни где-либо еще в рангоуте ничего подозрительного. Правда,
многие веревки, гардели и ванты сращены неправильно, но это пустяк -
исправим за полвахты.
Оказавшись снова на юте, он позволил себе широко улыбнуться. "Корабль
выглядит как... как что? " Блэксорн не придумал подходящего слова, он только
засмеялся. Ему хотелось еще побывать в своей каюте, и он опять спустился
вниз. Но здесь, в этой знакомой тесноте, он вдруг почувствовал себя чужим и
одиноким... Мечи его лежали рядом, на койке. Он потрогал их, вынул "Продавца
масла" из ножен: работа изумительная, жало лезвия наточено отлично. Он
разглядывал меч с чувством удовольствия - подлинное произведение искусства.
"Да, но смертельного искусства, - подумал он, поворачивая меч на свету. Эти
мысли всегда приходили ему в голову, когда он смотрел на мечи. - Сколько
смертей на тебе за все твои двести лет? Сколько еще будет, до того как
погибнешь сам? Неужели мечи живут своей жизнью, как говорила Марико-сан?
Марико... Что с ней?.. " Отблески с поверхности моря проникли в каюту и
прыгнули на сталь - вся его меланхолия тут же исчезла. Он убрал "Продавца
масла", стараясь не трогать лезвие пальцами - малейшее прикосновение,
согласно понятиям японцев, могло повредить такую совершенную вещь.
Блэксорн, облокотившись на койку, вглядывался в пустынную поверхность
моря... "Так что с руттерами? И навигационными инструментами? - обратился он
к своему отражению в медной морской лампе, тщательно начищенной, как и все
кругом. Но отражение молчало. - Купишь в Нагасаки, когда будешь набирать
команду. И позаимствуешь у Родригеса. Да-да. Тебе же придется захватить его,
перед тем как напасть на корабль, не так ли? - Он видел в медном "зеркале",
что улыбается. - Ты уверен, что Торанага даст тебе уйти, да? - И ответил
уверенно: - Да. Поедет ли он в Осаку или нет, я получу все, что мне надо. И
Марико тоже".
Довольный, он засунул мечи за пояс и поднялся на палубу, - там пришлось
подождать, пока снова опечатают двери...
Когда Блэксорн вернулся в Осаку, было еще очень рано - удалось заехать
в отведенное ему помещение перекусить: немного рису, две порции рыбы,
поджаренной на углях, с соевым соусом - удалось научить этому своего повара,
- маленькая бутылочка саке, потом чай.
- Анджин-сан?
- Хай?
Седзи распахнулись - за ними кланялась застенчиво улыбающаяся Фудзико.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
- Я забыл о вас, - сказал он по-английски, - боялся, что вы умерли.
- Досо го иемасига, Анджин-сан, нан дес ка?
- Нани мо, Фудзико-сан, - сказал он, устыдившись, - Гомен уреси. -
Пожалуйста, простите меня... сюрприз, да? Рад видеть вас. Садитесь,
пожалуйста.
- Домо аригато годзиема-сита, - откликнулась Фудзико. Она размеренно
сообщила ему своим тонким, высоким голосом все, что считала нужным: как она
рада его видеть; как сильно продвинулся он в японском языке; как прекрасно
он выглядит и как хорошо, что она здесь.
Он посмотрел на ее колено, неловко положенное на подушку.
- Ноги... - Он искал в памяти слово "ожоги", но не мог припомнить и
сказал так: - Огонь повредил ноги. Еще болит?
- Нет, но пока еще, извините, немного мешает сидеть, - Фудзико
сосредоточенно следила за его губами, - ноги повреждены, извините.
- Пожалуйста, покажите мне.
- Пожалуйста, извините меня, Анджин-сан, не хочу вас затруднять, у вас
свои проблемы. Я...
- Не понял. Простите меня, слишком быстро.
- Ах, извините! С ногами все нормально. Не беспокоят, - умоляла она.
- Беспокоят. Вы наложница, не так ли? Не стесняйтесь, покажите сейчас
же!
Она послушно встала. Очевидно, она стеснялась, но сразу же начала
развязывать оби.
- Пожалуйста, позовите служанку, - приказал он. Она повиновалась. Седзи
сразу же открылись, ей кинулась помогать женщина, которую он не узнал.
Сначала они развязали жесткий оби, служанка отложила его в сторону
вместе с кинжалом.
- Как вас зовут? - спросил он резко, как и полагается, настоящему
самураю.
- Ох, пожалуйста, извините меня, господин, простите меня. Мое имя
Хана-иси.
Он буркнул что-то одобрительное. Мисс Первый Цветок - прекрасное имя!
Все служанки согласно обычаю назывались мисс Хвостик, Журавль, Рыбка, Вторая
Ива, Четвертая Луна, Звезда, Дерево, Веточка и тому подобное.
Хана-иси была женщина средних лет, очень серьезная. "Бьюсь об заклад,
что она старая домашняя служанка, - решил Блэксорн. - Не исключено, что
вассал покойного мужа Фудзико. Муж! Я совсем забыл о нем и о ребенке,
которого казнили - казнили по приказу этого злого духа Торанаги, который на
самом деле не злой дух, а дайме и хороший, может быть, великий вождь. Быть
может, муж ее заслужил такую судьбу... если бы знать всю правду... Но не
ребенок, за это нет прощения".
Фудзико спокойно дала распахнуться верхнему кимоно, зеленому с узором,
но, когда развязывала тонкий шелковый пояс желтого нижнего кимоно и
откидывала его в сторону, пыльцы ее задрожали. Кожа у нее была чистая,
сквозь складки шелка виднелся край груди - маленькой и плоской. Хана-иси
встала на колени, развязала ленты на нижней рубашке и стянула ее с пояса на
пол, чтобы хозяйка могла переступить и выйти из нее.
- Йе, - приказал он. Она подошла и подняла кайму. Ожоги начинались с
задней стороны ног, у икр, - Гомен насаи.
Она стояла не двигаясь. Капли пота стекали по ее щекам, нарушая макияж.
Он поднял рубашку повыше. Кожа обгорела везде с задней стороны ног, но
заживление, видимо, шло отлично: уже образовались рубцы, инфекции, нагноений
не видно, только немного чистой крови там, где новая, молодая ткань лопнула,
когда Фудзико садилась на колени.
Он отодвинул кимоно в сторону и распустил ленту на поясе. Ожоги
кончались в верхней части ног, обходили крестец, где ее придавило бревном и
тем спасло от ожогов в этом месте, и затем снова начинались на пояснице.
Бугры от ожогов, шириной в полруки, шли вокруг талии. Рубцовая ткань уже
перешла в постоянные шрамы. Да, неприятное зрелище... Но заживает на
удивление.
- Очень хороший доктор. Лучший из всех, кого я видел! -
Он отпустил кимоно, - Прекрасно, Фудзико-сан! Шрамы, конечно, ну и что?
Ничего. Я видел много пострадавших от ожогов, понимаете? Вот и хотел сам
посмотреть, чтобы понять, как дела. Очень хороший доктор. Будда помогал вам.
- Он положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза. - Не беспокойтесь. Сигата
га наи, да? Вы поняли? У нее хлынули слезы.
- Пожалуйста, извините меня, Анджин-сан, мне так стыдно. Пожалуйста,
простите мою глупость, что я была там, попалась, как полоумная эта. Мне
следовало быть с вами, защищать вас, а не толкаться со слугами в доме. Мне
нечего было делать в доме, не было причин там находиться...
Сочувственно ее обнимая, он дал ей выговориться, хотя почти ничего не
понял из ее речи. "Мне бы надо найти, чем лечил ее этот доктор, -
возбужденно подумал он. - Это самое быстрое и хорошее заживление, какое я
встречал. Каждый капитан ее королевского величества должен владеть этим
секретом, да что там, - любому европейскому капитану он необходим...
Постой... А кто бы отказался заплатить за это несколько золотых гиней? Ты же
можешь сделать целое состояние! Нет уж, не таким путем, - только не так.
Наживаться на страданиях моряков... Нет! "
Фудзико повезло, что обгорели только задние поверхности ног. Лицо все
такое же квадратное и плоское, острые зубы - как у хорька, но глаза излучают
такую теплоту, что, пожалуй, язык не повернется назвать ее
непривлекательной. Он еще раз обнял ее.
- Ничего, Фудзико, не надо плакать. Это мой приказ! Блэксорн отправил
служанку за свежим чаем и саке, приказал принести побольше подушек и помог
Фудзико расположиться на них. Она все стеснялась и то и дело спрашивала:
- Как смогу я отблагодарить вас?
- Не надо благодарностей. Давайте снова, - Блэксорн на мгновение
задумался, но не нашел в памяти японских слов "помогать" или "помнить",
тогда он вытащил словарь и поискал их там. - Помогать - о-негаи... Помнить -
омой дасу... Хай, мон-досо о негаи! Оми дес ка? - Помогайте мне снова. -
Помните? - Он поднял кулаки, изобразил пистолеты и нацелился ими. - Оми-сан,
помните?
- О, конечно! - воскликнула она, потом, заинтересовавшись, попросила
посмотреть книгу. Она никогда не видела раньше латыни, и колонки японских
слов против латинских ничего не сказали ей, но она быстро ухватила их смысл:
- Это книга всех наших слов... простите. Книга слов, да?
- Хай.
- Хомбун? - спросила она.
Он показал ей, как найти это слово на латыни и по-португальски: хомбун
- это долг, потом добавил по-японски:
- Я понял, что такое долг. Долг самурая, не так ли?
- Хай! - Она захлопала в ладоши, как будто ей показали чудесную
игрушку.
"Но это чудо, - сказал он себе. - Подарок судьбы. Это поможет мне лучше
понять и ее, и Торанагу, и скоро я буду неплохо владеть языком".
Она задала ему еще несколько слов, и он нашел их на английском,
латинском и португальском; слово, которое она выбирала, каждый раз было
понятно и он находил его - словарь ни разу не подвел.
Он поискал слово:
- Мадсутси дес, нех? Это чудесно, правда?
- Да, Анджин-сан, книга чудесная. - Она отпила чаю. - Теперь я смогу
разговаривать с вами, по-настоящему.
- Понемногу. Только медленно, вы понимаете меня?
- Да. Пожалуйста, будьте терпеливы со мной. Прошу вас, извините меня.
Громадный колокол на главной башне замка пробил час козла, ему
отозвались все замки в Эдо.
- Сейчас мне надо уходить. Я иду к господину Торанаге. - Он пристроил
книгу за рукав.
- Можно я подожду здесь, пожалуйста?
-- А где вы остановились?
Она показала:
- О, там, моя комната - за следующей дверью. Прошу извинить мою
нетактичность!
- Медленно. Говорите, пожалуйста, медленно. И простыми словами!
Она повторила медленно, особенно тщательно - слова извинений.
- Благодарю вас. Мы с вами еще увидимся. Она хотела было подняться, но
он покачал головой и вышел во двор. День был облачный, в воздухе стояла
духота. Охрана уже дожидалась его. Скоро Блэксорн уже был во дворе главной
башни, где встретил Марико - еще более прекрасную, воздушную, лицо ее под
золотисто-красным зонтиком казалась алебастровым. На ней было
темно-коричневое кимоно, окаймленное ярко-зеленым узором.
- Охайо, Анджин-сан. Икага дес ка? - Она церемонно раскланялась.
Он отвечал в тон ей, что чувствует себя прекрасно, и продолжал говорить
по-японски, - они условились раньше, что он будет пытаться это делать, пока
у него хватает сил. На португальский он переходил, когда уж совсем уставал
от усилия припоминать японские слова и еще когда хотел сказать ей что-нибудь
не предназначенное для чужих ушей.
- Ты, - произнес он осторожно, когда они поднимались по лестнице башни.
- Ты, - откликнулась Марико и немедленно перешла на португальский, с
той же серьезностью, что и в прошлую ночь: - Извините, пожалуйста, но
давайте не будем сегодня говорить на латыни, Анджин-сан, сегодня латынь не
подходит - она не может служить тем целям, для которых мы ею пользуемся,
правда?
- Когда я смогу поговорить с вами?
- Это очень трудно, простите. У меня есть обязанности...
- Все нормально, да?
- О да, - сказала она, - пожалуйста, извините меня, но что может
случиться? Ничего плохого.
Они поднялись еще на один пролет не разговаривая. На следующем этаже,
как обычно, у них проверили пропуска, охрана шла впереди и сзади. Пошел
сильный дождь, влажность в воздухе уменьшилась.
- Этот дождь на несколько часов, - заметил Блэксорн.
- Правда, но без дождей не будет риса. Скоро дожди прекратятся, через
две или три недели, тогда будет жарко и влажно до самой осени. - Она
выглянула из окна и показала ему на лохматые облака. Это очень живописное
зрелище, Анджин-сан, вам нравится?
- Да, - он смотрел на "Эразмус", который был далеко отсюда, у пристани.
Но дождь скоро скрыл от него корабль. - После того как мы побеседуем с
господином Торанагой, нам придется ждать, пока кончится дождь, - нет ли
здесь места, где мы могли бы поговорить?
- Это связано с трудностями, - Она уклонилась от прямого ответа, и он
нашел это странным. Обычно она была очень решительна и излагала свои
вежливые "предположения" как приказы - так они и воспринимались. - Прошу
простить меня, Анджин-сан, но у меня сейчас трудное положение и мне нужно
много всего сделать. - Она на мгновение остановилась и переложила зонтик в
другую руку, придерживая нижнюю кайму кимоно. - Как у вас прошел вечер? Как
ваши друзья, ваша команда?
- Прекрасно. Все было прекрасно, - сказал он.
- Действительно "прекрасно"? - переспросила она.
- Прекрасно, но очень странно. - Он оглянулся на нее. - Вы что-то
заметили, да?
- Нет, Анджин-сан. Но вы не упомянули о них, а вы же много о них думали
в последнюю неделю. Я не волшебница, извините.
После паузы он решился:
- А у вас все хорошо? С Бунтаро-саном ничего не возникло? Он никогда не
говорил с ней о Бунтаро и после ╨косе не упоминал его имени. Они согласились
на том, что никогда не будут обсуждать ее семейную жизнь.
- Это мое единственное требование, Анджин-сан, - прошептала она в
первую ночь. - Что бы ни случилось во время нашего путешествия до Мисимы
или, если позволит Мадонна, до Эдо. - для нас не будет иметь никакого
значения, да? Мы не будем обсуждать между собой то, что происходит, да? Не
будем... Пожалуйста.
- Я согласен. Клянусь.
- И я тоже. В конце концов, наше путешествие кончается в Эдо, у Первого
Моста.
- Нет.
- Но конец должен быть, дорогой. У Первого Моста наше путешествие
кончается. Пожалуйста, или я умру от страха за вас, от мыслей об опасности,
в которую я вас втянула...
Вчера утром он стоял у входа на Первый Мост и у него внезапно стало
тяжело на душе, - не спас даже тот подъем, что он испытал при виде
"Эразмуса".
- Сейчас мы должны пересечь мост, Анджин-сан, - сказала Марико.
- Да, но это всего лишь мост, один из многих. Иди, Марико-сан, иди
рядом со мной через этот мост. Рядом со мной, пожалуйста. Давай пройдем
вместе, - добавил он по-латыни, - и верь, что ты прошла и что мы рука об
руку идем к началу чего-то нового.
Она вышла из паланкина и пошла рядом с ним, пока они не перешли по
мосту на ту сторону. Там она снова села в паланкин с занавешенными окнами, и
они стали подниматься по пологому склону. Блэксорн помнил, как молился Богу,
чтобы с неба ударила молния.
- Так с ним ничего не возникло? - повторил он все же свой вопрос, когда
они подходили к последней площадке. Марико покачала головой.
Торанага начал беседу:
- Корабль вполне готов, Анджин-сан? Это точно?
- Точно, господин. Корабль в прекрасном состоянии.
- Сколько еще надо людей... - Торанага взглянул на Марико, -
пожалуйста, спросите его, сколько человек команды требуется дополнительно,
чтобы корабль нормально плавал. Я хочу быть совершенно уверен: он понял, что
именно я хочу знать.
- Анджин-сан говорит: для того чтобы выйти в плавание на корабле,
необходимо тридцать моряков и двадцать артиллеристов. Сначала его команда
состояла из ста семи человек, включая повара и купцов. Чтобы плавать и
воевать в этих морях, достаточно двухсот самураев.
- И он считает, что тех, кто ему потребуется, он может найти в
Нагасаки?
- Да, господин.
Торанага произнес будто про себя:
- Я вовсе не доверяю наемникам...
- Прошу меня простить, господин, вы хотите, чтобы я перевела эти ваши
слова?
- Что? О нет, не обращайте внимания. Торанага встал, все еще делая вид,
что чем-то недоволен, и посмотрел в окно на дождь: ливень не позволял
рассмотреть город. "Пусть дождь идет еще несколько месяцев, - подумал он. -
О Боги, все, какие только есть, - сделайте так, чтобы дожди шли до Нового
года! Когда Бунтаро сможет встретиться с моим братом? "
- Скажите Анджин-сану, что завтра я передам ему его вассалов. Сегодня
ужасная погода - этот дождь будет идти весь день, нигде нет ни клочка сухой
земли.
- Да, господин, - донесся до него голос Марико. Он иронически
улыбнулся. Никогда еще за всю его жизнь ему не мешала погода. "Она, конечно,
уверена, как и остальные, кто сомневается, что я постоянно меняюсь к
худшему", - думал он, зная, что не может уклониться от выбранного курса, -
Завтра или через день - какая разница? Скажите ему, что, когда я буду готов,
я пошлю за ним. До этого времени он должен оставаться в замке. Он слышал,
как Марико перевела его слова Анджин-сану.
- Да, господин Торанага, я понял, - Блэксорн отвечал сам, без Марико, -
но вы не против, если я задам вопрос: можно ли быстро выехать в Нагасаки?
Думаю, что это важно, прошу меня извинить.
- Я решу это позднее, - Голос Торанаги прозвучал резко, - он не
старался сохранять обходительность и сделал знак, что аудиенция окончена, -
До свидания, Анджин-сан, я скоро решу, что делать с вами. - Он видел, что
тот хочет настаивать на своей просьбе, но постарался от него отделаться.
"Боже мой, - подумал он о Блэксорне, - наконец-то этот чужеземец научился
вежливости! " - Скажите Анджин-сану, что ему нет нужды ждать вас,
Марико-сан. До свидания, Анджин-сан.
Марико выполнила его просьбу. Торанага, отвернувшись, смотрел на город,
на ливень, что обрушился на него, прислушивался к шуму воды. " Дверь за
Анджин-саном закрылась.
- Так что за ссора? - Торанага обратился к Марико не глядя на нее.
- Простите, господин?
Его настороженный слух тут же уловил слабое дрожание в ее голосе.
- Ссора, разумеется, между Бунтаро и вами, или вы участвовали в другой,
которая касается меня? - добавил он с горьким сарказмом, - этот оттенок в
голосе казался ему необходимым... да-да, это ускорит дело. - С Анджин-саном,
может быть, или с моими врагами - христианами, или с Тсукку-саном?
- Нет, господин, пожалуйста, извините меня. Это началось, как всегда,
как начинаются обычно ссоры между мужем и женой. Фактически из-за ничего.
Потом внезапно, как обычно и бывает, все стало разрастаться и подействовало
и на него и на меня - под соответствующее настроение.
- И у вас было такое настроение?
- Да. Пожалуйста, простите меня. Я немилосердно провоцировала своего
мужа. Это полностью моя вина. Сожалею, господин, но в таких случаях