╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
ом серьезны, старшая сестра. Ах, вы не знаете, как я польщена
тем, что вы мне позволили так себя называть. Сегодня ночь только для
удовольствий. Не надо больше серьезных вещей, да?
- Да, согласна.
- Теперь, возвращаясь к более простым вещам, вы не будете добры дать
мне несколько советов?
- Пожалуйста, - сказала Марико дружеским тоном.
- Скажите, может быть, люди его национальности при сексе предпочитают
какие-нибудь приспособления или позы, вы что-нибудь знаете об этом? Извините
меня, пожалуйста, но может быть, вы могли бы мне что-то подсказать.
Марико потребовалась вся выдержка, чтобы оставаться спокойной.
- Нет, этого я не знаю. Анджин-сан очень стыдлив во всем, что касается
секса.
- Его можно спросить как-нибудь окольным путем?
- Не думаю, что вы можете спросить об этом иностранца. Только, не
Анджин-сана. И, извините, я не знаю, что это за приспособления, за
исключением, конечно, харигаты.
- А! - интуиция Кику снова не подвела ее, и она спросила невинно: - Вы
не хотели бы посмотреть их? Я могла бы показать вам их все, может быть,
вместе с ним, тогда его не нужно будет спрашивать. Мы можем понять по его
реакции.
Марико заколебалась, любопытство пересилило ее убеждения.
- Если бы это можно было сделать как бы шутя...
Они услышали, как возвращается Блэксорн. Кику встретила его и налила
вина. Марико осушила свою чашку, радуясь, что она больше не одна, ей было
нелегко сознавать, что Кику могла читать ее мысли.
Они болтали, играли в глупые игры, а потом, когда Кику сочла, что
наступило подходящее время, она спросила, не хотели бы они поглядеть сад и
комнаты для удовольствий.
Они вышли в ночной сад. Дорожка петляла вокруг маленького прудика и
журчащего водопада. В конце тропинки в центре бамбуковой рощицы стоял
маленький домик. Он поднимался над ухоженной лужайкой, к окружающей его
веранде вели четыре ступеньки. Убранство двухкомнатного жилища было очень
изысканное и отличалось большим вкусом. Красное дерево, тонкая работа,
мягчайшие татами, красивые шелковые подушки, самые элегантные драпировки в
таконома.
- Так мило, Кику-сан, - сказала Марико.
- Чайный Домик в Мисиме намного изысканней, Марико-сан. Пожалуйста,
располагайтесь поудобнее, Анджин-сан! Пер фавор, вам удобно, Анджин-сан?
- Да, очень удобно.
Кику видела, что он все еще был под впечатлением новых знаний и
ощущений и немного пьян, но обращал внимание только на Марико. Ей очень
хотелось встать и пройти во внутреннюю комнату, где были разложены футоны,
выйти на веранду и уйти. Но она знала, что если она так сделает, то это
будет с ее стороны нарушением закона. Более того, она сознавала, что такой
поступок будет безответственным, так как в глубине души она чувствовала, что
Марико почти уже приняла решение.
"Нет, - подумала она, - я не должна толкать ее на такой трагически
неблагоразумный поступок, как бы это ни было важно для моего будущего. Я
предложила, но Марико-сан сама отказалась. Мудро. Они любовники? Не знаю.
Это их карма".
Она наклонилась вперед и заговорщически засмеялась:
- Послушайте, старшая сестра, пожалуйста, скажите Анджин-сану, что у
меня здесь есть некие штучки. В их стране они есть?
- Он говорит, нет, Кику-сан. Извините, он никогда не слышал о таких.
- О! Ему неинтересно будет посмотреть на них? Они в соседней комнате, я
могу сходить за ними - они действительно очень возбуждают.
- Вам не хотелось бы посмотреть на них, Анджин-сан? Она говорит, они,
правда, очень забавные, - Марико умышленно изменила слово.
- Почему бы нет? - сказал Блэксорн, его горло сжалось, он весь был
напряжен, чувствуя их запах и осознавая их женственность. - Вы используете
какие-то приспособления при сексе? - спросил он.
- Кику-сан говорит, иногда. Она говорит - и это верно, - что наш обычай
- всегда стараться продлить момент "Облаков и Дождя", так как мы считаем,
что в этот короткий момент мы, смертные, находимся вместе с нашими богами, -
Марико следила за ним. - Так что очень важно заставить его длиться как можно
дольше, правда?
- Да.
- Она знает, что быть наедине с богами очень важно. Это хорошее
поверье, хотя, возможно, вы так не думаете. Чувство Ливня из Облаков такое
неземное и божественное. Не так ли? Так что любыми средствами оставаться с
богами как можно дольше наш долг, правда? ~ Несомненно.
- Не хотите ли саке, Анджин-сан?
- Спасибо.
Она обмахнулась веером.
- Ливень из Облаков и Облака и Дождь, или Огонь и Поток, как мы иногда
это называем, это очень по-японски, Анджин-сан. Очень важно быть японцем в
вопросах секса, да?
К ее облегчению, он ухмыльнулся и поклонился ей, как придворный:
- Да, конечно. Я - японец, Марико-сан. Хонто! Кику вернулась с обшитым
шелком ящиком. Она открыла его и вынула внушительного размера пенис,
вырезанный из слоновой кости, и другой, эластичный, из материала, которого
Блэксорн никогда не видел. Она небрежно отставила их в сторону.
- Это, конечно, обычные харигата, Анджин-сан, - сказала Марико, не
задумываясь, ее глаза были прикованы к другим предметам.
- Это... на самом деле? - спросил Блэксорн, не зная, что еще сказать, -
Матерь Божья!
- Но это только обычные харигата, Анджин-сан. Конечно, у ваших женщин
тоже они есть!
- Конечно, нет! Нет, у них их нет, - добавил он, пытаясь не терять
чувства юмора.
Марико не могла поверить в это. Она объяснила Кику, которая была не
менее удивлена. Кику что-то долго говорила, Марико соглашалась.
- Кику-сан кажется это очень странным. Я должна согласиться,
Анджин-сан. Здесь почти каждая девушка пользуется ими для обычного
облегчения, без всякой задней мысли. Как еще девушка может оставаться
здоровой, если она ограничена в своих возможностях там, где нет мужчин? Вы
уверены, Анджин-сан? Вы нас не обманываете?
- Нет - я, э, уверен, что наши женщины их не имеют. Это было бы, Боже
мой, это, ну, мы... они этого не имеют.
- Без них жизнь должна быть невероятно трудной. Мы говорим, что
харигата подобен мужчине, но лучше его, потому что это точно как его лучшая
часть, но без всего остального. Не так ли? И они также превосходны, потому
что не все мужчины имеют такую силу, как харигата. Они нам преданы и никогда
не устают от нас, как мужчины. Они могут быть какие угодно: грубые или
мягхие - Анджин-сан, вы обещали, помните? Про юмор!
- Вы правы, - ухмыльнулся Блэксорн, - ей-богу, вы правы. Пожалуйста,
извините меня, - он поднял харигата и внимательно рассмотрел его,
невыразительно насвистывая. - Вы говорили, Учительница-сан, он может быть
грубым?
- Да, - сказала она убежденно, - он может быть грубым или мягким, как
вы пожелаете. Кроме того, харигата намного более выносливы, чем любой
мужчина, и никогда не устают!
- О, это интересный факт!
- Да. Не забывайте, не каждой женщине повезло встретить сильного
мужчину. Без помощи одной из этих штучек, удовлетворяющих обычные страсти,
нормальная женщина скоро теряет физическое равновесие, и это, конечно,
нарушает ее настроение и тем вредит ей и ее окружению. Женщина не имеет той
свободы, которую имеет мужчина - в большей или меньшей степени - и
правильно, да? Мир принадлежит мужчинам, не так ли?
- Да, - он улыбнулся, - и одновременно нет.
- Извините, но мне жалко ваших женщин. Они ведь такие же, как и мы.
Когда вернетесь домой, вы должны научить их, Анджин-сан. Ах, да, скажите
королеве, она поймет. Мы очень чувствительны в вопросах секса.
- Я упомяну об этом Ее Величеству. - Блэксорн отложил харигата в
сторону, сделав вид, что ему не хочется этого делать. - Что еще?
Кику вынула связку из четырех больших круглых бусин из белого нефрита,
нанизанных через определенные промежутки на крепкую шелковую нить. Марико
внимательно слушала объяснения Кику, глаза ее раскрылись шире, чем
когда-либо, веер замелькал. Когда Кику закончила, она с любопытством
посмотрела на бусы:
- Ах, со дес! Ну, Анджин-сан, - твердо начала она, - эти бусы
называются кономи-синзу, жемчужины наслаждения, и сеньор или сеньора могут
одинаково пользоваться ими. Саке, Анджии-сан?
- Спасибо.
- И женщина, и мужчина могут пользоваться ими, бусины аккуратно
помещают в задний проход и потом, в момент Облаков и Дождя, бусины медленно,
одну за другой, вытаскивают.
- Что?
- Да, - Марико положила бусы перед ним на подушку, - госпожа Кику
говорит, очень важно выбрать время, и всегда... Я не знаю, как вы это
называете, ах, да, всегда надо использовать масляную смазку... для удобства,
Анджин-сан, - она посмотрела на него и добавила, - она говорит также, что
жемчужины наслаждения могут быть разных размеров и что если их правильно
применять, они, правда, могут дать очень хороший результат.
Он шумно расхохотался и выразился по-английски:
- Ставлю бочонок дублонов против кучки свиного дерьма, что в это никто
не поверит!
- Извините, я не поняла, Анджин-сан.
Когда он смог говорить, то произнес по-португальски:
- Я ставлю гору золота против травинки, Марико-сан, что результат очень
значительный на самом деле. - Он поднял бусы и внимательно их рассмотрел, не
замечая, что насвистывает. - Жемчужины наслаждений, да? - Через минуту он
отложил их. - Что там еще?
Кику была рада, что ее эксперимент удался. После этого она показала им
химитсу-кава, секретную кожу:
- Это кольцо наслаждения, Анджин-сан, которое мужчина использует, чтобы
поддерживать эрекцию, когда он устал. С ним, - говорила Кику, - мужчина
может удовлетворять женщину, даже когда он прошел свой пик или его желание
ушло. - Марико следила за ним: - Не так ли?
- Абсолютно, - просиял Блэксорн, - господь Бог защищает меня от этого и
от невозможности удовлетворить женщину. Пожалуйста, попросите Кику-сан
купить мне три штуки - прямо в ящике!
Затем ему показали хиро-гумби, снаряжение для усталых, тонкие
высушенные стебли растения, которые, если их намочить и обмотать вокруг
Несравненного Песта, разбухали и делали его крепким на вид. Потом там были
всякие стимулирующие средства - средства создавать или усиливать
возбуждение, и всякие смазки - для увлажнения, для увеличения объема, для
усиления.
- Никогда не ослабевает? - спросил он с еще большим весельем.
- О, нет, Анджин-сан, это неземное ощущение! Затем Кику вынула другие
кольца, которые используют мужчины: из слоновой кости или эластичные,
шелковые кольца с шариками, щетинками, ленточками и расширениями и
отростками разных видов, сделанные из слоновой кости, конского волоса, семян
или даже маленьких колокольчиков.
- Кику-сан говорит, что почти каждая из этих вещей превратит самую
скромную даму в распутницу.
"О, Боже, как бы я хотел тебя, распутницу", - думал он.
- Но это только для мужчин, да? - спросил он вслух.
- Чем больше возбуждена госпожа, тем больше наслаждение мужчины, не так
ли? - сказала Марико. - Конечно, доставлять радость женщине - также долг
мужчины. А с такими вещами, если он, к сожалению, слабый, старый, усталый,
он все-таки может достаточно хорошо ее удовлетворить.
- Вы пользовались ими, Марико-сан?
- Нет, Анджин-сан, я никогда не видела их раньше. Они предназначены не
нам... жены не для удовольствия, их удел - растить детей и вести дом и
хозяйство.
- Жены не ожидают, что их будут удовлетворять?
- Нет. Эти было бы необычно. Это для дам из Ивового Мира, - Марико
обмахнулась веером и объяснила Кику, что она сказала. - Она спрашивает, у
вас то же самое? Долг мужчины доставлять удовольствие женщине, так же как ее
долг доставлять удовольствие мужчине?
- Пожалуйста, скажите ей, что, к сожалению, у нас не так, а совсем
наоборот.
- Она говорит, что это скверно. Еще саке?
- Переведите ей, что мы приучены стыдиться наших тел, секса, наготы
и... прочим всяким глупостям. Только пребывание здесь заставило меня понять
это. Теперь я немного цивилизованнее и знаю больше.
Марико перевела. Он осушил свою чашку. Кику немедленно наполнила ее
снова, наклонившись вперед и придерживая длинный рукав левой рукой, так
чтобы не коснуться низкого лакированного столика, пока правой она наливала
саке.
- Домо.
- До итасимасите, Анджин-сан.
- Кику-сан говорит, что ваше мнение так много значит для нас. Я
согласна с ней, Анджин-сан. Вы сегодня заставили меня почувствовать гордость
за нас, японцев. Но, конечно, это совсем не так ужасно, как вы
рассказываете.
- Это хуже. Это трудно понять, еще труднее объяснить, если вы никогда
не жили там. Видите ли-на самом деле... - Блэксорн обратил внимание, как они
смотрят на него, терпеливо ждут, одетые в яркие разноцветные одежды, такие
милые и чистые, комната такая яркая и опрятная, уютная. Мысленно он стал
сравнивать все это с его английским домом: солома на земляном полу, дым из
открытого кирпичного очага, поднимающийся к отверстию в потолке; только три
новых очага с трубами было тогда во всей его деревне, и то только в самых
богатых домах. В коттедже две маленькие спальни и одна большая неопрятная
комната, служившая кухней, столовой и гостиной одновременно. Ты входил в
морских сапогах, летом и зимой, не замечая грязи, навоза, садился на стул
или скамейку, дубовый стол был захламлен так же, как и комната, здесь же три
или четыре собаки и двое детей - его сын и дочь его умершего брата Артура,
ползающих, падающих и играющих на полу. Фелисите готовит, ее длинное платье
волочится по грязи и соломе, служанка шмыгает носом и путается под ногами, а
Мэри, жена Артура, кашляющая в соседней комнате, лежит при смерти, но никак
не умрет.
Фелисите, милая моя Фелисите. Ванна раз в месяц, и то летом, в медном
корыте. Но лицо, руки и ноги она моет каждый день. Фелисите, всегда прячущая
тело до шеи и запястий, закутанная в толстые шерстяные одежды, которые не
стираются месяцами или годами, воняющая, как все, искусанная вшами, как все,
страдающая от чесотки.
И все глупые поверья и убеждения, что чистота может убить, что вода
может вызвать простуду и принести чуму, открытые окна могут привести к
смерти, что вши и блохи, мухи и грязь, и болезни - все это Божье наказанье
за грехи на земле.
Блохи, мухи, свежая солома каждую весну, но каждый день - в церковь, а
в воскресенье дважды, чтобы выслушать Слово, вкладываемое в вас: ничто не
важно, кроме Бога и спасения.
Рожденная в грехе, живущая в стыде, обреченная на жизнь в аду,
вымаливающая прощение и спасение, Фелисите столь предана Богу и так полна
страха перед ним и так стремится на Небо. Потом идет домой обедать. Снимает
кусок мяса с вертела и, если он падает на пол, поднимает его, стирает грязь
и ест, если собаки не успеют схватить первыми, но всегда бросает им кости.
Отбросы все на полу, откуда выметаются и выбрасываются на дорогу. Спит чаще
всего в том, в чем ходит днем, и чешется, как собака, все время чешется.
Стареет такой молодой и так безобразна уже в молодости, а умрет совсем
молодой. Фелисите. Сейчас ей двадцать девять, поседела, осталось уже мало
зубов, старая, морщинистая и худая.
- Раньше времени, бедняга. Боже мой, как бессмысленно, - выкрикнул он в
ярости, - все уходит даром!
- Нан дес ка, Анджин-сан? - сказали сразу обе женщины, выражение их лиц
изменилось.
- Извините... просто... вы такие чистые, а мы такие грязные и все так
впустую, бесчисленные миллионы, многие поколения, я тоже, вся моя жизнь... и
только потому, что мы не знаем ничего лучше! Боже мой, как безнадежно! Эти
священники - они образованные люди и наши учителя, ведут все обучение,
всегда во имя Бога, грязь во имя Бога... Это правда!
- О, да, конечно, - успокаивающе сказала Марико, тронутая его
страданием, - ради Бога, не расстраивайтесь так сейчас, Анджин-сан. Вот
завтра...
Кику улыбалась, но была очень недовольна собой. "Тебе следовало быть
более осторожней, - сказала она себе. - Какая глупость, глупость! Ты нужна
Марико-сан! Теперь ты позволила загубить вечер, и все волшебство ушло, ушло,
ушло! "
Действительно, тяжелое, почти осязаемое желание, захватившее их всех,
исчезло. "Может быть, это как раз и хорошо, - подумала она. - По крайней
мере Марико и Анджин-сан будут благоразумны еще одну ночь. Бедные, бедные.
Так печально". Она смотрела, как они разговаривали, потом почувствовала, что
в их тоне что-то изменилось.
- Сейчас я должна уйти от тебя, - сказала Марико на латыни.
- Давай уйдем вместе.
- Я прошу тебя остаться. Ради тебя и ее. И меня, Анджин-сан.
- Я не хочу этого подарка, - сказал он, - я хочу тебя.
- Я принадлежу тебе, Анджин-сан. Пожалуйста, оставайся, я умоляю тебя,
и знай, что сегодня ночью я твоя. Он не настаивал на том, чтобы она
осталась.
После ее ухода он лег на спину, положил руки под голову и стал смотреть
в окно на ночной сад. Дождь хлестал по черепице, с моря порывами долетал
легкий ветерок.
Кику неподвижно сидела около него на коленях. Ноги у нее онемели. Ей
тоже хотелось лечь и вытянуть ноги, но она не хотела отвлекать его ни
малейшим движением. "Ты не устала. Твои ноги не болят. Слушай дождь и думай
о приятных вещах. Думай об Оми-сане и Чайном Домике в Мисиме, и что ты жива,
и что вчерашнее землетрясение было только очередным землетрясением. Думай о
Торанаге-саме и невероятно высокой цене, которую в самом начале потребовала
за твой контракт Дзеко-сан. Прорицатель был прав, это твоя счастливая карта,
она сделает тебя такой богатой, что тебе и не снилось. А если эта часть
предсказания верна, почему должно быть неверным все остальное? В один
прекрасный день ты выйдешь замуж за самурая, родишь ему сына, ты будешь жить
долго и умрешь в старости, в своем доме, в богатстве и почете, и, что вообще
чудо из чудес, твой сын будет расти достойно - самураем, как и его сыновья".
Кику просияла при мыслях о своем невероятном, замечательном будущем.
Спустя какое-то время Блэксорн с наслаждением потянулся, чувствуя
приятную усталость. Он увидел ее и улыбнулся.
- Нан дес ка, Анджин-сан?
Он мягко покачал головой, встал и открыл седзи в следующую комнату.
Служанки здесь не было. Он и Кику в этом роскошном маленьком жилище были
одни.
Блэксорн вошел в спальню и начал снимать кимоно. Она поспешила помочь
ему. Он полностью разделся, потом надел легкое шелковое спальное кимоно,
которое Кику держала перед ним. Она заботливо приподняла перед ним москитную
сетку, под которую он и лег.
После этого переоделась и сама Кику. Он смотрел, как она сняла оби и
верхнее кимоно, нижнее кимоно бледно-зеленого цвета с ярко-красным
обрамлением и, наконец, нижнюю рубашку. Потом она надела спальное кимоно
персикового цвета, сняла искусно сделанный парик и освободила свои волосы.
Они были иссиня-черного цвета и очень длинные.
Затем присела около москитной сетки снаружи полога:
- Дозо, Анджин-сан?
- Домо, - сказал он.
- Домо аригато годзиемасита, - прошептала она.
Кику проскользнула под сетку и легла рядом с ним. Ярко светили свечи и
масляные лампы. Он был рад свету, она была такая красивая.
Его отчаянное желание исчезло, хотя боль и осталась. "Я не хочу тебя,
Кику-сан, - подумал он. - Даж