╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
ко. - Пожалуйста, примите командование!
Казуко, молодой, высокий, горделивого вида юноша с чисто выбритыми
впалыми щеками, вышел из группы самураев в коричневой форме, стоявших рядом
с Кийямой у ворот. Обогнул носилки Кири и Сазуко, встал рядом с Марико и
церемонно поклонился.
- Да, госпожа. Благодарю вас. Эй вы! - крикнул он людям впереди. -
Трогайся!
Сбросив оцепенение, они повиновались, постепенно заражаясь напряжением
предстоящей борьбы. Процессия тронулась. Казуко шел рядом с носилками
Марико. Но двигались они недолго... В ста шагах впереди от плотных рядов
самураев отделились двадцать человек в серой форме и молча встали поперек
дороги, промежуток заняли самураи в коричневом. Кто-то споткнулся, и идущие
впереди постепенно остановились.
- Уберите их с дороги! - прокричал Казуко. Тут же вперед кинулся
самурай в коричневом, за ним - остальные, и началось быстрое и жестокое
убийство... Каждый раз, едва падал один серый, из толпы ожидающих выходил
другой и присоединялся к сражающимся. Все происходило со страшной скоростью,
четкостью и согласованностью движений: вот бьется воин против воина,
пятнадцать против пятнадцати, восемь против восьми... Несколько раненых
серых сражаются в пыли... Трое коричневых - против двоих серых... Выходит
еще один серый... Скоро он остается один на один с последним коричневым -
забрызганным кровью, раненым, победившим уже в четырех схватках... Последний
серый легко убивает его и остается один среди поверженных тел... Смотрит на
Казуко... Все коричневые погибли, четверо - ранены, восемнадцать убиты...
Казуко выходит вперед, обнажает меч... Наступает полная тишина...
- Подождите! - прозвучал голос Марико. - Пожалуйста, подождите,
Казуко-сан!
Он остановился, но не спускал глаз с серого, готовясь к схватке. Марико
вышла из паланкина и вернулась к Кийяме.
- Господин Кийяма, я официально прошу вас разрешить пройти этим людям.
- Извините, Тода-сан, приказы по замку должны выполняться. Они вполне
законны. Но если вы хотите, я созову собрание регентов и попрошу принять
специальное решение.
- Я - самурай. Отданные мне приказы ясны, соответствуют Бусидо и
освящены нашим кодексом. Они должны выполняться и отменяют любой официально
установленный другими порядок. Закон может отклонить причину, но причина не
может отменить закона. Если мне не позволяют выполнять приказы сюзерена, я
не смогу жить с таким позором!
- Я немедленно соберу собрание!
- Прошу извинить меня, господин, то, что вы сделаете, - это ваше дело.
Я думаю только о приказах моего господина и о своем позоре. - Она
повернулась и спокойно прошла в голову колонны, - Казуко-сан! Я приказываю
вам вывести нас из замка!
Казуко вышел вперед:
- Я - капитан Казуко из рода Серато, Третья армия господина Торанаги.
Прошу вас, освободите дорогу!
- Я - Бива Дзиро, капитан, гарнизон господина Ишидо. Моя жизнь не имеет
никакого значения, тем не менее вы не пройдете, - отвечал человек в серой
форме.
С внезапным ревом "Торанага-а-а-а! " Казуко кинулся в бой. Мечи яростно
зазвенели, нанося и парируя удары, бойцы заметались по кругу. Серый был
сильным бойцом, но Казуко ему не уступал. Мечи звенели при каждом ударе...
Остальные замерли. Казуко одержал верх, но был тяжело ранен и стоял над
своим врагом, едва держась на ногах... Здоровой рукой он поднял меч к небу и
издал боевой клич, торжествуя победу:
- "Торанага-а-а-а! " Никто его не поддерживал, - все знали, что это не
соответствует ритуалу, в который они все втянуты. Казуко с трудом сделал
шаг... другой... спотыкаясь, приказал:
- Следуйте за мной! - И тут голос его прерывался. Никто не видел,
откуда вылетели стрелы, но они поразили его сразу. Фатализм коричневых
быстро сменился яростью: как обойтись с Казуко-героем: умирающий, он один
выполнял свой долг - выводил их из замка! Вперед выбежал офицер коричневых,
с ним - двадцать человек, они сформировали новый передовой отряд. Остальные
столпились вокруг Марико, Кири и госпожи Сазуко.
- Вперед! - прокричал офицер.
Он двинулся вперед, за ним - двадцать его самураев. Как лунатики,
носильщики подняли свои ноши и, спотыкаясь, стали пробираться среди
трупов... Впереди, в сотне шагов от стоящих в ожидании самураев, отделилось
еще двадцать человек в серой форме, с офицером впереди, и вышли навстречу...
Носильщики остановились, передовая группа убыстрила шаг.
- Стойте! - офицеры коротко поклонились друг другу и представились.
- Пожалуйста, освободите нам путь!
- Пожалуйста, покажите мне ваши бумаги! На этот раз коричневые сразу
бросились вперед с криками "Торанага-а-а! ", в ответ раздалось "Яэмо-о-он! "
- и началась кровавая бойня... Каждый раз, когда падал серый, на его место
спокойно выходил другой, пока не погибли все коричневые.
Последний серый вытер свой меч, вложил его в ножны и встал, преграждая
путь. Из стоящих за носильщиками коричневых вышел офицер с двадцатью
самураями.
- Подождите! - приказала Марико. Мертвенно бледная, она вышла из
паланкина, подняла меч ╨синаки, вынула из ножен и одна пошла вперед...
- Вы знаете, кто я! Пожалуйста, уйдите с моего пути!
- Я - Кодзима Харутомо, шестой легион, капитан. Пожалуйста, извините
меня, вам нельзя здесь пройти, госпожа! - гордо заявил серый.
Она кинулась вперед, но ее удар был остановлен. Серый отступил и занял
оборонительную позицию, хотя легко мог убить Марико. Он медленно отступал по
переулку, она шла следом за ним, но он легко парировал все ее удары... Она
еще несколько раз пыталась втянуть его в схватку, наносила рубящие, режущие
удары, все время пыталась яростно атаковать, но самурай каждый раз
ускользал, уклонялся от ударов, сдерживал ее, сам не атаковал, давая ей
полностью себя измотать. Делал он это серьезно, с достоинством, оказывая ей
всевозможные знаки уважения, которых она заслуживала. Она атаковала еще раз,
но он парировал ее выпад, который прикончил бы менее искусного
фехтовальщика, и отступил еще на шаг. С Марико градом струился пот. Один из
коричневых выступил было вперед, пытаясь ей помочь, но командир приказал ему
остановиться, зная, что никто не должен вмешиваться. Самураи с обеих сторон
ждали сигнала, страстно желая вмешаться в битву...
Мальчик, стоявший в толпе, спрятал лицо в маминых юбках, но она мягко
отстранила его и встала на колени.
- Смотри, пожалуйста, мой сын, - пробормотала она, - ты самурай!
Марико понимала, что долго она не выдержит... Она уже изнемогала и к
тому же чувствовала окружавшее ее мрачное недоброжетальство... Впереди и по
бокам колонны от стен к ней быстро подтягивались, петля вокруг стала быстро
сужаться... Вышли несколько серых, пытаясь окружить ее, она перестала
продвигаться вперед - слишком легко попасть в ловушку, лишиться оружия, быть
схваченной! Это сразу бы все погубило! К ней подходили коричневые, остальные
заняли боевые позиции у носилок. Переулок зловеще ощетинился, приготовился к
бою, ноздри уже чуяли сладкий запах крови... Колонна выходила из ворот, и
Марико поняла, как легко будет серым отсечь их и оставить стоять на
дороге...
- Подождите! - крикнула она.
Все остановились. Марико коротко поклонилась своему противнику, потом,
высоко подняв голову, повернулась к нему спиной и направилась к Кири.
- Простите... простите... Но сейчас нам не удастся пробиться сквозь
этих людей... - объяснила она. Грудь ее высоко вздымалась. - Мы... мы должны
на некоторое время вернуться обратно. - Пот струился у нее по лицу. Марико
прошла мимо шеренги самураев и, подойдя к Кийяме, поклонилась.
- Эти люди не дали мае выполнить мой долг, не позволили выполнить
приказ мюего сюзерена! Я не могу жить с таким позором, господин! Я совершу
сеппуку сегодня на закате солнца и официально прошу вас быть моим
секундантом.
- Нет! Вы не сделаете этого!
Глаза Марико вспыхнули, она бесстрашно заявила:
- Если мне не позволили выполнить приказы моего сюзерена, на что я имею
право, - я совершу сеппуку на закате солнца!
Она поклонилась и направилась к воротам. Кийяма поклонился ей, все его
люди последовали его примеру. Все стоявшие в переулке, на крепостных стенах
и в окнах домов тоже с уважением поклонились ей. Марико миновала арку, двор,
вышла в сад и направилась к уединенному Чайному Домику, построенному в
деревенском стиле. Она вошла внутрь и, оставшись наконец одна, горько
заплакала - по всем погибшим в этот день.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
- Красиво, да? - Ябу махнул рукой вниз, в сторону мертвых.
- Простите? - переспросил Блэксорн.
- Это было как стихи... Вы понимаете слово "стихи"?
- Да, я понимаю, что значит это слово.
- Это было как стихи, Анджин-сан... Видите?
Если бы у Блэксорна хватило японских слов, он бы сказал: "Нет, Ябу-сан.
Но я увидел, что у нее на уме, только в тот момент, когда она отдала первый
приказ и ╨синака убил первого самурая. Стихи? Это был отвратительный,
мужественный, бессмысленный, страшный ритуал, где смерть неизбежна, как
испанская инквизиция, и все смерти - только прелюдия к смерти Марико. Теперь
все обречены, Ябу-сан: вы, я, замок, Кири, Ошиба, Ишидо - все... все, потому
что она решилась сделать то, что считает необходимым. А когда она это
решила? Уже давно, конечно? О, правильнее сказать - решение принял за нее
Торанага".
- Простите, Ябу-сан, но слов вашего языка у меня недостаточно.
Ябу плохо его слышал. На стенах стояла тишина, тихо было и в переулке,
все были неподвижны, как статуи. Потом переулок ожил, голоса затихли,
движение стало спокойнее. Солнце било вниз, все постепенно выходили из
транса.
Ябу вздохнул, охваченный меланхолией:
- Это было как стихи, Анджин-сан, - повторил он, словно эхо, и ушел.
Когда Марико подняла меч и одна выступила вперед, Блэксорн хотел
спрыгнуть вниз и броситься на ее противника, снести ему голову, помешать ее
убить... Но он ничего не сделал, не потому, что боялся, - он больше не
боялся умереть. Ее мужество показало ему, как бесполезен страх, он
разобрался в себе уже давно, еще тогда, ночью, в деревне, когда пытался
покончить с собой... "Я собирался в ту ночь вонзить нож себе в сердце, -
вспомнил он, - С того времени мой страх смерти исчез... Она и говорила:
"Только живя на грани смерти, можно понять - неописуемо радостна жизнь... "
Я не осознал, как Оми остановил мой удар... В памяти осталось только чувство
перерождения, когда проснулся на следующее утро... " Он снова и снова
смотрел на мертвых в переулке... "Я мог бы, конечно, убить того серого... И,
может быть, еще одного или даже нескольких, но на их месте тут же появились
бы другие и моя смерть ничего бы не изменила. Я не боюсь умереть, - мне
только страшно, что я ничем не смогу помочь ей... "
Серые убрали трупы и серых и коричневых, обращаясь с ними одинаково
уважительно. Многие серые покидали место сражения, в том числе и Кийяма со
своими людьми; расходились женщины и дети, поднимая пыль на дороге...
Блэксорн чувствовал острый, отдающий смертью запах, смешанный с соленым
запахом моря... Его поразило мужество Марико, - оно поддерживало его в эти
ужасные моменты... Блэксорн посмотрел на солнце и решил, что до захода
солнца еще шесть часов. Он направился к лестнице, ведущей вниз.
- Анджин-сан? Простите, а куда вы собрались? Он повернулся, вспомнив
про своих охранников. На него внимательно смотрел капитан.
- Ах, простите! Пойдемте туда! - Он указал на двор. Капитан на
мгновение задумался, потом неохотно согласился:
- Хорошо. Прошу вас, идите за мной.
Во дворе Блэксорн сразу почувствовал враждебность коричневых по
отношению к серым. Ябу стоял у ворот, наблюдая за возвращающимися в
крепость. Кири и госпожа Сазуко обмахивались веерами, няня кормила ребенка.
Все они сидели на одеялах и подушках, разостланных в тени на веранде.
Носильщики плотной испуганной группой столпились в углу, у багажа и вьючных
лошадей. Он направился в сад, но охранники замотали головами:
- Простите, Анджин-сан, но пока туда нельзя.
- Да, конечно, - согласился он и повернул обратно. Переулок опустел,
хотя оставалось еще более пятисот серых - они сидели полукругом на корточках
или скрестив ноги и поглядывали в сторону ворот. Оставшиеся коричневые
уходили под арку.
Ябу приказал:
- Закройте ворота на засов!
- Прошу меня извинить, Ябу-сан, - ответил офицер, - но госпожа Тода
сказала, что они должны быть открыты. Мы их охраняем, но ворота должны быть
открыты.
- Вы уверены?
Офицера, подтянутого, бородатого мужчину лет тридцати с лишним, с
жестким лицом и выступающим подбородком, возмутил этот вопрос.
- Прошу прощения, - конечно же, уверен.
- Благодарю вас. Я не хотел вас обидеть. Вы здесь старший?
- Да, госпожа Тода оказала мне такую честь. Конечно, я понимаю, что вы
для меня тоже старший.
- Я командую, но здесь старший - вы.
- Благодарю вас, Ябу-сан, но здесь распоряжается госпожа Тода. Вы
старший офицер, с вашего разрешения, я сочту за честь быть вашим помощником.
Ябу мрачно приказал:
- Я разрешаю, капитан. Я очень хорошо знаю, кто здесь командует нами.
Сообщите мне, пожалуйста, ваше имя.
- Семиери Табито.
- А первый из серых сегодня тоже был Самиери?
- Да, Ябу-сан. Он мой двоюродный брат.
- Когда все приготовите, капитан Семиери, пожалуйста, соберите всех
офицеров на совещание.
- Конечно, капитан. С разрешения госпожи Тода. Оба самурая оглянулись:
во двор крепости, хромая и опираясь на трость, входила очень старая, седая
дама-самурай - она направлялась прямо к Киротсубо. Служанка несла зонтик,
закрывая ее от солнца.
- Ах, Киритсубо-сан, - заговорила она льстиво, - я Маэдо Эцу, мать
господина Маэды, я разделаю взгляды госпожи Тода. С ее разрешения, не окажут
ли мне честь подождать ее?
- Прошу вас, садитесь, мы вам рады, - откликнулась Кири. Служанка
принесла еще подушку и помогла старой даме устроиться поудобнее.
- Ах, так лучше, намного лучше... Госпожа Эцу старалась не застонать от
боли. - Суставы у меня болят, с каждым днем - все больше... О, вот так
лучше... Благодарю вас.
- Вам не хотелось бы зеленого чая?
- Сначала чая, потом саке, Киритсубо-сан, много-много саке. После таких
усилий необходимо освежиться.
Из толпы, покидающей двор, отделились женщины-самураи и через ряды
серых прошли в затененное место, спасаясь от солнца. Кто-то из них
заколебался, кто-то передумал, но вскоре на веранде оказались уже
четырнадцать дам, две принесли с собой детей.
- Простите, я Ачико, жена Кийямы Нагамассы, и тоже хочу уехать домой, -
стесняясь, обратилась к Кири молодая женщина, держа за руку маленького сына.
- Мне нужно вернуться домой, к мужу. Могу я попросить разрешения подождать с
вами?
- Но господин Кийяма будет очень недоволен, госпожа, если вы
останетесь.
- О, извините, Киритсубо-сан, но дедушка вряд ли узнает. Я
всего-навсего жена младшего внука. Я уверена, что он не обратит внимания, а
я несколько месяцев не видела мужа и мне все равно, что он скажет. С нашей
госпожой все в порядке?
- Все в полном порядке. Ачико-сан, - ответствовала старая госпожа Эцу,
твердо захватывая роль главы компании. - Конечно, мы с радостью примем вас,
дитя мое. Проходите, садитесь вот здесь, рядом со мной. Как зовут вашего
мальчика? Какой прекрасный ребенок!
Все дамы хором с ней согласились. Тут раздался жалобный голос мальчика
лет четырех:
- По-жалуй-ста... я тоже плекласный лебенок... Все дружно засмеялись, и
всем стало легче.
- Ты и правда прекрасный мальчик! - согласилась госпожа Эцу и снова
засмеялась. Кири вытерла слезы.
- Ну, вот так-то лучше, а то я стала уж слишком серьезной. Ах, милые
дамы, я так польщена, что мне позволили приветствовать вас от имени госпожи
Тода. Вы, наверное, проголодались... Вы правы, госпожа Эцу, - сегодня такой
день, что просто нельзя не освежиться. - Она отправила служанок за едой и
напитками, познакомила тех, кто еще не был знаком, похвалив у кого кимоно, у
кого зонтик с красивым рисунком... Вскоре женщины, отдохнувшие и оживленные,
болтали как стайка попугаев...
- Ну, кто может понять женщин? - поразился Самиери.
- Да уж! - согласился Ябу.
- Только что они были напуганы и все в слезах и вот... Когда я увидел,
как госпожа Марико подняла меч ╨синаки, я подумал, что умру от гордости за
нее.
- Да. Жаль, что последний серый был так ловок. Мне хотелось бы
посмотреть, как она его убьет. Менее ловких она уже убивала.
Самиери поскреб бороду, - пот, подсыхая, раздражал кожу на лице.
- Что бы вы сделали на его месте?
- Я бы убил ее, а потом принял командование над коричневыми. Слишком
много крови пролито. Это все, что можно было сделать, не перебив всех серых
на стене.
- Иногда убивать - хорошо. Очень хорошо! Иной раз это совсем особенное
ощущение - намного острее, чем наслаждаться с женщиной...
Оттуда, где собрались дамы, донесся взрыв смеха: это дети в своих
развевающихся ярко-красных кимоно, стали важно вышагивать взад-вперед между
мамами.
- Славно, что здесь опять появились дети. Я рад бы снова оказаться в
Эдо...
- Да-а... - Ябу задумчиво смотрел на женщин.
- Я думаю о том же самом, - спокойно сказал Самиери.
- И что вы решили?
- Ответ может быть только один: если Ишидо позволит нам уйти -
прекрасно. Если же сеппуку госпожи Марико окажется бесполезным - тогда...
тогда мы поможем этим дамам отправиться в Пустоту и начнем сражение. Они не
захотят жить.
Ябу заметил:
- Ну, кто-нибудь захочет...
- Мы решим это позднее, Ябу-сан. Для нашего господина лучше, если они
все совершат здесь сеппуку. Вместе с детьми.
- Да, конечно.
- Потом все мужчины выйдут на стены, на рассвете мы откроем ворота и
будем сражаться до полудня, а те, что останутся в живых, вернутся обратно и
устроят пожар в этой части замка. Если я останусь в живых, сочту за честь
принять ваши услуги помощника при совершении сеппуку.
- Можете на меня рассчитывать.
Самиери ухмыльнулся:
- Это всхолыхнет всю страну... Все это сражение, сеппуку...
Распространится как пожар, захватит всю империю... Вы думаете, это отложит
приезд Возвышенного? У нашего господина именно такой план?
- Не знаю... Самиери-сан, я на несколько минут пойду к себе. Если
госпожа вернется, сразу же пошлите за мной.
Ябу направился к Блэксорну, который, задумавшись, сидел на ступеньках
главной лестницы.
- Анджин-сан, - многозначительно зашептал он, - у меня, кажется,
появился план... Тайный... Понимаете?
Колокола отбили очередной час. Все в крепости внимательно
прислушивались к бою часов: начинался час обезьяны - шесть ударов после
полудня, три часа. Многие поворачивались к солнцу и, не отдавая себе в том
отчета, проверяли по нему время.
- Да, я понял ваши слова. А какой план?
- Поговорим позднее... Будьте где-нибудь поблизости... Ни с кем не
разговаривайте... Понятно?
- Да-да.
Ябу с десятью коричневыми направился к воротам. К ним тут же подошли
двенадцать серых, и все зашагали вниз по переулку. Серые остановились, не
заходя в ворота. Яб