╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
мер старший боцман Риджклов.
Сегодня в полдень я не мог определить склонение по солнцу, и опять
из-за облаков. Но я предполагаю, что мы все еще на курсе и земля появится
скоро... "
"Но как скоро? - спросил он морской фонарь, который висел над головой,
качаясь вместе с кораблем. - Как сделать карту? Должен быть курс, - сказал
он себе в миллионный раз. - Как определить долготу? Должен быть курс. Как
сохранить свежесть овощей? Что с цингой... "
"Говорят, что ее приносит море, парень", - так считал Альбан Карадок.
Это был добродушный человек с большим животом и угловатой седой бородой.
"Но, может быть, варить овощи и сохранять их в виде супа? "
"Плохая идея. Никто не находил еще способа сохранять их".
"Говорят, что скоро отплывает Френсис Дрейк".
"Нет, ты не сможешь отправиться с ним, парень".
"Мне почти четырнадцать. Вы позволили Тому и Уатту записаться к нему, и
ему нужен ученик кормчего".
"Им по шестнадцать. Тебе же только тринадцать".
"Говорят, что он собирается найти пролив Магеллана, потом плыть вдоль
берегов неисследованных земель - до Калифорнии, чтобы найти проливы Аниан,
которые соединяют Тихий и Атлантический океаны. Из Калифорнии все пути ведут
к Ньюфаундленду, Северо-Западным проходам, наконец... "
"Предполагаемым Северо-Западным проходам. Никто еще не доказал, что это
не просто легенда".
"Он докажет. Он уже адмирал, и мы будем первым английским судном,
прошедшим Магелланов пролив, первыми в Тихом океане, - у меня никогда не
будет другого такого шанса".
"О да, ты будешь, а он никогда не пробьется секретным маршрутом
Магеллана, если только не украдет руттер или захватит португальского
кормчего, чтобы тот провел его. Сколько раз говорить тебе - кормчий должен
иметь терпение. Научись терпению, парень".
"Ну, пожалуйста! "
"Нет! "
"Почему? "
"Потому что он будет плавать два, три года, может быть, и больше.
Слабые и молодые будут получать самую плохую пищу и меньше всех воды. И из
пяти вышедших только его судно вернется обратно. Ты не выживешь, парень".
"Тогда я запишусь только на его судно. Я сильный. Он возьмет меня! "
"Слушай меня, парень, я был с Дрейком на "Юдифи", его пятидесятитонном
судне, в Сан-Хуан-де-Юлия, когда я и адмирал Хоукинс - он был на "Минионе",
- когда мы пробивались из гавани через этих говноедов испанцев. Мы торговали
рабами с Гвинеи для испанского Мейна, но у нас не было испанской лицензии на
торговлю, и они обманули Хоукинса и поймали нашу флотилию в ловушку. У них
было тринадцать больших кораблей, у нас шесть. Мы потопили три из них, а они
потопили наши "Своллоу", "Ангела", "Каравеллу" и "Иисуса из Любека". О да.
Дрейк с боем вывел нас из ловушки и привел домой. Если говорить честно, на
борту оставалось одиннадцать человек. У Хоукинса - пятнадцать. Из четырехсот
восьмидесяти матросов. Дрейк безжалостен, парень. Он хочет славы и золота,
но только для себя, и слишком много людей умерло, доказывая это".
"Но я не умру, я буду одним из... "
"Нет, ты отдан в ученичество до 20 лет. Мы подождем еще десять лет, и
тогда ты будешь свободен. Но до этого момента, до 1588 года, ты будешь
учиться, как строить корабли и как управлять ими, - ты будешь слушаться
Альбана Карадока, мастера-корабела, кормчего и члена Тринити Хаус, или ты
никогда не получишь лицензию. А если ты не будешь иметь лицензии, ты никогда
не будешь штурманом ни одного английского корабля в английских водах, ты
никогда не будешь командовать на юте ни одного английского корабля ни в
каких водах, потому что таков закон доброго короля Гарри, упокой, Господи,
его душу. Был закон этой великой проститутки Мари Тюдор, пусть ее душа вечно
горит в аду, и это закон королевы, пусть она правит в веках, это закон
Англии, и это лучший из морских законов, который когда-либо был принят".
Блэксорн помнил, как он ненавидел тогда своего хозяина и Тринити Хаус,
монополию, созданную Генрихом VIII в 1514 году для обучения и выдачи
разрешений всем английским кормчим и мастерам-корабелам, ненавидел свои
двенадцать лет полурабства, без которых, как он знал, он никогда не мог бы
получить единственную вещь в мире, которую хотел. И он ненавидел Альбана
Карадока еще больше, когда, покрытые немеркнущей славой, Дрейк и его
стотонный шлюп "Голден Хинд" чудесным образом вернулись в Англию после
исчезновения на три года. Это был первый английский корабль, совершивший
кругосветное путешествие. На его борту был самый богатый груз награбленных
богатств, когда-либо привозимый к этим берегам: невероятные полтора миллиона
фунтов стерлингов золотом, серебром, пряностями и драгоценностями.
То, что четыре из пяти кораблей погибли, восемь из каждого десятка
человек погибли, Тим и Уатт пропали, а экспедицию Дрейка провел через
Магелланов пролив в Тихий океан захваченный в плен португальский кормчий, не
успокоило его ненависть. То, что Дрейк повесил одного офицера, отлучил от
церкви капеллана Флетчера и не мог найти Северо-Западный проход, не
уменьшило народного восхищения. Королева оставила ему половину привезенных
сокровищ и наградила рыцарским званием. Джентри - мелкопоместные дворяне - и
купцы, которые дали деньги на экспедицию, получили триста процентов прибыли
и просили взять у них денег на следующее корсарское мероприятие. И все
моряки хотели плыть с ним, потому что он много награбил и со своей долей
добычи вернулся домой, а немногие выжившие счастливчики были богаты до конца
жизни.
"Я бы тоже выжил, - сказал себе Блэксорн. - Я бы выжил. И моя доля
сокровищ была бы достаточна, чтобы... "
- Риф впереди!
Он сначала почувствовал, а потом услышал крик. Потом вместе с ревом
бури донесся пронзительный вопль.
Блэксорн выскочил из каюты и помчался по лестнице на ют - сердце его
колотилось, горло пересохло. Была уже темная ночь, лил дождь, и он
возликовал, так как понял, что сделанные много недель назад парусиновые
сборщики дождя скоро наполнятся доверху. Открытым ртом он ловил почти
горизонтально летящий дождь, чувствуя его сладость... Но откуда этот вопль?
Он увидел Хендрика, парализованного ужасом. Впередсмотрящий Маетсуккер
съежился на носу, крича что-то неразборчивое и указывая вперед. Тогда он
тоже посмотрел в море.
Риф был почти в двухстах ярдах впереди - большие черные скалы, о
которые разбивались волны ненасытного моря. Пенистая линия прибоя тянулась
налево и направо, время от времени прерываясь. Волна вздымала огромные валы
пены и бросала их в ночную темноту. Вырвало фал на форпике и унесло самую
высокую перекладину. Мачта дрожала в гнезде, но держалась, и волна
безжалостно несла корабль к смерти.
- Все на палубу! - прокричал Блэксорн и с яростью зазвонил в колокол.
Звук вывел Хендрика из ступора.
- Мы погибли! - прокричал он по-голландски. - О Боже, помоги нам!
- Собирай команду на палубу, негодяй! Ты проспал! - Блэксорн толкнул
его в сторону лестницы, подошел к штурвалу, освободил веревки, крепящие
рукоятки в одном положении, привязался и с трудом закрутил штурвал налево.
Он напряг все свои силы, когда руль ударился о стремительно несущийся
поток воды. Весь корабль дрожал. Затем по мере того, как ветер переставал
так сильно дуть, нос корабля начал поворачиваться со все увеличивающейся
скоростью, и вскоре они стали бортом к ветрам и волнам. Штормовые топсели
надулись и отчаянно пытались выдержать вес корабля, все веревки натянулись,
как струны, и звенели. Еще одна волна взгромоздилась над ними и понесла их
параллельно рифу, когда он увидел следующую, еще большую волну. Он
предупреждающе закричал морякам, идущим от полубака, и изо всех сил вцепился
в руль.
Волна, упав на корабль, накренила его и почти опрокинула, но он
встряхнулся, как мокрый терьер, и выскочил из впадины между волнами. Bода
каскадами скатывалась в шпигаты. Блэксорн глотнул воздуха. Он увидел, что
тело старшего боцмана, лежавшее на палубе для завтрашнего погребения,
исчезло и что следующая волна еще больше. Он схватил Хендрика и поднял его,
держа и упираясь в борт со стороны волны. Вторая волна с ревом прокатилась
через палубу. Блэксорн схватился рукой за штурвал, и вода прошла мимо него.
Теперь Хендрик был в 50 ярдах от правого борта. Волна захватила его,
отступая, потом подбросила высоко вверх - он момент продержался там,
пронзительно крича, - потом унесла, измолотила струей о скалы и поглотила.
Корабль направился в море, пытаясь уйти подальше. Сорвало еще один фок
и блок, а снасти бешено крутились, пока их не закрутило о такелаж.
Винк и второй матрос пробрались на ют и наклонились над рулем, пытаясь
помочь. Блэксорн мог видеть, как риф стремительно приближался х правому
борту. Впереди и слева в нескольких местах были видны проходы.
- Вперед, Винк. Крепи фок!
Фут за футом Винк и два других моряка поднимались по вантам фок-мачты,
тогда как остальные упирались в веревки, помогая им.
- Смотрите вперед! - прокричал Блэксорн. Волна вспенилась на палубе и
уволокла еще одного моряка, опять выкинув на борт труп старшего боцмана. Нос
поднялся из воды и ушел вниз, на палубу хлынула вода. Винк и другой моряк
освободили парус. Он резко открылся, хлопнув, как пушечный выстрел, когда
ветер заполнил его и корабль накренился.
Винк и его помощники висели, качаясь над морем, потом начали
спускаться.
- Риф, риф впереди! - прокричал Винк.
Блэксорн и другие моряки закрутили штурвал вправо. Корабль заколебался,
потом повернул и заскрежетал, когда скалы, едва видимые на поверхности воды,
прошли вдоль борта корабля. Но это был косой удар, и раскрошился только
выступ скалы, а корабль остался цел. Люди вздохнули свободно.
Блэксорн увидел проход в рифе впереди и направил корабль туда. Ветер
теперь стал сильнее, море еще яростнее. Корабль накренился от порыва ветра,
и колесо вывернулось из его рук. Все вместе они ухватили колесо и опять
поставили корабль на курс, но он качался и вертелся как пьяный. Волна
хлынула на корабль, ворвалась на полубак, ударив одного моряка о переборку,
и палубу залило водой.
- Все к насосам! - прокричал Блэксорн. Он увидел, что двое моряков
побежали вниз.
Дождь хлестнул его по лицу, и он скривился от боли. Свет у нактоуза
компаса и кормовой огонь давно были погашены. Тут другой порыв ветра сбил
судно с курса, рулевой поскользнулся, и колесо снова вырвалось у него из
рук. Человек вскрикнул, когда рукоятка штурвала ударила его в висок, и упал,
отдавшись на волю моря. Блэксорн поднял его и держал, пока этот кипящий вал
не прошел. Тут он увидел, что моряк был мертв, толкнул его в кресло, и
следующая волна смыла его в море.
Проход через рифы был в трех румбах от ветра, и, как ни пытайся,
Блэксорн не мог бы пройти. Он с отчаянием искал другой проход, но знал, что
его там нет, поэтому дал судну уйти от ветра, чтобы набрать скорость, потом
резко отвернул его от ветра. Удалось немного выиграть в расстоянии и
удержать курс.
Затем раздалось воющее, мучительное содрогание судна, когда киль скреб
по острым выступам рифа под ними, и все на борту представили, как они видят
расходящиеся дубовые шпангоуты, и море врывается в трюм. Корабль наклонился
вперед, выходя из-под контроля.
Блэксорн закричал, взывая о помощи, но никто не услышал его, поэтому он
один боролся со штурвалом, один против волны. Он был отброшен в сторону, но
ощупью вернулся обратно, удивляясь смутно, как может так долго удерживать
руль.
В самом узком месте прохода море превратилось в сплошной водоворот,
окруженный скалами. Громадные волны разбивались о риф, откатывались обратно,
ударялись о вновь набегавшие и сталкивались в бешеном вихре. Неуправляемый
корабль был втянут боком в этот водоворот.
- Плевать на тебя, шторм! - проревел Блэксорн. - Убери свои говноедские
руки от моего корабля!
Колесо закрутилось снова и отбросило его, палуба угрожающе наклонилась.
Бушприт ударился о скалу и оторвался вместе с частью такелажа, после чего
судно выпрямилось. Передняя мачта изогнулась как лук и сломалась. Люди на
палубе бросились на такелаж с топорами, чтобы рубить его, когда судно
проскочило в бушующий пролив. Они отрубили мачту, которая ушла за борт,
увлекая запутавшегося в такелаже моряка. Человек закричал, попав в ловушку,
но никто ничего не мог сделать. Все только следили, как он и мачта появились
и исчезли у борта и больше уже не появлялись.
Винк с остальными моряками, которые были на левой стороне судна,
оглянувшись, увидели, что на юте Блэксорн как сумасшедший борется с бурей.
Они перекрестились и удвоили свои молитвы, некоторые плакали от страха.
Проход на мгновение расширился, и корабль замедлил ход, но впереди он
опять угрожающе сужался, и скалы, казалось, выросли, возвышаясь над судном.
Течение отбойной волной било в борт судна, увлекая его за собой, сбивая
с курса и бросая на волю судьбы.
Блэксорн перестал проклинать шторм и пытался повернуть штурвал влево,
повиснув на нем, - его мускулы свело от напряжения. Но корабль не слушался
ни руля, ни волн.
- Поверни, ты, старая шлюха из ада! - Он задыхался, его силы быстро
убывали. - Помоги мне!
Напор волн усилился, и он почувствовал, что его сердце разрывается, но
все еще противостоял давлению воды на руль. Он изо всех сил напрягал зрение,
но то, что он видел, качалось, краски расплывались. Корабль был в самом
центре пролива и не двигался, но как раз в это время киль царапнул по
глинистой отмели. Удар вернул его к жизни. Обломок руля упал в море. И тут
ветер и море объединились, вместе они повернули корабль по ветру, и тот
прошел через горловину в укрытие. В бухту, находившуюся впереди.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Блэксорн проснулся неожиданно. Какое-то мгновение он думал, что видит
сон: он на берегу, и комната такая... невероятная: маленькая, очень чистая и
устлана мягкими матами. Он лежал на толстом стеганом тюфяке, другой брошен
на него. Потолок сделан из полированного кедра, а стены - из кедровых реек в
виде квадратов, покрытых непрозрачной бумагой, что приятно приглушало свет.
Сбоку от него маленький поднос ярко-красного цвета с небольшими
мисочками. В одной были холодные вареные овощи, и он проглотил их, едва
заметив пикантный вкус. В другой - рыбный суп, и он выпил его. Еще в одной -
густая каша из пшеницы или ячменя, он быстро съел и ее, помогая себе
пальцами. Вода в странной формы бутылке из тыквы была теплой и необычной на
вкус - горьковатая с чабером. Тут он заметил распятие в нише.
"Этот дом испанский или португальский, - подумал он в ужасе. - Это
Япония? Или Китай? "
Стенная панель отодвинулась в сторону. Среднего возраста полная
круглолицая женщина стояла за дверью на коленях, кланялась и улыбалась. Ее
кожа была золотистого цвета, глаза черные и узкие, а длинные черные волосы
плотно уложены на голове. На ней было серое шелковое платье, белые носки,
обувь на толстой подошве, широкая красная лента была повязана вокруг груди.
- Гошуджинсама, дгокибун ва икага десу ка? - сказала она. Она ждала, он
смотрел на нее непонимающе, потом повторила сказанное.
- Это Японские острова? - спросил он. - Япония? Или Китай?
Теперь она смотрела на него не понимая и сказала что-то еще. Блэксорн
догадался, что он был голый. Одежды его нигде не было видно. Жестами он
объяснил ей, что хочет одеться. Потом показал на чашки для еды, и она
поняла, что он все еще голоден.
Она улыбнулась, поклонилась и задвинула дверь.
Он лежал на спине обессиленный, несчастный, с болью в спине и голове. С
усилием он попытался собраться с мыслями. "Я помню, как отдавал якорь, -
подумал он. - С Винком, я думаю, это был Винк. Мы были в бухте, и корабль
уткнулся носом в отмель и остановился. Мы могли слышать шум волн,
разбивающихся о берег, но все мы были в безопасности. На берегу были огни,
потом я оказался в каюте в темноте. Я ничего не помню. Потом там в темноте
появились огни и незнакомые голоса. Я говорил по-английски, потом
по-португальски. Один из местных жителей говорил немного по-португальски.
Или он был португалец? Нет, я думаю, он был туземец. Я спрашивал его, где мы
находимся? Не помню. Потом мы были опять на рифе, пришла еще одна большая
волна, меня вынесло в море, и я тонул - и замерзал - нет, море было теплым,
как шелковая постель в морскую сажень толщиной. Они, видимо, вынесли меня на
берег и положили здесь".
- Наверное, в этой кровати я чувствовал себя так мягко и тепло, -
сказал он вслух, - Я никогда не спал до этого на шелку.
Слабость одолела его, и он уснул без сновидений.
Когда Блэксорн проснулся, в керамических мисочках снова была еда, а
одежда была сложена рядом аккуратной стопкой. Ее постирали, погладили и
заштопали мелкими аккуратными стежками.
Но ножа и ключей не было.
"Мне бы лучше найти нож, и поскорее, - подумал он, - или пистолет".
Его глаза обратились к распятию. Несмотря на его страх, возбуждение
усилилось. Всю свою жизнь он слышал от штурманов и моряков о невероятных
сокровищах секретной империи Португалии на востоке, о том, как они
превратили язычников в католиков и как держали их в рабстве, где золото было
так же дешево, как чугун в слитках, и изумруды, рубины, алмазы и сапфиры
встречались в таком же количестве, как галька на берегу.
"Если рассказы о католичестве верны, - сказал он себе, - может быть,
остальное тоже. О сокровищах. Да. Но чем скорее я вооружусь и вернусь на
"Эразмус" к его пушкам, тем лучше".
Он съел всю еду, оделся и стоял, качаясь, чувствуя себя не в своей
тарелке, как чувствовал себя всегда на берегу. Его ботинок не было. Он пошел
к двери, слегка качаясь, и вытянул руку, чтобы устоять, но легкие квадратные
рейки не могли выдержать его веса и расщепились, бумага разорвалась. Он
выпрямился. Женщина, которую он задел, смотрела на него из коридора.
- Извините, - сказал Блэксорн, странно смущенный своей неловкостью.
Чистота в комнате была как-то нарушена, - Где мои ботинки?
Женщина опять смотрела на него непонимающе. Тогда, не теряя терпения,
он на языке жестов спросил у нее о том же; она заторопилась по коридору,
стала на колени, открыла другую дверь из реек и поманила его. Рядом
послышались голоса и звук бегущей воды. Он прошел в дверь и оказался в
другой комнате, также почти пустой. Она выходила на веранду с лестницей,
ведущей в маленький сад, окруженный высокой стеной. Сбоку от этого главного
входа стояли две старухи, три ребенка в ярко-красных одеждах и старик,
очевидно садовник, с граблями в руках. Они все сразу с серьезным видом
поклонились ему и держали головы опущенными.
К своему удивлению, Блэксорн увидел, что старик был голый, если не
считать короткой узкой набедренной повязки, закрывающей его чресла.
- Доброе утро, - сказал он им, не зная, что сказать. Они стояли не
двигаясь, все еще в поклоне. В замешательстве он посмотрел на них, потом
снова неуклюже поклонился. Они все выпрямились и улыбнулись ему. Старик
поклонился еще раз и вернулся к своей работе в саду. Дети смотрели на него,
потом со смехом убежали. Старухи исчезли в глубине дома. Но он чувствовал на
себе их взгляды.
Внизу у лестницы он увидел свои б