╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
алуйста, пришлите сюда моего секретаря и возвращайтесь с ним тоже.
Судару повиновался. Каванаби, секретарь - одновременно самурай и
священник, всегда сопровождавший Торанагу в поездках, - быстро появился
вместе со своим дорожным ящичком для бумаги, туши, печатей и кисточек для
письма, который он возил с собой в корзине, привязанной к седлу.
- Господин?
- Пишите следующее: "Я, ╨си Торанага-нох-Миновара, восстанавливаю в
правах моего сына, ╨си Судару-нох-Миновару, как своего наследника, с
восстановлением во всех званиях и доходах".
Судару поклонился.
- Благодарю вас, отец, - Голос его был тверд, но в глубине души он
недоумевал - почему все это?
- Поклянись торжественно, что будешь выполнять все мои распоряжения,
завещания и беречь мое наследство.
Судару повиновался. Торанага молча ждал, пока Каванаби напишет бумагу,
подписал ее и заверил своей печатью - маленьким квадратным кусочком слоновой
кости с выгравированным на одном конце его именем. Он прижал печать к почти
высохшей красной туши, потом к концу листа рисовой бумаги. Отпечаток
получился идеальным.
- Спасибо, Каванаби-сан, датируйте его вчерашним числом. Пока все.
- Прошу меня извинить, но потребуется еще пять копий, господин, чтобы
ваше решение считалось окончательным: одна - для господина Судару, одна -
для Совета регентов, одна - для Дома регистрации, одна - для вашего личного
делопроизводства и одна - для архивов.
- Сделайте их сразу. И дайте мне дополнительно еще одну копию.
- Да, господин. - Секретарь ушел. Теперь Торанага мог взглянуть на
Судару и рассмотреть его узкое, бесстрастное лицо. Когда он, умышленно
внезапно сделал это объявление, на лице Судару ничего не отразилось, руки не
задрожали. Ни радости, ни благодарности, ни гордости - даже не удивления, и
это огорчило его. "Но с другой стороны, - подумал Торанага, - почему тебе
огорчаться? У тебя есть другие сыновья, они улыбаются, смеются, ошибаются,
кричат, злятся, любят женщин... Нормальные сыновья... Этот сын пойдет за
тобой, - вождь после твоей смерти, он будет держать всех Миновара в кулаке и
править всей Кванту и всеми Миновара. Такой же холодный и расчетливый, как
ты! Нет, не как я... - честно признался он себе, - Я могу и посмеяться,
пожалеть, люблю подурачиться, спать с женщинами, кричать, танцевать, играть
в шахматы и в пьесах Но... иные люди радуют меня - такие, как Нага, Кири,
Чоно, Анджин-сан... Я привязан к охоте... Люблю побеждать... побеждать...
побеждать... Но тебя ничто не радует, Судару, извини. Ничто... Кроме твоей
жены, госпожи Дзендзико. Госпожа Дзендзико - единственная слабое звено в
твоей цепочке".
- Господин? - окликнул его Судару.
- Я пытался вспомнить, когда последний раз видел тебя смеющимся.
- Вы хотите, чтобы я смеялся, господин? Торанага покачал головой: он
учил Судару быть идеальным сыном, если надо, он засмеется.
- Сколько тебе потребуется времени, чтобы убедиться, что Джикья
действительно мертв?
- Перед выездом из лагеря я послал в Мисиму первоклассного голубя, на
случай если бы вы еще не знали, верно это или нет, отец. Я получу ответ в
течение трех дней.
Торанага благословил богов за то, что уже был осведомлен Касиги Мисуно
о заговоре против Джикьи и за несколько дней узнал о смерти своего врага. Он
снова и снова размышлял над своим планом, искал и не находил в нем изъяна...
Эти колебания даже его довели до полуобморочного состояния, но он принял
решение:
- Прикажи одиннадцатому, шестнадцатому, девяносто четвертому и
девяносто пятому полкам в Мисиме приготовиться к немедленному выступлению.
Через четыре дня поведешь их вниз по Токайдо.
- "Малиновое небо"? - Судару на этот раз все же был выведен из
равновесия. - Вы атакуете?
- Да, я не жду, когда они атакуют меня.
- Так Джикья мертв?
- Да.
- Могу я предложить вам добавить еще двадцатый и двадцать третий?
- Нет. Десяти тысяч человек должно хватить - при внезапности нападения.
Надо еще охранять границы - на случай неудачи или какого-нибудь подвоха. И
сдерживать Затаки.
- Верно, - согласился Судару.
- Кто возглавит это наступление?
- Господин Хиро-Мацу. Это как раз для него.
- Почему?
- Прямой, простой, старый способ ведения войны, приказы совершенно
четкие, отец. Он подходит для этой кампании.
- Но он больше не годится для роли верховного главнокомандующего?
- Прошу прощения, Ябу-сан был прав - ружья изменили мир. Железный Кулак
сейчас уже устарел.
- Кто тогда?
- Только вы, господин. До тех пор пока битва не произойдет, я советую
вам никого не допускать между вами и битвой.
- Я подумаю об этом. Сейчас отправляйтесь в Мисиму. Подготовите там
все. Ударным силам Хиро-Мацу будет дано двадцать дней, чтобы пересечь реку
Тенрю и взять под контроль дорогу Токайдо.
- Прошу прощения, могу я предложить сделать последним пунктом
назначения для них склон Шими? И дать им тридцать дней7
- Нет. Если я отдам такой приказ, гребня достигнут немногие, а
большинство погибнет. Мы не сможем отразить контратаку, удары врага, если
наши силы будут отступать.
- Но вы, конечно, пошлете сразу же вслед за ними подкрепления?
- Наше главное наступление будет проходить через горы Затаки. Это
только отвлекающий момент. - Торанага внимательно посмотрел на сына, но
Судару никак не отреагировал на это заявление - не удивился, не одобрил, но
и не выразил неодобрения.
- Ах, извините. Прошу меня простить, господин.
- Кто будет командовать мушкетным полком без Ябу?
- Касиги Оми.
- Почему?
- Он в них разбирается. Кроме того, он современный, очень смелый,
умный, терпеливый - и такой же опасный, даже более опасный, чем его дядя. Я
бы советовал, если вы победите, и он выживет, найти повод, чтобы предложить
ему отправиться в Пустоту.
- Если я выиграю?
- Малиновое Небо всегда было последним планом. Вы говорили это сотни
раз. Если мы потерпим поражение на Токайдо, Затаки вырвется на равнины.
Пушки там не помогут. Это последний план. Вам никогда не нравились последние
планы.
- А Анджин-сан? Что вы посоветуете по поводу его?
- Я согласен с Оми-саном и Нага-саном. Его следует изолировать. Его
люди ничего собой не представляют - они эта и скоро перебьют друг друга. Они
ничто. Я советую всех иностранцев или изолировать, или выкинуть из страны.
Они как чума - и обращаться с ними надо так же.
- Тогда не будет торговли шелком...
- Если такова цена, то я бы заплатил. Они - чума.
- Но нам нужен шелк... Чтобы защищаться, мы должны знать о них, учиться
тому, что они знают...
- Их следует ограничить в проживании одним Нагасаки, держать под
надежной охраной, число их строго ограничивать. Торговать они могут только
раз в год. Разве деньги не их главный мотив? Разве не это говорит
Анджин-сан?
- Ах, так он все-таки полезен?
- Да, очень. Он показал нам, как мудры были эдикты об изгнании.
Анджин-сан очень мудр, очень смел. Но он игрушка. Он развлекает вас,
господин, как Тетсу-ко, - он полезен, но только как игрушка.
Торанага завершил беседу:
- Благодарю за высказанные вами мнения. Когда начнется наступление, вы
вернетесь в Эдо и будете ждать дальнейших приказов. - Он сказал это твердо и
со скрытым смыслом: Затаки все еще держал госпожу Дзендзико, сына и трех
дочерей Судару заложниками в своей столице Такато. По просьбе Торанаги,
Затаки дал Судару разрешение на отъезд, но только на десять дней. Судару
официально дал согласие на сделку и обещал вернуться в этот срок. Затаки был
известен своими глупыми понятиями о чести, мог запросто уничтожить их всех
назависимо от того, был ли этот договор тайным или явным. И Торанага и
Судару знали: Затаки обязательно это сделает, если Судару не вернется, как
обещал.
- Да, господин.
- Вы поедете в Мисиму сразу же.
- Тогда я сэкономлю время, если поеду этим путем. - Судару указал на
перекресток впереди.
- Да, завтра я пришлю вам письмо. Судару поклонился, подошел к своей
лошади и вскоре уехал с двадцатью телохранителями.
Торанага поднял миску и подобрал лапшу, уже остывшую.
- О, господин, прошу прощения, вы желаете еще? - К нему подбежала
молоденькая служанка, круглолицая, не очень хорошенькая, но живая и
исполнительная, - как раз таких он любил среди служанок и своих женщин.
- Нет, благодарю. Как твое имя?
- Юки, господин.
- Скажи своему хозяину, что он делает хорошую лапшу, Юки.
- Да, господин, благодарю вас, господин, за то, что вы оказали честь
нашему дому. Только дайте знак - и мы тут же сделаем все, что вам
потребуется.
Он подмигнул ей, она засмеялась, подобрала поднос и убежала. Сдерживая
нетерпение, он следил за поворотом дороги... Потом осмотрелся вокруг:
гостиница в хорошем состоянии, крыта черепицей, стены чистые, везде опрятно,
подметено... Вокруг двора и дальше, в окрестностях гостиницы, терпеливо
дожидаются его телохранители, но главный охотник нервничает... Он решил:
этот день - последний день его работы. Если всерьез отдаваться охоте,
придется отправить этого человека в Эдо, с хорошей пенсией, и назначить на
его место другого.
"Вот в чем разница между мной и Судару, - подумал он без всякой досады.
- Судару не колебался бы. Судару приказал бы этому человеку тут же совершить
сеппуку - это сэкономило бы ему пенсию и дальнейшие хлопоты и увеличило
старательность его заместителя. Да, мой сын, я хорошо тебя знаю. Ты для меня
самый главный из моих детей.
И еще больной вопрос - Дзендзико и ее дети... Если бы госпожа Дзендзико
не была сестрой Ошибы - ее любимой и почитаемой сестрой, - я хоть и с
большими сожалениями, позволил бы Затаки уничтожить их всех и спасти Судару
в будущем от большого риска... А если я скоро умру? Они - его единственное
слабое место... Но, к счастью, Дзендзико - сестра Ошибы и очень важная часть
большой игры. Я не могу этого допустить. Надо бы, но не могу... На этот раз
я должен выиграть! Не забывай, что Дзендзико ценна и по-другому: ум у нее
острый, как шипы акулы, она рожает прекрасных детей и фанатично безжалостна,
как и Ошиба, ко всему кроме своей семьи. С одной огромной разницей:
Дзендзико в первую очередь предана мне, а Ошиба - своему сыну, наследнику
Тайко.
Решено! До истечения десятого дня Судару должен вернуться в
распоряжение Затаки! А если потянуть? Нет, это побудит Затаки сделаться еще
подозрительнее, а мне меньше всего хотелось бы, чтобы он меня подозревал...
Ты мудро поступил, завещав власть Судару. Если будущее наступит, в его
руках и руках Дзендзико оно будет надежным - при условии что они будут
следовать завещанию. Назначить его главным наследником именно сейчас - это
правильное решение и оно обрадует Ошибу".
Он уже написал Ошибе письмо, которое отправит вечером вместе с копией
завещания. Да, он вытащит одну рыбью кость у нее из глотки - кость эта давно
уже засунута именно для того, чтобы беспокоить ее. Хорошо сознавать, что
Дзендзико - слабое звено Ошибы, - может быть, единственное... А вот какое
слабое место у Дзендзико? Похоже - никакого. По крайней мере он еще не
нашел, но, если оно есть, - найдет.
Торанага внимательно осмотрел своих соколов: они подпрыгивали,
чистились, издавали какие-то звуки... в отличном состоянии, все - с
колпачками на головах, кроме Кого, - ее большие желтые глаза метались из
стороны в сторону... Кого, как и его самого все интересовало...
"Что бы ты сказала, моя красавица, - мысленно спросил ее Торанага, -
если бы я заявил тебе, что должен быть нетерпеливым и вырваться отсюда; что
главный мой бросок будет вдоль Токайдо, а не через горы Затаки, как я сказал
Судару? Ты, возможно, спросила бы почему... А я ответил бы, что не доверяю
Затаки так же, как не могу летать. А летать я не могу совсем... "
Тут он заметил, что глаза Кого метнулись в сторону дороги. Он посмотрел
туда - и улыбнулся, увидев паланкины и лошадей с багажом, появившихся из-за
поворота.
- Ну, Фудзико-сан, как вы?
- Хорошо, благодарю вас, господин, очень хорошо. - Она еще раз
поклонилась, и он заметил, что видимо, шрамы от ожогов уже не болят, ноги
слушаются как прежде, а на щеках появился приятный румянец.
- Могу я спросить, как Анджин-сан? - поинтересовалась она. - Я слышала,
переезд из Осаки был очень тяжелым, господин.
- Он теперь вполне здоров.
- О, господин, это лучшая новость, какую вы могли мне сообщить.
В следующем паланкине его приветствовала с веселой улыбкой Кику.
- Ах, как мне приятно видеть вас, господин, я так скучала. Это тянулось
так долго...
- Да, прошу меня извинить, я сожалею. - Он был согрет ее удивительной
красотой и скопившейся в ней внутренней радостью, - это отвлекло его от
нахлынувших тревог. - Очень рад видеть вас. - Тут он увидел последние
носилки. - Ах, Дзеко-сан, сколько времени прошло! - заметил он довольно
сухо.
- Благодарю вас, господин, я заново родилась, когда увидела вас своими
старыми глазами. - Поклон Дзеко был безупречен, она была одета особенно
тщательно - он уловил что-то розовое под ее кимоно из самого дорогого шелка.
- Ах, какой вы сильный, господин, - прямо гигант среди других мужчин! -
пропела она.
- Благодарю вас, вы тоже выглядите прекрасно. Кику захлопала в ладоши
при этом обмене любезностями, и все засмеялись вместе с ней.
- Я распорядился, чтобы вы пока оставались здесь. - Он был полон
радостью при виде Кику. - А вы, Фудзико-сан, пожалуйста, пойдемте со мной.
Он отвел Фудзико в сторону. Когда она напилась чаю, освежилась и они
поболтали о всяких пустяках, он перешел к главному:
- Вы дали согласие на полгода, и я согласился на полгода. Извините, но
сегодня я должен знать, не хотите ли вы изменить это соглашение.
Маленькое квадратное личико Фудзико сразу потеряло всякую
привлекательность, как только его покинула радость. Кончиком языка она на
момент прикоснулась к зубам.
- Как я могу изменить это соглашение, господин?
- Очень легко. Оно кончилось. По моему приказу.
- Прошу меня извинить, господин, - начала Фудзико, голос ее был сух и
невыразителен. - Я не это имела в виду. Я добровольно и со всей
ответственностью заключила это соглашение перед Буддой и духом моего
мертвого мужа и сына. Его нельзя изменить.
- Я приказываю его изменить.
- Простите, господин, прошу меня простить, но тогда Бусидо освобождает
меня от повиновения вам. Ваш контракт одинаково важен и обязателен, и любые
изменения должны быть согласованы обеими сторонами на добровольной основе.
- Вы довольны Анджин-саном?
- Я его наложница. Это я должна доставлять ему удовольствие.
- Вы можете продолжать жить с ним, если не будет другого соглашения?
- Жизнь с ним очень, очень трудна, господин. Все очень официально,
чрезвычайно вежливо... Все обычаи, которые делают жизнь надежной, достойной,
удобной и спокойной, приходится отбрасывать или обходить. Дом его не
безопасен, там нет ва, - нет гармонии для меня... Почти невозможно заставить
слуг или меня понять... Но... да, я могу и дальше выполнять свои обязанности
по отношению к нему.
- Я прошу вас прервать это соглашение с ним.
- Мой первый долг - это долг перед вами. На втором месте - долг перед
моим мужем.
- Я думал, Фудзико-сан, что Анджин-сану следует жениться на вас. Тогда
вы не были бы его наложницей.
- Самурай не может служить двум властелинам или жена - двум мужьям. Мой
долг - долг перед моим мертвым мужем. Прошу меня простить, я не могу
изменить соглашения.
- Если потерпеть, все можно изменить. Скоро Анджин-сан больше будет
знать о наших обычаях, в его доме тоже появится ва. Он невероятно многому
обучился, с тех пор как стал...
- Ох, пожалуйста, не запутывайте меня, господин. Анджин-сан - самый
необычный мужчина, которого я только знала. Конечно, он самый добрый. Он
оказал мне большую честь... О да, я знаю, его дом скоро станет настоящим
домом, но... пожалуйста, простите меня, я должна выполнять свой долг. Мой
долг - это долг по отношению к моему мужу, моему единственному мужу... - Она
овладела собой. - Он должен соблюдаться, должен, господин, или... все...
весь позор, все страдания и бесчестье не имели смысла? Его смерть... смерть
моего ребенка... его сломанные мечи... похороны в деревне эта... Без долга
перед ним разве весь наш Бусидо не становится вечной насмешкой?
- Сейчас вы должны ответить на один вопрос, Фудзико-сан: разве у вас
нет долга по отношению ко мне, вашему сюзерену? И к нему, удивительно
смелому человеку, - он становится одним из нас и вашим хозяином. И, быть
может, - добавил он, решив, что догадался о причине румянца на ее лице, -
ваш долг перед неродившимся ребенком... Разве все это не выше того вашего
долга?
- Я... я не ношу его ребенка, господин.
- Вы уверены?
- Нет, не уверена.
- У вас задержка?
- Да... но только небольшая и это может быть... Торанага смотрел на нее
и терпеливо ждал. Ему еще много что нужно было сделать перед отъездом
отсюда... Перед тем моментом, когда он пустит Тетсу-ко или Кого... Он
страстно желал поскорее выбраться отсюда... Но ведь это для него одного и,
стало быть не имеет значения. Фудзико имеет значение, и он пообещал себе,
что по крайней мере сегодня он сделает вид, что уже победил, у него есть
время - он позволит себе быть терпеливым и решать вопросы, которые он и
должен решать.
- Так как же?
- Простите, господин, нет.
- Ну, нет так нет, Фудзико-сан. Прошу простить меня за такой вопрос, но
это было необходимо. - Торанага не рассердился и не обрадовался. Фудзико
старалась вести себя достойно, и он знал, когда устраивал эту сделку с ней,
что ничего изменить не удастся. Это и делает нас такими разными, - с
удовлетворением подумал он. - Сделка со смертью считается священной. -
Торанага церемонно поклонился Фудзико. - Я высоко ценю ваше понимание чести
и чувство долга по отношению к вашему мужу, Усаги Фудзико, - заявил он,
назвав ее именем, которое перестало существовать.
- О, благодарю вас, господин! - с достоинством ответила она на похвалу.
От полноты чувств у нее хлынули слезы, - она поняла, что этот простой жест
снял клеймо позора с ее бывшего мужа - единственного в ее жизни.
- Послушайте, Фудзико, за двадцать дней до последнего дня вы должны
уехать в Эдо - что бы ни случилось со мной. Ваша смерть может произойти во
время путешествия и должна выглядеть несчастным случаем.
- Да, да, господин.
- Это будет нашей тайной. Только моей и вашей.
- Да, господин.
- До этого времени вы должны оставаться хозяином его дома.
- Да, господин.
- А теперь, пожалуйста, скажите Дзеко, чтобы она зашла ко мне. Я пошлю
за вами, до того как уеду. Мне нужно еще кое-что обсудить с вами.
- Да, господин. - Фудзико поклонилась как можно ниже. - Я благословляю
вас за то, что вы освободили меня от жизни. - С этими словами она покинула
Торанагу.
"Любопытно, - подумал Торанага, - как женщина может меняться, словно
хамелеон, - то безобразная, то привлекательная, иногда даже красивая, хотя
на самом деле это и не так... ".
- Вы посылали за мной, господин?
- Да, Дзеко-сан. Ка
╧Ёшъы■ўхэш 