╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
х моча свертывается! Но если ты
хочешь быстро разбогатеть, ты должен сотрудничать с ними, потому что они
владеют всем. Ты уверен, что у тебя все нормально?
- Да, спасибо. Что ты говоришь? Самураи владеют всем?
- Да, вся страна разделена на касты, как в Индии. Самураи наверху,
крестьяне следующие по важности, - Родригес сплюнул за борт. - Только
крестьяне могут владеть землей. Понимаешь? Но самурай владеет всем, что тот
получает. Они владеют всем рисом - это единственный важный вид
сельскохозяйственной продукции - и отдают часть обратно крестьянам. Только
самураю позволяется носить оружие. Для любого, кроме самурая, напасть на
другого самурая - преступление, наказуемое немедленной смертью. И каждый,
кто видит такое преступление и не сообщает о нем сразу же, тоже отвечает за
него вместе с женами и даже детьми. Вся семья приговаривается к смерти, если
кто-то не донес. Клянусь Мадонной, они все сатанинское отродье, эти самураи!
Я видел детей, изрубленных в котлетный фарш. - Родригес откашлялся и сплюнул
за борт. - Даже при этом, если ты знаешь пару таких вещей, это место - небо
на земле. - Он оглянулся на галеру, чтобы видеть, что там происходит, потом
ухмыльнулся. - Ну, англичанин, ничего себе прогулочка по гавани на лодке,
да?
Блэксорн засмеялся. Годы слетели с него, когда он стал ощущать близкое
колебание волн, запах морской соли, чаек, кричащих и играющих над ним,
чувство свободы, чувство надежной земли после долгого отсутствия.
- Я думал, ты не хочешь помочь мне попасть на "Эразмус"!
- Ох, и зануды эти англичане. Никакого терпения. Слушай, здесь ты не
проси японцев ни о чем - самураев или еще кого, они все одинаковые. Если ты
попросишь, они начнут колебаться, потом запросят вышестоящего. Здесь ты
должен действовать. Конечно, - его сердечный смех разнесся по волнам, -
иногда тебя будут убивать, если ты делаешь что-то не так.
- Ты очень хорошо гребешь. Я ломал голову, как пользоваться этими
веслами, когда ты пришел.
- Не думал же ты, что я позволю тебе уйти одному. Как твое имя?
- Блэксорн. Джон Блэксорн.
- Ты когда-нибудь бывал на севере, англичанин? На крайнем севере?
- Я был с Киисом Веерманом на "Дер Лифле". Восемь лет назад. Это было
его второе путешествие в поисках Северо-Западного прохода. А что?
- Я хотел бы послушать об этом - и о всех местах, где ты был. Ты
думаешь, этот проход когда-нибудь найдут? Северный путь в Азию, с востока
или запада?
- Да. Вы и испанцы блокировали южные пути, поэтому мы пройдем там. Или
голландцы. А что?
- Ты был кормчим на судах, плавающих у берегов Берберии? А?
- Да. А что?
- И ты знаешь Триполи?
- Многие кормчие там побывали. Ну и что?
- Я думал, я тебя уже где-то видел. Да, это было в Триполи. Мне тебя
показывали. Известный английский кормчий. Тот, кто ходил с путешественником,
Киисом Веерманом в Полярные моря, был капитаном у Дрейка, а? В Армаде?
Сколько тебе тогда было лет?
- Двадцать четыре. Что ты делал в Триполи?
- Я был кормчим на английском капере. Мой корабль был разбит в Индии
этим пиратом, Морроу, Генри Морроу - его имя. Он сжег мой корабль до
ватерлинии после того, как захватил его и предложил мне работать у него
кормчим - его кормчий был бесполезен, так он говорил, - ты знаешь, как это
бывает. Он хотел плыть оттуда - мы плавали в районе Испаньолы, когда он
захватил нас - на юг вдоль Мейна, потом назад через Атлантику, пытаясь
перехватить испанский корабль с ежегодным грузом золота около Канарских
островов. Потом через проливы в Триполи, если мы его пропустим, пытаясь
найти другую добычу, потом на север в Англию. Он дал мне обычное обещание
освободить моих товарищей, дать им пищи и лодки для возвращения, если я
присоединюсь к нему. Я сказал: "Конечно, почему бы и нет? При условии, что
мы не будем нападать на португальские суда и вы высадите меня на берег у
Лиссабона и не украдете мои руттеры". Мы спорили так и эдак - ты знаешь, как
это обычно бывает. Потом я поклялся Мадонной, мы оба поклялись на кресте, и
вот что вышло. Мы плавали удачно и захватили несколько испанских купцов.
Когда мы были в районе Лиссабона, он попросил меня остаться на борту, дал
мне обычное письмо королевы Елизаветы: она заплатит целое состояние любому
португальскому кормчему, который примет ее подданство и обучит других своему
искусству в Тринити Хаус, она обещала также дать пять тысяч гиней за
описание пути через Магелланов пролив или мимо мыса Доброй Надежды.
У него была широкая улыбка, зубы белые и крепкие, черные усы и борода
аккуратно подстрижены.
- У меня их не было. По крайней мере, я ему так сказал. Морроу сдержал
свое слово, как обычно делают все пираты. Он высадил меня на берег вместе с
моими руттерами - конечно, он их скопировал, хотя сам не умел ни читать, ни
писать, и даже дал мою долю денег из добычи. Ты когда-нибудь плавал с ним,
англичанни?
- Нет. Королева несколько лет назад дала ему звание рыцаря. Я никогда
не служил ни на одном из его кораблей. Я рад, что он был честен с тобой.
Они приблизились к "Эразмусу". Самурай насмешливо смотрел на них
сверху.
- Это второй раз я работал кормчим у еретиков. Первый раз я был не так
удачлив.
- Да?
Родригвс положил весла в лодку, и она вплотную подошла к борту. Он
повмс на причальном канате.
- Поднимайся иа борт, а разговаривать предоставь мне. Блэксорн начал
карабкаться наверх, пока другой кормчай надежно привязывал лодку. Родригвс
первым оказался на палубе. Он поклонился, как придворный.
- Конничи ва всем землеедам-сама!
На палубе было четыре самурая. Блэксорн узнал одного из них, сторожа у
двери погреба. Они невозмутимо низко поклонились Родригесу. Блэксорн
последовал примеру Родригеса, чувствуя себя неуютно и стараясь поклониться
как можно правильней.
Родригес направился сразу прямо к трапу. Печати были аккуратно
поставлены в нужных местах. Один из самураев остановил его.
- Киндзиру, гомен насай. - Запрещено, извини.
- Киндзиру, да? - сказал Родригес, на вид нисколько не испугавшись. - Я
Родригес-сан, кормчий Тода Хиро-Мацу-сама. Это печать, - сказал он,
показывая на красную печать со странной надписью на ней, - Тода
Хиро-Мацу-сама, да?
- Нет, - сказал самурай, покачав головой, - Касиги Ябу-сама!
- Нет? - спросил Родригес. - Касиги Ябу-сама? Я от Тода Хиро-Мацу-сама,
который более важный князь, чем ваш педераст и лизоблюд Касиги Ябу-сама,
который самый большой пидор-сама во всем мире. Понял? - Он сорвал печать с
двери, опустил руку на один из своих пистолетов.
Мечи были наполовину вынуты из ножен, и он спокойно сказал Блэксорну:
- Готовься покинуть корабль. И грубо самураю:
- Торанага-сама! - Он указал своей левой рукой на флаг, который
развевался над его фок-мачтой. - Вакаримас ка?
Самураи колебались, мечи их были наготове. Блэксорн приготовился нырять
с борта.
- Торанага-сама! - Родригес ударил ногой по двери, планка сломалась, и
дверь распахнулась. - Вакаримасу ка?
- Вакаримас, Анджин-сан. - Самураи быстро убрали мечи в ножны,
поклонились, извинились и снова поклонились. Родригес сказал хрипло:
- Так-то лучше, - и спустился вниз.
- Боже мой, Родригес, - сказал Блэксорн, когда они оказались на нижней
палубе. - Ты каждый раз так делаешь и выкручиваешься?
- Я делаю так редко, - сказал португалец, утирая пот с бровей. - И даже
тогда хочется, чтобы это никогда не начиналось. Блэксорн прислонился к
переборке.
- Я чувствую себя, как если бы меня лягнули в живот.
- Это единственный путь. Ты должен действовать как король. И даже так
ты никогда не сможешь говорить с самураем. Они опасны, как священник,
сидящий со свечой на пороховой бочке.
- Что ты сказал им?
- Тода Хиро-Мацу - главный советник Торанаги - он более важный дайме,
чем местный. Вот почему они позволили войти.
- На что он похож, этот Торанага?
- Длинный рассказ, англичанин. - Родригес сел на ступеньке, вытянул
ногу в сапоге и растер колено. - Я чуть не сломал ногу о вашу вшивую дверь.
- Она не была закрыта. Ты мог легко открыть ее.
- Я знаю. Но это было бы не так эффектно. Клянусь Святой Девой, тебе
еще много чему надо учиться!
- Ты будешь учить меня?
Родригес убрал ногу.
- Посмотрим, - сказал он.
- От чего это зависит?
- Посмотрим, не так ли? Я много всего рассказал честно - пока я, не ты.
Скоро будет твоя очередь. Где твоя каюта?
Блэксорн на мгновение задержал на нем взгляд. Запах под палубой был
густой и влажный.
- Спасибо, что ты помог мне попасть на борт. Он пошел на корму. Его
дверь была не заперта. Каюта носила следы обыска, все было сдвинуто с места,
что можно унести - исчезло. Не осталось книг, одежды, инструментов или
гусиных перьев для письма. Его ящик для документов также был открыт. И пуст.
Побелев от гнева, он прошел в кают-компанию. Родригес внимательно
наблюдал за ним. Даже тайник был найден и вынесен.
- Они забрали все. Сыновья чумной воши!
- Чего ты ожидал?
- Я не знаю. - Блэксорн прошел в комнату с сейфом. Она была пуста. Так
же и со складом. В трюмах были только тюки с шерстяной одеждой. - Проклятые
Богом японцы! - Он вернулся в свою каюту и захлопнул ящик для карт.
- Где они? - спросил Родригес.
- Что?
- Твои бумаги? Где твои журналы?
Блэксорн внимательно посмотрел на него.
- Ни один кормчий не будет волноваться из-за одежды. Ты пришел за
руттером. Не так ли? Почему ты так удивлен, англичанин? Зачем, по-твоему, я
поднялся на борт? Помочь тебе вернуть свои тряпки? Они изношены, и тебе
потребуются другие. У меня их много. Но где твои журналы?
- Они исчезли. Они были в моем ящике для карт.
- Я не собираюсь красть их, англичанин. Я только хотел прочитать их и
скопировать, если потребуется. Я бы берег их, как свои собственные, так что
тебе нечего беспокоиться. - Его голос стал тверже. - Пожалуйста, забери их,
англичанин, у нас осталось мало времени.
- Не могу. Их нет. Они были в моем ящике для карт.
- Тебе не следовало оставлять их там, входя в иностранный порт. Тебе не
следовало забывать главное правило кормчих - надежно прятать их и оставлять
только фальшивые. Поторопись!
- Они украдены!
- Я тебе не верю. Но я допускаю, что ты спрятал их очень хорошо. Я
искал здесь целых два часа - и никаких следов.
- Что?
- Почему ты так удивлен, англичанин? У тебя голова на месте? Конечно, я
пришел сюда из Осаки, чтобы посмотреть твои бортовые журналы.
- Ты уже был на борту?
- Мадонна! - сказал Родригес нетерпеливо, - Да, конечно, два или три
часа назад с Хиро-Мацу, который хотел сам посмотреть. Он сломал печати, и
потом, когда уезжал, этот местный дайме запечатал все снова. Поторопись,
ради Бога, - добавил он. - Время идет.
- Они украдены! - Блэксорн рассказал ему, как они попали сюда и как он
проснулся уже на берегу. Потом он швырнул свой ящик для книг, взбешенный,
как человек, который нашел свой корабль разграбленным. - Они украли! Все мои
карты! Все мои журналы! У меня в Англии есть несколько копий, но журнал
этого плавания пропал.
- А португальский журнал? Давай, англичанин, признавайся, должен быть
еще и португальский.
- А португальский... он тоже исчез. - "Поберегись, - подумал он про
себя. - Они исчезли, и это конец. У кого они? У японцев? Или они отдали их
священнику? Без бортового журнала и карт ты не сможешь проложить путь домой.
Ты никогда не вернешься домой... Это неправда. Ты сможешь найти дорогу
домой, если будешь осторожен и если очень сильно повезет... Не глупи! Ты
прошел половину пути вокруг света, через враждебные земли, через вражеские
руки, и вот у тебя нет ни бортового журнала, ни карт. О, Боже, дай мне силы!
"
Родригес внимательно следил за ним. Через какое-то время он сказал:
- Извини, англичанин. Я знаю, что ты чувствуешь - со мной так тоже
однажды было. Он тоже был англичанин, тот вор, может быть, его корабль
разбился и он горит в аду и будет гореть вечно. Давай вернемся обратно.
x x x
Оми и остальные ждали на пристани, пока галера не обогнула мыс и
исчезла. На западе ночные облака уже заволакивали малиновое небо. На востоке
ночь соединила небо и море, горизонт исчез.
- Мура, сколько времени займет погрузка всех пушек обратно на корабль?
- Если работать всю ночь, завтра к середине дня, Оми-сан. Если мы
начнем на рассвете, мы кончим до захода солнца. Безопасней работать днем.
- Работайте ночью. Сейчас приведи священника к яме. Оми глянул на
Игураши, главного заместителя Ябу, который все еще смотрел в сторону мыса,
его лицо вытянулось, синевато-багровый шрам на пустой глазнице мрачно
темнел.
- Мы рады, что вы остались, Игурапя-сан. Мой дом беден, но, может быть,
мы сможем сделать его удобным для вас.
- Спасибо, - сказал старик, отворачиваясь от него, - но мой хозяин
приказал вернуться сразу же в Эдо, поэтому я вернусь сразу. - Заметно было,
что он озабочен. - Хотел бы я быть на галере.
- Да.
- Мне не нравится мысль о том, что Ябу-сама на ее борту только с двумя
людьми. Мне это очень не нравится.
- Да.
Он показал на "Эразмус".
- Чертов корабль, вот что это! Правда, много сокровищ.
- Конечно. Разве господин Торанага не обрадуется подарку господина Ябу?
- Этот набитый деньгами грабитель провинций так переполнен собственной
важностью, что он даже не заметит того серебра, которое отнял у нашего
хозяина. Где твои мозги?
- Я думаю, что только беспокойство о возможной опасности для нашего
господина вынудило вас сделать такое замечание.
- Ты прав, Оми-сан. Я не хотел обидеть. Ты был очень умен и помог
нашему хозяину. Может быть, ты прав и в вопросе о Торанаге тоже, - сказал
Игураши, а сам подумал: "Наслаждайся своим вновь обретенным богатством,
бедный глупец. Я знаю своего хозяина лучше, чем ты, и твое увеличение
владений совсем не принесет тебе добра. Твоя удача была платой за корабль,
драгоценности и оружие. Но теперь они исчезли. И из-за тебя мой хозяин в
опасности. Ты послал письмо и сказал: "Первым осмотри чужеземцев", соблазнив
его. Мы должны были уехать вчера. Да, тогда мой хозяин был бы в безопасности
сейчас, с деньгами и оружием. Ты предатель? Ты действуешь для себя, или
своего глупого отца, или для врагов? Для Торанаги, может быть? Это неважно.
Ты можешь верить мне, Оми, ты молодой дурак, ты и твоя ветвь клана Касиги
недолго продержитесь на этой земле. Я должен был сказать тебе это прямо в
лицо, но тогда я должен был бы убить тебя и лишиться доверия моего
господина. Он сам должен сказать, когда это сделать, а не я".
- Спасибо за ваше гостеприимство, Оми-сан, - сказал он. - Я загляну вас
повидать, но сейчас у меня свои дела.
- Вы не могли бы оказать мне услугу? Пожалуйста, передайте привет моему
отцу. Я был бы очень благодарен.
- Я буду счастлив сделать это. Он прекрасный человек. И я не поздравил
еще вас с увеличением ваших владений.
- Вы слишком добры.
- Еще раз благодарю вас, Оми-сан. - Он поднял руку в дружеском
приветствии, подозвал своих людей и повел группу всадников на выезд из
деревни.
Оми подошел к погребу. Священник был уже там. Оми мог видеть, что тот
был в гневе, и надеялся, что он сделает что-нибудь открыто, публично, так,
чтобы он мог избить его.
- Священник, скажи чужеземцам, чтобы они вышли из ямы. Скажи им, что
господин Ябу разрешил им опять жить среди людей, - Оми говорил намеренно
простым языком. - Но малейшее нарушение правил - и двое из них будут снова
отправлены в яму. Они должны хорошо вести себя и выполнять все приказы.
Ясно?
- Да.
Оми заставил священника повторить ему все, как делал и раньше. Когда он
удостоверился, что священник все делает правильно, он приказал ему говорить
с моряками.
Люди выходили один за другим. Все были испуганы. Некоторые помогали
друг другу. Один был в плохом состоянии и стонал, когда кто-нибудь касался
его руки.
- Их должно быть девять.
- Один мертв. Его тело лежит там внизу, в яме, - сказал священник.
Оми минуту размышлял.
- Мура, сожги труп и держи золу вместе с прахом другого чужеземца.
Размести их в том же доме, что и прежде. Дай им много овощей и рыбы. И
ячневый суп, и фрукты. Вымойте их. Они воняют. Священник, скажи им, что,
если они будут себя хорошо вести и слушаться, их будут продолжать кормить.
Оми следил и внимательно слушал. Он видел, что все они реагируют с
благодарностью, и с презрением подумал: "Какие глупцы! " Я освободил их
только на два дня, потом верну их в скудные условия, и тогда они будут есть
дерьмо, действительно будут есть дерьмо".
- Мура, научи их правильно кланяться, а потом убери отсюда.
Потом он повернулся к священнику:
- Ну?
- Теперь я уйду. Поеду домой, уеду из Анджиро.
- Лучше уезжай и не возвращайся никогда, и ты, н другие, такие, как ты.
Может быть, в следующий раз, когда один из вас придет в мои владения,
некоторые из моих крестьян или вассалов-христиан будут считаться
изменниками, - сказал он, используя скрытую угрозу и классический прием,
который самураи, настроенные против христианства, применяли для контроля за
неограниченным распространением чуждых догм в своих владениях, поскольку в
отличие от иноземных священников их японские новообращенные не были ничем
защищены.
- Христиане - хорошие японцы. Всегда. Хорошие вассалы. Никаких плохих
мыслей.
- Я рад слышать это. Не забудьте, мои владения протянулись на двадцать
ри во всех направлениях. Вы поняли?
- Я понимаю.
Он проследил, как священник с усилием поклонился - даже чужеземные
священники должны иметь хорошие манеры - и ушел.
- Оми-сан, - обратился к нему один из самураев. Он был молод и очень
красив.
- Да?
- Пожалуйста, извините меня, я знаю, что вы не забыли, но Масиджиро-сан
все еще в яме.
Оми подошел к крышке люка и посмотрел вниз на самурая. Мужчина там
сразу встал на колени, уважительно кланяясь.
Два прошедших дня состарили его. Оми взвесил его прошлую службу и
будущую судьбу. После этого он взял с пояса молодого самурая кинжал и бросил
его в яму.
У подножия лестницы Масиджиро с недоверием смотрел на нож. Слезы
потекли по его щекам.
- Я не заслужил такой чести, Оми-сан, - сказал он жалко.
- Да.
- Благодарю вас.
Молодой самурай рядом с Оми сказал:
- Пожалуйста, можно попросить, чтобы вы разрешили ему совершить сеппуку
здесь, на берегу?
- Он провинился. Он останется в яме. Прикажите крестьянам засыпать ее.
Уничтожьте все следы. Чужеземцы осквернили ее.
x x x
Кику засмеялась и покачала головой.
- Нет, Оми-сан, извините, пожалуйста, но не надо мне больше саке, а то
волосы растреплются, я упаду, и где мы тогда будем?
- Мы упадем вместе, будем любить друг друга, - с удовольствием сказал
Оми, его голова кружилась от выпитого вина.
- Но я бы стала храпеть, а вы не сможете любить храпящую, противную
пьяную девушку. Поэтому извините. Ой, нет, Оми-сама, хозяин нового огромного
владения, вы заслуживаете большего, чем это! - Она налила еще одну порцию
теплого вина не более наперстка в изящную фарфоровую чашку и протя