╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
Дель Аква вздохнул:
- Хотел бы я, чтобы это было так просто. Такие вещи в Японии не
делаются. Они ненавидят вмешательство в их внутренние дела. Даже предложение
с вашей стороны должно быть сделано с чрезвычайной деликатностью.
Феррьера осушил свой серебряный кубок и налил еще вина, успокоился,
зная, что он нуждается в иезуитах, что без них как переводчиков он
беспомощен. "Ты должен успешно провести плавание, - сказал он себе, - Ты
служил и потел одиннадцать лет на службе у короля и двадцать раз заслужил за
преданную службу самый богатый приз, который он в силах дать, - командование
ежегодным Черным Кораблем на один год и десятую часть, которую дает это
звание, десятую часть всего шелка, всего золота, всего серебра и всех
доходов от каждой сделки. Ты разбогатеешь сейчас на всю жизнь, на тридцать
жизней, если они у тебя будут, и все от одного плавания. Если ты его
выдержишь".
Рука Феррьеры опустилась на ручку рапиры, на серебряный крест, который
образовывал участок серебряной филиграни.
- Клянусь кровью Христа, мой Черный Корабль вовремя отплывет из Макао в
Нагасаки и потом, с самым дорогим грузом, который был когда-либо на корабле
в истории, он в ноябре с муссонами отправится на юг в Гоа и оттуда домой!
Христос мне судья, я собираюсь это сделать.
И он добавил про себя: "Даже если я должен буду для этого сжечь всю
Японию, и все Макао, и весь Китай, клянусь Мадонной! "
- Наши молитвы с вами, конечно, - ответил дель Аква, имея это в виду. -
Мы знаем о важности вашего плавания.
- Тогда что вы предлагаете? Без таможенных документов и разрешения на
торговлю я не могу. Мы не можем избежать регентов? Может быть, есть другой
путь?
Дель Аква покачал головой.
- Мартин? Ты наш торговый эксперт.
- Извините, но это невозможно, - сказал Алвито. Он слушал с еле
сдерживаемым негодованием. "Плохо воспитанный, высокомерный, безродный
кретин, - думал он, потом тут же: - О, Боже, дай мне терпения, так как без
этого человека и других таких же церковь здесь погибнет". - Я уверен, что в
течение дня или двух, адмирал, все будет оформлено. Неделя в крайнем случае.
У Торанаги в настоящий момент очень серьезные проблемы. Все будет хорошо, я
уверен.
- Я подожду неделю, но не больше. - Скрытая угроза в тоне Феррьеры была
пугающей. - Мне хотелось бы добраться до этого еретика. Я бы вырвал из него
правду. Торанага не говорил ничего о предполагаемом приходе эскадры?
Вражеской эскадры?
- Нет.
- Мне хотелось бы знать истинное положение вещей, потому что при
возвращении мой корабль будет барахтаться, как жирная свинья, в его трюмах
будет набито больше шелку, чем когда-либо раньше посылалось за один раз. Мы
будем на одном из самых больших кораблей в мире, но я буду без эскорта, так
что если хоть один вражеский фрегат застанет нас в море - или эта
голландская проститутка, "Эразмус", - мы окажемся в его руках. Он без
какого-либо труда заставит меня спустить португальский флаг. Англичанину
лучше бы не быть на своем корабле в море, с его ружьями, пушками и залпами
всем бортом.
- И веро и соламенте веро, - пробормотал дель Аква.
Феррьера допил свое вино.
- Когда Блэксорна отправляют в Изу?
- Торанага этого не сказал, - ответил Алвито. - У меня создалось
впечатление, что скоро.
- Сегодня?
- Я не знаю. Теперь регенты встретятся через четыре дня. Я решил, что
после этого.
Дель Аква сказал со значением:
- Блэксорна трогать нельзя. Ни его, ни Торанагу.
Феррьера встал.
- Я вернусь на корабль. Вы поужинаете с нами? Вы оба? Вечером? Есть
прекрасный каплун, мясо и вино с Мадейры, даже немного свежего хлеба.
- Спасибо, вы очень любезны. - Дель Аква несколько оживился. - Да,
немного хорошей еды не помешало бы. Вы очень добры.
- Вы будете сразу же информированы, как только я что-то узнаю от
Торанаги, адмирал, - сказал Алвито.
- Спасибо.
Когда Феррьера ушел и отец-инспектор удостоверился, что его и Алвито ие
подслушивают, он сказал тревожно:
- Мартин, что еще говорит Торанага?
- Он хотел объяснения, в письменном виде, об инциденте со стрельбой из
ружей и по поводу просьбы о присылке конкистадоров.
- Мама миа...
- Торанага был дружелюбен, даже мягок, но... но я никогда не видел его
таким раньше.
- Что точно он сказал?
- Я понимаю так, Тсукку-сан, что предыдущий глава ордена христиан, отец
да Кунха, написал губернаторам Макао, Гоа и испанскому вице-королю в Маниле,
дону Диско-и-Вивера в июле 1558 года по вашему летосчислению, письмо с
просьбой прислать несколько сотен испанских солдат с огнестрельным оружием,
чтобы поддержать дайме-христиан в мятеже, который главный христианский
священник пытался устроить против их законного сюзерена, моего покойного
господина Тайко. Кто были эти дайме? Это правда, что солдат не послали, но в
Нагасаки было тайно переправлено из Макао большое количество ружей с вашими
христианскими клеймами? Верно ли, что потом он тайно захватил эти ружья,
когда вернулся в Японию во второй раз как посол из Гоа, в марте или апреле
1590 года по вашему летосчислению, и тайно переправил их из Нагасаки на
португальском корабле "Санта-Круз" обратно в Макао? - Алвито вытер пот с
рук.
- Он сказал что-нибудь еще?
- Ничего важного, Ваше Преосвященство. У меня не было возможности
объясниться - он сразу же отпустил меня. Расставание было вежливым, но
все-таки он меня выставил.
- От кого этот проклятый англичанин получил свою информацию? Хотел бы я
это знать?
- Эти даты и имена. Вы не ошибаетесь? Он произнес их именно так?
- Нет, Ваше Преосвященство. Имена были написаны на кусочке бумаги. Он
показал его мне.
- Почерк Блэксорна?
- Нет. Имена были воспроизведены фонетически на японском, в виде
хирагана.
- Мы должны установить, кто переводил для Торанаги. Этот переводчик
очень хороший. Конечно, никто из наших? Это не может быть брат Мануэль, нет?
- спросил он с горечью, называя христианское имя Масаману Дзиро. Дзиро был
сын самурая-христианина, который с детства воспитывался иезуитами и, будучи
умным и преданным, был выбран для поступления в семинарию, чтобы
подготовиться на настоящего священника четырех обетов, таких среди японцев
еще не было. Дзиро был в обществе двадцать лет, потом, совершенно
неожиданно, он оставил его перед посвящением в духовный сан и теперь стал
неистовым противником церкви.
- Нет. Мануэль все еще на Кюсю, может быть, он веки вечные будет гореть
в аду. Он все еще яростный враг Торанаги, он никогда не будет помогать ему.
К счастью, он никогда не участвовал ни в каких политических делах.
Переводчицей была госпожа Мария, - сказал Алвито, используя христианское имя
Тода Марико.
- Вам это сказал Торанага?
- Нет, Ваше Преосвященство. Но я случайно узнал, что она посещала замок
и ее видели с англичанином.
- Вы уверены?
- Наша информация абсолютно точна.
- Хорошо, - сказал дель Аква. - Может быть. Бог поможет нам одним из
своих неисповедимых способов. Пошлите за ней сейчас же.
- Я уже видел ее. Я постарался сделать это как бы случайно. Она была
великолепна, как всегда, почтительна, благочестива, как всегда, но
решительно все опровергла заранее, прежде чем я получил возможность спросить
ее. Конечно, империя очень скрытная страна, отец, и некоторые вещи по обычаю
должны оставаться в тайне. В Португалии и в обществе иезуитов то же самое,
не так ли?
- Вы ее исповедник?
- Да. Но она не сказала больше ничего.
- Почему?
- Очевидно, она была предупреждена, и ей было запрещено обсуждать, что
случилось и о чем говорилось. Я знаю их слишком хорошо. В этом влияние
Торанаги больше, чем наше.
- Ее вера так слаба? Наша подготовка этой женщины оказалась такой
незначительной? Конечно, нет. Она такая же преданная и такая же хорошая
христианка, как многие женщины, которых я встречал. Однажды она станет
монахиней - может быть, даже первой японской настоятельницей монастыря.
- Да. Но она ничего не скажет сейчас.
- Церковь находится в опасности. Это важно, может быть, слишком важно,
- сказал дель Аква. - Она должна понимать это. Она слишком умна, чтобы не
понимать этого.
- Я прошу вас не подвергать ее веру такому испытанию. Мы должны
простить это. Она предупредила меня. Она сказала это так ясно, как если бы
написала.
- Может быть, стоит устроить ей испытание. Для ее собственного
спасения.
- Это вам решать, приказывать или не приказывать. Но я боюсь, что она
должна повиноваться Торанаге, а не нам.
- Я буду думать о Марии. Да, - сказал дель Аква. Он опустил глаза вниз,
к камину, тяжесть его кабинета давила на него. Бедная Мария! Этот проклятый
еретик! Как нам избежать ловушки? Как нам скрыть правду о ружьях? Как мог
игумен и вице-губернатор, такой, как да Кунха, который был так хорошо
подготовлен, имел такой опыт, семь лет практической работы в Макао и Японии,
- как мог он сделать такую ужасную ошибку?
- Как? - спросил он пламя.
"Я могу ответить", - сказал он себе. Это слишком легко. Вы
запаниковали, или вы забыли о божьей славе, или переполнились гордостью и
высокомерием, или ошеломлены. А кто бы выдержал в таких условиях? Быть
принятым на закате Тайко с особой благосклонностью, на триумфальной встрече,
с помпой и всеми церемониями - почти как акт раскаяния со стороны Тайко,
который явно был на пути к переходу в христианство. А потом быть разбуженным
в середине той же самой ночи указами Тайко, заявляющими, что все религиозные
ордена должны быть высланы из Японии в течение двадцати дней под страхом
смерти, никогда не возвращаться в страну и, что еще хуже, все новообращенные
в стране должны сразу же отречься, или они подлежат высылке или смертной
казни.
Движимый отчаянием, игумен дал дикий совет дайме-христианам на острове
Кюсю - Оноши, Мисахи, Кийяме и Хариме в Нагасаки - поднять восстание, чтобы
спасти церковь, и написал безумное письмо, прося прислать конкистадоров,
чтобы устроить переворот.
Огонь трещал и плясал на железной решетке. "Да, все верно, - подумал
дель Аква. - Если бы только я знал, если бы да Кунха сначала
проконсультировался со мной. Но как он мог? Шесть месяцев шло письмо в Гоа,
и может быть, еще шесть месяцев шел ответ. Да Кунха написал немедленно, но
он был игумен, и это он должен был сразу же справиться с этим несчастьем".
Хотя дель Аква отправился немедленно после получения письма, с поспешно
приготовленными мандатами от вице-короля Гоа, потребовалось несколько
месяцев, чтобы доплыть до Макао и там узнать, чти да Кунха мертв и всем
святым отцам запрещено появляться в Японии под страхом смерти.
Но ружья уже привезли.
Потом, через десять недель, пришли известия, что церкви в Японии
уничтожены не были, что Тайко не ввел в действие свои новые законы. Было
сожжено только пятьдесят церквей. Был уничтожен только Тахайяма. И
просочилось известие, что, хотя указы официально останутся в силе, Тайко
готовится разрешить оставить все как есть при условии, что святые отцы будут
менее ревностны в своих крещениях новообращенных, что новообращенных будет
поменьше и что они хорошо будут себя вести, без шумных общественных молений
или демонстраций и без сжигания буддийских церквей фанатиками.
Потом, когда тяжелые испытания, казалось, пришли к концу, дель Аква
вспомнил, что ружья для игумена да Кунха доставлены всего несколько недель
назад и что они все еще лежат на складе иезуитов в Нагасаки.
Последовало еще несколько недель бешеных усилий, пока ружья не были
тайно переправлены обратно в Макао - да, с моей печатью на этот раз,
напомнил себе дель Аква, надеясь, что тайна похоронена навеки. Но такие
тайны никогда не оставляют вас в мире, как бы вы этого ни хотели и ни
молились об этом.
Как много знает этот еретик?
Более чем час Его Преосвященство сидел без движения в своем кожаном
кресле с высокой спинкой, глядя невидящими глазами в огонь. Алвито терпеливо
ждал около книжного шкафа, сложив руки на коленях. Солнечные лучи ушли с
серебряного распятия на стене за спиной отца-инспектора. На одной боковой
стене висела маленькая картина, написанная маслом венецианским художником
Тицианом, которую дель Аква купил молодым в Падуе, куда отец послал его
учиться юриспруденции. Другая стена была уставлена его библиями и другими
книгами на латыни, португальском, итальянском и испанском и оттисками
печатного станка общества, работающего в Нагасаки, который он заказал и
привез сюда за огромную цену из Гоа десять лет назад. Две полки японских
книг и брошюр: церковные книги и катехизисы всех сортов, переведенные с
помощью тяжкого труда на японский язык иезуитами, работы, переведенные с
японского на латынь, чтобы помочь японским последователям христианства
выучить этот язык, и, наконец, две небольшие книжечки, которые не имели
цены: первая португальско-японская грамматика, итог всей жизни отца Санчо
Альвареса, отпечатанная шесть лет назад, и ее спутник, бесподобный
португальско-латинско-японский словарь, отпечатанный в прошлом году
романскими буквами и шрифтом хирагана. Эта работа началась двадцать лет
назад по его приказу, первый словарь японских слов, когда-либо
составлявшийся.
Отец Алвито поднял книгу и любовно погладил ее. Он знал, что это было
уникальное произведение искусства. Восемнадцать лет он сам составлял такую
книгу, и она еще не была готова. Но его книга должна быть словарем с
примечаниями, намного более детальными - почти введение в японский язык и в
Японию, и он знал без лишнего тщеславия, что, если он сможет ее закончить,
это будет произведение мастера, сравнимое с работой отца Альвареса, что если
его имя когда и вспомнят, то это будет связано с его книгой и
отцом-инспектором, который был единственным отцом, которого он знал.
- Ты хочешь покинуть Португалию, мой сын, и присоединиться к служащим
Богу? - спросил его главный иезуит в первый день, когда они встретились.
- О да, пожалуйста, отец, - ответил он, подняв к нему голову и отчаянно
этого желая.
- Сколько тебе лет, сын мой?
- Не знаю, отче, может быть, десять, может быть, одиннадцать, но я могу
читать и писать, священник научил меня, я один, у меня нет родных, я ничего
не имею...
Дель Аква взял его в Гоа, оттуда в Нагасаки, где он вступил в семинарию
общества Иисуса, - самый молодой европеец в Азии, наконец-то нашедший свое
пристанище. Потом обнаружился чудесный дар к языкам и он приобрел репутацию
хорошего переводчика и торгового советника, первого при Хариме Тадао, дайме
надела Хизен на Кюсю, где лежит Нагасаки, а через какое-то время - и при
самом Тайко. Он был посвящен в духовный сан и позже даже добился привилегий
четвертого обета. Это был специальный обет над обычными обетами нищеты,
воздержания и послушания, разрешаемый только элите иезуитов, обет послушания
лично папе, - быть его личным оружием для работы во славу Бога, идти туда,
куда укажет лично папа, и делать что захочет лично он, стать, как основатель
общества баскский солдат Лойола, посвященным, одним из членов режимной
воинствующей экклесии, одним из обученных, специальных тайных солдат Бога у
его избранника на земле викария Христа.
"Мне так повезло, - подумал Алвито. - О, Боже, помоги мне выдержать".
Наконец дель Аква встал, расправил затекшие члены и подошел к окну.
Солнце отражалось от позолоченных черепиц, от устремленной ввысь центральной
башни замка, странно элегантного здания, выпячивающего свою прочность.
"Замок дьявола, - подумал он. - Сколько времени он простоит, напоминая
каждому одного из нас? Только пятнадцать - нет, семнадцать лет назад Тайко
назначил четыреста тысяч солдат строить и рыть и обескровил страну, чтобы
оплатить все это, этот памятник ему, и через два коротких года Осакский
замок был построен. Невероятный человек! Невероятный народ! И вот он стоит,
неприступный. Исключая перст Божий, который он может усмирить в один момент,
если пожелает. О, Боже, помоги мне выполнить твою волю".
- Ну, Мартин, у нас, кажется, появилась работа. - Дель Аква начал
ходить взад-вперед, голос его стал твердым, как и его походка. - Об
английском кормчем: если мы не защитим его, он будет убит, и мы рискуем
потерять расположение Торанаги. Если мы сможем защитить его, он скоро
повесится сам. Но можем ли мы ждать? Его существование угрожает нам, и не
стоит говорить, как много вреда он может принести до этого счастливого дня.
Или мы можем помочь Торанаге удалить его. Или, наконец, мы можем обратить
его в свою веру.
Алвито вспыхнул:
- Что?
- Он умен, очень много знает о католицизме. Разве большинство англичан
не католики в своей душе? Ответ - да, если их король или королева католики,
и нет, если он или она протестанты. Англичане очень безразличны в вопросах
религии. Они фанатично настроены против нас в данный момент, но это не из-за
Армады ли? Может быть, Блэксорн может быть обращен в нашу религию. Это было
бы идеальным решением вопроса, к славе Божьей, и спасло бы его еретическую
душу от проклятия, к которому он идет.
Дальше Торанага. Мы дадим ему карты, какие он хочет. Объясним о "сферах
влияния". Разве эти демаркационные линии не были проведены, чтобы разделить
влияние португальцев и их испанских друзей? Скажи ему, что по другим важным
вопросам я лично буду считать за честь подготовить их для него и передам ему
как можно скорее. Поскольку я должен буду проверить эти факты в Макао, не
будет ли он любезен дать достаточно большую отсрочку? И тут же, на одном
дыхании скажи: ты рад сообщить ему, что Черный Корабль отплывет на три
недели раньше с самым большим грузом шелка и золота, которые когда-либо
перевозили, что наша часть груза и... - Он задумался на мгновение. - И по
крайней мере тридцать процентов всего груза будут проданы через лично
назначенного Торанагой купца.
- Ваше Преосвященство, адмирал не обрадуется раннему выходу, и ему не
понравится...
- Вашей обязанностью будет немедленно получить от Торанаги документы на
отплытие Феррьеры. Ступайте и навестите его сразу же, передайте ему мой
ответ. Пусть он поразится нашей оперативности, разве это не одно из качеств,
которыми он восхищается. Получив документ на выход, Феррьера простит
небольшое отклонение во времени - раннее прибытие в сезоне, а что касается
купца, какое дело адмиралу до этих туземцев? Он все равно получит свою долю
прибыли.
- Но господа Оноши, Кийяма и Харима обычно делят между собой
комиссионные за совершение сделок.
- Я не знаю, согласятся ли они.
- Тогда решите эту проблему. На таких условиях Торанага согласится на
отсрочку.
- Единственная концессия, в которой он нуждается, - это власть, влияние
и деньги. Что мы можем дать ему? Мы не можем отдать ему дайме-христиан.
Мы...
- Да, - сказал Алвито.
- Даже если бы мы могли повлиять, я не знаю, чего бы мы хотели. Оноши и
Кийяма злейшие враги, но они объединились против Торанага, потому что
уверены, что он уничтожит церковь - и их, - если он когда-нибудь получит
контроль над Советом.
- Торанага поддержит церковь. Наш реальный враг- Ишидо.
- Я