╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
богатый дайме в стране, его семья самая древняя,
он всей душой ненавидит христиан и больше всех выиграет, если Яэмон получит
власть. Оноши: ненавидит Кийяму, мешает ему властвовать. Он тоже христианин,
но словно прокаженный, который хватается за жизнь, - проживет еще лет
двадцать... ненавидит всех остальных лютой ненавистью, особенно Ишидо.
Ишидо; он разнюхает наши планы - ведь он крестьянин, ненавидит потомственных
самураев и ярый противник христиан. Тода Хиро-Мацу: честен, исполнителен,
предан и верен как солнце и подобен самому лучшему мечу работы
мастера-кузнеца. Ему следует стать председателем Совета.
- А вы?
- Я совершу сеппуку вместе со своим старшим сыном, Нобору. Мой сын
Судару женат на сестре госпожи Ошибы, так что он не опасен, никогда не
сможет быть угрозой. Он может наследовать Кванто, если вам будет угодно, при
условии что поклянется в вечном подчинении вашему дому.
Никто не удивился тому, что предложил Торанага, - очевидно, то же было
на уме у Тайко: Торанага один среди дайме представлял собой реальную угрозу.
Тут она услышала, как ее муж спрашивает:
- О-чан, а что вы посоветуете?
- Все то же, что сказал господин Торанага, господин, кроме того, что
вам следует приказать моей сестре развестись с Судару, которому следует
совершить сеппуку. Господину Нобору следует стать наследником господина
Торанага и наследовать две провинции - Мусаси и Химоза, - а оставшаяся часть
Кванто должна отойти вашему наследнику, Яэмону. Я советую вам отдать этот
приказ прямо сегодня.
- ╨доко-сама?
К ее удивлению, ╨доко сказала:
- Ах, Токиси, вы знаете, что я от всего сердца восхищаюсь и вами, и
О-чан, и Яэмоном - как своим собственным сыном. Я бы посоветовала сделать
Торанагу единоличным регентом.
- Что?
- Если вы приказываете ему умереть, я думаю, вы убиваете и нашего сына.
Только один господин Торанага достаточно умен, авторитетен и опытен, чтобы
наследовать ваш Пост. Отдайте Яэмона под его опеку, пока он не подрастет.
Прикажите господину Торанаге официально усыновить нашего сына. Пусть Яэмон
попросит разрешения совершить сеппуку и уйдет из жизни раньше вас.
- Нет, этого делать нельзя, - запротестовала Ошиба.
- Что вы скажете на это, Тора-сан? - спросил Тайко.
- При всем моем смирении я должен отказаться, господин. Я не могу
принять этого и прошу разрешения совершить сеппуку и уйти из жизни раньше
вас.
- Вы будете единоличным регентом.
- Я никогда не отказывался подчиняться вам со времени совершения нашего
договора. Но этот приказ я не выполню.
Ошиба помнила, как она пыталась убедить Тайко позволить Торанаге
покончить с собой, хотя она и знала, что Тайко уже все решил. Но тот
передумал, принял наконец частично то, что посоветовала ╨доко, и нашел
компромисс: Торанага будет регентом и председателем Совета регентов.
Торанага поклялся в вечной верности Яэмону, но сейчас он ткал паутину,
которая опутывала их всех, как последствия этого происшествия с Марико.
- Я знаю - это по его приказам, - бормотала Ошиба, поняв, что госпожа
╨доко хотела, чтобы она полностью доверилась Торанаге.
"Выйти замуж за Торанагу? Будда, защити меня от такого позора, от того,
чтобы принимать его, чувствовать его вес и как он впрыскивает в меня свое
семя! Позор? Ошиба, а разве это не правда? - спросила она себя. - Ты ведь
хотела его однажды, еще до Тайко... Мудрый опять был прав в том, что
гордость - твой враг и тебе необходимо иметь мужчину, мужа. Почему не
принять Ишидо? Он уважает и желает тебя, хочет добиться своего. Им будет
легко управлять... Разве не так? Нет, только не этого грубого обитателя
рисовых болот! О, я знаю о тех грязных слухах, что распространяют мои
враги... Неслыханные дерзости! Клянусь, что скорее лягу со своими слугами,
чем оскорблю память моего господина и Ишидо: будь честной, Ошиба, подумай о
Торанаге! Неужели ты и правда ненавидишь его, потому что он мог видеть тебя
в тот безумный день?
Это случилось более шести лет назад на Кюсю, когда она со своими дамами
была на соколиной охоте с Тайко и Торанагой. Их охотничья компания
разъехалась по большой территории, она ускакала за одним из своих соколов,
отбившись от остальных... Оказавшись одна среди лесистых холмов, она
внезапно наткнулась на этого крестьянина, собиравшего ягоды сбоку от
заброшенной тропинки. Ее первый, слабый здоровьем сын уже два года, как
умер, и с тех пор в ее лоне еще не было ни малейших движений, несмотря на
все используемые ею позиции, уловки, диеты, обеты, зелья и молитвы, к
которым она прибегала, чтобы удовлетворить страстное желание своего
господина иметь наследника.
Встреча с этим крестьянином была совершенно внезапной. Он глазел на
нее, словно она была ками, а она - на него, потому что он был копией Тайко:
маленький, похожий на обезьяну... Но он был молод... Ум ее кричал, что это
дар богов, о котором она молилась, поэтому она спешилась, взяла его за руку,
они углубились в лес на несколько шагов, и она повела себя как сука в
течке...
Все было словно во сне, - безумие, страсть и грубость, лежание на
земле, и даже сегодня она все еще могла ощущать струящийся из него жидкий
огонь, его сладкое дыхание, стиснувшие ее руки... Потом она сразу
почувствовала его тяжесть, дыхание его стало зловонным, все показалось ей
отвратительным- кроме той влаги, и она спихнула его с себя. Он захотел еще,
но она стукнула его, обругала - пусть он благодарит Богов, что она не
обращает его в дерево за его наглость, - и бедный дикарь упал на колени,
моля о прощении, - конечно, она была ками... Почему бы еще такая красавица
корчилась в грязи с таким, как он?..
Ошиба с трудом залезла в седло и уехала в полном смятении, скоро
потеряв из виду человека на поляне и размышляя, было ли это все сном или
явью, не настоящий ли ками этот крестьянин, молясь, чтобы он был ками, его
данной Богами сущностью, и принес ей еще одного сына во славу ее господина,
принес пир, которого заслужил ее господин... На противоположном краю леса
она увидела ожидающего ее Торанагу. Панический ужас охватил ее. "Неужели
он..,, видел? " - пронеслось у нее в голове.
- Я беспокоился о вас, госпожа, - объяснил он.
- Я... все в порядке, благодарю вас.
- Но ваше кимоно все порвано, в волосах и на спине у вас папоротник...
- Меня сбросила лошадь - ничего страшного. - И она предложила ему
скорее скакать домой, чтобы доказать ему, что все нормально. Она мчалась как
ветер, хотя спина и болела от уколов ежевики. Спину скоро залечили с помощью
разных снадобий. В ту же ночь она была близка со своим господином и хозяином
и через девять месяцев, на радость ему и себе, родила Яэмона.
- Наш муж, конечно, отец Яэмона, - уверенно ответила Ошиба на вопрос
╨доко. - Он отец обоих моих детей - другой был только сон.
"Зачем обманывать себя? Это был не сон, - подумалось ей. - Это
случилось на самом деле. Тот крестьянин не был ками. Вы совокупились в грязи
с крестьянином - вам надо было родить сына, чтобы привязать к себе Тайко. Он
мог бы взять и другую наложницу... А как родился ваш первенец? "
- Карма... - Ошиба пыталась отогнать от себя эту тайную боль.
- Выпей это, дитя, - попросила ее ╨доко, когда ей исполнилось
шестнадцать лет, через год после того, как она стала официальной наложницей
Тайко. Она выпила этот странный, согревающий травяной настой, ее сразу же
потянуло в сон, а на следующий вечер, когда она снова проснулась, вспомнила
только незнакомые ей раньше эротические сновидения, и причудливые цвета, и
пугающую потерю ощущения времени... ╨доко была с ней при пробуждении и когда
она засыпала, как всегда, внимательная, обеспокоенная тем, чтобы не нарушать
гармонии их господина. Девять месяцев спустя Ошиба родила - первая из всех
женщин Тайко. Но ребенок был очень слабый и умер в раннем детстве.
"Карма", - подумала она.
Они с ╨доко не сказали друг другу ни слова - ни о том, что случилось,
ни о том, что могло случиться во время этого длительного глубокого сна.
Ничего, кроме... "прости меня", сказанного несколько минут назад, и "не за
что".
- Вы не виновны, ╨доко-сама, и ничего не случилось, никаких тайных
поступков - ничего. А даже если что-то и было - покойся в мире, старая
женщина, теперь твоя тайна уйдет вместе с тобой. Она посмотрела на это
мертвое лицо, такое хрупкое и торжественное теперь, совсем как у Тайко при
его кончине... Он свой вопрос так и не задал. "Карма, что он умер, -
подумала она бесстрастно, - Если бы он жил еще десять лет, я стала бы
императрицей Китая, а сейчас... сейчас я одна".
- Странно, что вы умерли до того, как я успела пообещать, госпожа... -
прошептала Ошиба; запах ладана и смерти окружил ее. - Я бы пообещала, но вы
умерли еще до этого... В этом тоже моя карма? Должна ли я выполнить эту
просьбу и непроизнесенное обещание? Что мне следует делать? Сын мой, сын
мой, я чувствую себя такой беспомощной.
Потом она вспомнила, что сказала Мудрая:
- Думай, как поступил бы Тайко - или Торанага. Ошиба почувствовала, как
в нее вливаются новые силы. Она села и хладнокровно стала готовиться к
выполнению обещания.
Во внезапно наступившей тишине Дзиммоко подошла к небольшим воротам в
саду и, приблизившись к Блэксорну, поклонилась:
- Анджин-сан, пожалуйста, извините меня, моя хозяйка хочет видеть вас.
Если вы немного подождете, я провожу вас.
- Хорошо. Спасибо. - Блэксорн уже давно сидел глубоко задумавшись, но
так и не пришел к окончательному ответу на вопрос - что же такое судьба.
Тени становились все длиннее и захватили уже часть двора. Серые
подобрались, собираясь идти с ним. Джиммоко подошла к Самиери.
- Прошу меня извинить, капитан, но моя госпожа просит вас все
приготовить.
- Где она собирается это сделать? Служанка указала на площадку перед
аркой:
- Там, господин.
Самиери поразился.
- При всех? Не в уединенном месте с несколькими свидетелями? Она
сделает это для того, чтобы все видели?
- Да.
- Но, если... если это будет здесь... Ее... ее... А кто у нее будет
помощником?
- Она считает, что ей окажет честь господин Кийяма.
- А если он не станет?
- Я не знаю, капитан. Она... она мне не сказала. - Дзиммоко
поклонилась, пересекла веранду и снова поклонилась - Киритсубо-сан, моя
госпожа говорит, она скоро вернется.
- У нее все хорошо?
- О да. - В голосе Дзиммоко звучала гордость. Кири и остальные
успокоились. Услышав разговор с капитаном, они все переполошились.
- Она знает, что все дамы ждут, чтобы поприветствовать ее?
- О да, Киритсубо-сан. Я... я следила и передала ей. Она сказала, что
польщена их присутствием и скоро лично поблагодарит их. Пожалуйста, извините
меня.
Все следили, как она прошла к воротам, и сделала знак Блэксорну
следовать за ней. Серые хотели идти за ним, но Дзиммоко покачала головой и
сказала, что ее хозяйка не звала их. Капитан позволил Блэксорну пойти
одному. За воротами сада был совершенно другой мир - зеленый и спокойный:
солнце освещало верхушки деревьев, щебетали птицы, кормились насекомые,
ручей журчал и впадал в пруд с листьями... Но он никак не мог избавиться от
мрачного настроения. Дзиммоко остановилась и показала ему на маленький домик
для тя-но-ю. Дальше он пошел один. Сняв сандалии, он поднялся по трем
ступенькам - пришлось согнуться, чуть ли не встать на колени, чтобы пройти в
маленькую зашторенную дверь, и вот он оказался внутри...
- Ты, - сказала Марико.
- Ты, - сказал Блэксорн.
Она стояла на коленях лицом к двери, со свежей косметикой на лице, с
малиновыми губами, искусно причесанная, в свежем темно-голубом, с зеленой
каймой кимоно с зеленым же, но более светлым оби и тонкой зеленой лентой в
волосах.
- Ты красивая.
- И ты. - Робкая улыбка. - Извини, что тебе пришлось такое увидеть.
- Это был мой долг.
- Нет, я не ожидала... не планировала... что будет так много смертей.
- Карма, - Блэксорн заставил себя выйти из транса и перестал говорить
по-латыни. - Вы планировали все это уже давно - ваше самоубийство?
- Моя жизнь никогда не была моей собственностью, Анджин-сан. Она всегда
принадлежала моему сюзерену и после него - моему господину. Таков наш закон.
- Это плохой закон.
- Да. И нет. - Она оторвала глаза от татами, - Мы будем спорить о
вещах, которых нам не изменить?
- Нет. Пожалуйста, извини меня.
- Я люблю тебя, - сказала она по-латыни.
- Да. Теперь я знаю это. И я люблю тебя. Но ты стремишься к смерти,
Марико-сан.
- Ты не прав, мой милый. Моя цель - жизнь нашего господина. И твоя
жизнь. Мадонна наверняка простит, благословит меня за это, - сейчас пришло
время, когда твоя жизнь более важна.
- Но сейчас нет способа спастись. Ни для кого.
- Потерпи, солнце еще не село.
- Я не уверен в этом солнце, Марико-сан. - Он протянул руки и
прикоснулся к ее лицу: - Гомен насаи.
- Я обещала тебе, что сегодня все будет как в Гостинице Цветов.
Потерпи... Я знаю Ишидо, Ошибу и других.
- Плевать мне на других! - ответил он по-португальски, - у него
испортилось настроение. - Ты имеешь в виду, что блефуешь, а Торанага знает,
что делает?
- Какой у тебя черный юмор... - мягко произнесла она. - Этот день
слишком короткий...
- Извини, ты опять права. Сегодня не время для черного юмора. - Он
внимательно рассматривал Марико: на лицо ее падали полосы теней, создаваемых
бамбуковыми планками, служившими защитой от солнца. Тени ползли вверх и
исчезали, по мере того как солнце опускалось за крепостную стену...
- Чем я могу тебе помочь?
- Верить в то, что будет завтра.
В какой-то момент он уловил выражение ужаса на ее лице, - он протянул к
ней руки, обнял ее и держал так, пока она не справилась с этим чувством.
- Послышались приближающиеся шаги.
- Да, Дзиммоко?
- Время, госпожа.
- Все готово?
- Да, госпожа.
- Подождите меня около пруда с лилиями, - Шаги удалились, Марико
повернулась к Блэксорну и нежно поцеловала его.
- Я люблю тебя, - сказала она.
- Я люблю тебя, - ответил он.
Она поклонилась и вышла через дверь, он - следом.
Марико остановилась у пруда с лилиями, развязала оби и дала ему упасть.
Дзиммоко помогла ей снять голубое кимоно. Под ним на Марико было
ослепительно белое кимоно и оби, которые Блэксорн уже видел, - принятое
всеми одеяние смертника. Она развязала ленту на волосах и отбросила ее в
сторону, потом, оставшись в одном белом, пошла не глядя на Блэксорна.
За садом все оставшиеся в живых коричневые выстроились по трем сторонам
квадрата вокруг восьми татами, лежащих в центре главных ворот. Ябу и Кири с
остальными дамами сидели в рад на почетном месте, повернувшись лицом на юг.
В переулке так же церемонно выстроились серые, вперемешку с ним
располагались остальные самураи - мужчины и женщины. По знаку Самиери все
поклонились, она ответила поклоном. Вперед вышли четыре самурая и растянули
поверх татами малиновое одеяло.
Марико подошла к Киритсубо и поклонилась ей и остальным дамам. Они
ответили на ее приветствие поклоном и заговорили, рассыпаясь в церемонных
фразах. Блэксорн ждал у ворот. Он следил за тем, как она отошла от дам,
приблизилась к малиновому квадрату и стала на колени в центре его, перед
маленькой белой подушкой. Правой рукой она достала из-за оби узкий нож и
положила его на подушку перед собой. Дзиммоко вышла вперед и, также встав на
колени, протянула ей маленькое чистое белое покрывало и бечевку. Марико
тщательно расправила подол кимоно - служанка помогала ей, - потом бечевкой
повязала одеяло вокруг груди. Блэксорн знал: это делалось для того, чтобы
уберечь подол от крови и не измять во время предсмертной агонии...
Успокоившись и полностью приготовившись, Марико подняла взгляд на
главную башню замка... Солнце все еще освещало верхний этаж, отражаясь в
золотых черепицах, промелькнул спиралью отблеск пламени и тут же исчез...
Марико сидела не двигаясь и казалась очень маленькой белой каплей на
малиновой квадрате. В переулке уже потемнело, слуги зажигали факелы.
Покончив с этим делом, они исчезли так же молча и быстро, как и появились.
Марико подалась вперед, взяла нож, приготовила его и посмотрела через ворота
в дальний конец переулка, но он был тих и пуст, как и раньше. Она снова
посмотрела на нож.
- Касиги Ябу-сама!
- Да, Тода-сама?
- По-моему, господин Кийяма не хочет помогать мне. Пожалуйста, я была
бы польщена, если бы вы стали моим помощником.
- Это честь для меня, - отвечал Ябу. Он поклонился, встал и зашел
сзади, слева от нее. Его меч зазвенел, скользя по ножнам. Ябу твердо
поставил ноги и двумя руками поднял меч.
- Я готов, госпожа, - заявил он.
- Пожалуйста, подождите, пока я не сделаю второй разрез. Она посмотрела
на нож, правой рукой перекрестила грудь, потом подалась вперед и подняла
нож, поднеся его к губам недрогнувшей рукой, словно пробуя вкус полированной
стали... Потом взяла нож поудобнее и теперь держала его правой рукой с левой
стороны горла... В этот момент из-за угла в дальнем конце переулка
показалось несколько факелов - приближалась группа людей во главе с Ишидо.
Она не опустила ножа. Ябу все еще был как сжатая до предела пружина...
- Госпожа, - спросил он, - вы ждете или продолжаете? Я хочу помочь вам
как можно лучше.
Марико с трудом удержалась от того, чтобы переступить последнюю грань.
- Я... мы подождем... мы... Я... - Ее рука с ножом опустилась, теперь
она задрожала. Ябу медленно расслабился. Меч со свистом вошел в ножны, сам
он вытер руки о бока.
Ишидо остановился в воротах.
- Солнце еще не зашло, госпожа. Солнце все еще выше горизонта. Вы так
стремитесь умереть?
- Нет, господин генерал. Просто повиноваться моему господину... - Она
старалась унять дрожь в руках, сжав их.
Среди коричневых раздался возмущенный ропот, вызванный грубостью Ишидо.
Ябу приготовился к выпаду, но остановился, услышав, как Ишидо громко
произнес:
- Госпожа Ошиба от имени наследника просила регентов сделать в вашем
случае исключение. Мы согласились удовлетворить ее просьбу. Здесь разрешение
для вас на выезд завтра утром. - Он сунул документы в руки Сумиери,
стоявшего поблизости.
- Господин? - спросила Марико, ничего не понимая, уставшим голосом.
- Вы можете ехать. На рассвете.
- И... и Киритсубо-сан, и госпожа Сазуко?
- Разве это не часть вашего долга? Их пропуска здесь же. Марико
пыталась сосредоточиться:
- И... и ее сын?
- На него тоже есть пропуск, госпожа. - Ишидо презрительно ухмылялся. -
И на всех ваших людей. Ябу, запинаясь, произнес:
- ... Пропуска на всех?
- Да, Касиги Ябу-сан, - сказал Ишидо. - Вы у них главный офицер, не так
ли? Пожалуйста, отправляйтесь сразу же к моему секретарю. Он оформляет все
ваши пропуска, хотя я не знаю, почему наши уважаемые гости хотят нас
покинуть. Трудно управиться за оставшиеся семнадцать дней, правда?
- А я, господин генерал? - старая госпожа Эцу говорила очень осторожно,
- ей хотелось проверить, насколько серьезна победа Марико; сердце