Альфен. Я должен начать немедленно?
   Тарантога.  Похвальное  рвение.  Но,  может  бить,  у  вас   есть   еще
какие-нибудь дела в городе?
   Альфен.  Благодарю.  Действительно,   я   охотно   воспользуюсь   вашим
предложением...

   Выходит. В дверях расходится с кухаркой Меланьей.

   Меланья (профессору, когда Альфен вышел). Господин профессор, он мне не
нравится.
   Тарантога. Ну, ну... И почему же, дорогая моя Меланья?
   Меланья. У него из глаз злом бьет. Господин профессор, уже одиннадцать,
вы приказали напомнить, что в одиннадцать должны встретиться с  господином
Куломбом.
   Тарантога.  Не  с  Куломбом,  Меланья,  а  с  Колумбом.  С  Христофором
Колумбом, тем, что открыл Америку... Иду... иду...
   Меланья. Можно сделать суп со спаржей?
   Тарантога. Можно, Меланья... А может быть, ты все-таки  согласилась  бы
стать Лукрецией Борджа? Жила бы среди пап и кардиналов...
   Меланья. Э-э, господин профессор, зарядили одно и то же.  А  кто  будет
вам готовить? Нет уж, Бог с ними, с этими папами.

   Оба выходят. В комнату проскальзывает Альфен, быстро подходит к  столу,
набирает номер телефона.

   Альфен. Алло! Это вы, Гальт? Что? Я принят, да. Будьте  спокойны.  Если
вам  захочется  позвонить,  скажите,  что  говорит  Том,  мой  товарищ  по
институту. Да, у меня к вам  дело.  Старик  дал  мне  скопировать  портрет
Джоконды Леонардо да Винчи. Ну да, хочет  проверить,  как  я  рисую...  Не
знаете? Этакая  улыбающаяся  бабенка.  Так  прикажите  немедленно  сделать
хорошую копию! Я возьму утром. Что? Нет, это должна быть совершенно свежая
работа, он может догадаться,  краски  должны  быть  еще  влажными...  Что?
Прививки? Э... это наверняка только для отвода глаз. Слушайте, мне кое-что
пришло в голову. Проверьте  состояние  банковского  счета  профессора.  До
свидания! Будьте спокойны, я его вам приведу как миленького.

   В кабинете Тарантога и Альфен. На мольберте - две Джоконды.

   Тарантога. Ну, что ж. Недурно. Совсем недурно, молодой человек. Я  вами
вполне доволен! Правда, чувствуется некоторая спешка, но ведь это проба. А
вам следует знать, что вы  сами,  да,  сами,  собственными  руками  будете
выполнять оригинал. Хе... хе... интересно, не правда ли? Вас  не  удивляют
мои слова?
   Альфен. Нет, почему же... Я... удивлен... немного...
   Тарантога. Сейчас все поймете. Прошу за мной!

   Выходят. Коридор, дверь белая, потом черная, останавливаются перед ней.
Тарантога начинает один за другим открывать многочисленные  замки,  Альфен
стоит позади, проверяет, где у него пистолеты,  вынимает  один  и  тут  же
прячет.

   Тарантога.  Дверь  черная,  видите?  Я  специально  приказал   ее   так
покрасить. Хе-хе...
   Альфен. Да? Вам нравится этот цвет?
   Тарантога. Не очень, но  вам  следует  знать  (входя  в  комнату),  что
полиция подозревает меня в убийствах! Они считают меня душегубом, каким-то
Джеком-Потрошителем! Так  вот,  преступных  наклонностей  у  меня  нет,  а
полицию  разочаровывать  не  хочется,  поэтому,  чтобы  хоть  немного   ее
удовлетворить, я приказал покрасить дверь в черный цвет...
   Альфен. Полиция вас подозревает? Не может быть! Это же глупо!
   Тарантога. Все зависит от точки зрения. Бедняги, у них только  одно  на
уме: трупы, кровь, скелеты... А они случайно не обращались к вам, когда вы
шли ко мне?
   Альфен. Простите, кто?
   Тарантога. Молодой человек, надо быть сообразительнее!  Тот,  кого  вам
придется изображать, был гением. Мы говорили  о  полиции,  стало  быть,  я
спрашивал, не застукал ли вас какой-нибудь агент, не пытался ли  уговорить
капать на меня...
   Альфен. У вас какие-то странные выражения... Нет, никто не обращался...
   Тарантога. Удивительно. А что касается странности, то у меня с утра  до
вечера в доме полиция. Тут уж хочешь не хочешь, а перейдешь на  их  стиль.
Целыми днями хозяйничают в подвалах, гаражах, мне их  даже  немного  жаль.
Подкинуть бы им какую-нибудь кость, ведь они именно их ищут, уж так  хотят
найти, но не могу же я ставить под удар Великое Дело, мою Миссию... Одному
бедняге пришлось сидеть под дождем трое суток. На пожарной лестнице!
   Альфен. Не может быть!
   Тарантога. Видимо, был у него такой приказ. Могли хотя бы зонтик  дать,
ведь лило как из ведра. Наверняка схватил простуду. Ну,  вот...  это  тут.
Это - моя Черная комната, господин... простите, как вас зовут?
   Альфен. Браун. Алек Браун.
   Тарантога. Правда, правда. Никакой памяти на имена. Ну-с,  закроем  эту
дверь... (Подходит к окну.) Ого, судья Бруммер со своим  биноклем  уже  на
посту.
   Альфен. Как вы сказали?
   Тарантога. А! Выживший из ума пенсионер. За неимением  лучшего  занятия
шпионит за мной. Честное слово, когда вот так изо дня в день у тебя в доме
разбирают стены и подвалы, заглядывают в кастрюли,  пытаясь  выяснить,  не
варится ли там случайно  студень  из  ассистентов,  порой  так  и  хочется
бросить все это, но долг, молодой человек, долг перед человечеством!  Чтоб
с ним было, если бы не я? Великий Боже! Нет, я  вынужден  продолжать  свое
дело, пусть даже на это потребуется еще десять лет.

   Альфен  осматривается.  Комната   почти   пуста.   На   стене   большие
электрические  часы.  У  окна,  невидимый  с  улицы,  небольшой   аппарат,
подключенный к электророзетке. На полу - ковер, в центре ковра  вырезанный
из бумаги белый диск с большим кругом, похожим на мишень.  Около  аппарата
приспособление,  несколько  напоминающее  корабельный  машинный  телеграф:
ручка, диск, на нем  надписи:  "ВПЕРЕД"  -  "НАЗАД".  В  середине  "СТОП".
Деления: там, где "СТОП", стоит НОЛЬ, слева, где "НАЗАД"  -  надписи:  век
XIX, XVIII и так далее. Около стены небольшой табурет,  полки  с  книгами,
столик, на нем средневековый  рыцарский  шлем,  песочные  часы,  тюбики  с
краской и кисти.

   Тарантога. Интересуетесь кистями?  Это  для  Рембрандта.  Он  забыл  их
захватить. Ну не будем отвлекаться  на  мелочи.  Дорогой  господин  Браун,
тайна моя чрезвычайно проста. Вот мое  изобретение  -  приспособление  для
передвижения во времени! Понимаете? Для путешествия во времени.
   Альфен. Для путешествия во времени? И это вы изобрели?
   Тарантога. Да. Но не будем останавливаться на технических подробностях.
Машина, я назвал ее хрономатом, действует одинаково в обе стороны,  как  в
будущее,  так  и  в  прошлое.  Я  могу  выслать  любого  человека  как   в
средневековье, древнюю эпоху или еще дальше, так и в  эпохи,  которые  еще
должны  наступить.  Эта  комната,  молодой  человек,  уже   видела   много
пассажиров времени! И вы будете одним из них! А  знаете  ли  вы,  зачем  я
выслал и высылаю таких энергичных и смелых юношей  в  прошлое?  Для  блага
человечества!
   Альфен. О, в этом я не сомневаюсь! Не сомневаюсь!
   Тарантога. Мне и в голову не приходило, когда я это изобрел,  какие  на
меня свалятся хлопоты, сколько будет забот:  и  финансы,  и  осложнения  с
полицией, но не в этом дело, вы пришли сюда не для того, чтобы слушать мое
брюзжание. Что делать! Свершилось, я изобрел эту машину  и  теперь  должен
нести свой крест!

   Стук в дверь, голос Меланьи.

   Меланья. Господин профессор, господин декан просят вас к телефону.
   Тарантога. Декан? Ах да! Простите, господин Браун,  я  оставлю  вас  на
минуту. Только, пожалуйста, не трогайте ничего!
   Альфен. Можете быть спокойны...

   Профессор уходит. Альфен подходит к аппарату.

   Альфен. Неужели правда, что столько людей клюнуло на эту липу?

   Нажимает рычаг. Легкое  жужжание,  больше  ничего.  Нажимает  рычаг  до
конца. Стрелка опускается и останавливается на надписи. "ПЕЩЕРНЫЙ ПЕРИОД".
Альфен замечает, что аппарат присоединен проводом к чему-то очень похожему
на электрокамин  с  круглым  рефлектором.  Спираль  в  центре  рефлектора,
нацеленного на белый круг на ковре, довольно ярко светится. Альфен,  чтобы
заглянуть в рефлектор, становится напротив него  и  оказывается  на  белом
круге. С ним начинает твориться что-то странное. Он  ссутуливается,  глаза
вылезают  из  орбит,  всей  фигурой  он  уподобляется  огромной  обезьяне,
напрягается,  делает  несколько  шагов,  руки  повисают,  словно  на   них
стокилограммовые бицепсы, ноги сгибаются  в  коленях.  Он  начинает  глухо
урчать, бить себя в грудь кулакам. Дверь  открывается,  входит  Тарантога,
быстро соображает в чем дело, бежит к аппарату, устанавливает указатель на
НОЛЬ.  Альфен  приходит  в  себя.  Будто  просыпается.   Трясет   головой,
выпрямляется, оглядывается по сторонам.

   Альфен. Мне показалось, что вы выходили... (Он как  в  тумане,  но  это
быстро проходит.)
   Тарантога. Нельзя прикасаться к аппарату,  юноша!  Я  же  вам  говорил!
Извольте слушать... Как вы себя чувствуете?
   Альфен. Прекрасно, а что?
   Тарантога. Ничего, ничего. Перехожу к объяснению вашей задачи.
   Альфен. Я весь - внимание, господин профессор.
   Тарантога. Вы должны знать, что  я  с  малых  лет  восхищался  великими
людьми, такими гениями, как Архимед, Эсхил, Джордано Бруно, Ньютон, Кеплер
и сотнями им подобных. Если бы не они, не развилась бы цивилизация!
   Альфен. Естественно!
   Тарантога. Так вот, получив в руки такую возможность, я решил  посетить
этик мудрецов и гениальных художников. Я не  хотел  сразу  отправляться  в
очень отдаленные эпохи: путешествия во  времени  несколько  отражаются  на
организме - решил начать  с  Томаса  Эдисона.  Это  было  проще,  не  надо
специально переодеваться. Парики, тоги, туники, ну сами знаете...
   Альфен. Так, так! Ну и что? Как вам понравился Эдисон?
   Тарантога. Юноша! Знаете, кого я нашел?  Абсолютного  болвана,  лентяя,
все  его  интересы  -  мелкие   карманные   кражи.   Телефон?   Граммофон?
Динамо-машина? Ах, об  этом  нечего  было  и  говорить!  Он  разбирался  в
технике, как обезьяна в симфониях! О, какой шок, какое отчаяние!
   Альфен. И это был Эдисон?
   Тарантога. Увы! Потом я проделал другие путешествия и был  потрясен  до
мозга костей и разочарован: Гете был достоин Данте, Данте - Стефенсона,  а
все разом ломаного гроша  не  стоили!  Когда,  совершенно  измотавшись,  я
вернулся из прошлого в настоящее, меня осенило! Вот она - моя Миссия!
   Альфен. Вот как! Вы возненавидели этих глупых гениев?
   Тарантога. Нет. Чего ради я бы стал их ненавидеть? Я  думал  уже  не  о
них, а о человечестве! Ведь я знал,  что  Ньютон  _должен_  открыть  закон
тяготения, Кеплер - законы движения планет,  Коперник  -  законы  движения
Земли.  Я  знал,  что  _должны_  быть  написаны  "Божественная   комедия",
произведения Шекспира,  Горация,  иначе  не  возникнет  наша  цивилизация!
Поэтому,  чтобы  спасти  престиж  и  славу   великих   ученых,   артистов,
художников, сберечь всю историю человечества, я решил...

   Стук в дверь.

   Тарантога. Что там?
   Голос Меланьи. Вы приказали напомнить, что в двенадцать у вас встреча с
господином Ньютоном...
   Тарантога.  А,  верно!  Что,  уже  двенадцать?  Заговорился...  Дорогой
господин  Браун,  позвольте  покинуть  вас  на  полчаса?  У  меня   важная
встреча...
   Альфен. Разумеется, разумеется. Весьма охотно. У меня как  раз  дело  в
городе...
   Тарантога. Вот и прекрасно. Итак, до встречи...

   Альфен выходит.

   Альфен (в телефонной будке). Алло, это вы? Да, это я.  Ну  конечно,  он
совершенно спятил, я так и думал. Что? Ему кажется, что он  создал  машину
для путешествия во  времени.  Неплохо,  верно?  Такой  профессор  если  уж
спятит, то спятит! Что? Машина? Вообще не действует! Я ее испробовал! Нет.
Что он делает с трупами? Еще не знаю. Но узнаю - наверно, сегодня же.  Как
там его банковский счет? Что? Увеличивается  после  каждого  исчезновения?
Как? Не слышу! Не может быть! Уменьшается, говорите? Он все  время  только
снимает со счета? Может, он помещает добычу  где-нибудь  в  другом  месте?
Нет? Хм... Я немедленно к вам приеду, надо посоветоваться...



3

   Черная комната.  Профессор  Тарантога  у  машины  времени.  Настраивает
аппарат. Запускает его. Зуммер, загорается  "рефлектор".  Профессор  сидит
неподвижно, держа руку на рукоятке, как капитан корабля. В центре  комнаты
(съемка разными камерами)  появляется  королевское  ложе  под  балдахином,
окало  ложа  -  король  Генрих  IV  готовится  ко  сну.  Снимает   корону,
горностаевую мантию, внезапно замирает, увидев профессора.

   Король. Кто ты?! Откуда ты?! Сгинь, сатана!!
   Тарантога. Ох... вы - король? Ради  Бога,  простите.  Ваше  Королевское
Величество, это ошибка...
   Король (отступая). Ты - человек?  Слуги!  Предательство!  Тать  в  моей
комнате! Эй, стража! На помощь! Король в опасности!

   Слышен далекий топот.

   Голоса. Где король?!
   - Король!!
   - Что случилось?!
   - Нападение?!
   Тарантога. Но,  сир,  я  вовсе  не  преступник,  это  ошибка,  ей-богу,
простите меня.
   Король. В колодки закую, в яму брошу, сгниешь  либо  крыс  телом  своим
откормишь, ничтожество плюгавое! Посмей  только  шелохнуться!  Сейчас  тут
будет стража! Ты что, подослан этим паршивцем, королем Франции?!
   Тарантога.  Ну,  я  вижу,  нам  не  о  чем  говорить.  Простите,   Ваше
Королевское Величество. Извольте считать,  что  это  был  сон,  лишь  сон.
Прощайте!

   Выключает аппарат. Король исчезает, разом наступает тишина.

   Тарантога. Уф!.. Ну и  история!  Рука  дрогнула,  стрелка  перескочила.
Который это был Генрих? Третий или Четвертый? Пожалуй, Четвертый! Ну,  что
делать, придется еще раз!

   Нажимает рычаг. Появляется средневековый стол, табурет, на  нем  Ричард
Факстон в одежде Ньютона, длинные завитые волосы. Он пишет что-то  гусиным
пером на пергаменте. На столе подсвечник с горящими свечами.

   Тарантога. Наконец-то! (Громче.) Коллега Факстон!..
   Факстон (вздрагивает). Что-то мне померещилось... (Продолжает писать.)
   Тарантога. Это я, коллега Факстон!
   Факстон (вскакивает). А, это вы, господин профессор!
   Тарантога. Простите за опоздание. Ну, как? Нашли вы наконец Ньютона?
   Факстон. Да. (Показывает синяк и подбитый глаз.) Вот доказательство.
   Тарантога. Он вас побил?
   Факстон. Нет, но напоил до  бесчувствия.  Я  искал  его  четыре  дня  в
обсерватории, а нашел в местном кабаке. Ну и пьянчуга! Вы  знаете,  почему
он так любит смотреть на падающие яблоки?
   Тарантога. Закон тяготения?
   Факстон. Ничего подобного! Его любимое вино - яблочная наливка.
   Тарантога. Вы пытались уговорить его заняться астрономией?
   Факстон.  Напрасный  труд.  Если  он  не  слишком  пьян  и  еще   может
переставлять ноги, его интересуют только юбки.
   Тарантога. Ну, хорошо, а закон тяготения...
   Факстон. Уж кто-кто, а он-то наверняка не открывал. Вдобавок  он  вчера
на постоялом дворе подрался с матросами, и заодно мне досталось... Я  едва
убежал.
   Тарантога. Стало быть, нет иного  выхода  -  придется  вам  занять  его
место!
   Факстон. Но как?
   Тарантога. Как я вам уже говорил. Вы ему предложите сменить имя.  Пусть
называется, скажем, Джонатаном Смитом. Тогда вы примите его имя и  сможете
уже в качестве Исаака Ньютона спокойно работать. Лучше всего,  скажу  вам,
начать сразу. Вот первый том "Сочинений" Ньютона. (Подает Факстону толстый
том.)
   Факстон. Зачем? Я и так наизусть знаю законы Ньютона.
   Тарантога. Конечно, но вы  не  имеете  права  формулировать  их  своими
словами.  Необходимо  переписать  все  от  "а"  до  "я"!  Иначе  не  будет
"Сочинений" Ньютона!
   Факстон. От руки! Но это ужасно, профессор! Вы не  представляете  себе,
что значит писать гусиным пером!
   Тарантога. Что  делать,  дорогой.  Не  станете  же  вы  пользоваться  в
семнадцатом веке пишущей машинкой!
   Факстон. Боюсь, будут сложности.
   Тарантога. Думаете, он не согласится? Почему?
   Факстон. Согласиться-то он согласится. Он собственную бабку  за  деньги
зарежет. Боюсь, он заломит такую цену...
   Тарантога. Торгуйтесь. Так или иначе -  вы  должны  занять  его  место.
Законы тяготения должны быть открыты! Я постараюсь раздобыть  еще  немного
ценностей. Продам акции и куплю бриллианты.  Вы  сможете  обменять  их  на
ходовую валюту. Но прошу не транжирить... Дело не  в  скупости,  просто  у
меня колоссальные расходы...
   Факстон. Что такое?
   Тарантога.  Кант  подписал  фальшивый  вексель  -  придется   выкупать.
Коперник даже слышать не хочет о том, что Земля вращается вокруг Солнца, -
талдычит, что это противоречит теологии! А знаете ли вы, во что мне  стало
уговорить Колумба открыть Америку? Только что, час назад, просто  жилы  из
меня вытягивал - ужас! А знаете, что сделал Пифагор, эта свинья?  И  я,  я
один должен  заменить  всех  этих  ослов!  Эсхил  уже  готов.  Данте  тоже
согласился, но у  меня  нет  даже  кандидата  на  Конфуция,  этот  ужасный
китайский язык, сами понимаете... Да тут еще Галилей соблазнил дочь  своей
хозяйки, алименты, разумеется,  платить  должен  я.  И  пока  все  это  не
уляжется, ваш коллега не может занять его место! А  ведь  без  Галилея  не
будет современной физики! Ужас какой-то...
   Факстон. А как с Леонардо да Винчи?
   Тарантога. Я уже завербовал кандидата, но он больно  уж  нерасторопный,
да и Меланье не нравится, а у нее интуиция; Джоконду он,  правда,  написал
недурно, посмотрите. (Показывает портрет.) Однако  что-то  мне  в  нем  не
нравится.
   Факстон. Может быть, это агент?
   Тарантога. Вы думаете? Но зачем такие штуки? Почему бы им не  прийти  и
не спросить у меня прямо? Я сказал бы, разумеется, при гарантии сохранения
служебной тайны. В конце концов, речь же идет о человечестве! Хм... Агент,
говорите! Возможно. Может быть, он  не  так  глуп,  как  прикидывается.  И
карманы у  него  какие-то  оттопыренные  и  тяжелые.  Ну  ладно.  Придется
применять меры предосторожности.
   Факстон. А что делает Кинсель?
   Тарантога. Кинсель? Который это? Пастер?
   Факстон. Нет. Он должен был отыскать Шекспира...
   Тарантога. А-а! Хорошо, что напомнили! Целая  история!  Кинсель  и  еще
двое моих людей переворошили всю Англию шестнадцатого века,  и  ни  следа!
Его вообще не было, понимаете?
   Факстон. Как это не было?
   Тарантога. Не было его, и все тут! Он вообще не существовал, не  жил  -
никогда!
   Факстон. Но как же вы поступите?
   Тарантога. Я просто посадил Кинселя переписывать все трагедии,  комедии
и сонеты подряд. Он будет издавать это под именем Вильяма Шекспира.
   Факстон. Логично, ведь историки так и не выяснили ни того, как  Шекспир
в действительности  выглядел,  ни  подробностей  его  биографии.  Говорят,
произведения Шекспира писал Бекон... Неизвестно, где его могила. Ну, ясно,
раз он не жил, то некого было и хоронить. Только, профессор, откуда  же  в
таком случае взялись драмы? "Гамлет"? "Отелло"? И все остальное?
   Тарантога. Ну как откуда? Кинсель там, в  шестнадцатом  веке,  сидит  и
переписывает, я дал ему два первых тома, остальное лежит тут, на  полке...
Ждет его...
   Факстон. Ну да, Кинсель переписывает, это понятно,  но  откуда  взялись
сами драмы?
   Тарантога-А вот он перепишет в шестнадцатом веке, потом там  издаст,  и
так это наследие доживет до наших дней, то есть до моих, потому что  вы-то
останетесь Ньютоном. Это решено.
   Факстон. Но я  спрашиваю,  не  кто  переписывал,  а  кто  написал,  кто
выдумал?
   Тарантога. Перестаньте! А кто выдумал законы Ньютона? Тарантога  должен
вам отвечать на все загадки истории? Мало того, что я делаю? Мы  не  можем
себе позволить роскошь распутывать такие вопросы, важно, чтобы все  ценные
произведения и плоды труда гениев возникали в  соответствующем  времени  и
месте!
   Факстон. Вы правы. Ну, мне пора, я договорился на четыре с Ньютоном.
   Тарантога. В кабаке?
   Факстон. А где еще? Наверное, опять придется вытаскивать его из канавы.
Нет, не так я себе это представлял, господин профессор!
   Тарантога. Я тоже не так, даю слово! Но, Факстон,  все  это  для  блага
человечества! Подумайте, если бы не вы, не ваши коллеги,  эти  благородные
юноши, мы до сих пор лазили бы, как человек