году приобрело лицензию на строительство монопланов,  которые  должен
был  изготовлять  завод  в  Винер-Нойштадте  и   ножные   рычаги   которых
передвигать было очень тяжело. С этим заводом и с его лицензией соперничал
на  торгах  французский  предприниматель  Антуанет,  владевший   лицензией
Фармана. Эта фирма имела хорошие шансы, поскольку  генерал-майор  Прхл  из
императорского интендантства склонил бы чашу весов в  сторону  французской
модели, ибо гувернантка его детей, француженка,  была  его  любовницей,  и
поэтому он втайне любил  все  французское.  В  этом  случае  распределение
вероятностей изменилось бы, так как французская машина представляла  собой
биплан с очень  свободным  ножным  рычагом,  рычаг  этот  не  причинил  бы
вышеупомянутых забот Хамурасу, и медсестра, очевидно,  вышла  бы  за  него
замуж. Правда, в этом биплане тяжело ходила ручка управления, а у Хамураса
были  довольно  нежные  руки,  он  даже  страдал  так  называемой  "писчей
судорогой", из-за которой ему трудно было расписываться,  так  как  полная
его фамилия звучала: Адольф Альфред фон  Мессен  Вейденек  цу  Ориола  унд
Муннесакс, барон Хамурас. Таким образом, даже без грыжи, из-за хилых  рук,
Хамурас  мог  пасть  в  глазах  медсестры.  Но   гувернантке   подвернулся
третьеразрядный опереточный тенор, который чрезвычайно  быстро  сделал  ей
ребенка, генерал-майор Прхл выгнал ее из своего дома, потерял симпатию  ко
всему французскому,  армия  осталась  при  старой  лицензии,  и  аэропланы
изготовляла  фирма  из  Винер-Нойштадта.  С   этим   тенором   гувернантка
познакомилась на Ринге, когда гуляла там со  старшими  девочками  генерала
Прхла, ибо младшая болела коклюшем  и  здоровых  детей  старались  от  нее
изолировать, и если бы не этот коклюш, занесенный  к  Прхлам  ухажером  их
кухарки, который работал в цехе по обжарке кофе и имел по отношению к  ней
серьезные намерения, не было бы  болезни,  прогулки  с  детьми  по  Рингу,
знакомства с тенором, измены, и в торгах, в  конечном  итоге,  победил  бы
Фарман. Но Хамурас, увы, получил  от  барышни  отказ,  женился  на  дочери
поставщика двора его величества и имел с ней троих сыновей,  в  том  числе
одного без грыжи.
     Второй жених барышни, капитан Мисня, ничем не  болел,  был  отправлен
поэтому на итальянский  фронт,  получил  ревматизм  (дело  было  зимой,  в
Альпах) и принимал паровые ванны. Граната 22-го калибра попала  в  паровую
баню, голого капитана выбросило взрывной волной на снег, и он вскоре  умер
от  воспаления  легких.  Если  бы,  однако,  профессор   Флеминг   изобрел
пенициллин в 1913-м, а не в 1940-м году, то Мисню спасли бы, отправили для
восстановления здоровья в Прагу, и тогда шансы  появления  на  свет  проф.
Коуски чрезвычайно бы уменьшились.  Следовательно,  задержка  антибиотиков
также сыграла значительную роль в рождении проф. Коуски.
     Третий поклонник был солидным купцом-оптовиком,  однако  не  нравился
барышне. Четвертый уже должен был на ней жениться, но  из-за  кружки  пива
все сорвалось. Жених этот был мотом и намеревался уплатить карточные долги
из приданого. Семья невесты отправилась на  благотворительную  лотерею,  а
так как на обед были зразы по-венгерски, и глава семьи мучился жаждой,  он
вышел  из  балагана,  в  котором  публику  развлекал  военный  оркестр,  и
направился к бочке с пивом. Возле бочки он  встретил  школьного  товарища,
который через свояченицу знал  жениха  барышни  и  рассказал  отцу  о  его
богатом прошлом. Отец вернулся возмущенный до предела, и  помолвка  тотчас
была расторгнута. Если  бы,  таким  образом,  отец  не  ел  зразы,  он  не
почувствовал бы жажды, не вышел бы за  пивом,  не  встретил  бы  школьного
товарища, не узнал бы о долгах жениха, и свадьба, учитывая военное  время,
была бы в скором времени сыграна. Избыток перца в  зразах,  приготовленных
19 мая 1916 года, спас жизнь профессору Б. Коуске. Заметим, однако, что не
только  события,  происходившие  с  родителями  проф.  Коуски,  определили
вероятность его возникновения. Излишне, пожалуй, долго объяснять, что если
бы в 1673 году не родился портной Властимил Коуска, то не мог бы  жить  ни
его сын, ни внук этого сына, который был прадедом молодого хирурга Коуски.
     Аналогичные рассуждения справедливы также для тех предков рода Коусок
и  рода  барышни-медсестры,  которые  были  не  людьми,  а   четверорукими
существами, жившими на деревьях в раннем  эолите,  в  каковую  эпоху  один
палеопитек, догнав с агрессивными намерениями такого  же  четверорукого  и
внезапно  обнаружив,  что  имеет  дело  с  четверорукой,  овладел  ею  под
эвкалиптовым деревом, которое росло там, где сейчас в Праге  Мала  Страна.
Вследствие смешения хромосом этого  пылкого  палеопитека  и  четверорукой,
передавшись через  следующие,  возник  новый  тип  гена,  который  30  000
поколений спустя породил на лице барышни-медсестры ту самую улыбку, слегка
похожую на улыбку Монны Лизы с портрета Леонардо,  которая  так  очаровала
молодого хирурга Коуску. Но ведь этот эвкалипт  мог  расти  двумя  метрами
дальше. Тогда четверорукая, убегая от преследовавшего ее  палеопитека,  не
споткнулась бы о корень и тем самым, успев  вскарабкаться  на  дерево,  не
зачала бы, а если бы не зачала, то,  не  привлеченный  улыбкой  медсестры,
которую последняя  унаследовала  в  результате  этой  истории,  хирург  не
захотел бы на ней жениться. И снова не было  бы  на  свете  проф.  Коуски.
Отсюда ясно видно, что распределение вероятностей его рождения включает  в
себя такой подкласс, в котором содержится распределение всех  эвкалиптовых
деревьев, росших 340 000 лет назад на месте  нынешней  Праги.  Деревья  же
выросли  там,  поскольку,  убегая  от  саблезубых  тигров,  большое  стадо
слабеющих мамонтов, наевшееся цветков эвкалипта (вызывающих сильное жжение
во рту), гасило жажду водой из Влтавы, а вода эта, действуя в  те  времена
как слабительное, вызвала у мамонтов массовый стул, благодаря чему  семена
эвкалиптов попали в почву там, где их прежде никогда не было. Но  если  бы
один из верхних притоков тогдашней Влтавы не насытил эту  воду  серой,  то
мамонты, не получив от нее поноса, не создали бы предпосылок для появления
эвкалиптовой рощи на  месте  теперешней  Праги,  четверорукая,  убегая  от
палеопитека, не споткнулась бы, и  не  возник  бы  тот  ген,  который  дал
барышне-медсестре  улыбку  Монны  Лизы,  соблазнившую  молодого   хирурга;
следовательно, если бы не понос мамонтов  340  000  лет  назад,  то  проф.
Бенедикт Коуска не появился бы на свет.  Помимо  этого  нужно  принять  во
внимание,  что  воды  Влтавы  насытились  серой  около  двух  с  половиной
миллионов лет до нашей эры вследствие перемещения главной геосинклинали  в
процессе образования  центральной  части  Татр.  Этот  процесс,  вызвавший
вытеснение сернистых пластов и  газов  из  глубин  нижнеюрских  отложений,
начался  в  результате  землетрясения,  эпицентр  которого   находился   в
окрестности Динарских  Альп  и  которое,  в  свою  очередь,  было  вызвано
падением метеора с массой порядка миллиона  тонн.  Если  бы  этот  метеор,
происходивший из потока Леонидов, упал не в Динарских Альпах, а  несколько
дальше, то геосинклиналь не пришла в движение, сернистый пласт не очутился
бы на поверхности, не пропитал  бы  серой  воды  Влтавы,  а  последние  не
расстроили бы желудок мамонтам, откуда следует, что если бы  2,5  миллиона
лет тому назад на Динарские Альпы не упал метеор, то проф. Коуска не  смог
бы родиться. Метеор, выступающий,  таким  образом,  в  качестве  ключевого
объекта, возник неполных пять  миллиардов  лет  тому  назад  в  результате
распада крупного планетоида, орбита  которого  проходила  между  Марсом  и
Землей;  этот  планетоид  чересчур  приблизился  к  Марсу,  и   притяжение
последнего стало больше внутренних сил сцепления коры планетоида. Если бы,
однако, постоянная гравитации  имела  другое  значение,  планетоид  бы  не
лопнул, метеор бы не возник, не упал бы на Альпы, Влтава не пропиталась бы
серой, мамонты не посеяли бы эвкалиптов, четверорукая не зачала бы, хирург
не влюбился бы в медсестру - и  опять-таки  на  свете  не  было  бы  проф.
Коуски. Но, говорит автор "предисловия к автобиографии", представляете  ли
вы себе,  что  такое  ввести  другую  постоянную  гравитации?  Это  значит
постулировать другую  Вселенную  с  другими  Законами  Природы,  с  другой
Физикой - Вселенную не только без проф. Коуски, но и  без  Земли,  Солнца,
Звезд и Галактик.


   Станислав Лем.
   Перикалипсис Иоахима Ферзенгельда

Пер. с польск. - ?
Stanislaw Lem.  Perycalypsis (1971)

     Иоахим Ферзенгельд - это немец,  написавший  свой    на
голландском,  которого  он  фактически  не  знает  (что  сам  признает  во
вступлении),  и  издавший  его  во  Франции,  славящейся  своими  гнусными
корректурами.  Автор  этих  строк,  собственно  говоря,  тоже  не  владеет
голландским, но, ознакомившись с заголовком книги, английским  вступлением
и немногочисленными понятными выражениями в тексте, пришел к  выводу,  что
рецензенту большего и не нужно.
     Иоахим Ферзенгельд не хочет слыть интеллектуалом в  эпоху,  когда  им
способен  стать  каждый.   Не   жаждет   также   почитаться   литератором;
высококачественное творчество возможно там, где господствует сопротивление
материала или людей, которым творение адресовано... Необходимо, как видим,
заняться поисками новых  сфер  для  творчества,  таких,  в  которых  будет
присутствовать  сопротивление,  придающее  ситуации  угрозу  и   риск,   а
следовательно - значительность и ответственность.
     Такой  областью,  такой  деятельностью  сегодня   может   быть   лишь
пророчествование. Пророк, то есть тот, кто заранее знает, что не будет  ни
выслушан, ни изучен, ни одобрен, должен априори  принять  ситуацию  немого
молчания. А немым является как тот, кто молчит, так  и  тот,  кто,  будучи
немцем, обращается к французам на голландском после английских вступлений.
И потому Ферзенгельд действует в соответствии с  собственными  принципами.
Наша могучая цивилизация, говорит  он,  стремится  производить  как  можно
более недолговечные продукты  в  как  можно  более  долговечной  упаковке.
Недолговечный продукт вскоре должен  быть  заменен  новым,  что  облегчает
сбыт, а долговечность упаковки затрудняет ее устранение, что  способствует
дальнейшему развитию техники  и  организации.  Поэтому,  если  с  серийной
дешевкой покупатели справляются в одиночку, то  для  истребления  упаковок
необходимы специальные  программы  борьбы  с  загрязнением,  ассенизаторы,
координация усилий, планирование, очистительные комбинаты и т.  д.  Раньше
можно было рассчитывать на то, что половодье мусора удержится на умеренном
уровне  благодаря  природным  стихиям,  как-то:  дождям,  бурям,  рекам  и
землетрясениям. Теперь же те силы, что когда-то смывали и размывали мусор,
сами превратились в отходы  цивилизации:  реки  нас  отравляют,  атмосфера
выжигает нам глаза  и  легкие,  ветры  посыпают  нам  голову  промышленным
пеплом, а с пластиковыми  упаковками,  ввиду  их  эластичности,  не  могут
справиться  даже  землетрясения.  Нормальным  ландшафтом  теперь  является
цивилизованный простор, где заповедники - лишь кратковременное исключение.
В пейзаже из упаковок, опавших  с  продуктов,  оживленно  копошатся  толпы
людей, занятые потреблением распакованного, а также последним  натуральным
продуктом, каким является секс. Однако и он облачен в  упаковку,  так  как
наряды, зрелища, румяна, помады и другие рекламные аксессуары  и  есть  не
что  иное  как  упаковка.  По  этой  причине  достойны  восхищения  только
отдельные фрагменты цивилизации, подобно  тому,  как  достойна  восхищения
точная работа сердца, печени, почек или легких, даже если никакого  смысла
не имеет деятельность тела, составленного из этих  совершенных  частей,  -
когда это тело сумасшедшего.
     Этот же процесс, провозглашает пророк, происходит и в сфере  духовных
ценностей, так  как  чудовищная  машина  цивилизации  на  полных  оборотах
затопляет библиотеки, книжные магазины, газетные  киоски  и  телевизионные
экраны  громадным  половодьем,  численная  сила  которого  сама  по   себе
представляет весомую потерю.  Если  Сахара  скрывает  сорок  песчинок,  от
нахождения которых зависит спасение света, то их не найдешь так же, как  и
сорок избавительных  сочинений,  давно  уже  написанных,  но  утонувших  в
залежах макулатуры. А  эти  сочинения  несомненно  написаны,  ибо  за  это
ручается статистика умственного труда, изложенная  Иоахимом  Ферзенгельдом
на голландском и в математических символах, статистика, которую  рецензент
принимает на веру, не зная  ни  голландского,  ни  математического  языка.
Итак, прежде чем напоить души откровениями, мы погребем их в  мусоре,  ибо
его в четыре биллиона раз больше. Впрочем, они уже погребены.  Пророчество
уже сбылось, но вследствие всеобщей спешки и  это  осталось  незамеченным.
Пророчество, таким образом, является ретророчеством, и поэтому  называется
Перикалипсис,  а  не  Апокалипсис.  Поступь  его  узнаем   по   признакам:
пресыщению,  обеднению  и  отупению,  а  также  акселерации,  инфляции   и
мастурбации...
     Соразмерный рост талантов, их неторопливое  естественное  созревание,
их естественный отбор в пределах заботливого и вдумчивого вкуса - все  это
феномены прошлого, не  оставившие  потомства.  Последним  еще  действующим
раздражителем является мощный рев; однако чем больше людей рычит, применяя
все более мощные усилители,  тем  быстрее  лопнут  перепонки,  прежде  чем
что-либо познает дух. Имена прежних гениев, все чаще упоминаемые всуе, уже
пустой звук; и, таким образом, Mene Tekel Fares, разве что  свершится  то,
что предписывает Иоахим Ферзенгельд. Следует учредить  Humanity  Salvation
Foundation - Фонд Спасения Человечества как шестнадцатибиллионное вложение
с золотым паритетом и начислением ежегодных четырех процентов. На средства
этого фонда необходимо оплачивать всех людей творчества  -  изобретателей,
ученых, техников, художников, писателей, поэтов, драматургов, философов  и
проектировщиков - конкретно следующим образом.  Тот,  кто  н_и_ч_е_г_о  не
сочиняет, не проектирует, не пишет, не патентует и вообще  не  предлагает,
получает пожизненную стипендию в размере 36000 долларов ежегодно. Тот, кто
чем-либо таким занимается, получает соответственно м_е_н_ь_ш_е.
     "Перикалипсис" содержит полный комплект  таблиц  с  упоминанием  всех
форм творчества. Одно изобретение или две книги, изданные в течение одного
года, не приносят ни гроша; при  трех  произведениях  приплачивать  должен
автор. Благодаря этому лишь  настоящий  альтруист,  лишь  духовный  аскет,
любящий ближних, а себя нисколько, будет что-либо  создавать.  Прекратится
производство  мусора  на  продажу,  о  чем  Иоахим  Ферзенгельд  знает  по
собственному опыту: он на собственные средства - с убытком! -  издал  свой
"Перикалипсис". Ему известно, таким образом, что  полная  нерентабельность
вовсе не означает тотальной ликвидации любого творчества.
     Эгоизм, однако ж, проявляется и как любовь к мамоне* вкупе  с  жаждой
славы: чтобы и ее задушить в зародыше, программа  спасения  вводит  полную
анонимность творчества. Чтобы свести на нет  претензии  на  стипендию  лиц
бесталанных, фонд  будет,  при  помощи  соответствующих  органов,  изучать
квалификацию   кандидатов.   Существенная   ценность   идеи,    выдвинутой
кандидатом,  не  имеет  ни  малейшего  значения.  Важной  является  только
товарная ценность  проекта,  то  есть  можно  ли  его  продать.  Если  да,
стипендия присуждается немедленно. За подпольную  творческую  деятельность
устанавливается  система  наказаний  и  репрессий   в   рамках   судебного
преследования через аппарат Спасительного Надзора;  вводится  также  новый
отдел полиции,  а  именно,  Слепанты  (Следящий  Патруль  Антитворчества).
Согласно уголовному кодексу, тот,  кто  тайком  сочиняет,  распространяет,
прячет или втихомолку демонстрирует публично любые плоды творчества, желая
таким способом получить барыш или стяжать славу,  наказывается  изоляцией,
принудительными работами, а в случае рецидива - темницей строгого режима с
твердым ложем и бичеванием в каждую годовщину проступка. За контрабанду  в
общественные сферы таких  идей,  влияние  которых  сравнимо  с  бедствиями
автомобилизма, кинематографии, телевидения и т.п. предусмотрены  наказания
вплоть до главного  с  пригвождением  к  позорному  столбу  и  пожизненным
принуждением пользоваться  собственным  изобретением.  Подлежат  наказанию
также попытки к действию, а преднамеренность их  влечет  за  собой  клеймо
"враг  человека",  которое  ставится  на  лоб  несмываемой  краской.  Зато
бескорыстная  графомания,  именуемая  Духовной  Анархией,   наказанию   не
подлежит; обвиненных  в  этом  лиц  все  же,  как  опасных  для  общества,
заключают в специальные заведения, гуманно предоставляя в их  распоряжение
избыток чернил и бумаги.
     Всемирная культура от такой регламентации, разумеется,  нисколько  не
пострадает,  наоборот  -  начнет  расцветать.  Человечество  обратится   к
прекрасным творениям собственной истории, так как число скульптур, картин,
трагедий,  романов,  аппаратов  и  машин  уже  достаточно  велико,   чтобы
удовлетворить его потребности на долгие века. Никому также не возбраняется
совершать  так   называемые   эпохальные   открытия,   с   условием,   что
первооткрыватель будет помалкивать в тряпочку.
     Урегулировав, таким  образом,  вопрос,  то  есть  принеся  избавление
человечеству, Иоахим  Ферзенгельд  переходит  к  последней  проблеме:  что
делать  с  этим  чудовищным  изобилием  всякой  всячины,   которое   у_ж_е
существует?  Человек   необыкновенного   личного   мужества,   Ферзенгельд
провозглашает: все, что создано до сих  пор  в  XX  веке,  даже  если  это
содержит в себе  бриллианты  мысли,  в  общем  балансе  не  имеет  никакой
ценности, ибо в океане мусора этих бриллиантов все равно не найти. Поэтому
он требует  уничтожения  скопом  кинофильмов,  иллюстрированных  журналов,
почтовых открыток, партитур, книг, научных трудов, газет, считая этот  акт
добросовестным очищением авгиевых конюшен - при полном балансе  кредита  и
дебета  в  бюджете  истории  человечества.  (Между   прочим,   уничтожению
подвергнутся данные об атомной  энергии,  что  ликвидирует  угрозу  миру.)
Иоахим Ферзенгельд подчеркивает, что  постыдность  сжигания  книг  и  даже
целых библиотек ему хорошо известна. Но аутодафе,  известные  из  истории,
например  в  третьем  рейхе,  были   постыдными   ввиду   их   реакционной
направленности.  Все  зависит  от  того,  с  каких  позиций   производится
сжигание. Итак, он предлагает спасительное,  прогрессивное,  избавительное
аутодафе, а так как Иоахим Ферзенгельд - это пророк,  последовательный  во
всем до конца, то в своем заключительном слове он предписывает:  в  первую
очередь разорвать и сжечь его собственное пророчество!
     *Мамона - бог богатства.



   Станислав Лем.
   Конец света в восемь часов

     АМЕРИКАНСКАЯ СКАЗКА


 Файл с книжной полки Несененко Алексея
 http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/


     Редактор "Ивнинг стар" просматривал еще влажный от типографской
краски номер своей газеты. Весьма благосклонно прочел передовицу
собственного сочинения, с одобрением пробежал глазами раздел
спорта и новости дня, поморщился лишь при чтении последней полосы.
Снимок, запечатлевший собрание Клуба бывших сенаторов, напоминал
скопище раздавленных на бумаге тараканов.
     - Ну и клише, черт побери! - буркнул редактор, непроизвольно
протягивая руку к внутреннему телефону. Однако тут же решил, что
для разговора с техническим редактором в комнате, пожалуй,
чересчур жарко, и вместо того, чтобы снять трубку, нажал кнопку
климатизации. Его глаза, безразлично скользнув по колонкам
финансовых сообщений, неожиданно загорелись и