бледнотник замел следы и
ушел от погони.
     Понял  король Болидар, как  плохо он поступил, не послушав
мудрецов-гомологов,    да    поздно   уже      было.  Первейшие
электронники-слесаристы   старались  ключик   сделать.  Главный
Монтажник   дворцовый,    резчики  и оружейники    королевские,
позолотничие   и   постальничие    киберграфы-умельцы  -    все
съезжались, чтобы мастерство свое испытать, однако же тщетно. И
понял король, что надо  вернуть ключик, увезенный бледнотником,
иначе тьма навеки омрачит разум и чувства королевны.
     Объявил поэтому  король Болидар по  всему государству, что
так  и   так, мол, дело   было,  бледнотник  Гомо антропический
похитил золотой  ключик,  а    кто  его поймает   либо     хоть
драгоценность животворную  вернет   и  королевну разбудит,  тот
получит ее в жены и вступит на трон королевский.
     Явились тут же гурьбою  смельчаки всякого рода. Были средь
них и  электрыцари, и ловкачи-обманщики, астроворы, звездоловы;
прибыл  в замок   Хранислав  Мегаватт,  фехтовальщик-осциллатор
достославный,   с  таким маневренным,  вихревым сцеплением, что
никто    не  мог устоять   против  него  в  поединке; прибывали
самодейственники    из     самых    дальних      краев:     два
Автоматвея-догоняльщика,   в ста       боях         испытанные,
Протезий-конструкционист  прославленный,  который иначе, как  в
двух искроглотах,    серебряном и черном,   нигде не появлялся;
приехал Арбитрон Космософович, из пракристаллов построенный, со
структурой дивно  стрельчатой, и Сорвибаба-интелектрик, который
на сорока робослах в  восьмидесяти ящиках привез старую счетную
машину, от мышления проржавевшую, но мощную в замыслах. Прибыли
три   мужа  из рода  Селектритов-Диодий,  Триодий  и  Гептодий,
которые  имели в головах  такой идеальный вакуум,  что мысль их
была черна, как ночь беззвездная; прибыл Перпетуан, с головы до
ног в доспехах  лейденских, с коллектором,  что от трехсот боев
даже  патиной   покрылся; Матриций  Перфорат,   который  дня не
проводил,  чтобы не проинтегрировать  кого-нибудь,- он привез с
собой  во    дворец   непобедимого  кибернягу,    которого звал
Токусом.  Съехались все, а  когда дворец  был уже полон гостей,
прикатилась к его порогу бочка, а из  нее в виде капель ртутных
вытек  Эрг Самовозбудитель, который  мог принимать любую форму,
какую сам захочет.
     Попировали  герои, так осветив  залы дворца, что мраморные
своды начали просвечивать   пурпуром, как облака  на западе,  и
двинулись    каждый своим   путем,  чтобы  бледнотника сыскать,
вызвать его  на смертный бой и добыть  ключик, а вместе с ним -
королевну и трон Болидара.
     Первый,  Хранислав Мегаватт,  полетел на  Колдею, где жило
племя холодцов, ибо  замыслил там "языка"  добыть. И нырял он в
их  мази, ударами телеуправляемой  шпаги путь себе прокладывая,
но ничего не достиг, ибо,  когда слишком раскалился, охлаждение
у него  лопнуло,   и встретил  фехтовальщик  несравненный  свою
смерть среди  чужих,  и  катоды его отважные   навеки поглотила
нечистая мазь холодцов.
     Автоматвеи-догоняльщики  добрались  до  страны радомантов,
которые воздвигают   строения   из  светящихся  газов,  излучая
радиоактивность, а сами так скупы, что ежевечерне пересчитывают
все   атомы   своей   планеты.    Плохо   приняли   Автоматвеев
скряги-радоманты  - показали   им    бездну,   полную  ониксов,
аметистов,      халцедонов и  топазов,    а  когда  электрыцари
польстились   на драгоценности,  радоманты  побили их  камнями,
обрушив с  высоты  лавину драгоценных камней,   которая, падая,
осветила  все вокруг,  словно   сотня  разноцветных комет.  Ибо
состояли радоманты в тайном союзе с  бледнотниками, о чем никто
не ведал.
     Третий,  Протезий-конструкционист, добрел  после   долгого
путешествия    сквозь   мрак  межзвездный  до    самой   страны
алгонков.  Там    бушуют   каменные шквалы   метеоров;    об их
неиссякаемую    завесу   ударился    корабль   Протезия   и   с
раздробленными рулями стал дрейфовать по глубинам.
     Четвертому,  Арбитрону Космософовичу,   сначала     больше
повезло.   Прошел  он  сквозь  теснину андромедскую,  преодолел
четыре спиральных завихрения  у созвездия Гончих  Псов, а затем
попал   в  спокойную   пустоту,    благоприятную  для  световой
навигации, и сам, как быстрый  луч, налегал на руль и, огнистым
хвостом  свой    след отмечая,  добрался до    берегов  планеты
Маэстриции, где  среди скал  метеоритных увидел  разбитый остов
корабля, на  котором отправлялся в  путь Протезий. Похоронил он
корпус конструкциониста,  могучий, блестящий и  холодный, будто
живой,  под грудой базальтовой, но  снял с него оба искроглота,
серебряный  и черный, чтобы пользоваться    ими как щитами,   и
двинулся  вперед. Дикой и   гористой была Маэстриция,  каменные
лавины на ней грохотали да серебрились ветви молний в тучах над
безднами. Рыцарь  забрел в страну ущелий, и  там напали на него
полиндромиты в  сиянии  малахитово-зеленом. Молниями  с  вершин
рубили они Арбитрона, а он отражал молнии искроглотным щитом, и
тогда они передвинули   вулкан,  нацелились  кратером в   спину
рыцарю  и плюнули огнем. Пал   рыцарь Арбитрон, и кипящая  лава
влилась в его череп, из которого вытекло все серебро.
     Пятый,  Сорвибаба-интелектрик,  никуда  не отправился,  а,
остановившись у самых границ королевства Болидара, пустил своих
робослов на пастбища  звездные,  сам же машину  начал собирать,
настраивать, программировать  и все бегал меж ее восемьюдесятью
ящиками, а когда они  током насытились так, что машина разбухла
от разума,   начал задавать  ей  точно обдуманные  вопросы: где
обитает  Бледнотник,  как   сыскать  к нему  дорогу,    как его
одурачить, как в ловушку поймать, чтобы ключик отдал. Но ответы
получались неясные и уклончивые,   и он,  распалившись  гневом,
дрессировал машину так   люто,   что от нее   накаленной  медью
смердеть  стало, и бил  ее и лупил,  крича: "Выкладывай немедля
правду, проклятая    счетная  старуха!";  и   расплавились   ее
соединения,   потекло  из  них  серебристыми слезами   олово, с
грохотом  лопнули  перегретые  трубки, и остался  Сорвибаба над
раскаленной  рухлядью взбешенный, с палкой  в руках, и пришлось
ему несолоно хлебавши домой вернуться.
     Заказал он новую машину, но получил  ее лишь четыреста лет
спустя.
     Шестой  по  счету   была экспедиция  Селектритов.  Диодий,
Триодий и Гептодий  иначе  взялись за  дело. Имели  они  запасы
неисчерпаемые трития, лития  и дейтерия и  задумали форсировать
взрывами тяжелого   водорода все дороги, в  страну бледнотников
ведущие. Неизвестно лишь было, где начинаются эти дороги.
     Хотели они спросить Огненогих, но те  перед ними в золотых
стенах своей столицы заперлись  и огнями отбрыкивались;  удалые
Селектриты шли на приступ, не жалея ни дейтерия, ни трития, так
что  ад   отверзающихся  атомных  недр   подымался   в звездную
высь.  Городские  стены  блестели,  как    золото, но  в   огне
обнаруживали истинную свою природу, превращаясь в желтые облака
сернистого    дыма,         ибо  возводились          они    из
пиритов-колчеданов.  Диодий   пал, растоптанный  Огненогими,  и
разум его  разлетелся,  как   сноп цветных кристаллов,   осыпая
панцирь. Похоронили его   в   гробнице из черного   оливина   и
повлеклись дальше,  в  пределы  Опаленницкого королевства,  где
правил звездоубийца  король  Астроцид. Было у   него хранилище,
наполненное ядрами  огненными, из белых карликов вылущенными, и
такие  они  были тяжелые, что   только страшная  сила дворцовых
магнитов удерживала их, чтоб не провалились они сквозь планету.
Кто ступил  на  почву этого королевства,  не  мог шевельнуть ни
рукой, ни  ногой, ибо гигантское притяжение  приковывало лучше,
чем цепи  и  болты.  Тяжко  воистину  пришлось   тут  Триодию и
Гептодию,  ибо Астроцид, увидав их  под бастионами замка, начал
выкатывать   одного белого    карлика  за   другим  и  запускал
Селектритам в лица  эти  пышущие огнем ядра.   И все же был  он
побежден и    сказал  Селектритам, каким  путем  добираться  до
бледнотников, но  обманул их, ибо и  сам не знал  этого пути, а
хотел лишь избавиться от грозных воителей.
     Вошли  тогда  Селектриты в  черную  сердцевину  мрака, где
Триодия кто-то подстрелил антиматерией из пищали,- может кто из
охотников-киберносов,   а может,  был  это  просто  самопал, на
бесхвостую комету поставленный. Так или иначе, а исчез Триодий,
еле успев   выкрикнуть: "Аврук!" -  любимое  свое слово, боевой
клич рода. Гептодий же упорно стремился дальше,  но и его ждала
горькая участь.  Очутился его корабль среди двух гравитационных
завихрений, Бахридой и  Сцинтиллией называемыми;  Бахрида время
ускоряет,   Сцинтиллия же  замедляет, и  есть   меж ними полоса
застоя, в которой время ни вперед, ни  назад не движется. Замер
там живым  Гептодий и остался  вместе с неисчислимым множеством
других астролайнеров, пиратов  мракодолбов, ничуть не старея, в
тишине и жесточайшей скуке, имя которой - Вечность.
     Когда   окончился так печально   поход  трех  Селектритов,
Перпетуан, киберграф  Баламский,   который должен  был  седьмым
отправиться в путь,   долго не отправлялся. Долго   готовился к
битвам  электрыцарь    этот,   прилаживая    себе    все  более
стремительные проводники,    все  сильнее разящие  искрильницы,
огнеметы  и толкатели. Благоразумия  полон,  решил он во  главе
дружины верной идти, и стекались под его знамена конквистадоры:
много пришло и    безроботов, которые, иного занятия  не  имея,
военной службой заняться жаждали.  Сформировал из них Перпетуан
галактическую      конницу   достойную,  а   именно:   тяжелую,
бронированную,  которая слесарией именуется, и несколько легких
подразделений, в   которых крушители  службу несли.  Однако при
мысли,  что вот  он должен  идти  и жизнь  окончить в неведомых
краях, что в какой-нибудь луже превратится  он весь без остатка
в ржавчину,  железные  голени подогнулись  под  ним, скорбь его
ужасная объяла, и  вернулся он тут же  домой, от стыда и печали
роняя  топазовые слезы, ибо   был  это рыцарь могущественный  с
душой, драгоценностей полной.
     Предпоследний  же, Матриций   Перфорат, разумно  взялся за
дело. Слыхал он о стране пигмелиантов, карликов работящих. У их
конструктора  рейсфедер   на   чертежной доске   поскользнулся,
вследствие чего   из  матрицовницы  все до  одного    вышли они
горбатыми  уродами,  но переделка  не  окупалась,  и так оно  и
осталось. Эти карлики  собирают знания, подобно тому, как  иные
собирают      сокровища,   почему    и     зовут    их  ловцами
Абсолюта. Мудрость их  на  том основывается, что являются   они
коллекционерами знаний,    а   не их  потребителями.  К  ним  и
отправился  Перфорат,  не  с оружием,  но  на  галеонах, палубы
которых    прогибались от даров    великолепных; намеревался он
купить расположение     пигмелиантов   нарядами, от  позитронов
кипящими, нейтроновым  дождем   пронизанными; вез он  им  также
атомы   золота в четыре  кулака величиной  и  бутыли, в которых
колыхались редчайшие  ионосферы. Но презрели  пигмелианты  даже
пустоту   благородную,       расшитую     звездными   спектрами
прекраснейшими;   тщетно   Перфорат    им   и  Токусом   своим,
разгневавшись,    грозил,     что,  мол,   натравит    на   них
электрычащего.  Дали они ему,  наконец,  проводника, но был тот
проводник спрутом миллиардоруким и все направления сразу всегда
показывал. Прогнал его   Перфорат   и пустил Токуса  по   следу
бледнотников, но оказалось,  что  это был ложный след,  ибо тем
путем   комета  калиевая  проходила,  простодушный   же   Токус
перепутал    калий  с   кальцием,   который   в  состав костяка
бледнотников входит.  Оттого ошибка произошла.  Долго  слонялся
Перфорат среди  солнц, все более   темных, ибо в  очень  старую
окрестность  вселенной попал. Шел  он сквозь анфилады пурпурных
гигантов, пока  не увидел,  что его  корабль  вместе  со свитой
звезд молчащих в спиральном зеркале  отражается, удивился и  на
всякий случай взял в руки гасильник Суперновых, который купил у
пигмелиантов,    чтоб  от чрезмерного    зноя  на  Млечном Пути
уберечься; не   знал он,  на   что  смотрит,   а был то    узел
пространства,   его   факториал     теснейший,   даже  тамошним
моноастеритам неизвестный: говорят они об этом  лишь одно - кто
туда попадет, уж   обратно не вернется.  Доныне неизвестно, что
сталось с Матрицием в этой  звездной мельнице; Токус его верный
один домой примчался, тихонько воя  в пустоту, и сапфировые его
глазищи   таким страхом налились, что    никто   в них не   мог
заглянуть  без содрогания.  И ни  корабля,  ни гасильников,  ни
Матриция никто с тех пор не видел.
     Последний, Эрг Самовозбудитель, тоже в одиночку собрался в
путь. Год  и шесть недель его  не было. Вернувшись, рассказывал
он о странах, никому   не известных. Рассказывал Эрг о  планете
прозрачного  льда  - Аберриции,   которая, как  алмазная линза,
картину   всего космоса в себе    заключает; там он и зарисовал
пути,    к стране бледнотников  ведущие.  Толковал  он о стране
вечного  молчания,  Семинарии  Криотрической,   где видел  лишь
ореолы   звезд,  отраженные в  нависающих  глыбах  глетчеров; о
королевстве разжиженных мармелоидов, которые выделывают из лавы
кипящие   безделушки;  об  электропневматиках,   которые  умеют
заклинать  разум  в  парах  метана,  в озоне,  в хлоре,  в дыме
вулканов  и  все бьются  над  тем,  как   мыслящий гений в  газ
вделать.    Рассказал Эрг,   что для   того,   чтоб до   страны
бледнотников   добраться,  пришлось ему высадить  двери солнца,
Головой Медузы именуемого, и,  сняв их с хроматических  петель,
пробежал он сквозь  внутренность  звезды, сквозь сплошные  ряды
огней,  лиловых и  голубовато-белых,  и от  жара  на нем  броня
коробилась.   Рассказал,  как  тридцать  дней  силился отгадать
слово,   которым     приводится     в  действие      катапульта
астропроциановая,  ибо лишь через  ее посредство  можно войти в
холодный ад трясущихся  существ.  И как  он  очутился, наконец,
среди  них, а они поймать  его  силились в ловушки клейкие; как
обманывали   его, показывая   уродливые    звезды, но то   было
ложнонебо, ибо настоящее небо они от него хитростью скрыли; как
пытками добивались от него, каков его алгоритм,  а когда он все
выдержал,  заманили  его в  засаду  и прихлопнули  магнетитовой
скалой, а он в этой скале немедленно размножился в бесчисленное
количество Эргов  Самовозбудителей, крышку  железную поднял, на
поверхность вышел и  строгий суд над  бледнотниками чинил целый
месяц и еще пять дней. И последним усилием  бросили они на него
чудища на  гусеницах, но и  это не  помогло,  ибо, неутомимый в
ярости воинственной, резал он их, колол  и рубил, и они сдались
и бросили к его  ногам подлеца-ключевладельца; Эрг же ему башку
мерзкую   отсек,   и   выпотрошил,  и   нашел   в   ней камень,
трихобезоаром именуемый.   На камне же  была  вырезана надпись,
языком  бледнотников    хищным   повествующая,  где      ключик
находится. Шестьдесят   семь      солнц,   белых,  голубых    и
рубиново-красных, распорол  Эрг, прежде чем, надлежащее открыв,
ключик нашел.
     О приключениях и битвах,  которые  были на обратном  пути,
Эрг и вспоминать не хотел,  ибо тянуло его к  королевне, да и с
коронацией надо было поторопиться.
     С великой радостью  повела  его королевская  чета  в покои
дочери, которая  молчала, как  камень, погрузившись в  сон. Эрг
склонился  над ней, начал орудовать  у открытого клапана, чтото
вложил в него, покрутил, и тут же королевна, к восторгу матери,
отца  и  придворных,    открыла   глаза  и улыбнулась    своему
спасителю.  Эрг закрыл клапан,   заклеил его пластырем, чтоб не
открывался,  и сказал,  что шурупчик он  тоже   нашел, но потом
выронил во время схватки с Полихулигием Бортопоном, императором
будкопургенов. Но никто на это не обратил внимания, а жаль, ибо
убедилась  бы  королевская чета,   что    вовсе он никуда    не
отправлялся,  ибо сызмальства владел искусством подбирать ключи
к   любому  замку и    благодаря этому  смог  завести королевну
Электрину.  Так что  не испытал Эрг  на самом деле ни одного из
описанных им приключений, а  всего только переждал год  и шесть
недель, чтоб не  показалось подозрительным слишком быстрое  его
возвращение,    да и  хотел он увериться,     что никто из  его
соперников не вернется. Лишь  тогда  прибыл он ко  двору короля
Болидара,  королевну   к  жизни вернул,   повенчался  с  ней  и
царствовал    долго   и  счастливо, а   обман    его  так  и не
обнаружился.  Из чего сразу видно,  что мы правду рассказали, а
не сказку, ибо в сказках добродетель всегда побеждает.



   Станислав Лем.
   Проказы короля Балериона


     Фантастическая сказка
     Перевела с польского Ариадна Громова.
     Из жизни конструкторов Трурля и Клапауциуса.
     Изд: "Искатель" No 1 (43) 1968 год.
     OCR: Владимир Полежаев


     Не жестокостью досаждал своим подданным король Балерион  Кимберский,  а
пристрастием  к  увеселениям. И опять же ни пиров он не устраивал, ни оргиям
ночным не предавался; невинные  забавы  были  милы  сердцу  королевскому:  в
горелки, в чижика либо в стуколку готов был бы играть утра до вечера; однако
всему предпочитал Балерион игру прятки. Ежели требовалось принять какое-либо
важное  решение,  подписать  декрет  государственного значения, побеседовать
послами чужезвездными либо  дать  аудиенцию  какому-нибудь  маршалу,  король
немедля  прятался  и под страхом суровейших наказаний повелевал себя искать.
Бегали тогда  придворные  по  всему  дворцу,  заглядывали  в  башни  и  рвы,
простукивали  стены,  так  и  этак переворачивали трон, и поиски эти нередко
затягивались, ибо король каждый раз  придумывал  новые  тайники  и  укрытия.
Однажды  не дошло до объявления сугубо важной войны лишь потому, что король,
обвешавшись стекляшками и финтифлюшками, три дня висел в  главном  дворцовом
зале,  изображая  люстру,  и  посмеивался  исподтишка над отчаянной беготней
придворных.
     Тот,  кто  его  находил,  немедленно   награждался   званием   Великого
Открывателя  Королевского;  было  таких  Открывателей  при дворе уже семьсот
тридцать шесть. Ежели кто хотел  попасть  в  доверие  к  королю,  непременно
должен  был  поразить монарха какой-то новой, неизвестной ему игрой. Нелегко
это было сделать, ибо король был весьма  сведущ  в  этом  вопросе:  знал-  и
древние  игры  -- например, чет и нечет -- и новейшие, с обратной связью, на
манер кибергая; время от времени говорил он также, что все  есть  игра  либо
развлечение -- и его королевство и весь свет.
     Возмущали  эти речи, легкомысленные и неразумные, степенных королевских
советников,   а   более   всех   страдал   старейшина   дворцового   совета,
достопочтенный  Папагастер  из древнего рода Матрициев, видя, что для короля
нет ничего святого и что даже собственное высочайшее достоинство решается он
подвергать осмеянию.
     Наивысший,  однако,  ужас  охватывал  всех,  когда  король,  поддавшись
внезапному  капризу,  начинал игру в загадки-отгадки. С давних пор увлекался
он этим и еще во время своей коронации поразил великого  канцлера  вопросом:
различаются ли между собой патер и матерь, и если да, то зачем?
     Король  вскорости  уразумел, что придворные, которым задает он загадки,
не слишком тщатся их разгадывать. Отвечали они лишь  бы  ответит,  впопад  и
невпопад,  что  безмерно  Балериона  гневало. Дело лучше пошло, когда король
заявил, что назначение на придворные должности будет зависеть от результатов
отгадывания. К величайшему прискорбию, многие сановники решались  обманывать
короля,  и  тот,  хоть  и был добрым по натуре, такого поведения стерпеть не
мог. Главный маршал королевский осужден  был  на  изгнание  за  то,  что  на
аудиенциях  пользовался  шпаргалкой, укрытой под горловиной панциря; вряд ли
бы это обнаружил