ся на колени, ударившись о камни уже на  безопасном  расстоянии  от
чудовищного бурелома.
   Пропустив всех вперед, последними из туннеля вышли двое с  факелами.  И
сразу  же  пропал  дым,  и  сразу  же  заходил  ходуном,  занимая  прежнее
положение, бурелом, послышался страшный треск, напоминающий, пожалуй,  рев
гигантского зверя. Но дети уже отошли на безопасное  расстояние,  и  самые
длинные колючки не дотянулись до них, пусть и всего на несколько дюймов. А
бурелом все еще трепетал, постепенно успокаиваясь.
   Глядя на эти судороги неутоленного голода, Дэмьен горько пожалел о том,
что рядом нет Тарранта. И не только потому, что его  могущество  оказалось
бы в сложившейся ситуации как нельзя кстати.
   "Ты ошибся, Охотник. Они не сразу додумались  до  того,  чтобы  заслать
своих убийц в реку. Они не оказались настолько дальновидными. Сначала  они
посадили убийцу в землю и дали ему возможность  свободно  произрастать.  И
так все и продолжалось до тех пор, пока животные, которыми питался убийца,
не научились избегать встречи с ним.  И  тогда  его  единственной  добычей
стали сами Терата".
   Поднимаясь  на  ноги,  он  услышал  тревожно-яростный   шорох   сучьев.
Изголодавшихся сучьев. Изголодавшихся посреди такого изобилия сучьев.
   "Но эти дети учатся на собственных ошибках, - мрачно подумал он,  следя
за тем, как Терата гасят факелы. - И это следует иметь в виду".
   Они шли и шли, милю за милей. Дэмьену было трудно  поспевать  за  этими
детишками - сил у них было хоть отбавляй, и, хотя их шаг был  куда  короче
взрослого, шли они на удивление быстро. От него  же  требовали  не  только
поспевать за ними, но и идти в ногу. И как только  он  машинально  удлинял
шаг, наконечник копья или кончик ножа заставлял  его  горько  пожалеть  об
этом. Даже не оглядываясь через плечо, он понимал, что спина  и  бока  его
залиты кровью. Хессет этот переход дался легче: она  двигалась  с  грацией
хищного зверя и не создавала детям повода для недовольства.
   Что-то ненормальное крылось и в манере ходить  этих  детей.  Так  думал
Дэмьен, поглядывая то на троих вожаков, идущих впереди, то краешком  глаза
на тех, что шли рядом. При том, что все они были детьми, при том, что  все
они, несомненно, еще росли и,  соответственно,  были  несколько  неуклюжи,
чувствовалась в их движениях и другая - более общего плана - аномальность.
Он никак не мог понять, что это такое, - стоило ему пристально  вглядеться
в одного из детей, и перед глазами начинали плыть круги, так что он спешил
поскорее отвернуться. Но о наличии аномалии  говорила  ему  интуиция  или,
если угодно, чутье: эти дети  наверняка  были  еще  более  странными,  чем
казались. А в чем эта странность - необходимо было разобраться  как  можно
быстрее, потому что от этого, несомненно, зависела его жизнь.
   Прошло еще несколько часов.  Было  уже  сильно  за  полдень.  Усталость
охватила его тело, его душу, похоронила под спудом его  надежды.  В  конце
концов проклятущий лес поредел, и лишь изогнутая полоска тумана  стелилась
над грязной и топкой дорогой. Дэмьен, еще  ничего  не  увидев,  по  запаху
определил, что они подходят  к  реке.  Теперь  выглядела  измученной  даже
Хессет. Переход вымотал их обоих.
   В конце концов они действительно  вышли  к  реке,  сверкающей  холодным
блеском под проникающими сквозь туман лучами солнца. Строго говоря,  здесь
она  была  скорее  озером,  огромным  озером,  расстилающимся  до   самого
горизонта. Во многих местах в воду с берега повалились деревья, на  них  и
вокруг них прижились водные растения, постепенно заткавшие всю поверхность
воды чем-то  вроде  паутины.  С  коряги  на  корягу  перепрыгивали  мелкие
зверьки, чувствуя себя в нескольких дюймах над поверхностью озера в  такой
же безопасности, как на ветках в родном лесу. Кое-где виднелись отмели,  а
может, искусственные песчаные насыпи. Или эти насыпи  сами  по  себе  были
намыты быстрой в верхнем течении рекой? А посередине...
   На расстоянии примерно в полмили от берега из воды поднимался остров  -
туда им совершенно определенно и предстояло отправиться.  По  берегам  его
валялись огромные каменные валуны, лишь кое-где покрытые зеленью. Отметины
прилива были видны на высоте в добрых десять футов по сравнению с нынешним
уровнем воды, и лишь выше этой черты  росли  деревья  и  более  или  менее
крупные кусты -  но  и  они  выглядели  жалко,  чудовищно,  искривленно  и
представлялись тем самым идеальным кровом для  Терата.  Дэмьен  подумал  о
том, уж  не  создали  ли  Терата  и  эту  уродливую  растительность.  Или,
набравшись   горького   опыта   в   связи   со   своими    предшествующими
экспериментами, они предпочли оставить остров  таким,  каким  его  создала
природа?
   Подталкивая Дэмьена, вся орава отправилась на берег. Он  не  без  ужаса
взглянул на воду, памятуя о хищниках, живущих выше  по  течению.  Но  хотя
идти пришлось по воде, Терата знали брод до ближайшей отмели  или  насыпи.
Дэмьен шел как можно осторожней и невольно радовался тому, что  у  лошадей
нет разума, способного оценить риск, которому все сейчас подвергаются. Дно
тем не менее оказалось довольно твердым и  ничуть  не  напоминало  хлипкую
грязь на берегу, и это было так  удивительно,  что  Дэмьен,  на  мгновение
остановившись, применил Творение, чтобы разглядеть это дно Видением. Но  и
Видение не помогло. Оно появилось, но почему-то заскользило, ни на чем  не
сфокусировавшись. Как будто его взгляд уперся в толстое стекло и  растекся
по его поверхности.
   Странно. Он никогда не сталкивался ни с чем подобным, да  и  теперь  не
мог найти происходящему  мало-мальски  разумного  объяснения.  Однажды,  в
одной из первых их встреч,  Тарранту  удалось  отвести  от  себя  Творение
священника, но и это ничуть не походило на нынешнее  ощущение.  И,  должно
быть, такую же досаду испытал недавно сам Охотник, когда  его  Видение  не
принесло никаких результатов. Странно и пугающе.
   А мальчик во главе процессии уже сошел с отмели, но хотя вода была  ему
теперь по щиколотки, дно, судя по походке, оставалось  таким  же  твердым,
как и раньше. Сойдя в воду, он взял курс несколько влево, и все  остальные
последовали его примеру. Дойдя до конца отмели,  Дэмьен  мысленно  ободрил
себя: раз уж эти дети с таким спокойствием идут по холодной  горной  воде,
то и ему, наверное, нечего опасаться...
   Но шагнув в воду, он  даже  не  промочил  ног.  Да  и  дно  под  ногами
оказалось  вовсе  не  таковым,  каким   выглядело.   Предательская   гладь
обточенных течением камешков, скользкая из-за водорослей и ила, со многими
тысячами крошечных рыбешек, оказалась под  ногой  похожа  на  древесину...
Неужели такое возможно? Старая сырая древесина. Он вновь попытался войти в
Видение - и при этом, споткнувшись, едва не полетел в воду, - но даже если
вода у него под ногами была своего рода  оптическим  обманом,  то  Видение
никак не отреагировало на это. Сквозь эту воду ничего не было Видно. Более
того, сквозь нее не было Видно и следов каких бы то ни  было  Творений,  а
ведь любое Творение непременно оставляет след. Исключений из этого правила
не существует, думал Дэмьен, осторожно следуя за детьми. Но если  здесь  и
было задействовано колдовство, то  он  оставался  на  сей  счет  в  полном
неведении.
   "Таррант бы разобрался, - горько подумал он. -  Таррант  сообразил  бы,
что происходит". Он поглядел на небо  -  или,  вернее,  в  стелющийся  над
головой туман - и понял, что  скоро  уже  стемнеет.  При  этой  мысли  ему
полегчало и даже усталость, казалось, несколько спала.
   "Нам только и нужно дотянуть до его возвращения".
   В конце незримого помоста начинались вполне зримые ступени, по  которым
можно было  подняться  на  остров.  Дэмьен  осторожно  взобрался  по  этой
лестнице, хорошо понимая, что со связанными руками он  может  сорваться  в
результате одного неверного движения. Из-за спины до него доносились звуки
возни: дети с трудом тащили за  собой  упирающихся  лошадей.  Но  в  конце
концов  животных  тоже  заставили  подняться  -   может   быть,   применив
колдовство,  подумал  Дэмьен,  -  и  вскоре  все  оказались   на   вершине
прибрежного холма, откуда открывался вид на лагерь Терата.
   Тот, как и сами  Терата,  был  неряшлив  и  во  многом  нелеп.  Кое-как
поставленные кожаные палатки, часть из которых повалилась набок, - и  дети
прямо на глазах у  Дэмьена  бросились  чинить  их.  Отвратительный  запах,
разносящийся по всему острову, - запах скверно выделанных шкур, протухшего
мяса... А  сколько  здесь  оказалось  детей!  Минимум  еще  две  дюжины  в
дополнение к похитителям Дэмьена и Хессет, включая  нескольких  карапузов,
похоже, только что научившихся ходить. Без масок и оружия  дети  выглядели
на редкость уязвимыми, чтобы не сказать беспомощными, и хотя  сложены  они
были вполне нормально, Дэмьену показалось, будто он видит у них  в  глазах
следы лишений, мучений и унижений, жестоко изранивших юные души.
   Увидев вновь прибывших, обитатели лагеря тут же сбежались к ним со всех
сторон и весело загалдели, как поступили бы на их месте любые другие дети.
Казалось, они сейчас начнут клянчить у взрослых сласти. Маленькие  личики,
загорелые  и  измазанные  грязью,  выглядели  вполне  здоровыми.  Пока  не
заглянешь в глаза.
   Пленников препроводили под караулом  на  середину  скалистого  острова.
Здесь зияла разинутая пасть входа в пещеру, тянущуюся, судя  по  царившему
там мраку, в самую глубь острова.  Дети  принялись  подталкивать  Дэмьена,
явно требуя от него, чтобы он вошел в пещеру. Он оглянулся на  Хессет.  Ей
все это не нравилось, как, впрочем, и ему самому, и все же  она  держалась
достаточно уверенно. В конце концов Дэмьен утвердительно кивнул и, пригнув
голову,  вошел,  подгоняемый  частыми  ударами  в  спину.  В  пещере  было
скользко, и он едва не упал, однако ухитрился в последний момент не только
удержаться на  ногах,  но  и  увернуться,  давая  пройти  Хессет,  тут  же
очутившейся во тьме рядом с ним. Едва оба пленника оказались в пещере, как
вход в нее перекрыли толстой деревянной решеткой, и Дэмьен услышал снаружи
скрип примитивного  засова.  Решетка  представляла  собой  цельные  стволы
деревьев, стянутые пенькой.  Разбить  ее  было  бы  трудно,  но  вовсе  не
невозможно. Оставалось порадоваться тому, что дети не  сумели  обзавестись
чем-нибудь металлическим.
   - Повернись, - прошептала Хессет.
   И когда он повернулся, она припала к веревке, которой были стянуты  его
запястья,  и  перегрызла  ее.  После  этого  он  развязал  и  ее  саму   и
размассировал себе затекшие  руки.  Для  начала  неплохо.  Осталось  всего
несколько часов до возвращения Тарранта, и он не сомневался в том, что  им
с Хессет удастся продержаться.
   В убывающем свете солнца, просачивавшемся сквозь решетку,  он  принялся
осматривать их темницу. Это, несомненно,  было  творением  самой  природы,
причем весьма  грубым  творением.  На  мгновение  он  подумал  о  том,  не
обследовать ли здешние лазы и подземные ходы - а вдруг какой-нибудь из них
выведет на волю? Но тут же вспомнил  о  том,  что  имеет  дело  с  детьми.
Маленькие, быстроногие и невероятно  любопытные,  они  наверняка  обшарили
здесь все закоулки, прежде чем прийти к выводу, что пещера может послужить
темницей. А если тут и нашелся какой-нибудь лаз на волю, то они  наверняка
давно заделали его.  Так  что  надеяться  в  этом  плане  не  на  что.  Он
переступил с ноги на ногу так, чтобы его же собственная тень не падала  на
и без того темную стену, повернулся налево...
   И увидел глаза.
   Хессет, должно быть, увидела эти глаза одновременно с ним,  потому  что
священник  услышал,  как  судорожно  она  вздохнула.  На   мгновение   ему
показалось,  что  две  светлые  точки  во  тьме  были  глазами   какого-то
небольшого зверька, но тут он вспомнил, что за создания держат его в плену
и какого они роста. Да, конечно, это тоже был ребенок.  На  этот  счет  не
возникало ни малейших сомнений. Испуганный  ребенок,  забившийся  в  угол,
стоило Дэмьену подойти поближе, и тихонько заскуливший от ужаса.  Девочка?
Во тьме это было трудно определить, но голосок звучал по-девчачьи.
   - Убирайся! - закричала она. Голос звучал хрипло, надрывно, похоже, она
сорвала его, крича со всей мочи. - Убирайся! Я знаю твоего  Бога!  Ему  не
взять меня!
   Священник замер на месте. В пещере внезапно наступила такая тишина, что
ему был слышен стук собственного сердца. Затем он, медленно  и  осторожно,
отступил на шаг. Глаза по-прежнему смотрели на него. Он  отступил  еще  на
шаг, потом еще на один... Когда расстояние между ним и девочкой  составило
примерно двенадцать футов,  Дэмьену  показалось,  что  она  самую  малость
подуспокоилась.
   - Кто  ты?  -  как  можно  мягче  спросил  он.  Ее  странное  обвинение
по-прежнему звучало у него в ушах. "Твоему Богу меня не взять".  -  Почему
ты здесь?
   - Прочь! - выдохнула девочка. - Уберите их прочь!
   Их.
   Она имеет в виду детей?
   Что здесь происходит?
   Он посмотрел на Хессет. Но лица ракханки - и, соответственно, выражения
этого лица - ему не было видно. И все же ему показалось, что она кивнула.
   - Ладно, - по-прежнему мягко сказал он. - Мы не будем к тебе подходить.
   Он выбрал сравнительно чистое место на  грязной  земле  и  сел.  Сквозь
решетку дул холодный ветер, на нем остывал горячий пот. Дэмьен чувствовал,
что эти глаза смотрят на него, что они его изучают,  но  сам  старался  на
девочку не смотреть. Животным иногда нужно время на то, чтобы привыкнуть к
чужому запаху; возможно, испуганная девочка переживает нечто  аналогичное.
Что ж, спешить некуда. Чего-чего, а времени у них предостаточно.
   Несколько минут прошло в полном молчании, а потом шорох снаружи,  из-за
решетки, известил Дэмьена о том, что кто-то идет. Это оказался мальчик без
маски, но в боевой раскраске, в грязи и с деревянным копьем. Он подошел  к
решетке и заглянул сквозь нее в темницу  -  и  тут  же  из  дальнего  угла
вылетел какой-то маленький, грязный, насмерть перепуганный комок плоти,  -
вылетел так стремительно, что  Дэмьен  аж  подпрыгнул  на  месте.  Девочка
подбежала к решетке, упала  перед  ней  на  колени,  вцепилась  в  толстые
прутья; все ее тело тряслось от невыразимого ужаса.
   - Уберите их, - взмолилась она. - Пожалуйста! Это же священник, неужели
вы не видите? Они убьют нас всех!
   - Бог городов тут не властен, - указал ей мальчик. - Или ты  забыла?  А
что касается этих... - Он  кивнул  в  сторону  Дэмьена  и  Хессет.  -  Они
останутся здесь только до жертвоприношения. - Его глаза жадно сверкнули. -
Думаю, старик Пучеглазый слопает их в один  присест.  Да  что  там!  Одним
глотком!.. Слопает, а кости выплюнет нам на потеху. Так что не бойся.
   Жертвоприношение. Это слово крайне не понравилось Дэмьену.  Сколько  же
еще ждать наступления тьмы. Ох, как нужен им Таррант, просто позарез!
   Хессет первой сообразила задать вопрос:
   - А когда состоится жертвоприношение?
   Мальчик поглядел на нее.  Судя  по  всему,  его  не  заинтересовало  то
обстоятельство,  что  глаза  и  уши  у  нее  были  не  очень   похожи   на
человеческие.
   - Завтра, - объявил он. - Как только Ему будет угодно.
   Он кивнул куда-то вдоль тропы, но  не  той,  по  которой  сюда  привели
пленников. Из-за решетки можно было разглядеть небольшую поляну, в  центре
которой высилась статуя черного камня -  возможно,  это  был  обсидиан,  -
примитивно   изображающая   человеческую   фигуру.   Только   не    совсем
человеческую.  Тело-то  было  вполне  человеческим  -   с   поправкой   на
неопытность ваятеля, и руки были разведены во вполне  человеческом  жесте,
но вот лицо... что-то с этим лицом было не так. Глаза  слишком  большие  и
разрез у них явно не гуманоидный. И все же они показались Дэмьену  странно
знакомыми. Он подождал, пока чуть-чуть не  рассеется  туман,  пока  сквозь
него не пробьется достаточно света, чтобы озарить черты лица...
   И тут он вспомнил. Вспомнил это лицо. Вспомнил эти глаза. Они смеялись,
следя за ним поверх женского плеча, вот как было дело. И происходило это в
кристальной башне  в  стране  ракхов  за  несколько  минут  до  того,  как
подземный толчок, вызванный Творением  Тарранта,  разрушил  стены  могучей
цитадели.
   Фасетчатые глаза, как у мухи. Гладкие, как зеркало. Пока солнечный свет
падал на них, они,  казалось,  следили  за  Дэмьеном  с  явным  интересом.
Казалось, или следили на самом деле.
   - Кто это? - выдохнул священник.
   Даже эта простая фраза далась ему с превеликим трудом.
   Мальчик ухмыльнулся:
   - Это наш бог, горожанин. И ты с ним скоро встретишься.
   Он  просунул  сквозь  решетку  несколько  мелких  кусочков  чего-то   и
примитивный деревянный кувшин. Какая-то  еда.  Девочка  схватила  один  из
кусков полусырого мяса, завернутый в большой зеленый лист,  и  побежала  в
свой  угол.  Очутившись  на  месте,  она  накинулась  на  еду,  как  после
длительной голодовки. А смотрела при этом, не отрываясь, на Дэмьена. Через
какое-то время за двумя другими порциями отправилась Хессет. Обнюхав,  она
передала половину Дэмьену.
   Священник не шелохнулся.  Он  не  отрываясь  смотрел  на  статую  -  на
чудовищный и вместе с тем хорошо, слишком хорошо  знакомый  ему  образ.  В
воздухе вокруг статуи уже начали сгущаться сумерки, а в  небе  -  которого
ему было отсюда не видно - рассыпала золотые лучи заходящая Кора.  Солнце,
должно быть,  уже  село.  Наступил  вечер.  Но  где  же  Таррант?  Неужели
связующая их двоих нить не дает ему почувствовать, в какую опасность попал
Дэмьен? Неужели он не знает, что ему следует поторопиться?
   Калеста. Теперь он вспомнил имя этого демона. Того самого, который стал
мучителем Тарранта. Служителя Дома Гроз. Того  самого,  который  стоял  за
плечом у пленителей самого Дэмьена, подстрекая их  ко  все  новым  пыткам,
называя пытки лучшим способом утвердить собственное превосходство.  Прошло
уже много месяцев, но эти воспоминания заставили священника  содрогнуться,
а одного звука имени было достаточно для того, чтобы кровь  заледенела  от
ужаса. Они, конечно, знали, что Калеста может оказаться здесь, знали,  что
он, возможно, в союзе с тем, побороться с кем они сюда  прибыли...  но  не
это же?
   "Если они страстно верят в него, это может превратить  его  в  бога.  И
придать ему соответствующее могущество".
   Две дюжины обезумевших детей, и бог,  купающийся  в  страданье.  Ничего
удивительного  в  том,  что  этих  Терата  так  боятся  горожане.   Ничего
удивительного в том, что Терата окружили легендами,  что  их  предпочитают
считать дикими животными, или порождениями Фэа, или даже  демонами...  чем
угодно, лишь бы не людьми. Лишь бы не теми, кто они на самом деле.
   - Скорее же, - прошептал он, как будто Таррант мог его услышать. -  Как
можно скорее. Ты нам нужен.



        24

   Охотник облетел долину не то пятнадцать, не то шестнадцать раз, но  так
и не смог найти своих спутников.  Соблюдая  необходимую  осторожность,  он
всмотрелся в потоки Фэа, но и там не обнаружил их следа. В конце концов он
Творением вызвал ветер, продувший всю долину насквозь и рассеявший  туман,
но и в условиях улучшившейся видимости ничего не обнаружил.
   Что было, грубо говоря, невозможно. Если бы они продолжили путь верхом,
если бы спрятались куда-нибудь, если бы даже  умерли,  -  в  любом  случае
после них что-нибудь да осталось бы. Даже примененное Затемнение  оставило
бы по себе хоть какой-то след,  слабое  эхо  недавнего  действия,  которое
можно было бы обнаружить в потоках Фэа. А сейчас не было  ничего.  Ничего!
Как будто они просто-напросто исчезли... или никогда не существовали.
   "Как и все остальные люди в этих местах", - мрачно подумал Таррант.
   Он  опустился  на  голую  вершину  скалы,  сбросил   оперение,   принял
человеческий образ. Ветер  хлестал  по  бокам  его  длинной  туники,  пока
посвященный, сжав кулаки от бессильной яро