сейчас
разговаривают, или общая мрачность тона нагнала на нее  страху,  -  только
она вся вдруг напряглась, и Хессет инстинктивно  обняла  ее  покрепче.  Не
выпуская когтей, разумеется, но готовая выпустить их в любой момент,  если
надо будет сразиться с виновником этого страха.
   - Расскажи нам о ракхах. - Красти повторила просьбу священника.
   Девочка зажмурилась, пытаясь все вспомнить дословно.
   - Он говорил... что они не любят солнечный свет.  Большинство  из  них.
Так мне кажется. Он говорил, что они называют себя Ночным Народом.
   - Ничего удивительного, - заметила Хессет. -  Наши  общие  предки  были
ночными животными.
   - Но ваши сородичи из  Лема  и  впрямь  именно  такие,  -  напомнил  ей
Таррант. - Настолько, что их принимали за  настоящих  демонов.  Настолько,
что, попав под солнечные лучи, они погибали точно  так  же,  как  истинные
призраки и вампиры. Не думаю, чтобы такое было присуще и вашим предкам.
   -  Никто  из  аборигенов  не  обладает  подобной  чувствительностью,  -
спокойно сказала Хессет.
   - Разумеется.  Природа  может  вести  себя  с  излишней  щедростью,  но
глупостей  она  не  делает.  Чтобы  создать  такую  смертельную  слабость,
понадобился человеческий мозг, и только мотивы,  которыми  руководствуется
человек,  оказались  способны   привязать   эту   слабость   к   существам
определенного вида.
   - Но зачем ему это? - удивился Дэмьен. - Если они служат ему, то  зачем
настолько ограничивать их возможности? А если они с ним враждуют, то  чего
ради останавливаться на столь небольшом изъяне?
   - А может быть, он с ними до конца  еще  не  управился,  -  предположил
Охотник.
   Дэмьен уже собрался  что-то  ответить  и  на  это,  когда  дверь  каюты
внезапно распахнулась и  на  пороге  появился  капитан.  Он  спускался  по
крутому трапу, так  что  сперва  показались  его  ноги,  а  уж  потом  вся
остальная высокая, стройная фигура.
   - Погреться малость решили? - Ухмыльнувшись, Москован тоже решил налить
себе кофе. - Рад сообщить, что  море  Сновидений  мы  уже  прошли.  Больше
никаких препятствий  до  самого  Вольного  Берега,  не  считая  нескольких
нанесенных на карту островов да, возможно, парочки весенних бурь.
   Он снял с крючка деревянную кружку и доверху наполнил ее  кофе.  И  уже
подносил питье к губам, когда до Дэмьена дошел смысл только что сказанного
капитаном.
   - Вольный Берег? А мне казалось, что мы идем в Адскую Забаву.
   Москован внимательно посмотрел на  Тарранта.  Казалось,  они  быстро  и
безмолвно обменялись мнениями. После этого капитан пояснил:
   - Именно таков и был первоначальный план. Но мы с господином  Таррантом
кое-что обсудили и решили изменить курс. С Вольного  Берега  вы  попадете,
куда вам надо, гораздо быстрее.
   - И куда же, по-вашему, нам надо? - жестко осведомился Дэмьен.
   Ответил   ему   Таррант.   Голос   Охотника   прозвучал    с    обычной
невозмутимостью:
   - С Вольного Берега вполне можно попасть в Черные Земли и тем  самым  в
домен Принца.
   Дэмьен изумленно поглядел на него:
   - Вы что, спятили? Вот только очутиться у Принца на самом пороге нам  и
не хватало.
   Москован хмыкнул:
   - Это трудно назвать порогом.
   - И кто дал вам право без обсуждения со мной менять  курс?  Мало  того,
даже не поставив меня в известность?
   - Вы были заняты, - холодно отозвался Таррант. - А разговор  о  деталях
пришлось вести мне...
   - Вздор!
   Сухо улыбнувшись, Москован допил кофе и повесил кружку на крючок.
   - Поговорите об этом без меня. - И, уже выходя из каюты,  моряк  бросил
Тарранту: - Дайте знать, если я вам понадоблюсь.
   Когда он ушел, закрыв за собой тяжелую дверь, Дэмьен воскликнул:
   - Какого черта! Что все это должно означать?
   Таррант пожал плечами:
   - Москован предложил новый  курс.  И  мне  это  предложение  показалось
здравым.
   - А вам не пришло в голову, что следовало бы посоветоваться с нами?
   - Вас не было на месте.
   Дэмьен с трудом удерживался от яростной вспышки, с превеликим трудом...
   - Ну, допустим. Так объясните нам все сейчас.
   В ответ Таррант достал из кармана  сложенную  карту,  подошел  к  своим
спутникам, расправил лист на столе. Расправил  так,  что  море  Сновидений
оказалось  сверху,  а  под  ним  обрисовались  изящные  очертания   Южного
континента.
   Он  дал  им  несколько  секунд  на  то,  чтобы  найти  Адскую   Забаву,
расположенную на северной оконечности континента. Потом показал им точку в
нескольких сотнях миль дальше  по  берегу.  Точка  была  отмечена  крупной
звездочкой и снабжена подписью: "Вольный Берег. Столица Людей".
   - Откуда у вас это? - пробормотал Дэмьен. - Хотя  ладно,  понятно.  Вам
дал карту Москован.
   Священник пристально всмотрелся в детальную карту,  явно  изготовленную
здесь, на юге. Обратил внимание  и  на  то,  что  река,  в  устье  которой
располагался Вольный  Берег,  протекает  прямо  через  Черные  Земли.  Что
означало: любое торговое судно, идущее в Черные Земли, должно подняться по
этой реке. Что в свою  очередь  означало  какую-то  сотню  миль  вверх  по
течению: то есть Вольный Берег был и впрямь  расположен  на  самом  пороге
Черных Земель.
   - И вы решили, что это хорошая идея? - резко спросил он.
   - Я решил, что у нее имеются свои достоинства.
   - Вот как? Вы на самом деле так решили?  -  Дэмьен,  сердито  отшвырнув
стул,  поднялся  из-за  стола.  Теперь,  когда  он  окончательно  впал   в
бешенство, усидеть на месте было невозможно.  Есть  вещи,  которые  просто
нельзя произнести, держа ноги под низким стулом. - Позвольте объяснить вам
одну вещь, Таррант.  Меньше  всего  на  свете  мне  хочется  проникнуть  в
цитадель нашего противника, прежде чем мы узнаем, кто  он  такой,  что  он
такое и какого черта он здесь делает. Вы меня хорошо поняли?  Вам  удалось
навязать нам похожую стратегию, когда вы дали взять себя в плен  в  стране
ракхов, но, черт побери, я ни за что не пойду на такое еще  раз.  На  этот
раз у нас есть время, есть определенная  дистанция,  вот  и  воспользуемся
этими преимуществами в интересах собственной  безопасности,  договорились?
Испытания, выпавшие на нашу долю в Лема, были не  столь  приятными,  чтобы
стремиться к их повторению.
   Он высказал это тихо, но и его голос теперь стал подобен льду, гладкому
и невыразимо холодному.
   - Знаете, священник,  вы  не  приняли  во  внимание  все  сопутствующие
факторы...
   - Черта с два не принял! - Теперь Дэмьен сорвался  на  крик.  -  А  как
насчет потоков Фэа? В Адской Забаве они обращены  на  север  -  из  домена
Принца прямо к  нам.  Идеальная  ситуация,  с  какой  стороны  на  нее  ни
посмотришь. А в Вольном Береге мы окажемся далеко на западе, что означает,
что нашему врагу Творением будет куда проще достать нас, чем нам его. -  А
поскольку Охотник ничего не ответил, он требовательно спросил: - Ну и как?
Это, по-вашему, не имеет никакого значения?
   - Разумеется, имеет,  -  равнодушно  отозвался  Таррант.  -  А  вам  не
кажется, что это осознает и наш враг? Вам не  кажется,  что  он  регулярно
получает информацию с севера - и, скорее  всего,  прямо  от  Матерей  -  и
потому в деталях осведомлен о нашем продвижении по здешним местам? Включая
наше бегство из Эсперановы, священник, не забывайте об этом! А не забыв об
этом, подумайте и о том, каково это - отправиться в  то  место,  где  вас,
скорее всего, и ожидают. А если, поразмыслив над этим, все  равно  найдете
доводы в пользу высадки в Адской Забаве, дайте мне знать  об  этом.  Будет
интересно послушать, что вы скажете.
   Возникла долгая,  неуютная  пауза  в  беседе.  В  конце  концов  Дэмьен
отвернулся.
   - Черт побери. - Он тяжело опустился на место. - Но вам следовало  хоть
что-то сказать нам. Вам следовало нас известить.
   - А  вот  за  это  прошу  прощения,  -  столь  же  невозмутимо  ответил
Владетель. - Если это способно вас хоть в  какой-то  мере  утешить,  то  я
предпочел бы высадиться в Адской Забаве. Там мы  могли  бы  оказаться  уже
нынче ночью, что же  касается  Вольного  Берега...  -  Он  пожал  плечами;
почему-то этот жест показался Дэмьену наигранным. - Это  займет  несколько
больше времени.
   - Но до зари мы туда успеем?
   - Если нет, то на этом судне  найдется  укромное  место,  где  я  смогу
спрятаться. Я удостоверился в этом раньше, чем согласился на плавание.
   Дэмьен посмотрел на Хессет: вид у нее был мрачный, однако ракханка едва
заметно кивнула.
   - Ладно, - пробормотал  он.  Потер  лоб,  как  будто  у  него  внезапно
разболелась голова. - Сделаем по-вашему. Но начиная с этой минуты  никаких
импровизаций, ясно? И никаких уговоров у нас за спиной. Никаких сюрпризов.
   - Разумеется. - Охотник нехотя поклонился. Жест был привычным и  потому
не имел  ровным  счетом  никакого  значения.  Дэмьену  же  просто-напросто
захотелось задушить этого человека. - И, уверяю вас, так будет лучше.  Для
всех нас.
   - Да уж, - проворчал  Дэмьен.  И  вновь  закрыл  глаза.  Изо  всех  сил
стараясь не думать о будущем. - Поживем - увидим.


   Йенсени спала.
   "Море черное, чернее  чернил,  чернее  самых  глубоких  теней,  которые
отбрасывает ночь; море, не ведая устали, ворочается под  вечерним  ветром.
На западе буря, но грохочет она довольно далеко; на берегу не  почувствуют
ничего, кроме свежей порции озона и нескольких порывов зимнего ветра. Буря
израсходует всю свою оставшуюся ярость на океанских просторах".
   Йенсени снился сон.
   "Корабль прибывает  в  порт,  разрезая  барашки  волн,  подобно  хорошо
заточенному лезвию. У пирсов Вольного Берега полно лодок всех  размеров  и
видов, однако из людей нет никого. Подобно всем  городам  юга,  и  в  этом
боятся ночи и на улицу выходят в сумерках только те, кому  положено,  само
существование которых зависит от ночной тьмы.
   И, разумеется, кое-кто другой.
   Она распознает это сперва в порывах ледяного  ветра:  некий  гнилостный
запах, растекающийся по полуночному воздуху, смрадное дыхание берега.  Она
пытается определить возможный источник запаха - будь он каким угодно, - но
на пирсах никого нет, кроме нескольких ночных стражников и парочки пьяниц.
Она не видит ничего, способного источать подобный запах.
   Вода перехлестывает через борт стоящих на  якоре  судов,  мелкие  лодки
трещат, когда их волной бросает на пирс, тут же отшвыривает  в  сторону  и
бросает снова. Но ей кажется, что происходит и нечто  другое.  Она  слышит
шепот. Или, может быть, шорох. Вроде того,  как  трется  о  дерево  ткань.
Пытается понять, в чем дело,  но  слишком  многое  происходит  вокруг  нее
одновременно. Трепещут паруса.  Кричат  команды.  Тысячи  шумов  заглушают
один-единственный... Но какой же? Она чуть ли не слышит его -  и  все-таки
не слышит.
   Ей на плечо опускается чья-то рука; обернувшись, она видит  священника,
с ним рядом - Тарранта и Хессет. Вид у них встревоженный и усталый, но они
счастливы  тому,  что  наконец-то  высадятся  на  берег.  "Ты  готова?"  -
спрашивает священник, и в ответ ей удается кивнуть. Не рассказать ли ему о
том, что она чувствует? Но вдруг Таррант, вмешиваясь, тут же спишет это на
игру детского  воображения  и  потребует,  чтобы  ее  слова  оставили  без
внимания? А что, если это и впрямь всего лишь игра  воображения,  в  конце
концов вышедшего из-под контроля в  результате  эмоционального  истощения?
Так что она испытывает растерянность. Она вообще перестает быть  уверенной
в том, что что-то воспринимает обонянием, что-то слышит, что-то собирается
увидеть, причем прямо здесь, у причала. Но ощущение опасности отзывается у
нее в душе таким холодом, что ей с  трудом  удается  сдвинуться  с  места,
когда спутники тянут ее вперед.
   Она следит за тем, как матрос цепляется за причал веревкой, как наводят
потом узкие переходные  мостки.  Священник  деликатно  подталкивает  ее  к
мосткам. В какое-то мгновение ей хочется повернуться и  убежать,  с  такой
внезапной силой охватывает ее ужас, но рука священника крепко держит ее за
плечо; Хессет со своим теплом тоже держится рядом, и откуда ни возьмись  у
девочки появляются силы сделать первый шаг. Пирс  под  непрерывным  дождем
стоит мокрый, и от  этого  ее  шаги  по  сырым  доскам  звучат  тяжелей  и
уверенней, чем им следовало бы. Как только они оказываются  на  берегу,  к
ним устремляется стражник, но контрабандист  Москован  уже  готов  к  этой
встрече; ей видно, что он предъявляет стражнику какие-то бумаги, а  тот  в
конце концов кивает - мол,  все  в  порядке,  можете  следовать  дальше  и
заниматься своими делами.
   И вновь - откуда-то  издалека  -  доносится  шепот.  И  вновь  приходит
уверенность в том, что с ними происходит что-то плохое, да так и останется
плохим, пока они не выберутся  из  этого  места.  Им  надо  повернуться  и
броситься бежать отсюда куда глаза глядят - на тот корабль, на котором они
сюда прибыли, на любой другой, куда угодно!.. Главное - убежать,  пока  их
не настиг этот шепот.
   - Йенсени! - Священник останавливается, присаживается на корточки рядом
с нею. Он понимает, что что-то не так. - В чем дело?
   Но она не знает, как объяснить ему свои ощущения. Да и не знает,  стоит
ли это делать. Объяснил же он  ей,  что  голоса,  которые  она  слышала  в
Эсперанове, были всего  лишь  воспоминаниями  о  том,  что  случилось  там
давным-давно, и внимание на  них  следовало  обращать  не  больше  чем  на
товары, выставленные в витринах. И к здешним шумам он наверняка  отнесется
точно так же. Как же  ей  убедить  священника  в  том,  что  на  этот  раз
происходит нечто иное?
   - Со мной все в порядке,  -  шепчет  она.  Не  потому,  что  эти  слова
соответствуют  ее  ощущениям,  но   потому,   что   никаких   других   она
просто-напросто не может вымолвить. Как  же  ей  сообщить  им  о  близости
опасности?
   Они идут дальше. Пирс длинный; ходьба по прочным доскам настила кажется
непривычным делом после долгих часов, проведенных в море. Таррант говорит,
что  это  нормально.  Она  дрожит  -  но  не  только  от   холода,   страх
воспринимается ею столь болезненно, что она с трудом удерживается от того,
чтобы не согнуться пополам.
   И  вот  они  появляются.  Черные  фигуры,  бесшумные  и  стремительные.
Появляются с обеих сторон, спереди и даже снизу - из-под  пирса,  так  что
группа путешественников в один миг оказывается окруженной. Йенсени слышит,
как лязгает сталь о сталь: это выхватил меч, изготовясь к бою,  священник,
но  он  обречен  на  поражение  еще  до  начала  схватки.  Слишком   много
противников, и они буквально повсюду, их мечи блещут  в  лунном  свете,  и
крошечные звездочки на кончиках луков и еще более смертоносного оружия,  а
с моря меж тем доносится жуткий грохот..."
   Она проснулась  настолько  внезапно,  что  первые  мгновения  не  могла
дышать, целая минута ушла у нее на то, чтобы прийти в себя. Лампа в  каюте
была пригашена, вокруг стояла тьма, и девочка не  сразу  сориентировалась.
Рядом  с  ней  лежала  ракханка,  она  заворочалась,  как  только  Йенсени
проснулась, явно ощутив испуг, овладевший девочкой.
   - Малышка! В чем дело?
   "Мне приснился страшный сон", - как  же  хотелось  ей  ответить  такими
словами. Но ведь это был не просто сон. Она знала это наверняка.  И  точно
так же знала она, что Враг - которого она мысленно именовала именно так, с
большой буквы, - подстерегает их именно в Вольном Береге,  а  вовсе  не  в
Адской Забаве.  Тот  же  самый  Враг,  который  убил  ее  отца  и  который
непременно убьет и ее саму  при  первой  же  возможности.  Он  окопался  в
Вольном Береге. Сейчас. Он затаился. Девочка не  сомневалась  в  том,  что
дело обстоит именно так.
   - Это ловушка, - выдохнула она. Не без труда уселась в койке. Ее трясло
так сильно, что удержаться в вертикальном  положении  было  трудно,  да  и
качка была скверной помощницей. - Нас ждут.
   Ракханка как-то странновато посмотрела на нее,  а  потом  промолвила  -
тихо и спокойно:
   - Погоди-ка здесь. Я позову остальных.
   Йенсени, дрожа, забилась в угол, а Хессет отправилась  за  Таррантом  и
священником. Да, к девочке снизошло Сияние, но не сильное,  и  оно  только
увеличивало ее страхи. Да и что такое Сияние, как не окно в подлинный мир,
в ужасный мир, окно в истинный мир там, где любая иллюзия была бы в тысячу
раз предпочтительней? В это мгновение Йенсени была готова раз  и  навсегда
отказаться от Сияния, если бы, конечно, такое было  возможно.  Так  велико
было охватившее ее отвращение, что она  согнулась  пополам  и  ее  вырвало
желчью как раз в тот миг, когда в каюту вбежали ее спутники.
   Священник сразу же подсел к ней.
   - Расслабься. Немедленно расслабься.
   Ласковыми словами и деликатными прикосновениями он помог ей  избавиться
от  мучительных  спазмов,  и  хотя  она  понимала,  что  здесь,  на  воде,
прибегнуть к Исцелению он не может, ей все равно стало лучше от одного его
присутствия. Боль в животе отпустила, и через несколько мгновений  девочка
смогла встать на ноги. Еще несколько мгновении - и  с  помощью  священника
она села в кресло и восстановила дыхание.
   - Вольный Берег. Западня. - И вновь ее затрясло, стоило  ей  произнести
эти слова. Зажмурившись, она вновь увидела черные фигуры, подступающие  со
всех сторон... Сколько же их!.. Сияние тем временем стало еще сильнее -  и
она увидела силуэты этих людей, охваченные чем-то вроде огненной рамки.  -
Они  ждут  нас  там,  -  выдохнула  она.  Девочка  была   готова   вот-вот
расплакаться. - Это ловушка!
   Она  увидела,  что  священник  посмотрел  на  спутников,  но  глаза  ей
застилали слезы, поэтому смысл этого  безмолвного  переглядывания  от  нее
ускользнул. В конце концов первой заговорила Хессет:
   - Она спала.
   - И это ей, должно быть, приснилось, - подсказал Таррант.
   - Но это вовсе не означает, что она ошибается, - рявкнул священник.
   Он опустился перед ней на колени, ласковый, внимательный,  может  быть,
даже любящий, и попросил ее пересказать все, что она увидела во  сне.  Так
она и сделала. С паузами, с колебаниями, сама не зная толком, как облечь в
слова ужасные видения. Закончив рассказ, она  уронила  голову  на  руки  и
часто заморгала, - и тут к ней подсела ракханка и прижала ее к себе, чтобы
голоса детенышей-ракхов смогли утешить несчастное человеческое дитя.
   - Это всего лишь сон, - презрительно фыркнул  Таррант.  -  Возникший  в
сознании испуганной девчонки и преподнесший ее страхи  в  виде  зрительных
образов. И ничего более.
   - Мне это не нравится, - пробормотал священник. - Мне все это крайне не
нравится.
   Охотник хмыкнул:
   - Выходит, мы теперь руководствуемся снами? Не только собственными,  но
и снами полубезумной девчонки!
   - У нее есть не  только  это,  -  огрызнулся  священник.  -  И  вы  это
прекрасно знаете.
   - Знаю я только одно. Я выбрал Вольный  Берег,  потому  что  этот  порт
наилучшим образом соответствует нашим планам. И так оно и есть, пусть даже
все сны на свете гласят прямо противоположное.
   - Но, насколько я понимаю, эта идея вам даже не принадлежит. Не так ли?
Если я не ошибаюсь, ее высказал Москован...
   - Прошу вас, священник! Не считаете же  вы  меня  откровенным  глупцом!
Прежде  чем  послать  вас  к  Рану  Московану,   я   подверг   его   столь
основательному Познанию,  что  могу  составить  за  него  его  собственную
биографию. И на всякий случай я  подверг  его  еще  нескольким  Творениям.
Этому человеку предать нас так же трудно, как выйти в  море  не  на  борту
корабля.
   Возникло долгое молчание, холодное и враждебное.
   - Послушайте. - Голос Тарранта обжигал  не  хуже  льда.  -  С  девочкой
разбирайтесь как вам угодно. Но если нас  где-нибудь  и  ждет  засада,  то
наверняка в Адской Забаве, и у меня нет ни  малейшего  желания  угодить  в
расставленные сети. Какие бы сны кому-нибудь из вас ни снились.
   И он  ушел,  печатая  четкий  презрительный  шаг,  -  и  даже  в  стуке
захлопнутой им  за  собой  двери  прозвучали  г