нев  и  презрение.  Йенсени
поплотнее приникла к Хессет: в таком тепле ярость  и  ненависть  не  могли
настигнуть ее. Детеныши ракхов тут же зашептались с нею на чужом языке, но
она все поняла.
   "Отправляйся в Адскую Забаву, - внушали они. - В Адской  Забаве  полная
безопасность. А Вольный Берег - это ловушка".
   "Я знаю, - мысленно ответила  она.  Сияние  охватило  ее,  став  теперь
ослепительно ярким. - Но что  мне  делать?  Как  переломить  происходящее?
Подскажите",  -  взмолилась   она.   Но   голоса   пропали,   слившись   в
нечленораздельный гул. Более или менее похожий на раскаты дальнего грома.
   - Ну, и что теперь? - спросила Хессет.
   Тяжело вздохнув, священник опустился на скамью.
   - И в самом деле - что? Мне  ведь  самому  не  развернуть  этот  чертов
корабль, не так ли?
   - А если бы вам это удалось? - спокойно поинтересовалась Хессет.
   У священника перехватило дух. Возникла долгая пауза.
   - Возможно, я так и поступил бы, - пробормотал он в конце концов. -  Но
какое это имеет значение? Решение ведь уже принято -  и  не  нами.  А  нам
самим в Адскую Забаву не повернуть.
   Теперь Йенсени слышала нечто иное - тоже шепот,  однако  другого  рода.
Как будто ветер подул в их сторону над океанским  простором.  А  вместе  с
ветром и барабанная дробь дождя, и раскаты дальнего грома.  Все  это  было
слишком тихо, чтобы кто-нибудь другой мог  услышать,  да  и  она  сама  не
расслышала бы ничего, не охвати ее неописуемо яркое Сияние.
   - Черт побери, - пробормотал священник. - Ненавижу плавать по морю.
   И вот он ушел, дверь захлопнулась и за ним, оставив их наедине  друг  с
другом - Йенсени и Хессет.
   Во тьме.
   С Сиянием.
   С музыкой начинающейся бури...


   За все месяцы, проведенные в море, Дэмьен так и не научился разбираться
в плавании под парусом. Нет, он  понимал,  что  попутный  ветер  хорош,  а
встречный плох, и хуже всего полное безветрие,  потому  что  оно  означает
безрадостную альтернативу: либо  застыть  на  месте,  дожидаясь,  пока  не
повеет  хотя  бы  легкий   бриз,   либо,   как   следует   помолившись   и
сосредоточившись, развести пары и надеяться на то, что это  сработает.  Но
прочие тонкости ходьбы под парусом так и остались для него тайной:  он  не
знал, когда надо убрать часть парусов (но, конечно, не все), когда, почему
и под каким углом развернуть, не знал, почему ветер, дующий  сбоку,  может
при определенных условиях оказаться самым лучшим, не знал языка тонких - и
даже тончайших - намеков, которыми море и  ветер  извещают  о  приближении
настоящей опасности.
   Зато он научился разбираться в поведении людей на борту. Проведя в море
всего месяц, он уже умел узнавать о дожде по  определенному  выражению  на
лице Раси, а что касается более или менее бесцеремонных  повадок  капитана
Рошки, то они и вовсе стали для  него  своего  рода  барометром.  А  через
четыре месяца плавания он начал узнавать о  приближении  бури  по  особого
сорта ругательствам,  которые  изрыгал  боцман,  и  по  кушаньям,  которые
готовил на ужин кок.
   И  сейчас,  хотя  экипаж  "Королевы  пустыни"  был  для  него  новым  и
незнакомым, а свистки, которыми изъяснялись между собой члены команды, так
и остались для него загадочными, то же самое чувство  подсказало  Дэмьену,
что происходит нечто странное. И даже если бы он не заметил, как  Москован
то и дело отправляется в рубку свериться со внезапно спятившими приборами,
ему стало бы ясно, что условия, в которых протекает плавание, стремительно
меняются: это было видно по тому, как держатся  матросы,  делая  привычное
дело; это было написано на лице у боцмана, мрачно уставившегося в  морскую
даль. Дэмьен  вспомнил  о  череде  шквалов,  сквозь  которые  им  пришлось
пробиваться в Новоатлантическом океане; в  ходе  одного  из  этих  штормов
судно пострадало так, что  пришлось  пристать  к  берегу  для  починки,  и
пристали они к одному из  только  что  народившихся  островков,  настолько
молодому, что от охлаждающейся береговой полосы еще валил пар, - и  теперь
Дэмьен похолодел, сообразив, что их ждет нечто в том же роде.
   "А ведь перед выходом в море Москован утверждал, что  погодные  условия
хороши. Он точно говорил, что денек-другой хорошая  погода  простоит".  Но
Дэмьен понимал, что такие предсказания никогда не  бывают  стопроцентными.
Даже на планете Земля, как сказано в книгах, погоду  так  и  не  научились
предсказывать точно.
   Он увидел Тарранта и направился было к нему. Однако при его приближении
Охотник едва заметно покачал головой, словно давая понять: "Нет. У меня не
больше информации, чем у вас". Черт побери, как недоставало  им  Рошки!  И
всей той команды. Они  бы  никогда  не  допустили  того,  чтобы  пассажиры
встретили бурю, не будучи извещены о ней заранее.
   В конце концов, когда вся возня с перестановкой парусов была завершена,
Москован дал пассажирам определенные пояснения.
   - Ветер меняет направление, - буркнул он.  -  И  давление  стремительно
падает. Это недоброе предзнаменование в любых водах,  а  что  же  касается
здешних... - Он мрачно покачал головой. - Скорее всего, буря идет прямо на
берег. И это означает, что она буквально  расплющит  нас,  если  мы  будем
придерживаться избранного курса.
   - Значит, это, насколько я понимаю, исключено, -  невозмутимо  произнес
Таррант. - И что же нам остается?
   Капитан  окинул  взглядом  свирепые,   с   белыми   барашками,   волны,
накатывающиеся на корабль со всех сторон.
   - Надо войти в какую-нибудь бухту, - сообщил он. -  Ничего  другого  не
выйдет. Через час мы укроемся вон за тем мысом,  времени  должно  хватить.
Гавань в Адской Забаве хорошо защищена со стороны моря, и там мы  будем  в
безопасности, если, конечно, успеем  вовремя.  -  Он  остро  посмотрел  на
Тарранта. - И если у вас нет категорических возражений.  Но  если  таковые
имеются, то давайте выкладывайте свои соображения немедленно.
   Таррант молча глядел в морскую даль. Молчание затянулось настолько, что
Дэмьен подумал: "А вдруг Охотник не расслышал слов Москована?" Но в  конце
концов Таррант сказал:
   - Возражений нет. И изменить происходящее  я  тоже  бессилен.  Так  что
поступайте по своему разумению.
   Когда Москован оставил пассажиров, Дэмьен осведомился:
   - Что, нет под рукой необходимой энергии?
   Таррант положил руку на рукоять заговоренного меча:
   - Здесь ее достаточно.
   - Значит, вы не хотите ее использовать?
   Охотник повернулся к нему; фонари мерцали  сквозь  туман,  в  их  свете
глаза его казались бесцветными, как лед.
   - Эту бурю мне Творением не развеять, - равнодушно обронил он. - Потому
что она сама создана Творением. И с такой силой я тягаться не в состоянии.
   - Вы говорите о нашем враге?
   Таррант отвернулся.
   - Не будьте наивны, Райс.
   Дэмьен не сразу понял намек, а поняв, обомлел:
   - Вы думаете, девочка...
   Он даже не смог договорить.
   - Перед выходом в море я проверил погоду. Даже с поправкой на возможные
метеорологические сюрпризы ничего... такого случиться просто не  могло.  -
Посвященный описал рукой круг, в который вошло все разом: волны  с  белыми
гребнями, штормовой ветер, океанская пена, перехлестывающая через борт.  -
У меня нет ни малейших сомнений в том, что маршрут бури намеренно  изменен
с тем, чтобы она разразилась ближе  к  берегу.  И  точно  так  же  нет  ни
малейших сомнений в том, что прибегли для этого не к земной Фэа, равно как
и  ни  к  какому  другому  замкнутому  на  сушу  колдовству.   -   Охотник
многозначительно посмотрел в сторону пассажирских кают. -  Хессет  одна  с
погодой не справилась бы.  Это  оставляет  одну-единственную  возможность.
Если, конечно, вы не подскажете чего-то иного.
   Все это показалось Дэмьену просто невероятным. Он с  трудом  обрел  дар
речи.
   - Вы когда-то говорили,  что  Творения,  изменяющие  погоду,  настолько
сложны, что на  них  не  способны  даже  посвященные,  во  всяком  случае,
большинство из них.
   - Не совсем так, Райс. Послать  по  новому  пути  уже  начавшуюся  бурю
достаточно просто.  Гораздо  труднее  управлять  стихией.  Любой,  у  кого
имеется  определенное  количество  грубой,  так  сказать,  сырой  энергии,
способен перетащить с места на место парочку  туч  или  нагнать  приличный
ветер. Но лишь весьма немногие способны изменить метеосистему как  таковую
- изменить так, чтобы разразившаяся буря протекала под полным контролем  и
в заданных параметрах. - Таррант задумчиво разглядывал волны, тучами брызг
обдававшие даже высоко задранный вверх нос корабля. Свет бортовых  фонарей
пробивался сквозь туманную дымку радужными  сполохами.  -  Просто  поднять
бурю, не думая о последствиях?  Это  не  слишком  сложно.  В  определенных
условиях на такое способна даже девчонка.
   - Испуганная девочка, - поправил Дэмьен. - От души уверовавшая, что нас
ждет неминуемая смерть, если мы высадимся в Вольном Береге.
   Какое-то время Охотник  молчал.  И  взгляд  его  был  странным  образом
рассеянным, словно он забыл, где и в  каких  условиях  находится,  занятый
собственными сомнениями и тревогами.
   - Судя по всему, - в конце концов произнес он, - мы  утратили  контроль
за ситуацией.
   - Почему же? Когда буря закончится...
   - Разразится другая буря. Или начнется еще что-нибудь похлеще.  Девочка
боится Вольного Берега, а природа реагирует на этот страх; так неужели вам
хочется искушать природу? На этот раз  дело  ограничилось  бурей.  Что  ж,
возблагодарим судьбу хотя бы за это.
   - Вас беспокоила Адская Забава, - напомнил  ему  Дэмьен.  -  А  как  вы
сейчас полагаете, мы справимся с тем, что нас там ожидает?
   Охотник уставился в морскую даль. Волны становились все выше  и  круче,
ветер все злее, ураган на глазах набирал силу.
   - Остается надеяться, что успеем хотя бы  дойти  до  Адской  Забавы,  -
ответил он. - На одну ночь нам и без того неприятностей хватит, не так ли?


   И все-таки они дотянули.
   Как раз вовремя.
   Подлинный ураган разразился, едва они завернули  за  мыс,  превращающий
гавань Адской Забавы в сравнительно безопасное место; волны перехлестывали
через борт и заливали палубу, на которой и без того было трудно устоять на
ногах из-за бешеного ветра. Поэтому Дэмьен, спустившись в каюту,  составил
компанию Хессет и  Йенсени.  Таррант  остался  на  палубе  в  одиночестве.
Высматривать струившиеся вдали  потоки  земной  Фэа,  предположил  Дэмьен.
Подвергнуть берег тщательнейшему осмотру методом,  который  доступен  лишь
ему одному.
   Девочка страдала от морской болезни, ее тошнило, но, по  крайней  мере,
еще не рвало. "И на том спасибо", - подумал Дэмьен. Ему с Хессет  пришлось
столько времени провести на  борту  "Золотой  славы",  что  они  ко  всему
притерпелись, но даже для них последние полчаса  плавания  растянулись  на
целую вечность. Какой бы энергией ни пожертвовала девочка, чтобы накликать
нынешнюю бурю, проделала она это явно вслепую - и теперь не  предпринимала
никаких попыток умерить ярость стихии. Не  окажись  поблизости  подходящей
гавани, буря наверняка потопила бы их всех вместе с кораблем.
   Но больше всего священника нервировал тот очевидный факт,  что  девочка
даже не догадывалась о том, что бурю  накликала  она  сама.  Должно  быть,
охваченная страхом, она чисто бессознательно подключилась к приливной Фэа,
но этого хватило, причем с лихвою. "И значит, она действительно опасна", -
размышлял  священник.  Неведение   в   сочетании   с   таким   могуществом
представляют собой гремучую смесь. С этим необходимо было кончать,  и  как
можно скорее.
   Поглядев на Хессет, он негромко сказал:
   - Тебе придется подучить ее. Никто, кроме тебя, этого не сможет.
   Отвечая, ракханка оскалила острые зубы.
   - Мы учим только братьев по крови.
   Дэмьен тяжело смотрел на нее. И ничего не говорил, дожидаясь дальнейшей
реакции.
   В конце концов Хессет  покосилась  на  девочку,  прикорнувшую  рядом  с
ракханкой, положив голову ей на  колени.  Осторожно,  чтобы  не  разбудить
спящую, погладила ее по волосам.
   - Я попробую.
   И вдруг их потряс сильный толчок, пришедший из носовой части  судна,  -
удар такой мощный, что скамья, на которой они сидели, ходуном заходила. На
мгновение Дэмьен испугался, что они напоролись на подводный риф;  он  весь
подобрался, готовясь схватить девочку и  вынести  ее  на  палубу.  Но  тут
последовал еще один толчок,  несколько  слабее,  чем  первый.  А  затем  и
третий. И тут Дэмьен понял,  наконец,  что  это  такое,  и  с  облегчением
выдохнул, привалившись к стене.
   - Кажется, теперь мы в безопасности.
   - Йенсени! - Хессет  легонько  потрясла  за  плечо  спящую  девочку.  -
Пронесло. Мы в безопасности. Просыпайся, малышка!
   Большие глаза тут же широко распахнулись, покрасневшие и усталые.
   - Адская Забава? - Она произнесла это еле слышно. Да и лицо у нее  было
сейчас пепельно-серым.
   - Да уж, будь уверена, - буркнул Дэмьен. Он погладил девочку по  голове
движением, которое сам счел отцовским. - Поднимайся. Пора убираться с этой
посудины.
   Быть может, эта гавань и впрямь не таила опасности, но судить об  этом,
оставаясь на борту, вряд ли было возможно. Даже вскарабкаться по трапу  на
палубу оказалось сущим мучением. Устоять на ногах на ровных досках  палубы
было вроде бы полегче, хотя, не исключено, лишь в результате самовнушения.
И глядя на пляску корабля у причала, никак нельзя было назвать высадку  на
берег спокойной и безопасной. К тому же с небес хлестал настоящий  ледяной
водопад, и Дэмьен высоко поднял ворот, чтобы не натекло за шиворот.
   - Ну как? - К пассажирам подошел Москован в промасленной  штормовке.  -
Каков приговор? Хотите просто переждать у причала, а потом  отправиться  в
Вольный Берег? Или рискнете высадиться здесь?
   Дэмьен в нерешительности посмотрел на Тарранта.
   - Надо бы для начала Познать город, - пробормотал священник.
   Охотник пренебрежительно отмахнулся:
   - Я это уже проделал. Опасности для нас нет. По крайней мере, пока нет.
   Дэмьен хорошо понимал, как нелегко далось Охотнику это признание. Не  в
характере Владетеля было сознаваться  в  собственных  ошибках,  но  сейчас
прозвучало нечто вроде этого.
   Священник посмотрел на город, спрятавшийся под плотной пеленой дождя. В
такой тьме ничего нельзя разглядеть. Огни в самой гавани призрачно мигали,
как звезды в разрывах туч.
   - Ладно. Попытаем счастья здесь.
   И стоило ему произнести это, как  с  плеч  как  будто  упала  свинцовая
тяжесть. По крайней мере, в ближайшее время никаких  морских  путешествий.
До тех пор, пока они не выполнят свою миссию или не  погибнут  в  ходе  ее
выполнения.  А  в  последнем  случае  (так  утешил  себя  Дэмьен)  морское
путешествие не будет угрожать ему тем более. А это уже полгоря.
   Он достал из кармана несколько золотых монет и протянул  их  Московану;
не так уж много по сравнению с тем,  что  они  уже  заплатили  за  проезд,
однако, судя по тому, как просиял капитан, жест оказался удачным.
   - Поберегитесь, - остерег их контрабандист,  пряча  деньги.  -  Здешний
народ не больно-то жалует чужаков.
   "Не сомневаюсь. Уж так устроена  наша  жизнь".  Дэмьен  услышал  глухой
стук: это с палубы на пирс перебросили  деревянные  мостки.  Надежными  их
никак нельзя было назвать. Он  со  вздохом  взвалил  на  плечо  поклажу  и
устремился к жалобно скрипевшим доскам.
   "Ну, еще разок, Райс. Как только окажешься на земле, все пойдет как  по
маслу. С Божьей помощью".
   - Удачи, - ухмыльнулся Москован, провожая их в путь по  раскачивающимся
доскам.  И  несколько  загадочно  добавил:  -  Надеюсь,  что  девочка  ему
понравится.
   Не пробирайся они сейчас по шатким и  скользким  под  ветром  и  дождем
мосткам, с которых проще было сорваться, чем  удержаться,  Дэмьен,  скорее
всего, обернулся бы к капитану. Не затем, чтобы задать  вопрос,  ответ  на
который был  и  очевиден,  и  смертельно  опасен  одновременно.  Но  чтобы
посмотреть моряку в лицо.  Чтобы  попробовать  разгадать  по  лицу,  какой
именно смысл вложил Москован в последнее замечание.  Но  короткий  переход
был и впрямь предательски опасен и не позволял отвлечься ни на секунду.  А
к тому времени, как они ступили на причал и наконец-то почувствовали  себя
в безопасности, Москован уже ушел с палубы и скрылся в недрах корабля.
   - Пошли, - под проливным дождем затеребил священника Таррант.  -  Здесь
нельзя оставаться.
   Кивнув Охотнику, Дэмьен присоединился к своим спутникам, и они  побрели
по длинному пирсу в порт. Как все пирсы на планете  Эрна,  здешний  уходил
далеко в море, чтобы им можно было воспользоваться  и  в  приливные,  и  в
отливные часы, и  сейчас  путь  во  тьме  под  ливнем  показался  воистину
бесконечным. С севера их не столько  подгонял,  сколько  трепал  ураганный
ветер, иногда его  порывы  оказывались  настолько  мощными,  что  Дэмьена,
вопреки всем его стараниям, сносило на шаг-другой в  сторону,  а  однажды,
лишь схватив девочку обеими руками,  он  удержал  ее  от  того,  чтобы  не
свалиться в море - в яростное пенное месиво, кипевшее под волнорезом.
   "Продержись еще немного, - воззвал он к самому себе. Стараясь не думать
о том, на какой срок может это "немного"  растянуться.  -  Все  уже  почти
позади".
   В конце концов они все-таки добрались  до  твердой  суши  и  побрели  к
скоплению построек у входа в гавань. Строго говоря, это были не  настоящие
здания, а временные строения, как обнаружил Дэмьен, -  стены  и  переборки
под пластмассовыми водонепроницаемыми крышами  кое-как  скрепляли  толстые
веревки. Зато такие строения способны устоять при самых страшных подземных
толчках,  их  гибкие  стены  просто  гнулись  бы   под   натиском   ударов
землетрясения, но не обрушивались. Да и ураганные ветры были  этим  прочно
вкопанным в землю амбарам нипочем. Ну, а если  уж  смоет  такую  постройку
цунами - так на ее месте с легкостью  можно  воздвигнуть  другую;  и  это,
подумал Дэмьен, скорее всего и является решающим обстоятельством.  Длинный
мыс, конечно, защищает Адскую Забаву от  большинства  океанских  волн,  но
всегда следует считаться с тем, что накатит и по-настоящему чудовищная.  И
здесь с этим, судя по всему, считались.
   - Пошли, - пробормотал Дэмьен. - Выберемся поскорее куда-нибудь повыше.
   Таррант шел первым, с  фонарем  в  руке,  но  пронизанная  дождем  тьма
скрадывала свет так успешно, что от фонаря практически  не  было  никакого
толку. Дэмьен ненадолго задержался под навесом одного  из  складов,  чтобы
зажечь второй фонарь. И подумал о том,  долго  ли  ждать  рассвета.  Пусть
Охотнику  не  по  нраву  смертельный  для  него  свет,  священник   сейчас
прямо-таки тосковал по солнцу. Интересно, когда они  высадились  -  в  час
ночи или в два? И когда в этих широтах восходит солнце?
   Наконец они подошли к узкой лестнице, поднявшись по которой можно  было
попасть в город, начинавшийся сотней  футов  выше  над  гаванью.  В  свете
молний путники видели: здешние дома расположены  так  высоко,  что  им  не
страшны ни приливная волна, ни даже цунами. Дэмьену показалось,  будто  он
разглядел примитивный  грузоподъемник,  при  помощи  которого  можно  было
спускать с утеса или поднимать на него грузы, а  если  понадобится,  то  и
лодки. Стальные крючья, вбитые  в  скалу,  казались  при  вспышках  молний
змеями, выползшими на охоту  за  жертвами,  растаявшими  сейчас  где-то  в
непроглядном мраке.  Поднимаясь  по  вьющейся  спиралью  лестнице,  Дэмьен
невольно дрожал и по возможности держался поближе к скале, чтобы ветер  не
снес его со ступеней. Тяжелее всего пришлось девочке - и в конце концов ей
на помощь пришел не кто иной, как Таррант, причем  она  вскрикнула,  когда
его ледяные руки неожиданно поддержали  ее  сзади,  оберегая  от  особенно
яростного порыва ветра.
   - Почти дошли, - прохрипел Дэмьен.
   Ему хотелось подбодрить не столько других, сколько самого  себя.  Да  и
сомнительно, чтобы спутники могли услышать