Опасение?  Ужас?  Он  с  усилием  подавил  его,  пытаясь
совладать со своим голосом.
   - Что-то случилось, - согласился он.  Заставляя  себя  говорить  ровно,
бесстрастно. Теперь больше, чем когда-либо, его сила  нужна  была  отряду.
Теперь больше, чем когда-либо, он нужен был ей.
   Сумерки. Вечер. Ночь. Они прождали все время от заката до темноты и  не
получили ни слова, ни знака, что объяснили бы отсутствие Охотника. Сколько
нужно ждать,  прежде  чем  лишиться  надежды?  Прежде  чем  признать,  что
политика врага "разделяй и  властвуй"  успешно  служит  ему,  когда  нужно
схватить  и  уничтожить  одного  человека.  Даже  такого,   как   Таррант.
Невероятно  могущественного.  Предельно  осторожного.   Если   враг   смог
захватить его, есть ли надежда у оставшихся?
   Он попытался не думать об этом. Не получилось.
   - Что теперь? - причитала Сиани. - Что нам делать теперь, Дэмьен?
   Он ответил принужденно спокойным голосом, хотя  спокойствия  в  нем  не
было ни на грош.
   - Мы пойдем. - Он потянулся к ней, ласково коснулся и притянул к  себе.
И почувствовал, как она оттаивает, словно  ее  тело  было  тугим  глиняным
комком, согреваемым теплом человеческих объятий.
   Оцепенение ее  медленно  проходило,  страх  уступил  место  слабости  и
отчаянию, и наконец она беспомощно разрыдалась. Она плакала, спрятав  лицо
в толстой грубой шерсти его куртки, плакала,  уступив  давлению  последних
недель и дав всему вылиться, всему ужасу, и надежде, и усилиям, и потерям.
"Это слишком много, - думал он, сжимая ее в объятиях. - Это слишком  много
для кого угодно". Он чувствовал, что в нем самом  рождаются  слезы,  слезы
бессилия и гнева, но загнал их поглубже внутрь; она  нуждалась  в  нем,  и
нельзя ему обнаружить слабость. Смерть Сензи.  Утрата  Огня.  И  теперь...
это. Его мысли беспорядочно метались; страх, скорбь, и ненависть, и ужас -
все переплелось так тесно, что  невозможно  было  выделить  какое-то  одно
чувство, чтобы определить, откуда оно взялось. Ну и хорошо.  Не  ко  всему
следует приглядываться.
   - Мы пойдем, - повторил он.
   - Как мы можем? - Женщина запрокинула голову и посмотрела на  него.  Ее
глаза покраснели, покрылись кровавыми прожилками от недосыпания.
   Вдруг его поразило, какой она стала хрупкой - на себя не похожа.  Когда
ее сила уступила место вот этому? Или он  сам  себя  обманывал,  и  только
сейчас ее уязвимость бросилась ему в глаза?
   - Если они добрались до Джеральда... - начала она.
   - Это ничего не значит, - твердо заявил  он.  Тщательно  скрывая  нотку
сомнения в голосе.  Чтобы  ее  успокоить,  следовало  говорить  как  можно
убедительнее.  -  Таррант  тоже  уязвим.   Да,   он   силен,   искусен   и
безжалостен...  но  в  Творении,  которое  поддерживало  его  жизнь,   был
фатальный изъян. Помнишь, что сделал с ним Огонь, даже на расстоянии? Все,
что потребовалось  нашему  врагу,  -  не  дать  ему  отыскать  убежище  до
наступления дня. И с ним покончено.  Вот  и  все.  Даже  не  нужно  самому
вступать в бой. - Он передохнул и продолжил: -  Если  он  знает,  как  это
сделать.
   Нет, правда, как он подманил Охотника? Вот что сразило Дэмьена  -  враг
догадался, смог понять, но как.
   - Он мог оставаться с нами. Мы бы защитили его.
   - Мог.  Может  быть.  -  Дэмьен  глубоко  вздохнул,  пытаясь  успокоить
потрясенные нервы. - Но маловероятно. Он доверял мне не больше, чем я ему.
И теперь мы оба расплачиваемся.
   "Он платит больше. В тысячу раз больше. Что  за  ад  ожидает  подобного
человека? - Священник попытался представить себе это, и его затрясло. - Не
пожелаю такого никому. Даже ему".
   - Что теперь? - спросила ракханка. - Какие планы теперь, без убийцы?
   Дэмьен повернулся  к  ней.  В  свете  полумесяца  Примы  она  выглядела
особенно  свирепо,  бело-голубой  свет  высвечивал  ее  зубы,  как   искры
холодного огня. Такая сила утрачена. Такое смертоносное могущество.
   - Мы подождем ночь, - распорядился он. - Дадим ему время  добраться  до
нас, если он еще может. Если же к утру он не  вернется...  тогда  и  будем
строить планы.
   "Планы, которые не будут включать ни Охотника, ни Огонь. Ни Сензи. - Он
постарался, чтоб выражение его лица не выдавало опасений. - Слишком  много
потерь. Слишком все сразу. Как это возместить?"
   Дэмьен вытянул свой меч из ножен, ощутил в руке тепло  обтянутой  кожей
рукояти. По краям лагеря уже сгустились тени, что были темнее самой  тьмы:
огрызки ночи,  притянутые  независимой  волей  -  и  голодом  -  к  дурным
предчувствиям отряда. Смогут ли эти твари стать  материальными  в  здешних
ослабленных потоках? Сколько еще их слоняется вокруг лагеря,  принюхиваясь
к запаху человеческого разума, который может помочь им вырасти? С тех  пор
как Таррант присоединился к отряду в Кали, одно его  присутствие  отгоняло
такую угрозу, и они принимали это как должное. Сколько же  их  собственных
страхов Дэмьен должен теперь убить - или хотя бы отогнать,  -  прежде  чем
рассвет очистит землю от чудовищ?
   "Будь ты проклят, Таррант, - хмуро  думал  Дэмьен,  заново  привыкая  к
мечу. - Ты выбрал самое дерьмовое время, чтоб умереть".


   Карты. Их освещало солнце, на них там и сям пестрели  тени  от  листвы,
пятнами покрывая их поверхность, как лишаи. Ветер шевелил, приподнимал  их
края, прижатые камнями.
   - Это все, что у нас осталось, - хмуро сказал Дэмьен.
   - Это не обзорная карта.
   - Нет. Надо было взять ее у него, когда... еще тогда.
   Безопаснее было  молчать  о  том,  что  произошло.  Разговоры  вызывали
вопросы, а те вызывали желание Узнать. А Познание было опасно.  Сила,  что
захватила Тарранта, могла караулить неподалеку, и если они установят связь
с ним, она захватит их всех. Они не могли позволить себе  рисковать.  Даже
чтоб уменьшить жалящую остроту неведения.
   - Я скопировал важнейшее, так что у нас есть хотя бы копия. На  случай,
если придется разделиться.
   Он увидел в глазах Сиани мятущийся страх, потянулся  к  ней  и  ласково
сжал ее руку. Рука была холодная, глаза покраснели. Ее  лицо  исхудало  от
усталости; спала ли она вообще после смерти Сенэи? Его беспокоило, что  он
даже этого не знал.
   - Мы должны рассчитывать и на это, - вразумляюще проговорил  он.  -  Мы
должны предусмотреть все.  Мне  это  нравится  не  больше,  чем  тебе,  но
поступать иначе равносильно самоубийству. Стратегия врага ясна: выбить нас
по одному, прежде чем мы доберемся до  его  крепости.  -  "Оставив  только
того, кто ему нужен. Тебя". Но он не сказал этого вслух. - Бог знает,  как
он подобрался к Тарранту, но в случае с Сензи мы рискнем угадать.  И  если
надо встретиться с врагом, который может так играть на твоих  слабостях...
мы должны быть готовы, Си. Ко всему.
   - Ты еще думаешь, что есть надежда? - обессиленно прозвучал ее шепот. -
Даже теперь?
   Он поймал ее взгляд и задержал его. Попытался влить силу в свой взгляд,
чтобы она могла почерпнуть в нем храбрость.
   - Очень небольшая. - Хотел бы он иметь мужество солгать  ей.  -  Но  ее
всегда  было  очень  мало.  Что  до  наших  шансов  теперь...  Помни,   мы
планировали это путешествие  еще  до  того,  как  встретили  Тарранта.  Мы
справимся без него.
   - И без Зена? - тихо спросила она. - И без Огня?
   Дэмьен отвернулся. Заставил свой голос звучать твердо:
   - Да. Мы ведь должны, правда?
   Он подтянул ближнюю карту к себе и принялся изучать  ее,  надеясь,  что
Сиани последует его примеру. Хессет молчала, но  ее  нечеловеческие  глаза
следили за каждым их  движением.  Он  осторожно  очертил  несколько  самых
важных  объектов.  Кратер  Санша.  Северный  энергетический   узел   Лема.
Спусковой крючок, который Сотворил Таррант, так что, когда  они  достигнут
его, их копии - их подделки - начнут свой рискованный путь  в  западню.  У
этого плана был отвратительный привкус, но его уже нельзя было остановить.
И где-то в глубине души Дэмьен чувствовал, что благодарен Тарранту.  Видит
Бог, как им сейчас нужно хорошее Затемнение. Никогда оно не  было  нужнее.
Он ненавидел себя за эту благодарность.
   "Будь ты проклят, Охотник. Даже после смерти ты преследуешь меня".
   - Согласно карте, мы достигли точки, которую наметил для нас Таррант. -
Он посмотрел на восток, как будто простым  взглядом  мог  пронзить  скалы,
преодолеть мили и увидеть  этих  пятерых  обреченных  двойников.  Четырех?
Трех? Сколько? - Значит, как раз в эту минуту подделки отправились в  путь
вместо нас.
   - Так что внимание врага будет направлено на них.
   - Будем надеяться.
   "Он  сказал,  это  произойдет  автоматически.  Сказал,  что,  когда  мы
достигнем этой точки,  пять  ракхов  отправятся  к  кратеру,  приняв  наши
обличья. Но нас уже не пятеро. Предвидел ли он такую возможность?  Он  был
очень осторожен, он предвидел так много... но мог ли он принимать в расчет
собственную смерть?"
   Дэмьен не представлял себе, чтобы Таррант мог допустить такое.  А  если
нет, значит, вся схема летит к черту: пять невинных ракхов направляются  к
смерти бессмысленно. Потому что как только враг пересчитает их, он поймет:
что-то не так. От этой мысли Дэмьена скрутила тошнота, но  он  пытался  не
думать, что его беспокоит больше -  смерть  пятерых  невинных  или  провал
уловки Тарранта.
   Он аккуратно свернул карты:
   - Идем на север. К Дому Гроз. И  попытаемся  связаться  с  Потерянными.
Если нам повезет - и Творение Тарранта сработает, - нас не заметят.
   - А если нет? - поинтересовалась ракханка.
   Он посмотрел на нее. И проклял ее чуждую  природу  -  не  прочитать  на
лице, о чем она думает.
   - Не знаю.
   - Ты сможешь поддержать Затемнение? - спросила Сиани. -  Чтобы  оно  не
было  связано  с  Таррантом,  если  подделка...  -  Она  в  замешательстве
остановилась.
   - Не сработает? - тихо осведомился он. Она кивнула. - Это было бы очень
опасно, - сообщил он, стараясь не встречаться с ней взглядом. - Между мной
и Охотником существует... канал. - "Не спрашивай о нем, - молча  взмолился
он. - Не заставляй объяснять". - Если я попытаюсь Творить сейчас, когда на
нас еще лежит  отпечаток  его  собственного  Творения...  Я  могу  открыть
свободный проход между нами и той силой, что убила его.
   "И  то,  что  справилось  с  Таррантом,  возможно,  раздавит  нас,   не
пошевельнув и пальцем".
   - Значит, нам надо рассчитывать только на то, что  сделал  он,  -  тихо
решила Сиани. Голос ее дрожал, глаз она не поднимала.
   - Возможно.
   Она посмотрела на него.
   - Я не могу сделать это. И ты не можешь. Но остается еще кое-кто. -  Он
многозначительно  взглянул  на  Хессет.  -  Полагаю,  именно   сейчас   ее
мастерство может нам понадобиться.
   Губы красти слегка раздвинулись;  она  тихо  зашипела,  стиснув  острые
зубы:
   - Я не знаю колдовства людей.
   - Но это же не колдовство людей! И это не привлечет  той  Фэа,  которой
могут управлять люди. Разве нет?
   - Ракхи не Творят, - холодно заявила она.
   - Разве? - Он повернулся к Сиани. - Позволь мне рассказать  кое-что  из
того, что я знаю о ракхах. Помнишь, прошлой ночью  я  просматривал  записи
Зена и нашел кусок раннего текста, который он где-то откопал и скопировал.
Про предков ракхов. Похоже, они были исключительно плотоядными. В  отличие
от наших всеядных предков, они, добывая пищу, полностью зависели от охоты.
У  них  не   было   ни   земледелия,   ни   особо   сложных   общественных
взаимоотношений, которые породили бы сельское хозяйство. -  Он  пристально
взглянул на ракханку. -  Они  были  стайными  животными.  Как  мы.  Но  их
социальная структура заметно отличалась от нашей. Мужчины проводили жизнь,
состязаясь друг с другом, растрачивая большую часть энергии на сексуальные
демонстрации и бои. Когда они охотились, они собирались большими стаями, и
только если предстояла опасная игра. Риск был важнее,  чем  сама  пища,  и
после каждой охоты они либо подтверждали свое место в социальной иерархии,
либо получали новое. А то, что они убивали, либо съедалось на месте,  либо
его бросали гнить.
   - Я знаю таких мужчин, - хмыкнула Сиани, и Дэмьен заметил, что по  лицу
Хессет  вроде  бы  скользнула  улыбка.  И  мгновенно  пропала,  сменившись
настороженной враждебностью.
   - Для остальной стаи охотились женщины, - объяснил он. - И кормили их в
соответствии с местной иерархией.  Сначала  самцов-лидеров,  потом  детей,
потом ели  сами.  Если  что-то  оставалось  -  недомеркам.  Доведенная  до
совершенства структура стаи млекопитающих. - Он резко  подался  вперед.  -
Видите? Женщины охотились. Не для  того,  чтобы  показать  себя,  а  чтобы
выжить. Не  для  того,  чтобы  продемонстрировать  свою  отвагу,  а  чтобы
накормить своих детей. И Фэа отвечало  их  желанию,  как  и  всем  местным
видам. А какие  два  искусства  важнее  всего  на  охоте?  Выслеживание  и
маскировка. Способность найти  добычу  и  возможность  подобраться  к  ней
незамеченными. - Он покосился на ракханку и встретил ее взгляд. В его тоне
появился вызов. - Если женщины ракхов могли  Творить  с  помощью  Фэа,  не
значит ли это, что они были мастерами в обоих искусствах?  Именно  в  тех,
что теперь нужны нам больше всего.
   Голос красти был тих, но звенел от напряжения:
   - Ракхи не Творят.
   - Не так, как мы. Без ключей, рисунков, знаков и заклинаний  и  прочего
подспорья   воображения.   Им   не   нужно   все   это,   как   не   нужно
людям-посвященным. - Он помолчал, наблюдая за ней. - Но это ведь не совсем
бессознательно делается, правда? На каком-то  этапе  твой  народ  научился
применять  Фэа,  управлять  этой  силой.   Более   совершенный   интеллект
потребовал более совершенного контроля. Может быть, в обыденной жизни  вам
хватает древних способов... Но я помню, что  видел  в  Морготе.  Это  было
сделано преднамеренно, обдуманно и чертовски мощно. Истинное  Творение,  в
любом смысле этого слова. - Она не ответила, и он настойчиво  повторил:  -
Ты отрицаешь это?
   - Нет, - тихо произнесла она. - Если ты так это называешь... нет.
   - Хессет, - вступила Сиани. - Если ты сможешь сделать Затемнение...
   Глаза ракханки сузились.
   - Так говорят колдуны. Я не...
   - Да назови как хочешь! - прервал ее Дэмьен. -  Мы  подберем  слово  из
языка ракхене, если тебе так нравится. Или переделаем  его.  Черт  побери,
разве ты не видишь", сколько от этого зависит?
   "Спокойнее, Дэмьен. Сбавь тон. Не  отталкивай  ее".  Он  заставил  себя
медленно, глубоко вздохнуть.
   - Тарранта нет, - сказал он тихо.  -  Нет  Сензи.  Даже  если  я  смогу
Творить сам, мои возможности в этом случае  ограничены;  подкрадываться  к
врагу - деяние, мало подходящее для Церкви. Как бы ни прикрыл нас Таррант,
это прикрытие с его смертью стало  слабее  -  если  враг  не  Рассеял  его
полностью.
   - Ты сможешь помочь нам? - прямо спросила Сиани - Если захочешь? Смогла
бы ты укрыть нас от его взгляда?
   Та оглядела обоих по очереди. Пересматривала свою врожденную  ненависть
к их роду, проверяла, как далеко та может зайти. Потом объявила, тщательно
подбирая слова:
   - Если бы вы были моей родней. Моей кровной родней. Тогда я  смогла  бы
прикрыть вас.
   - Никак иначе?
   Она покачала головой:
   - Нет.
   - А точно бы смогла? - засомневался Дэмьен.
   Красти жестко посмотрела  на  него.  В  него:  сквозь  оболочку,  минуя
наслоения сознания, в самое сердце его души. В ту часть его существа,  что
была животным, примитивным, чистым. Что-то незнакомое, теплое,  любопытное
лизнуло язычком его мозг. Приливная Сила?
   - Смогла бы, - призналась она наконец. - Если тебя это утешит. Но вы не
моя кровная родня. Вы даже не ракхи. Сила, что отвечает мне, даже не знает
о вашем существовании.
   - Заставь ее, - предложил Дэмьен.
   Она мотнула головой:
   - Нельзя.
   - Почему?
   - Приливная Сила не будет...
   - ...не захочет? Не городи чепухи. - Он  нагнулся,  опираясь  руками  о
колени. - Послушай. Я знаю, чем были ракхи, когда люди  впервые  появились
здесь. Я понимаю, что эти животные  корни  еще  часть  тебя.  Должны  быть
частью тебя. Но  ты  также  разумное  самосознающее  существо.  Ты  можешь
укротить свои инстинкты.
   - Как делают люди?
   - Да. Как делают люди. Как еще, ты думаешь, мы попали сюда,  за  десять
тысяч световых лет от нашей родной планеты? Из всех животных Земли мы одни
научились укрощать наши  инстинкты.  О,  это  было  нелегко  и  не  всегда
получалось.  Я  даже  не  смогу  объяснить  тебе,  каким  диким  смешением
несовместимого стал в результате наш человеческий мозг. Но если есть  хоть
одно определение  человеческой  сущности,  это  -  победа  интеллекта  над
животным наследием. А вы унаследовали наш интеллект! Ваш народ может стать
для этой планеты тем, чем мы были для нашей. Все, что вам нужно сделать, -
это научиться преодолевать первобытную ограниченность...
   - И посмотрите, куда это завело вас!  -  презрительно  бросила  она.  -
Разве это достойная для нас цель? Иметь  разделенные  души,  когда  каждая
часть тянет в свою сторону? Как у вас? Вампиры не преследуют нас  в  ночи;
призраки не тревожат наш сон. Это создания человеческого разума,  эхо  тех
частей вас, которые вы похоронили. Отвергли. "Животный инстинкт",  который
визжит и  рвется  на  свободу,  замкнутый  в  беспросветной  бездне  вашей
бессознательной памяти.  -  Она  покачала  головой;  в  ее  глазах  стояла
жалость. - Мы живем в мире с этой землей и с собой. Вы  -  нет.  Вот  наше
определение человеческой сущности.
   Она встала. Движение было нечеловечески плавным, гибким, кошачьим.
   - Я сделаю что смогу - в моих понятиях. На языке ракхов.  И  если  сила
откликнется мне... Тогда, заверяю вас, ни один колдун-человек  не  пробьет
эту защиту.
   - А если не откликнется? - тихо спросил Дэмьен.
   Она  взглянула  на  север,  туда,   где   должен   был   быть   далекий
энергетический узел. Проверяла потоки? Или пыталась представить  себе  Дом
Гроз и его хозяина-человека?
   - Тогда твое человеческое Творение должно быть очень хорошим. Чертовски
хорошим. Или мы попадем прямиком ему в руки.



        37

   Энергия. Горячая энергия, восходящая от  самых  корней  земли.  Сладкая
энергия,  профильтрованная  сквозь  ужас  души   посвященного.   Свежайшая
энергия, что вибрировала от боли, и страха, и бесценной агонии  абсолютной
безнадежности. Вкушать ее было экстазом. Почти невыносимым.
   - Вы довольны? - спросил демон.
   -  О  да.  -  Шепот  восхищения,  порожденный  дуновением  боли.  Такой
изысканной боли. - Это будет долго, Калеста? Ты можешь сделать, чтобы  это
было долго?
   Фасетчатые глаза медленно мигнули; в тусклом свете лампы они  были  как
кровь.
   - В тысячу раз дольше, чем обычно.  -  Его  голос  прозвучал  скрежетом
металла по стеклу, медленным скрипом заржавленного ножа  по  окну.  -  Его
страх и боль совершенно уравновешены. Земля сама поставляет  горючее.  Это
может продолжаться... бесконечно.
   - И он будет цепляться за жизнь.
   - Он ужасно боится смерти.
   - А-ах! - Глубокий вздох,  постепенный,  медленный,  смакующий.  -  Как
чудесно! Ты знаешь, как угодить, Калеста.
   - Это и мое удовольствие, - просипел демон.
   - Да. Верю. - Низкий смешок, полуюмор, полупохоть, сорвался с хозяйских
губ. Дымящаяся энергия выплеснулась на гладкие каменные стены, окрасив  их
кроваво-красной Фэа. Цвет боли. Цвет наслаждения.
   - Смотри же, приготовь что-нибудь такое же приятное,  когда  она  здесь
появится.



        38

   Шел снег. Это не стало неожиданностью - Хессет почуяла его приближение,
и даже Дэмьен заметил утром, что небо нехорошо потемнело,  но  их  это  не
утешило. Им не хватало сейчас только ранней  зимы.  То  и  дело  отряхивая
куртку, Дэмьен проклинал себя, что не предусмотрел  такой  погоды.  Теперь
ему приходилось  постоянно  счищать  с  себя  снег.  Погоду  предсказывать
трудно, однако так или иначе предвестия можно было заметить  за  несколько
дней, и Дэмьен мог бы  помочь  делу,  если  б  только  Увидел