нас
покинуть?
   Ему показалось, будто на миг она сбросила  улыбку.  Во  всяком  случае,
свет в  ее  глазах  померк.  Взгляд  стал  строгим,  холодным,  неожиданно
напомнившим взгляд хищного зверя.
   - Поговорим об этом, когда час пробьет, - сказала она.



        8

   В первый же день после того, как "Золотая  слава"  встала  на  рейд,  и
началось то, что можно было сравнить разве что с деятельностью инквизиции.
Началось в полдень, когда на борт  поднялся  лорд  Тошида  с  тем,  "чтобы
задать несколько вопросов". Разумеется,  речь  сперва  зашла  о  том,  где
усесться для предстоящей беседы, кому заговорить первым, как  распределить
вопросы по степени важности, а ответы - по мере достоверности, что вносить
в протокол, а что нет... И прежде чем вновь прибывшие  толком  сообразили,
что, собственно говоря, происходит, регенту удалось устроить все так,  что
человек, вызванный им на  допрос,  лишился  возможности  посоветоваться  с
кем-нибудь из дожидающихся своей очереди. Все  было  проделано  более  чем
пристойно, с максимальной вежливостью, так что большинство пассажиров даже
не осознали, к какой хитроумной тактике  прибег  Тошида.  Дэмьен,  однако,
осознал - и ему это не понравилось. Совсем не понравилось.
   -  Черт  побери,  -  пробормотал  он.  Пробормотал  вполголоса,   иначе
гвардейцы Тошиды - расставленные повсюду на корабле и  всему  внемлющие  -
его бы услышали. Хессет резко  посмотрела  на  него,  и,  хотя  ее  голову
обтягивала тугая шапочка, у него создалось впечатление,  будто  ее  острые
уши встали торчком, ловя каждое его слово.
   - Что, плохо дело? - шепотом спросила она.
   "Крайне плохо", - ответил его внутренний  голос.  Но  не  желая  пугать
ракханку, Дэмьен буркнул:
   - Не исключено. - И заставил себя добавить: - Будем надеяться, что  все
обойдется.
   Он заранее готовил команду к такого рода допросу. И ведь подготовил, не
так ли? Он внушил находящимся  на  борту  язычникам,  как  важно  для  них
заявить, будто  они  придерживаются  его  веры,  предоставил  им  основную
информацию, необходимую для  того,  чтобы  сойти  за  приверженцев  Святой
Церкви...  Но  сработает  ли  это?  И  если  регент  начнет  вдаваться   в
конфессиональные  тонкости,  то  смогут  ли  они  на  основе  только   что
полученных знаний  достойно  ответить,  не  выдав  при  этом  собственного
невежества? И как быть с Хессет? Запомнили ли купцы, что она  намеревается
выдать себя за представительницу человеческого племени? Озаботятся ли  они
тем,  чтобы  подкрепить  эту   ложь,   если   Тошида   вдруг   проникнется
какими-нибудь  подозрениями?  Малейшая  ошибка  любого  из  них  -  и  вся
компания, возглавляемая Дэмьеном, сразу  же  окажется  на  краю  пропасти.
Стоит кому-нибудь упомянуть о щетине Хессет, о ее когтях, о  ее  инородном
происхождении.  Или,  хуже  того,  -  о  колдовстве,  практикуемом   самим
Дэмьеном. Может быть, именно намеков на это и ждет  регент?  И  в  поисках
соответствующих доказательств он и взошел на борт?
   И, разумеется, вопрос, связанный с Джеральдом Таррантом.
   Холодный ветер  трепал  душу  Дэмьена,  стоило  ему  подумать  об  этом
человеке. "Сломайте стены, - распорядился посвященный. - Выставите все мои
вещи на солнечный свет. Проследите,  чтобы  ничего  не  осталось  от  моей
мощи". Дэмьен сделал все это - и пошел в том же направлении еще дальше. Он
попросил пассажиров  и  членов  команды  позабыть,  что  Владетель  вообще
когда-либо поднимался на борт корабля. Тогда это  показалось  ему  удачной
мыслью, и все с радостью согласились сотрудничать.  Но  хватит  ли  этого?
Если Тошида заподозрит, что тут что-то  не  так,  если  он  сумеет  задать
надлежащие вопросы -  возможно,  даже  неприкрыто  пригрозит  или  заманит
кого-нибудь своим красноречием в тупик, оказавшись в котором  лгать  далее
станет невозможно, - как знать,  не  проговорится  ли  кто-нибудь  в  этом
случае? "А ведь достаточно  будет  лишь  одного  слова,  -  напомнил  себе
Дэмьен, - достаточно одного неосторожного слова..."
   И тут пред ним предстал молчаливый гвардеец - и по  его  повадке  стало
ясно, что наступил черед самого Дэмьена  отвечать  на  вопросы.  Безмолвно
помолившись, он проследовал за гвардейцем по палубе в маленькую  каюту,  в
которой проводил допрос Тошида. Дэмьен вошел в каюту,  гвардеец  застыл  у
него за спиной.  Иллюминаторы  в  каюте  были  занавешены,  никто  не  мог
заглянуть сюда, да и отсюда не было видно ничего,  даже  моря.  Две  лампы
озаряли помещение и его  обитателей,  в  их  золотистом  свете  темнокожий
регент казался древней бронзовой статуей.
   - Преподобный Райс. - Регент заговорил сдержанно, но любезно.  -  Прошу
садиться.
   Дэмьен сел  в  кресло  напротив  Тошиды.  Поглядел  на  разделяющий  их
письменный стол, заметил разбросанные записки, документы, обратил внимание
на географическую карту. И тут же регент сгреб все это в сторонку, на край
стола, куда не падал свет лампы.
   - Мое правительство несколько озабочено, -  тихо  начал  сановник.  Его
голос звучал на редкость ровно - это  был  голос  человека,  привыкшего  к
тому, что его приказы непререкаемы. - Вы не против разъяснить мне кое-что?
   - Разумеется, не против, - ответил Дэмьен, стараясь не  выдать  голосом
волнения.
   "А если бы и был против - какое это имело бы значение?"
   Допрос начался с самых элементарных вещей -  с  таких  вопросов,  какие
задал бы любой чиновник владельцу иностранного корабля, бросившего якорь в
его гавани. Дэмьен отвечал столь же просто и при этом честно,  а  когда  у
него недоставало необходимой для ответа информации, он  отсылал  Тошиду  к
тем, кто подобной информацией обладает. Затем пошли вопросы, затрагивающие
самого Дэмьена. Действительно ли именно он организовал эту экспедицию? И с
какой целью? Дэмьен отвечал на подобные вопросы осторожно, стараясь, когда
это было возможно, быть честным, а в остальных случаях прибегая  скорей  к
недоговоркам и умолчаниям, нежели к прямой  лжи.  Никто  на  борту,  кроме
Хессет, не знал о подлинной причине предпринятого им путешествия,  поэтому
было крайне маловероятно, что Тошида сумеет его на чем-нибудь  в  связи  с
этим поймать. И все же он  проявлял  предельную  предусмотрительность,  не
забывая о том, что уже как минимум двадцать пассажиров побывали  у  Тошиды
на допросе - и расспрашивали их, не исключено, и о  самом  Дэмьене,  -  и,
соответственно, его собственные показания регент сверял с уже полученными.
   В конце концов Тошида удовлетворился услышанным и резко переменил тему:
   - А теперь расскажите мне о здоровье членов команды.
   - А что, собственно говоря, вас интересует?
   - Это ведь вы отвечали за подготовку экспедиции, не правда ли? - Темные
пальцы забарабанили по столу. - Вот и расскажите о том, как вы готовились.
   По лицу Тошиды нельзя было судить о том,  известно  ли  ему,  насколько
зыбкой может оказаться почва, на которую они сейчас ступили. Что же успели
рассказать ему остальные? Дэмьена бесило отсутствие необходимой информации
-  в  особенности  насчет  того,  какой  статус  имеет  в  здешних   краях
колдовство. Додумались ли остальные до того, что необходимо защитить  его?
Поняли они хотя бы, что такая защита необходима? И, заговорив, он подбирал
слова с особой тщательностью.
   - Я понимал, что  возникнет  существенный  риск  в  связи  с  возможным
контактом с обитателями колонии, в которой наличествует собственный  набор
болезней. Поэтому, подписывая контракт с каждым, я руководствовался  двумя
факторами: человек должен  был  обладать  повышенной  сопротивляемостью  к
инфекционным заболеваниям и сам не должен был быть носителем  инфекции.  В
связи с этим мы приняли все мыслимые меры предосторожности, -  заверил  он
Тошиду, искренне надеясь на то, что этого будет достаточно.
   - Значит, вы положились на устные свидетельства, не так ли?
   Дэмьен покачал головой:
   -  Всех  подвергли  осмотру.  Пассажиров,  судовых  офицеров,   простых
матросов.
   - А кто проводил осмотр?
   Священник ответил без малейшей задержки, потому что любая задержка была
бы в высшей степени подозрительна:
   - Квалифицированные профессионалы.
   "Я их Исцелил, сукин ты сын. Санкционированной Святой Церковью  властью
я  применил  Творение,  призвав  на  помощь  Фэа,   чтобы   вылечить   или
подстраховать каждого из них. Чтобы свести на нет любой риск  по  прибытии
вот в этот твой неописуемый город восьмисотлетней обособленной эволюции. Я
это сделал. И я использовал Фэа для того, чтобы  усилить  их  иммунитет  к
здешним заболеваниям, и предпринял еще  кое-какие  меры  предосторожности,
названия которых тебе ровным счетом ничего не скажут. Вот  что  я  сделал,
регент. Вот что в моих силах".
   Он сделал глубокий вдох  и  деланно  закашлялся,  маскируя  эти  мысли.
Господи, этот человек его достал. И это было скверно. Это было опасно.
   Тошида написал несколько фраз на клочке бумаги; в  каюте  было  слишком
темно для того, чтобы Дэмьен мог разобрать написанное.
   - Преподобный Райс, я вынужден задать вопрос, который может  показаться
вам оскорбительным. Если так, то прошу прощения. Обстоятельства, в которые
мы попали, беспрецедентны, не так ли? Отсюда и  проистекает  необходимость
задавать такие вопросы.
   - Я слушаю вас, - спокойно отозвался Дэмьен.
   Взгляд регента впился ему  в  глаза.  Глаза  самого  Тошиды  были,  как
обнаружил сейчас Дэмьен, темно-карими, почти черными, - так что в  здешней
полутьме было невозможно отличить  зрачок  от  радужной  оболочки.  И  это
настораживало, точно так же, как глаза Хессет  в  недостаточно  освещенном
помещении.
   - Практиковали ли вы когда-нибудь колдовство? - спросил Тошида. И  чуть
погодя добавил: - Во имя достижения каких бы то ни было целей?
   На  мгновение  наступила  тишина.  Абсолютная  тишина.  "Много  ли  ему
известно, - в отчаянии подумал Дэмьен. - И  что  успели  нарассказать  ему
остальные?" Если его поймают на лжи, окажись она сколь  угодно  ничтожной,
тем самым будет поставлена под сомнение и правдивость всех  остальных  его
высказываний.  А  это  означало  бы  новую  порцию  вопросов  -  и  крайне
неутешительный результат в конце дознания.
   Темные глаза смотрели на него в упор. Ожидая ответа. Требуя ответа.
   - Я член Ордена, принадлежащего к Западной Матриархии, - в конце концов
сказал Дэмьен. - Святая Мать учит, что колдовство Именем Господа  является
богоугодным делом. Позже я переехал  на  Восток  и  попал  под  юрисдикцию
тамошнего Патриарха. Его взгляд на эту проблему не  таков,  и  я  согласно
обету состоял у него на службе, исполнял его волю. -  Он  сделал  глубокий
вдох, после чего удвоил осторожность собственных высказываний. - Мой  обет
требует от меня послушания высшим иерархам Святой  Церкви,  каковы  бы  ни
были  их  требования.  Это  означает  и  послушание  вашим  законам,  Ваше
Превосходительство, и уважение здешних обычаев. Обет и кредо моего  Ордена
требуют именно этого.
   Регент отреагировал на эти слова несколько неожиданно. Он чуть напрягся
- однако вовсе не в ответ на слова, подумал священник. Возможно,  в  ответ
на что-то, за ними кроющееся.
   И когда Тошида заговорил, голос его тоже прозвучал странновато.  Дэмьен
не смог определить природу этой странности. Голос зазвучал...  тоскливо...
чуть ли не алчно.
   - Вы сказали, ваш Патриарх?
   - Да, Ваше Превосходительство.
   - Мужчина, - подчеркнул регент.
   Дэмьен удивленно кивнул.
   - И он ваш верховный иерарх? Именно это означает титул Патриарха?
   Дэмьен кивнул вновь.
   - Церковь объединилась под властью  одного  духовного  лидера  в  конце
Третьего столетия. Но географические  барьеры  между  Востоком  и  Западом
слишком труднопреодолимы, чтобы один  человек  смог  эффективно  управлять
обоими регионами, поэтому решено было поставить по верховному  иерарху  во
главе каждого. - И он добавил: - Ведь и у вас есть  собственный  верховный
иерарх.
   -  В  каждом  городе  имеется  своя  Мать,  -  ответил  регент.  В  нем
чувствовался темперамент почти звериного свойства; внутреннее  напряжение,
вступающее в противоречие с невозмутимостью  его  облика  и  хладнокровной
манерой говорить. "Он почему-то готов  взорваться,  -  подумал  Дэмьен.  -
Причем готов взорваться уже  давным-давно".  -  Их  совместные  речения  и
образуют наш Закон.
   - А как же институт регентства? - осмелился спросить Дэмьен. -  Как  он
вписывается в общую картину?
   Впервые за весь допрос регент отвел глаза.
   - Матери обладают даром ясновидения, они являются нашими оракулами. Они
слышат и истолковывают голос Единого Бога и живут вечными  Святительницами
Его Имени... а этот образ  жизни  не  слишком  соответствует  потребностям
управления государством, преподобный Райс. Вам ясно?
   - Следовательно, на самом деле правите вы?
   - В каких-то отношениях. Но неизменно покорствуя воле Матери. -  Тошида
вновь уставился на Дэмьена. И взор его был столь пронзителен  и  в  то  же
самое время столь хищен, что выдержать это испытание было нелегко.  Дэмьен
не сомневался в том, что  регент  самым  внимательным  образом  следит  за
малейшим проявлением его собственной реакции на услышанное.  -  Я  обладаю
высшим рангом, которого может в нашей стране достигнуть мужчина.  Но  меня
удивляет, что вам это неизвестно, преподобный Райс. Разве  не  сам  Пророк
учредил именно такой порядок?
   Правильно ли он понял его слова?  Возможно  ли,  что  в  здешних  краях
высшая власть зарезервирована  за  женщинами  -  и,  соответственно,  этот
мужчина - энергичный и властный  мужчина  -  гуляет  на  коротком  поводке
нелепого сексистского суеверия? Внезапно Дэмьен с удовольствием  вспомнил,
что часто играет в покер и что хорошо умеет в него играть, -  никогда  еще
напускное безразличие не требовалось ему в такой степени, как сейчас.
   - Порядки меняются, - осторожно сказал  он.  -  И  даже  слово  Пророка
становится объектом различных интерпретаций.
   Он не осмелился ни сказать, ни спросить более прямо. Во всяком  случае,
сейчас. Во  всяком  случае,  не  раньше,  чем  он  обзаведется  кое-какими
познаниями о жизни и жизненных устоях здешнего народа. Любое иное  решение
было бы равнозначно тому, чтобы  поднести  зажженную  спичку  к  пороховой
бочке - и лишь для того, чтобы посмотреть, что из этого получится. То есть
было бы чистым безумием.
   Несколько  мгновений  регент  просидел  молча.  Продумывая  услышанное.
Всесторонне продумывая все сказанное и оставшееся недосказанным.
   - Знаете ли, - заявил он наконец, - кое-что из  того,  что  мы  с  вами
сейчас обсудили, показалось бы моему  народу...  ну,  скажем,  тревожащим.
Чуждая нам иерархия, отличающиеся от наших обычаи... -  Его  темные  глаза
сощурились. - И колдовство. Все эти темы настолько деликатны, что место им
только в беседе с глазу на глаз. Вы согласны со мной, преподобный Райс?
   Дэмьен обнаружил, что сидит затаив дыхание. Сейчас и ему  стало  трудно
говорить.
   - А как быть с моим народом?
   "Иначе говоря: дорого ли ты дашь за мое молчание?"
   - Надобность  в  дальнейшем  дознании  отпала,  -  невозмутимо  ответил
регент.
   Этим было сказано все.
   Неужели одна только религиозная вера удержала этого человека  от  того,
чтобы еще давным-давно потребовать причитающееся ему по  праву,  от  того,
чтобы создать собственное  королевство  и  разгромить,  если  понадобится,
чужое? И удержит ли она его сейчас,  когда  он  полностью  осознал  новые,
открывшиеся в связи с прибытием  заморского  корабля  возможности?  Дэмьен
подумал, что он и впрямь поднес зажженную  спичку  к  пороховой  бочке.  А
бочка оказалась лишь одной из многих в огромном погребе.
   Регент, оттолкнув стул, поднялся с места.
   - Ясно, что вы прекрасно подготовились к экспедиции, и я не вижу причин
держать вас на карантине и впредь. Я извещу Мать о принятом мною  решении.
-  Когда  он  произнес  официальный  титул  правительницы,  в  его  голосе
послышались нотки враждебности - легкой, почти неуловимой враждебности, но
Дэмьен не сомневался в том, что выйди он на Видение, то наверняка узрел бы
в душе у этого  человека  разъяренных  демонов.  -  Завтра  мои  помощники
проведут для ваших людей небольшую экскурсию по городу с тем, чтобы впредь
они могли ориентироваться сами. После этого вы свободны передвигаться  без
каких бы то ни было ограничений.  Как  мне  представляется,  купцы  смогут
выгрузить свой товар  в  конце  недели.  Если  им  захочется,  они  вправе
перебраться на берег вслед за своими грузами.
   - Благодарю вас, - поклонился Дэмьен. - Я все передам.
   Регент кивнул, его темные глаза снова сузились.  Пронизывающий  взгляд,
ничего не скажешь.  Что  за  грядущее  готовит  он  здешним  краям,  если,
задумавшись над этим, смотрит таким пламенным  взором?  Что  за  секретные
струнки затронули слова, произнесенные Дэмьеном, что за надежды  и  планы,
доселе остававшиеся неизреченными?
   - Нет, - сказал Тошида. - Это я вас благодарю.


   Если Дэмьен и тревожился  по  поводу  дополнительного  расследования  в
связи с его подлинной ролью на борту "Золотой славы",  то  дальнейший  ход
событий не мог не внушить ему оптимизма. Экскурсия по  городу,  в  которой
приняли участие почти все пассажиры и все матросы и  боцманы,  прошла  без
сучка без задоринки. Конечно,  как  это  можно  было  предвидеть  заранее,
вокруг пришельцев роем вились газетчики, сопровождая экскурсантов  подобно
уличным псам, преследующим  случайного  прохожего.  "Поделитесь,  чего  вы
ждали увидеть? Стоило ради этого пускаться на столь рискованную переправу?
Какое  мы  производим  на  вас  впечатление?  Вы  удивлены,  разочарованы,
потрясены, заинтригованы,  чувствуете  себя  оскорбленными?"  Таковы  были
расспросы газетчиков, тогда как художники осведомлялись главным образом  о
призрачных  островах,  о  морских  чудовищах  и  о  сексуальной  практике,
принятой на Западе. В какой-то момент экскурсовод собрал своих  подопечных
в одну группу и объяснил им - попросту и  без  затей,  -  что  их  истории
принесут газетчикам немалые гонорары и потому им самим не следует делиться
информацией, ничего за это не получая. На что - с не меньшим  высокомерием
- за всех ответила Лишала: мы, мол, тоже не  лыком  шиты.  После  чего  им
предоставили вести себя как вздумается.
   На третью ночь было объявлено о празднестве по случаю прибытия  корабля
с Запада, включающем в себя, наряду с  прочим,  салют  и  фейерверк  после
захода Коры. Приглашение капитану  Рошке  вручил  лично  капитан  флагмана
Тошиды, вне всякого сомнения, памятуя об упрямом отказе капитана  "Золотой
славы" сойти на берег накануне. И  хотя  Рошка  вновь  отказался  посетить
празднество да и вообще отправиться куда бы то ни было до тех пор, пока он
окончательно  не  удостоверится  в  том,  что   его   корабль   в   полной
безопасности, оказанная честь явно пришлась ему по душе.  И  позже,  когда
тот же офицер возвратился на закате и предложил на время подменить его  на
капитанском мостике "Золотой славы", Рошка позволил увести себя в город.
   Фейерверк представлял  собой  тщательно  выверенные  небольшие  взрывы,
проводимые в увеселительных целях. "Старинный земной  обычай",  -  уверили
пришельцев с Запада люди регента, и Дэмьен с  удовольствием  повторил  про
себя эти слова: "Старинный земной обычай". Им, людям Запада, пришлось  так
отчаянно бороться за элементарное выживание, что они  начисто  забыли  все
подлинные обычаи Земли и пользовались этим или сходными  выражениями  лишь
изредка, обозначая ими ритуалы настолько древние, что об их  происхождении
ни у кого уже не было ни малейшего понятия.  А  здесь,  где  относительная
стабильность была достигнута всего  три  столетия  спустя  после  Высадки,
устная традиция сохранила из земного  наследия  куда  больше.  "На  Западе
прилагали немалые усилия к тому, чтобы сберечь научное  и  технологическое
наследие Земли, - подумал Дэмьен, - тогда как здесь,