ет  ее  сильно
нервничать - этот-то священником не был. Женщина сцепила пальцы и изо всех
сил старалась  не  вмешиваться,  потом  взглянула  на  Дэмьена  в  поисках
утешения. Священнику искренне хотелось бы утешить ее, но как?
   Он снова посмотрел на мальчика и застыл - незнакомец прижал к  запястью
мальчика  нож.  Из-под  ножа  тянулась  тонкая  струйка  крови  -  густая,
темно-красная.
   - Какого дьявола? - зашипел Дэмьен. - Что вы делаете?
   Таррант не обратил на него ни малейшего внимания.  Он  вытер  лезвие  и
вернул нож обратно в ножны. Мать мальчика тихо  застонала  и  пошатнулась.
Дэмьен забеспокоился, не потеряет ли она  сознание.  Священник  разрывался
между  стремлением  помочь  несчастной  женщине   и   отчаянным   желанием
прекратить это безумие. Зачем могло понадобиться разрезать мальчику  вену?
Но  он  не  шелохнулся  -  его  охватило  какое-то  ужасное,   болезненное
очарование. Как Дэмьен и ожидал, Таррант прикоснулся к ране, и пальцы  его
окрасились кровью. Посвященный поднес ладонь к губам и принюхался,  потом,
словно удовлетворившись тем, что узнал, прикоснулся языком к темно-красным
каплям. Попробовал на вкус. И застыл.
   Мрачно посмотрев на женщину, он проворчал:
   - Вы не сказали, что он был наркоманом.
   В лице женщины неожиданно не осталось ни кровинки.
   - Но он не наркоман... - прошептала она. - Я не...
   - Что это? - хрипло спросил Дэмьен.
   - "Черный уход".
   Сделанный Таррантом надрез все еще кровоточил; с запястья  мальчика  на
стеганое одеяло срывались крохотные красные капли.
   - Он ведь запрещен, разве не так?
   - Откуда вы узнали? - потрясение выдохнула женщина.
   - Обычная логика.  Мальчик  совершенно  явно  находится  под  действием
наркотика. Если бы он принимал его легально, ему бы приходилось ездить  за
зельем в Джаггернаут. И к тому же вы бы обо всем знали. С другой  стороны,
через ваш даэ  проходит  множество  путешественников...  -  Таррант  пожал
плечами, словно показывая, что дальнейшее само собой разумеется. - Так что
он  вполне  мог  держать  это  в  тайне,  хотя  удовольствие  ему   дорого
обходилось. Он знал, что рискует, и шел на этот риск. Думаю, это добавляло
его ощущениям остроты.
   - Как вы смеете так говорить!
   Таррант всего лишь прищурился, но  этого  оказалось  довольно.  Женщина
попятилась и отвела взгляд.
   - Так это из-за?.. -  прохрипела  она.  Руки  ее  дрожали.  -  Из-за...
наркотика?
   Таррант повернулся обратно к мальчику.  Поскольку  он  ничего  не  стал
объяснять, Дэмьен прибег к  Видению  и  увидел,  что  плотная  стена,  еще
недавно окружавшая мальчика, осыпается  -  слой  за  слоем,  распускается,
словно лепестки цветка. Священник почувствовал внезапный приступ  зависти,
едва не заставившей его потерять концентрацию.
   "Ну почему ему это удалось так дьявольски легко!"
   А за барьером скрывалась... темнота. Пустота.  Такая  абсолютная  тьма,
что сознание Дэмьена прямо-таки обожгло  ледяным  холодом.  Он  не  посмел
проникнуть дальше, чтобы узнать источник этой тьмы, и был не  в  состоянии
следить за Таррантом, но даже сейчас Дэмьен чувствовал, что  что-то  здесь
не так - и  очень  сильно  не  так.  Здесь  присутствовало  нечто,  далеко
выходящее за пределы обычных  примесей  или  саморазрушительных  фантазий,
свойственных   юношеской   депрессии.   Нечто   намекающее   на    внешнее
вмешательство.  Некая  злоба,  неизмеримо  большая  той,  которую  мог  бы
породить этот бедный мальчик.
   -  Оставьте  нас,  -  приказал  Таррант  и  взглянул  на  женщину.  Она
попыталась было возразить,  но  слова  застряли  у  нее  в  горле,  и  она
подчинилась воле Тарранта. Когда хозяйка повернулась, чтобы выйти, лицо ее
было залито слезами. Дэмьену очень хотелось утешить ее, но он  бы  проклял
себя, если бы хоть на минуту  оставил  мальчика  одного  с  этим  странным
чужаком.
   Как только женщина вышла, осторожно прикрыв  за  собой  дверь,  Таррант
протянул руку к мальчику,  и  его  тонкие  изящные  пальцы  коснулись  лба
больного. Только что осыпавшийся барьер принялся медленно, слой за  слоем,
восстанавливаться.  Постепенно  зияющая  тьма,  свившая  себе   гнездо   в
подростке, скрывалась из глаз, и  вскоре  даже  сильнейшее  из  заклинаний
Познания, на которое был способен Дэмьен, перестало  воспринимать  ее.  Из
кончиков  пальцев  посвященного  вырвались  темно-синие  лучи.  Пораженный
Дэмьен смотрел, как эти лучи рассекают кожу мальчика.  А  на  кровоточащие
вскрытые капилляры осторожно ложится лазурный лед.
   Дэмьен бросился вперед, схватил Тарранта за  руку  -  рука  была  такой
холодной, что, казалось,  это  прикосновение  принялось  вытягивать  живое
тепло и из самого Дэмьена, - и изо всех сил рванул его прочь от мальчика.
   - Что вы делаете?! - яростно прошипел он.
   Безгранично  спокойные  и  холодные  глаза  Тарранта  остановились   на
священнике.
   - Убиваю его, - безмятежно ответил он. -  Постепенно,  конечно.  Смерть
наступит не раньше утра. Семья  сочтет  ее...  хм...  естественной.  Врачи
решат, что она наступила в результате приема купленного  на  черном  рынке
наркотика. На том все и закончится. Что и требуется.
   - Как вы смеете!
   - Это тело ни на что более не годно, - все так же  спокойно  проговорил
Таррант. - Они могут месяцами таскать  его  из  одного  города  в  другой,
извести на него несметное количество  глюкозы  и  тонизирующих  средств  и
довольно долго поддерживать в  нем  подобие  жизни,  но  зачем?  Здесь  не
осталось ничего, что стоило бы сохранять. - Его светло-серые глаза холодно
сверкнули. - Не лучше ли будет устранить подобную  помеху,  чем  позволить
семье тратить деньги и силы, в то время как у них не  осталось  ничего,  в
чем стоило бы поддерживать жизнь?
   У Дэмьена появилось ощущение, что он сам сейчас подвергается испытанию,
причем он не знал ни критериев этого испытания, ни его цели.
   - Вы говорите, что он не может вернуться?
   - Я говорю, что здесь нечего уже возвращать. Душа его все еще  здесь  -
висит на тонкой ниточке. Но механизм, который мог бы вновь  связать  ее  с
телом, устранен, священник. Поглощен, если угодно.
   - Вы имеете в виду... его разум?
   - Я имею в виду его память. Суть  его  личности.  Она  ушла.  Мальчишка
позволил наркотикам ослабить свою связь с телом, и пока он отсутствовал, в
дом  его  души  кто-то  вломился.  Вломился  и  ограбил.  -  Серые   глаза
внимательно наблюдали за Дэмьеном, ожидая его  реакции.  -  Для  него  нет
больше  никакой  надежды,  священник,  поскольку  его,  по  сути,  уже  не
существует. Это, - Таррант указал на тело, - всего лишь  скорлупа,  пустая
оболочка. Вы по-прежнему считаете мои действия убийством?
   "Память, - подумал Дэмьен. - Личность. Господь небесный..."
   Он поискал взглядом стул - или хоть что-нибудь, на что  можно  было  бы
упасть, - и в конце концов опустился на сундук.
   "Память. Поглощение памяти. Здесь, прямо у нас на пути".
   Дэмьен представил себе, как эти твари  пробираются  в  даэ  и  пожирают
мальчишку, как однажды добрались до Сиани.  Только  на  этот  раз  они  не
нуждались в мести  и  не  были  заинтересованы  в  том,  чтобы  поддержать
существование своей жертвы. Они взяли все,  что  нашли,  и  оставили  лишь
пустую скорлупу...
   "Что же получается, они идут тем же путем, что и мы, лишь ненамного нас
опережая? Знают ли они, что мы следуем за ними? Или они  нарочно  сообщают
нам о себе? Это что, вызов? Боже милостивый, час от часу не легче..."
   Дэмьен  взглянул  в  глаза  незнакомца  и  понял,   что   означает   их
спокойствие.
   - Вы уже встречались с такими случаями прежде! -  негодующе  воскликнул
он.
   Ответом послужило молчание. Взгляд холодных серых глаз был непроницаем.
   - Лучше сказать - я охочусь, - наконец произнес Джеральд Таррант.  -  А
это след, по которому я иду. - Он посмотрел на тело  мальчика  и  негромко
спросил: - А вы, священник?
   "Охотится. За теми же тварями, что и мы. Это знак судьбы  или  ловушка?
Слишком уж много совпадений. Надо быть поосторожнее".
   - Они убили моего друга, - тихо ответил Дэмьен.
   - Мои соболезнования, - склонил голову Таррант.
   Дэмьен попытался собраться с мыслями  и  представить,  как  этот  новый
фактор может повлиять на его расчеты. Но все произошло  слишком  быстро  и
неожиданно - священнику требовалось некоторое время  на  размышления.  Ему
нужно было поговорить с Сензи и Сиани. Если существа,  которых  они  хотят
убить, идут по той же дороге, по которой  собрались  в  преследование  они
сами... Дэмьен попытался взвесить различные варианты  и  покачал  головой.
Возможно, они должны поспешить и не  останавливаться  на  ночевки  в  даэ.
Возможно,  стоит  сменить  маршрут,  попытаться  обогнать  этих  тварей  и
устроить засаду. А возможно, создания Тьмы  намеренно  подталкивают  их  к
одному из этих решений, и несчастье  с  мальчиком  они  подстроили,  чтобы
сбить с пути возможную погоню, убедить преследователей выбрать другой путь
- более короткий, но незащищенный...
   Слишком много предположений и вариантов. Дэмьен  чувствовал  опасность,
но не мог сказать, откуда она исходит.
   - Куда вы направляетесь? - спросил он.
   Таррант неожиданно насторожился. Дэмьену впервые пришла в голову мысль,
что посвященный также не склонен доверять чужакам. Впрочем, этого требовал
обычный здравый смысл.
   - Туда, куда заведет след, - неохотно отозвался  Таррант.  -  В  данный
момент - на север. Но кто может знать, куда он свернет завтра?
   "Он не говорит ничего лишнего, как и я. По тем же самым причинам?"
   - Вы останетесь здесь до утра?
   Таррант тихо рассмеялся.
   - След, по которому я иду, виден только ночью,  священник,  так  что  я
должен рассчитывать время. Я останавливаюсь в даэ, когда у меня есть такая
возможность, чтобы поесть горячего и послушать  людские  разговоры.  Если,
конечно, меня впускают. Но здесь я и так  уже  задержался  слишком  долго.
След, - Таррант покосился на тело мальчика, - уже остывает. Охотнику  пора
двигаться дальше. А теперь, с вашего позволения...
   Он снова подошел к мальчику. Дэмьен с трудом  заставил  себя  сохранять
неподвижность, когда  изящные  пальцы  вновь  коснулись  мертвенно-бледной
кожи. Словно мухи. Или пиявки. Снова возникло холодное синее сияние Фэа, и
в тело мальчика погрузились  тонкие  лучи,  несущие  смерть.  Дэмьен  едва
удержался, чтобы не вмешаться.
   - Вы могли бы сказать ей правду, - поспешно вставил он.
   - Кому, его матери? - Охотник иронично посмотрел на Дэмьена,  и  уголок
его рта приподнялся в  слабой  усмешке.  -  Он  умер  от  ужаса.  Вы  что,
действительно  хотите,  чтобы  она  об  этом  узнала?  -   Таррант   снова
сосредоточил внимание на мальчике, и  его  пальцы  вновь  принялись  ткать
тончайшую вуаль смерти. - Делайте свою работу, священник,  и  предоставьте
мне делать свою. Если, конечно, вы не предпочтете сделать ее за меня.
   - Я не убиваю невинных, - холодно произнес Дэмьен.
   Смертоносный поток Фэа на  мгновение  замер.  Джеральд  Таррант  поднял
взгляд на священника.
   - Здесь нет невинных, - спокойно ответил он.


   Они позволили Охотнику уйти в ночь, соблюдая те же предосторожности,  с
которыми недавно впускали его. Госпожа  Канади  охраняла  дверь,  пока  ее
снова не заперли на все  замки,  а  Дэмьен,  вызвавшийся  помочь,  добавил
заклинание Защиты, чтобы восстановить печати Фэа.
   Когда Охотник ушел, священник почувствовал горечь - и  в  то  же  время
облегчение. И еще зависть. Как это ужасно - оказаться в одиночку ночью под
открытым небом, особенно в тех  местах,  где  зло  настолько  сильно,  как
здесь. Но в то же  время  это  возбуждало.  Для  человека,  который  умеет
постоять за себя - а Джеральд Таррант явно был именно таким  человеком,  -
это был вызов, от которого невозможно отказаться.
   Дэмьен  подождал,  пока  не  будет  задвинут  последний  засов,   потом
присоединился  к  своим  товарищам,  сидевшим  у  огня.   Ночь   разогнала
путешественников, еще недавно наполнявших общий зал,  по  своим  комнатам.
Если не  считать  заснувшей  у  камина  женщины  и  парочки  средних  лет,
засидевшейся за дальним столом, друзья остались одни.
   Сензи посмотрел на священника, потом придвинулся поближе к огню.
   - Куда он отправился?
   - На север.
   - По той же дороге, что и мы?
   - Скорее всего.
   - Ты узнал, чем он занимается?
   Дэмьен уставился на пламя, пытаясь изгнать  из  своего  сознания  столь
впечатляющий образ Охотника.
   - Кое-что о том, что он из себя представляет, я узнал, -  сухо  ответил
он. - Этого вполне довольно.
   Ему никак не удавалось избавиться от проникшего в его  душу  холода,  а
перед глазами до  сих  пор  стояла  зияющая  черная  дыра  на  месте  души
мальчика... Холодные  синие  лучи,  вытягивающие  жизнь  подростка,  чтобы
даровать ему "естественную" смерть... Светло-серые глаза и  вспыхнувший  в
них вызов...
   Хотя очаг дышал жаром, Дэмьен содрогнулся.
   - Давай я расскажу обо всем попозже. Хотя бы утром.  Сначала  мне  надо
навести порядок у себя в голове,  чтобы  рассказ  получился  хоть  немного
связным.
   - Он посвященный, - заявила Сиани. Но в голосе ее прозвучала мольба.
   Дэмьен нежно обнял женщину за плечи, но она оставалась  натянутой,  как
нить. Между ними возникла некая преграда, тонкая,  но  непроницаемая.  Это
началось  еще  с  того  времени,  как  хищники  уничтожили  большую  часть
сближавших их воспоминаний. Но теперь эта стена стала еще более крепкой  -
и  более  холодной.  Словно  появление  незнакомца  укрепило  ее.   Дэмьен
надеялся, что время исцелит нанесенные раны и их отношения  восстановятся,
но теперь эта надежда покидала его.
   - Мне приходилось раньше видеть подобную силу, - согласился он с Сиани.
Дэмьену хотелось рассказать о проникшем в него холоде, но при одной  мысли
об этом и обо всем, что связано с Охотником, его начинал бить озноб. -  Но
я никогда не видел, чтобы ее применяли настолько хладнокровно.
   "И вообще он очень странный, этот человек. Взять  хотя  бы  медальон  с
изображением Земли. Что же получается,  Таррант  хранит  верность  Церкви,
отвергшей таких, как он? Ведь с  тех  пор,  как  умер  Пророк,  среди  его
приверженцев не было ни одного посвященного".
   - Без него нам будет лучше, - закончил он, придавая  словам  магическую
силу и стараясь говорить как можно убедительнее.
   Хотел бы он поверить себе!



        16

   Медленно и осторожно ксанди  спускался  с  гор.  Гибкие  лапы  бесшумно
ступали по мягкой земле, выбирая путь между предательски острыми камнями и
путаницей упавших ветвей. Все вокруг было мертвым. Осень только  наступала
в долинах, а пики Ниспосланных гор зима уже увенчала белоснежными коронами
- и миля за милей, дюйм за  дюймом  зимние  холода  теснили  пока  еще  не
заснеженную землю вместе с ксанди и его сородичами.
   Зверь поднял голову и принюхался, надеясь на удачу. Сколько  еще  будет
тянуться это невыносимое запустение? Инстинкт подсказывал ксанди,  что  на
западе есть еда, сочная зеленая трава, еще не схваченная  ранними  зимними
заморозками, а свернувшаяся листва приобрела яркие янтарные цвета,  но  до
сих пор не опала под дыханием осени. Не высохла, не умерла, как все в этих
местах, где каменистую землю покрывал редкий ковер пожухшей травы, которая
едва ли могла сгодиться в пищу.
   Это было молодое животное, еще не привыкшее к смене  времен  года.  Оно
еще не знало всего, что положено знать каждому ксанди.  Магические  потоки
струились у его лап, но были так же бесполезны,  как  звезды  при  дневном
свете.  Ксанди  не  обращал  на  них  внимания.  Все,   что   его   сейчас
интересовало, не считая безопасности, так это еда, и  он  послал  в  поиск
свои чувства, отозвавшиеся эхом в долинах и предгорьях  Ниспосланных  гор,
сам не ведая, как он это сделал.
   И получил ответ. Это был не запах, не то, что ксанди мог бы  определить
или осознать. Назовем это... уверенностью,  чувством  направления.  Ксанди
терзал голод, а там была пища, и если он  пойдет  в  том  направлении,  то
дороги голода и пищи пересекутся. Он знал это так же, как биоритмы  своего
тела, как вкус высокогорной травы, превращающейся в кровь, как запах зимы.
На уровне ощущений.
   Ксанди перешел на галоп. Усталые  лапы  выбивали  дробь  по  промерзшей
земле. Он держался настороже, но немногие рискнули бы напасть на молодого,
здорового ксанди. Его длинные сверкающие рога, предназначенные для брачных
поединков,  не  менее  эффективно  пронзили  бы  любого  чересчур  смелого
хищника.
   Он бежал очень долго. Солнце закатилось за  западный  окоем,  и  вскоре
звездная завеса заискрилась на небе. Тьма  опустилась  на  долины.  Ксанди
почуял новый запах, странный запах растений  и  животных  чужих  мест.  Он
продолжал бежать. Зелень вокруг вполне могла сгодиться в пищу, но еда  уже
не влекла его так сильно.
   Но вот  у  горизонта  он  что-то  заметил.  Существо  непонятной  формы
определилось, когда ксанди подбежал  ближе.  Неизвестный  зверь  стоял  на
задних лапах, как будто призывая к любовной игре. Ксанди перешел на  рысь,
затем на шаг. Он чувствовал, что это существо в своем  праве,  и  даже  не
подумал испугаться. У существа была пища, которую он искал  так  долго.  К
тому же ему нужно согреться, а это создание умеет повелевать огнем. Ксанди
был так одинок... а с этим существом они могли бы пережить долгую  зиму  и
продержаться до весны. Когда  сойдут  снега,  ксанди  вернется  к  прежней
жизни.
   В полной тишине и без  особого  напряжения  зверь  воспринял  повеления
странного создания, почувствовал, как изменяются невидимые молекулы внутри
его тела, как пробуждаются в нем дремавшие инстинкты, а те, которые только
что руководили его действиями, затухают. Ксанди подсознательно ощущал  эти
изменения, и они были  естественными,  правильными.  Из  складок  шкуры  -
поддельной шкуры, обернутой вокруг его собственной, как заметил ксанди,  -
незнакомец достал угощение и дал ксанди поесть. Потом еще и еще,  пока  не
накормил досыта. Потом существо подало воду в ладонях и ксанди выпил.
   Затем незнакомец взлетел зверю на спину, и это тоже  было  правильно  и
даже необходимо, настолько, что ксанди показалось странным, что он никогда
раньше не возил таких существ.
   Они повернули к северу, и ксанди энергичным галопом устремился  к  тому
месту, где им надлежало быть.



        17

   Он больше не мог ничего сделать.
   Сензи сидел посреди поляны и пытался успокоиться. С  тех  пор  как  они
встретились в даэ с этим человеком, нервы Сензи были напряжены до  предела
и мешали  ему  сосредоточиться.  Каждый  раз,  когда  подмастерье  пытался
установить связь с Фэа, воспоминание о Джеральде Тарранте мешало ему.
   Это беспокоило молодого человека. И  он  никак  не  мог  отделаться  от
беспокойства. Сензи чувствовал, что Таррант вертел ими как  хотел,  но  не
знал, зачем он это делал и каким образом.
   "Не смей так много об  этом  думать.  Тебе  и  без  этого  есть  о  чем
подумать. Нам нужно узнать, куда подевались те твари,  которые  напали  на
Сиани, и что они замышляют... А если ты не  можешь  собраться  и  выяснить
это, оставался бы дома".
   Эта мысль причинила ему боль.
   Возможно,  все  объяснялось  тем,  что  Таррант  пробудил  в  нем  бурю
противоречивых чувств - гнев, зависть и  неистовую  жажду,  -  слишком  уж
велика была его сила, а он и не думал ее скрывать. Но дела могли  обстоять
гораздо хуже: возможно, посвященный, открыв канал, незримо связал  себя  с
тремя путешественниками - и за этим  могли  скрываться  отнюдь  не  благие
намерения. Но к чему это приведет?
   "Есть только один способ это выяснить", - мрачно размышлял Сензи.
   Он не стал делиться своими  опасениями  с  товарищами.  Пока  не  стал.
Дэмьен все утро ходил мрачнее тучи - Сензи подозревал, что Таррант  что-то
натворил, когда они уходили вдвоем. Зачем же добавлять священнику забот. А
Сиани... При