носит нам ущерб - вся моя  сила  уходит  на  то,
чтобы блокировать истечение, скрыть наши намерения, чтобы они не  достигли
врага. Но когда мы доберемся до гор и земное Фэа станет  мощнее,  я  смогу
повернуть те же самые потоки против него. Создать имитацию нашего  отряда,
чтоб она заняла наше место и отвлекла его внимание. Тогда мы сможем пройти
незамеченными.
   - Искажение, - хмыкнул Дэмьен.
   - Гораздо сложнее, - заверил Таррант. - Но результаты примерно те же.
   - Ты уверен, что это сработает? - потребовал точного ответа Сензи.
   Бледные глаза обратились на него - совершенно безжизненные,  совершенно
холодные.
   - Это уже однажды сработало, - сухо сказал посвященный.  И  оставил  их
размышлять, какой хитростью спасена была их бренная плоть на краю Леса.
   Как же Сензи желал такой власти! Хотя бы  раз  в  жизни,  но  он  хотел
испробовать ее вкус. Почувствовать, каково  это  -  позволить  Фэа  пройти
сквозь  душу,  подобно  тому,  как   лучи   солнца   пронизывают   стекло:
концентрированные, чистые, мощные. Хоть один бы раз - и  все,  говорил  он
себе, - но знал, все время знал, что этого не будет, не  может  быть,  ему
никогда не явится такое счастливое видение. Никогда! Никогда он  не  будет
страдать, как Сиани, у которой отняли...
   "Я бы скорее умер", - подумал он. И вздрогнул, представив это.
   Но вот спустя долгие дни перед ними появились восточные горы.  Мглистые
пурпурные пики обрисовались на фоне сверкающего восхода, голубой  и  серый
бархат пологих склонов обрамлял восходящее солнце.  Не  сговариваясь,  все
остановились в молчании, шепча про себя благодарственную молитву -  каждый
свою.  Горы  эти  не  были  почти  нагими   гранитными   пиками,   подобно
Ниспосланным: ни тощих сосен кое-где,  ни  клочковатых  пятен  кустарника,
типичных для  более  северных  краев.  Здешние  вершины  покрывала  буйная
растительность,  склоны  разукрашивала  рыжая,  красная,  солнечно-золотая
палитра поздней осени, и сплошь заросшие  лесом  холмы  неохотно  уступали
дорогу снежным пикам, что высились вдали.
   - Как хорошо, - прошептал Сензи. Он услышал, как священник тоже  что-то
пробормотал: благодарил своего Бога, должно быть, за то, что  они  успешно
добрались в этакую даль. Ракханка - ее полное имя было Хессет са-Рестрат -
шипела что-то на родном языке, и на этот раз грубые слова ракхене казались
мягкими, нежными. Почти любовными.
   "Мы молодцы, - подумал Сензи, посылая своего скакуна вперед. И  добавил
с невеселой честностью: - Молодцы, что дошли хотя бы сюда".


   Стоянку разбили в тени деревьев,  на  берегу  небольшого  ручейка.  Это
место выбрала ракханка, пользуясь чутьем, о  природе  которого  Сензи  мог
только догадываться; она же вывела их к роднику. Парень вспомнил,  как  на
Морготе ей подчинялась приливная сила, и невольно вздрогнул. "Она знает  и
умеет больше, чем хочет показать. Чем это грозит нам? Поможет ли она нам в
нужде или бросит людей тонуть или выплыть, как они сами сумеют?" Он сильно
подозревал, что так оно и будет. С самого начала красти мало разговаривала
с  остальными  членами  отряда,  да  и  то  ограничивала  темы  разговоров
практическими нуждами: сколько идти, куда идти,  чем  накормить  животных.
"Да, - подумал он,  -  это  стоит  уточнить".  Ракханка  мало  говорила  с
мужчинами. Только к Сиани она относилась по-другому,  несколько  раз  даже
снисходила до настоящей беседы, даже отъезжала с женщиной подальше,  делая
вид, будто советуется насчет путешествия. Время  от  времени  Сензи  ловил
обрывки их разговора, и вечерний ветерок доносил до него весьма интересные
вещи. История ракхене. Обычаи ракхене. Легенды ракхене.
   "Чужое знание", - думал он с благоговением. Даже утратив свои познания,
свою уверенность, мастерство посвященной, Сиани осталась во  многом  такой
же, как была, - она жаждала знания, как большинство людей жаждут пищи.
   Или власти.
   Каково это, размышлял подмастерье, с легкостью добывать то, к чему  так
стремишься? Его собственный голод можно было сравнить с  дырой,  пустотой,
огромной раной, не поддающейся исцелению. Посвященные  говорили  о  музыке
жизни, которая наполняет каждое живое существо песней  и  эхом  от  каждой
молекулы неживого вещества, бесконечной симфонии бытия; он до  боли  желал
услышать ее сам. Ракханка могла видеть приливное Фэа - протянувшуюся через
все вечернее небо мерцающую, переливающуюся ленту, сверкающую, как  тысячи
драгоценных камней; он томительно жаждал  овладеть  этим  Видением.  Сиани
однажды Выделила ему часть своих чувств, но стало только хуже.  Боль  была
так сильна, что вызывала экстаз, желание почти что стало обладанием...  Но
не стало. Он отшатнулся с болью и обидой, он был  до  того  потрясен,  что
несколько дней просто не мог Творить сам. Больше они этого не повторяли.
   "То, чего я хочу, мне не сможет дать никто". Такова была истина, такова
была его сущность, но оттого, что он это знал, было ничуть не легче.
   На этот раз Джеральд Таррант  присоединился  к  ним  точно  на  закате.
Точнехонько в тот миг, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом. И
спутники его поняли: что-то случилось. Обычно он, прежде чем  вернуться  к
ним, какое-то время охотился, добывая себе пропитание.
   Он не тратил времени на предисловия и обратился к остальным, как только
сформировавшийся человеческий облик позволил ему говорить.
   - Вы помните, какое сегодня число? - спросил он, когда  последнее  перо
втянулось в его тело, в волосы, в спутанные волны одежды. - Вы  понимаете,
что скоро начнется?
   Какое-то время все молчали. Потом Дэмьен выпрямился  -  и  Сензи  также
застыл, осознав наконец, о  чем  говорит  Таррант.  Странствуя  по  землям
ракхов, они утратили  счет  дням.  Но  теперь,  взглянув  на  небо,  Сензи
вспомнил о календаре.
   На востоке, полускрытая кронами деревьев, уже садилась Каска. На западе
Домина и Прима скоро закатятся вслед за солнцем.  Через  час  скроются  из
вида последние звезды Сердца. Потом - тьма. Абсолютная чернота.
   - Истинная ночь, - прошептал кто-то.
   - Вот именно, - подтвердил Таррант.
   А они об этом позабыли. Они все забыли. Осенью  такое  случается  очень
редко, и предыдущие истинные  ночи  были  так  коротки...  Сензи  подумал,
сколько может продлиться эта, если одновременно заходят все  три  луны,  и
вздрогнул от ужаса. В такое время находиться  вдали  от  дома  -  безумие.
Полнейшее безумие. Но разве у них есть выбор?
   - Сколько это продлится? - осведомился Дэмьен.
   - Несколько часов. Точно нельзя сказать, если под рукой  нет  подробной
таблицы лунных восходов - а моя осталась на дне реки. Но Каска взойдет как
раз перед тем, как ослабнет темное Фэа, - а до этого пройдет большая часть
ночи.
   Сдерживая страх в голосе, Сензи спросил:
   - Думаешь, на нас нападут?
   - Ты про нашего врага? - Подумав, Таррант  покачал  головой.  -  Сейчас
вряд ли. Не здесь. Такие ночи еще будут, а напасть на  нас  ему  выгодней,
когда мы подойдем поближе. Но вот Познанием он может достать нас и сейчас.
Или чем-то подобным. Впрочем, с этим я легко справлюсь сам, раз уж  солнце
зашло. - Нечто похожее на улыбку скользнуло по его лицу. - Истинная ночь -
это и мое время.
   - Так ты знаешь, за чем нам надо следить? - поинтересовался Дэмьен.
   - Не столько следить, сколько сделать. - Охотник  повернулся  к  Сиани;
светлые глаза блеснули серебром в лунном сиянии. - Леди?
   Женщина медленно, глубоко вздохнула. Странное волнение исходило от  нее
- смесь страха и желания, почти сексуальное  возбуждение.  Что-то  в  этом
заставило Сензи поежиться.
   - Пора? - прошептала она.
   - Если вы готовы.
   Она зажмурилась. И чуть заметно кивнула. Сензи  почти  видел,  как  она
дрожит.
   - Что "пора"? - возмутился Дэмьен. - Не самое лучшее время  разыгрывать
мистерии, Охотник.
   -  Никто  и  не  собирается.  Мы  -  леди  и  я  -  обсуждали  некое...
мероприятие. Думаю,  эта  ночь  как  раз  подходит  для  того,  чтобы  его
провести. От леди потребуется определенная смелость, но  не  думаю,  чтобы
леди когда-либо страдала от ее отсутствия.
   - Не объяснишь ли поподробнее? - Священник тщательно  следил  за  своей
интонацией, но Сензи чувствовал, что тот едва сдерживается. Как будто одно
лишь приближение истинной ночи разрушало те внутренние запреты, те хрупкие
преграды, которые заставляли священника смириться с присутствием Тарранта.
Или утверждать, что смирился.
   Охотник объяснил:
   - Вы знаете, что между Сиани и тем, кто ее атаковал, в момент нападения
установилась связь. Вы сами намеревались  использовать  эту  связь,  когда
достигнете владений врага. Зачем бы еще вы потащили ее с собой? С  помощью
простого, но  тщательно  подготовленного  Познания  вы  сможете  выйти  на
обидчика, выбрать его среди сотен  ему  подобных...  Достойный  восхищения
замысел, доступный вашему разумению и вашим возможностям. Но  сегодня,  во
время истинной тьмы, я  могу  сделать  гораздо  больше.  Я  могу  получить
преимущество, которое наш враг вряд ли предвидит. - Он  слегка  поклонился
Сиани. - Если будет на то воля леди.
   Сензи видел, как сжимаются и  разжимаются  ее  руки,  как  побелело  от
страха ее лицо. Дэмьен тоже это видел и хрипло произнес:
   - Ты не сделаешь ничего, что увеличило бы риск для нее. Ты понял? Она и
так в опасности.
   Глаза Тарранта злобно сверкнули.
   - Не будь глупцом, священник! Риск  всегда  огромен.  Именно  ее  хочет
заполучить наш враг, не нас - и он попытается заявить права  на  нее,  как
только мы пересечем горы. Приведя леди так  близко  к  его  владениям,  вы
заставляете ее рисковать больше, чем где бы то ни было. И ты  в  некотором
смысле прав. Я с тобой согласен. Но  сейчас  пора  применить  инструменты,
которыми пользуется сам  враг,  потому  что  не  воспользоваться  ими,  не
обратить их против него любым способом  -  значит  проиграть,  преподобный
Райс. К тому же позволю себе напомнить, что и я по-своему - и очень сильно
- заинтересован в успехе этой миссии. Еще и  поэтому  я  не  позволю  себе
излишне рисковать. - Он сделал паузу. - Я понятно объяснил?
   Между двумя мужчинами повисло  молчание:  ледяное,  едкое,  колючее  от
ненависти. Пока  Дэмьен  не  обрел  голос  и  не  заставил  себя  спокойно
проговорить:
   - Продолжай.
   Охотник покосился на Сиани.
   - С ее помощью, - объяснил  он,  -  я  смогу  добраться  до  разума  ее
мучителя. Это опасный процесс. Используя только земное Фэа, я  никогда  не
смог бы этого сделать - могущество нашего  врага  в  его  владениях  равно
моему, и он легко обратит подобное Творение против нас. Но  сейчас,  в  те
драгоценные часы, когда  на  земле  господствует  темное  Фэа...  Это  моя
сущность, священник. Моя жизнь. Обычный человек никогда не одолеет меня на
этом поприще, не принеся прежде Жертву, подобную той, что принес я.
   - Все это мне чертовски не нравится, - пробормотал Дэмьен. Его  реакция
на то, что собрался сделать Охотник, разбередила земное Фэа вокруг: поляна
наполнилась запахом крови, жаром его  отвращения.  -  И  чего  можно  этим
достичь? Если у тебя получится?
   - Если получится -  а  шансы  отличные,  -  у  нас  будет  куда  больше
информации о нашем враге, чем дал бы любой другой способ. Мы определим его
местопребывание, его намерения, возможно, даже его  слабости.  Мы  узнаем,
что значит для него связь с Сиани и как он может  использовать  ее  против
нас.
   - А если ты проиграешь? - не отставал Дэмьен.
   - Если проиграю?
   Посвященный взглянул на Сиани, и она смело встретила его взгляд, легким
кивком подтвердив - да, она понимает, чем рискует, и тем  не  менее  хочет
попытаться. Но ее руки неудержимо  дрожали,  и  Сензи  показалось,  что  в
уголках ее глаз блеснули слезы.
   - Если я проиграю, - мягко сказал Охотник, - не будет смысла продолжать
наше путешествие. Потому что он получит ее. Я сам отдам ее врагу.
   Минуту стояла полнейшая тишина. Огонь, угасая,  затрещал,  и  последние
угольки, рассыпавшись, взметнули  вверх  рой  искр.  Ракханка  напряглась,
словно в предчувствии  битвы,  но  с  места  не  двинулась  и  по-прежнему
молчала. Дэмьен посмотрел на Сиани и прочитал что-то в ее  глазах,  отчего
его лицо потемнело и  глубокая  морщина  залегла  меж  бровями,  безмолвно
говоря о его опасениях.
   - Ну что ж, - выдохнул он наконец. - Если того хочет  Сиани.  Если  нет
другого выбора.
   - Я хочу, - тихо подтвердила она.
   А Таррант заключил:
   - Выбора нет.


   Темное Фэа. Силовые пряди медленно отделялись от  земли,  колышась  над
ней, точно паутина. Густо-фиолетовые струи  энергии  расползались  змеями,
ритмически  изгибаясь,  напоминая  по  виду  -  и  по  сути   -   извилины
человеческого мозга. Энергия столь чувствительная, что, вздрагивая, меняла
направление  от  простого  взгляда.  Энергия  столь   неуправляемая,   что
пойманные ею человеческие страхи росли и  развивались  самостоятельно  еще
долго после того, как непосредственная их  причина  стиралась  из  памяти.
Энергия столь жадная, что пожирала саму тьму, поглощала самую  суть  ночи,
чтоб умножиться еще и еще, пронизывая ночь своими пульсирующими жилами.
   - Вы готовы? - прошептал Таррант. Его голос был чуть  слышнее  ветра  и
так же холоден, как  ночь,  что  стремительно  опустилась  на  них.  Сензи
дрожал, наблюдая за его приготовлениями к Творению, и  не  только  потому,
что ночь была холодной.
   - Готова, - отозвалась Сиани.
   Охотник осторожно привязывал ее - запястья и лодыжки плотно  прикручены
к колышкам, глубоко вкопанным в землю. Еще одна  веревка  перетягивала  ее
грудь, не давая ей  подняться.  Эти  приготовления  были  необходимы,  как
пояснил Таррант, на случай, если обидчик Сиани перехватит контроль над  ее
телом, но у Сензи один взгляд на это  вызвал  тошнотворный  страх.  Дэмьен
рассказывал ему, как была  связана  жена  Владетеля  Меренты,  когда  люди
обнаружили ее тело. Точно так же, подумал он. Его скрутило от  одной  этой
мысли.
   - Ну вот, - выдохнул Охотник. Он оглядел каждого из них  по  очереди  -
Дэмьен попытался твердо встретить его взгляд, Сензи  не  смог.  Как  будто
что-то в этих светлых глазах пробуждалось к жизни, что-то темное и жуткое.
И голодное. - Мне нужна тишина. Полная. И никто не  должен  вмешиваться  -
что бы ни случилось. Чем бы ни пришлось заплатить за это Творение.  Потому
что прервать его на середине означает отдать ее душу врагу. Понятно?
   Он обращался ко всем, но его  глаза  неотступно  следили  за  Дэмьеном.
После секундной паузы священник принужденно кивнул и пробормотал:
   - Начинай.
   "Что бы ни случилось". Сензи уже видел, как что-то неясное  формируется
за их спинами, за границей круга света. Их собственные страхи  оживляло  и
овеществляло зловещее Фэа  беспросветных  часов.  Таррант  утверждал,  что
пробраться внутрь не сможет  ничто,  -  его  собственная  натура  питается
темной силой и поглотит  любое  ее  проявление,  которое  как-либо  минует
охранительную черту, - но все равно Сензи дрожал,  когда  легионы  тварей,
созданных из их страхов, множились  вокруг  магического  круга  в  поисках
малейшей лазейки. Его искушала мысль ослабить свое Зрение, чтобы  поблекли
жуткие видения, но тогда все стало бы гораздо хуже. Вокруг них по  крайней
мере был свет - густо-фиолетовый сгусток могущества истинной  ночи  ничего
не освещал, но хоть  как-то  поддерживал.  Без  этого  осенняя  ночь  была
совершенно лишена света - пещерные своды, черный потолок,  и  человек  мог
поднести руку к самому лицу и не увидеть ее;  темнота,  казалось,  сжимала
так, что было трудно дышать, и хотелось  отчаянно  рвануться  к  свету,  к
любому свету... только сейчас, здесь, некуда было бежать. И тьма  простоит
еще часы и часы. Даже  слабое  свечение  таинственного  ночного  Фэа  было
предпочтительнее.
   Медленно, как клубящийся дым, Фэа  начало  стягиваться  к  телу  Сиани.
Сензи видел, что она вздрагивает, но  не  знал,  от  боли  или  просто  от
страха. Ей конечно  же  было  чего  бояться.  Когда  она  вдыхала,  тонкие
фиолетовые струйки пронизывали воздух и проникали в ее легкие, в ее плоть;
воздух, что она выдыхала, был  совершенно  черный,  текучие  завихрения  и
сгустки агата, из  которых  была  выпита  вся  энергия.  Женщина  медленно
опустила веки, но даже после этого Сензи видел фиолетовый свет, что мерцал
под ними, словно таинственный зеленый огонь, горящий ночью в глазах кошки.
Она буквально впитывала темную силу.
   - Повинуйся мне, - тихо приказал Охотник. Его голос переполняла ледяная
нежность, от которой по спине Сензи побежали  мурашки.  -  Каждой  мыслью,
каждой частицей своего существа. -  И  добавил  почти  ласково:  -  Ты  же
знаешь, что я не причиню тебе вреда.
   Сиани  кивнула.  Потом  по  ее  телу  прошла  долгая  дрожь,  и   Сензи
показалось, что он услышал едва уловимый звук - стон? - вырвавшийся из  ее
губ. Фэа, привлеченное Творением Тарранта, плотно клубилось вокруг нее,  и
вскоре стала видна ее связь с внешней силой  -  пульсирующая  живая  нить,
темная пуповина. Связь,  по  которой  проходили  волны  в  ритме  неслышно
бьющегося сердца.
   - Ты жаждешь, - властно объявил Таррант. Он  мерно  выговаривал  слова,
которые были заклинанием обладания.  -  Жаждешь  памяти.  Жизни.  Кусочков
прошлого,  которые  ты  вытягиваешь  из  чужих  душ.   Жажда   неутолимая,
всеобъемлющая. Она мучит тебя. Она делает тебя сильным. Она влечет тебя  к
пище и дает тебе власть добыть ее. - В голосе посвященного  звучало  такое
обещание, сочувствие, темное  обольщение,  что  простой  перечень  свойств
демона  исподволь  оживал.  Какую  часть  себя  самого   он   использовал,
выстраивая этот список? Когда он дотронулся до Сиани, приложив тонкую руку
к ее сердцу, Сензи словно ударило током, как будто  это  сделал  их  враг.
Охотник и тот, кто ограбил Сиани, могли питаться различными  эмоциями,  но
они служили одному и тому же темному Узору.
   Когда Таррант коснулся Сиани, она вскрикнула и  внезапно  обмякла,  так
что Сензи насмерть испугался за нее. Минуту она лежала  как  мертвая,  так
неподвижно, что Сензи тщетно высматривал хоть  признак  дыхания,  малейшую
дрожь биения сердца. Ничего не было. Потом  она  встрепенулась,  глаза  ее
резко открылись. Они были черными, абсолютно черными, без следов  белка  и
радужки. Пустые впадины, которые ничто не могло наполнить.
   - Кто ты? - властно спросил Охотник.
   Голос, что принадлежал Сиани, но не был ее голосом, ответил:
   - Эссистат са-Лема. Техирра  са-Стейат.  Сиани  са-Фарадэй.  Другие.  -
Мертвенный шелест вырвался из ее рта - должно быть, это был смех. -  Я  не
помню всех имен.
   Таррант посмотрел на Хессет. Она коротко кивнула. Да, это имена ракхов,
показывало ее движение. На этот раз она слушала так же внимательно, как  и
люди.
   Охотник вновь обратился к Сиани:
   - Где ты?
   Вновь прозвучал призрачный смех - и в то же время загадочный.
   - Черная шахта. Логово охотника. Подвал гроз.
   - Где? - настаивал Таррант.
   То, чем была Сиани, закрыло ее глаза.
   - Во тьме, - прошептала она наконец. - Под Домом Гроз.
   - В земле?
   - Нет. Да.
   - В пещерах? Туннелях? Ходах, прорытых людьми?
   Глаза женщины распахнулись, уставились на него.
   - Ракхами, - злобно поправила она. - Там жили Потерянные,  пока  мы  не
выгнали их. Мы и память их ели, но там было  очень  мало  вещей,  туннели,
голод, безмозглая чепуха. Не сравнить с памятью  других  ракхов.  -  Сиани
закрыла глаза, и волна дрожи  прошла  по  ее  телу  -  волна  непривычного
возбуждения, подобного сладострастной судороге оргазма. - И не сравнить  с
человеческой, - шепнула она. - С ней ничто не сравнится.
   Снова Таррант взглянул на Хессет, и на  этот  раз  губы  его  беззвучно
выговорили:  "Потерянные?"  Короткий  кивок  красти  подтвердил,  что   ей
известно, о чем идет речь, но объяснит она позже. По крайней  мере,  Сензи
на это надеялся.
   Таррант вернулся к Сиани. Черная безд