ось вернуться в
монастыри и начать в вынужденном уединении зализывать раны.
   - А что сейчас?
   Он закрыл глаза.
   - Мы, Хессет, делаем то, что в наших  силах.  По-прежнему  стремимся  к
осуществлению все той же мечты, но поражение научило нас быть терпеливыми.
Последовательный и поэтапный путь  к  полному  претворению  мечты  Пророка
больше не является для нас задачей, решаемой в течение одной  человеческой
жизни, а лишь неким идеальным образом, осуществление которого  может  быть
отложено еще на долгие века. На целые тысячелетия. У нас, но не здесь... -
Вновь перейдя на шепот, Дэмьен посмотрел туда, где шел  по  курсу  флагман
Тошиды. - Изолированные, объединенные, набожные... Они, возможно, добились
того, в чем потерпел такую страшную  неудачу  Запад.  Создав  государство,
свободное от языческих влияний, воспитывая  детей  в  неколебимой  вере...
Какая же у них мощь, Хессет! Такая мощь может изменить  весь  мир.  И  как
знать, не началось ли это уже?
   - А что Таррант?
   Услышав это имя, священник чуть ли не вздрогнул.
   - Раздавлен своим собственным творением, - резко ответил он.  -  Святая
Церковь знала, что ей никогда не удастся добиться желательной  реакции  от
Фэа, если она не покончит с такими  вещами,  как  колдовство...  А  он  не
захотел от этого отказаться. Не захотел даже во  имя  того,  чтобы  спасти
собственную душу! - Дэмьен глубоко вдохнул холодный ночной  воздух,  затем
медленно выдохнул. - Он, знаешь ли, решил договориться с Адом.  Избавиться
от философского багажа, так он это  сформулировал.  Ад  не  имел  никакого
значения в том, что им было задумано. Он вычеркнул любые упоминания об Аде
из всех текстов, исключил из  литургии.  Но  люди  не  дали  ему  добиться
своего. Они вернули все упоминания на положенные места.  Земные  образы  и
представления слишком глубоко запечатлелись в их мозгах, а образ Страшного
Суда оказался слишком притягательным для  праведных.  В  конце  концов  он
проиграл эту битву.
   "И не только ее", - мысленно добавил Дэмьен.
   - А он по-прежнему верует в вашего Бога?
   - Он утверждает, что, как и встарь, служит Святой Церкви. Правда, я  не
понимаю, как такое может быть. Мне  кажется,  он  всего-навсего  не  хочет
окончательно отказаться от собственного творения, равно  как  и  признать,
что оно одержало над ним победу. Он тщеславен, Хессет, весьма тщеславен, а
Святая Церковь стала его шедевром. И самолюбие не позволяет ему отказаться
от Церкви, даже если она проклинает его всею  своей  мощью.  Что  является
составной частью владеющего им безумия.
   - А как насчет твоего собственного колдовства? Как  оно  вписывается  в
набросанную тобой общую картину?
   И вновь он закрыл глаза.
   "Ничего себе вопрос! Интересно, как ответил бы на него Тошида".
   - Все, что я делаю, делается именем Господа, Его  Силой  и  Его  Мощью.
Наша Церковь - Западная матриархия - считает,  что  Творения  такого  рода
совместимы  с  верой.  Другие,  правда,  придерживаются   противоположного
мнения. И потому...
   "И потому объединение так и не состоялось. Потому что не нашлось  места
для компромисса. -  И  сама  по  себе  эта  мысль  подействовала  на  него
отрезвляюще. По спине Дэмьена пробежал тревожный холодок. -  Я  никогда  и
ничего не вытягивал из Фэа собственным именем или в собственных интересах.
Но какое это будет иметь значение для здешних людей? Уловят ли  они  столь
тонкое различие?"
   - В общем, поживем - увидим, - прошептал он. И вновь посмотрел на чужой
корабль. И вновь удивился стране, способной  создавать  такие  корабли.  И
вере, подвигающей народ на такие  свершения.  Все  это  было  удивительно.
Удивительно... и пугающе.
   - Знаешь что, - тихо проговорила Хессет. - Вам, людям, не позавидуешь.
   "Вот именно, - подумал он. - Она ухватила самую суть".
   Они заключали пари о том, какова окажется Мерсия, -  насколько  велика,
насколько  влиятельна  в  здешнем  краю.  Джон   Хает   грубо   скопировал
космическую карту Тарранта, прикрепил ее к двери в свою  каюту  с  внешней
стороны и положил рядом острый карандаш. Пассажирам и членам экипажа  было
предложено делать ставки - в размере десяти фарадейских  долларов  или  их
эквивалента - и регистрировать их у  капитана.  Теперь  примитивная  карта
была испещрена двумя десятками человеческих  инициалов.  Большинство  пари
заключали относительно дальней стороны внутреннего моря:  имеется  ли  там
высокогорное озеро или, напротив, сливаются две полноводные реки?  Спорили
и о возможном местонахождении столицы,  в  которой  регентствовал  Тошида.
Судить об этом при практически полном  отсутствии  информации  было  очень
трудно. Дэмьен поискал подпись Раси и обнаружил ее в  нескольких  милях  к
югу от широкой дельты. Это показалось ему странноватым, но  он  достаточно
хорошо знал штурмана, чтобы  не  сомневаться:  ее  догадка  базируется  на
глубоком проникновении в рельеф береговой линии  -  как  нынешний,  так  и
предполагаемый в связи с подъемом воды во внутреннем море. Он  даже  решил
рискнуть десятью долларами, поставив на ту же самую точку.
   Передавая деньги капитану, он заметил:
   - Меня удивляет, что вы решили этим заняться.
   Рошка пожал плечами:
   - Надо же людям хоть как-то сбросить напряжение.  А  это,  согласитесь,
весьма безобидная забава. - И, пряча деньги в  карман,  добавил:  -  Когда
подходишь к незнакомому берегу, люди, бывает, ведут себя и  хуже.  Гораздо
хуже.
   "Да уж, - подумал Дэмьен. - Могу себе представить".
   И как раз при этом разговоре корабли  авангарда  наконец  повернули  на
восток и пошли к берегу.
   Те,  кто  сделал  ставку  на  соответствующую  часть  карты,   радостно
заухмылялись. Все с волнением наблюдали за Расей, которая, в свою очередь,
всматривалась в даль, ожидая, что вскоре появится берег. До сих пор  время
от времени она приказывала сбросить за борт ведро на веревке, и сама затем
пробовала зачерпнутую воду на вкус. Как правило, после чего, нахмурившись,
эту воду выплевывала, и только  теперь,  на  четвертый  день  плавания  во
внутреннем море, дело пошло по-другому.
   Дэмьен и капитан Рошка тоже были на капитанском  мостике,  когда  Рася,
улыбнувшись, передала им ведерко. Дэмьен, вслед  за  капитаном,  зачерпнул
пригоршню воды, отправил в рот и попробовал на вкус. Как раз  в  тот  миг,
когда он с отвращением выплевывал противную влагу, капитан, ухмыльнувшись,
хлопнул Расю по спине.
   - В чутье тебе не откажешь! Миль  через  десять,  если  я  еще  понимаю
правильно. Ты бы еще подводные течения определила да и внесла их в судовой
атлас.
   Рася повернулась к Дэмьену, ее голубые глаза сияли.
   - Ну? - гордо спросила она.
   Вода была  прохладной  и  несколько  затхлой,  но  вполне  пригодной  к
употреблению. Дэмьен попробовал  еще  раз  в  попытке  разгадать,  что  же
почувствовали  в  ней  опытные  моряки.  Но  для  него  это   была   самая
обыкновенная вода. Он молча допил последние капли, отметив при этом, что и
они не сказали ему ничего более вразумительного, чем первая порция.
   - Обычная морская вода, - буркнул он наконец.
   - Черта с два обычная, - огрызнулся  капитан.  -  Ну  как,  неужели  вы
ничего не почувствовали?
   - Нет морского чутья, - хладнокровно пояснила Рася.
   - Чудак-человек, она же  пресная!  -  воскликнул  капитан.  -  Или,  по
меньшей мере, почти пресная. Это доказывает, что где-то неподалеку имеется
река, причем весьма полноводная. Вода вроде этой не смешивается с  морской
сразу же, если только ее не выносит на простор мощное течение. Реку  Вивию
можно почувствовать в море на расстоянии в сто миль от ее устья;  так  ее,
кстати говоря, и открыли. - Уперев руки в бока, он  ехидно  поглядывал  на
Дэмьена. - Когда попадаешь в незнакомые воды, надо рассчитывать и  на  то,
что придется обойтись без лоцмана, а это означает, что ты должен научиться
читать море, как если бы оно  было  открытой  книгой.  Богам  ведомо,  что
повсюду расставлены вехи, - и остается только заметить их или распробовать
на вкус. - Он вновь ухмыльнулся. - Мы с Расей считаем, что потренироваться
никогда не вредно, верно, а? - Но когда Дэмьен вновь  ничего  не  ответил,
моряк всмотрелся ему в лицо еще пристальней. - В  чем  дело,  преподобный?
Чем-то вы недовольны, я это вижу. Давайте-ка выкладывайте.
   - Да нет, я всего лишь подумал, - медленно начал Дэмьен, - что  не  зря
мои знакомые в Фарадее утверждали, будто только вы двое способны совершить
это плавание.
   - Других таких сумасшедших нет, - согласилась  Рася,  а  капитан  опять
ухмыльнулся.
   - Чертовски справедливо! - Он ухмылялся уже во  весь  щербатый  рот.  -
Чертовски справедливо!
   "А еще я подумал о том, что вода - столь же чужеродная для меня стихия,
как космос, и что мне совершенно не нравится пробовать на вкус собственную
беспомощность. И куда бы ни повела нас дорога по приходе  в  Мерсию,  этот
путь проляжет по суше. Конечно,  если  обстоятельства  не  принудят  вновь
отправиться в морское плавание".
   Тарранту  такое  понравилось   бы,   сердито   завершил   Дэмьен   свои
размышления. И поднес к глазам подзорную трубу, подаренную ему  Охотником,
чтобы самому поискать столь желанный берег.
   Большая восточная река вливалась в  море  с  немалой  стремительностью,
неся с собой целые пласты грязи  и  земли,  смытой  с  заливных  лугов.  В
результате возникла обширная и разветвленная  дельта,  в  которой  нашлось
место многим тысячам едва поднимающихся над поверхностью  воды  островков,
часть из которых поросла камышами  и  диким  кустарником,  тогда  как  все
прочие оставались голыми. "Именно в таких местах и захлебываются цунами, -
отметил про себя Дэмьен, - огромная волна обессиливает, катя милю за милей
по мелководью, а там, где она наконец разбивается о берег, у нее  уже  нет
энергии, достаточной, чтобы разрушить дома,  возведенные  человеком.  Черт
побери, - с известным цинизмом подумал он. - К  этому  времени  ее  высота
составляет не  больше  тридцати  или  сорока  футов.  Не  волна,  а  сущая
малышка". Сам он, конечно, в подобной ситуации предпочел бы  забраться  на
утес, куда-нибудь к двухсотфутовой отметке. Или очутиться на расстоянии  в
сотню миль от береговой линии. Чем дальше, тем лучше.
   "Признайся себе, священник. Ты просто-напросто ненавидишь море".
   В отдалении виднелись маленькие тени; между бесчисленными  островами  и
островками скользили по воде какие-то темные  пятнышки.  Возможно,  лодки,
предположил капитан. Завозят что-нибудь на острова или, напротив,  увозят.
Когда-то на Дальнем Западе он наблюдал нечто сходное. А Дэмьен залюбовался
стаями морских птиц, ныряющих в воду и выныривающих с рыбой в клюве,  пока
капитан в красочных деталях повествовал о наркотической "травке",  которую
можно приобрести в Династия-Сити.
   Ветер по-прежнему не  менял  направления.  Корабли  сопровождения  вели
"Золотую славу" на северо-восток, преодолевая подводные течения.  Милю  за
милей тянулся перед ними буро-зеленый ландшафт,  море  и  берег  сливались
здесь воедино, разграничительную линию  провести  было  невозможно.  Запах
водорослей настолько пропитал ветер, что даже  блюда  в  ходе  торопливого
обеда - а перекусили они солониной и сухарями - пахли  болотной  травой  и
гуано. Дэмьен быстро проглотил свою порцию и вновь вышел на  нос  корабля.
На ходу он отщипнул листок домашнего цветка из горшка в капитанской  рубке
и зажевал им съеденное. Бог да возблагодарит их уже в самом скором времени
свежими   фруктами   и   зеленью,   не   вымоченными   в   морской   пене;
консервированная еда, конечно, спасла их от  морской  болезни,  но  Дэмьен
заранее  благословлял  день,  когда  ему  не   придется   больше   к   ней
притрагиваться.
   "Еще один  более  чем  своеобразный  дар  моря",  -  сухо  подумал  он.
Облокотясь о поручни и прищурившись  на  солнце,  Дэмьен  принялся  искать
взглядом настоящую  сушу.  Кора  только  начала  восходить  в  небе,  что,
разумеется, делу не помогало: в пространстве между ней  и  солнцем  вообще
ничего не было видно.
   И тут что-то промелькнуло на поверхности  воды  -  и  это  нельзя  было
назвать ни водорослями, ни сушей. Поморгав, Дэмьен попытался сфокусировать
зрение. Зигзагообразный силуэт, темнеющий на фоне  солнечных  лучей;  нет,
два силуэта - продолговатые и над самой водой, сверкающие в  лучах  солнца
белизной и золотыми носами.
   "Будь я проклят, - подумал Дэмьен. - Это же корабли!"
   И за  двумя  новыми  кораблями  появилось  множество  других:  фрегаты,
клиперы и с полдюжины судов других наименований, которые  были  неизвестны
Дэмьену. Они легко скользили по воде, без усилий опережая "Золотую славу",
и лишь кратко салютовали ей  красными  флагами.  На  мачте  у  каждого  из
кораблей  был  поднят  один  и  тот   же   флаг:   два   кольца   и   тень
Северо-Американского континента,  но  у  части  этих  кораблей  имелись  и
какие-то другие опознавательные знаки. Пропуская  эти  корабли  по  борту,
Дэмьен пересчитывал их - и одно только их число вызывало  у  него  трепет.
Разумеется, сейчас, на приливной волне,  плыть  было  особенно  удобно,  и
многие, несомненно, решили воспользоваться этим (хотя Дэмьен и не  понимал
толком, каким образом морское расписание может быть связано  с  подводными
течениями), - но чтобы столько кораблей устремились одновременно в (как он
предположил) одну и ту же гавань... Это  свидетельствовало  о  куда  более
интенсивной эксплуатации морских путей, чем все,  с  чем  ему  приходилось
сталкиваться в своих странствиях, а уж поездил он по свету немало. Неужели
этим людям удалось найти надежную гавань, - по-настоящему надежную  гавань
- и если она не осталась в единственном числе,  то  и  наладить  подлинную
морскую торговлю? Одна мысль об этом поразила его. Он привык к  тому,  что
море воспринимается в качестве всеобщего врага, непредсказуемого, как  сам
дьявол, так что  даже  самая  невинная  поездка  по  воде  чревата  самыми
серьезными опасностями. Ну,  а  здесь?..  Священник  удивленно  глазел  на
здоровенные корабли, подмечая, что на большинстве из них имеются  трубы  и
из этих труб поднимается густой дым. А это означает... это означает...
   "Прямо как на Земле", - подумал он. И эта мысль вызвала у него  трепет.
И зависть к стране, в которой такое стало возможным.
   Тем временем на горизонте показалась едва  заметная  тень,  которая  не
походила ни на корабль, ни на  заболоченный  островок.  Вахтенный,  несший
службу на добрых тридцать футов выше Дэмьена, первым  сообразил,  что  это
такое. "Земля!" - крикнул он и тут же принялся передавать вниз особенности
маршрута, перейдя на специфический жаргон  мореплавателей  Запада.  Дэмьен
посмотрел в подзорную трубу: испещренная тенями зубчатая  береговая  линия
занимала более половины  горизонта.  Материк?  Большой  остров?  Священник
пожалел о том, что  рядом  нет  сейчас  Раси,  которая  объяснила  бы  ему
увиденное. Но у нее хватало дел и без того, чтобы  удовлетворять  докучное
любопытство какого-то пассажира. Поэтому, ничего  толком  не  понимая,  он
просто наблюдал за тем, как суша становится все ближе и ближе,  и  пытался
хоть в чем-нибудь разобраться, исходя из своих ограниченных познаний.
   Скалистый  ландшафт   с   самыми   настоящими   горами   на   горизонте
свидетельствовал  о  чем-то  куда  более  солидном,  нежели   заболоченные
острова, мимо которых они проходили, - и  о  чем-то  куда  более  древнем.
Когда "Золотая слава" подошла ближе к берегу, Дэмьен смог разглядеть,  что
его северный край теряется где-то за горизонтом, а южный, напротив, весьма
четко  очерчен,  -  и  корабли  местных  жителей,  успевшие  обогнать   их
собственный, вроде бы туда и стремились, огибая обрывистый мыс по  дороге.
Да  и  сами  они  шли  тем  же  курсом.  Дэмьен  понаблюдал  за  тем,  как
переговариваются  между  собой  мореходы  с  разных  кораблей   на   языке
сигнальных флажков: красные, черные и белые полоски  мелькали  в  утреннем
небе, а берег меж тем становился все ближе и ближе, и "Золотая  слава"  со
своим эскортом уверенно прокладывала себе путь среди множества не  имеющих
к ним отношения судов. Священник попытался прикинуть,  далеко  ли  еще  до
берега и какова настоящая высота виднеющихся на горизонте гор, но  у  него
ничего не вышло без какой бы то ни было точки отсчета, и уже не впервые он
пожалел о том, что никто не додумался расставить по морю верстовые столбы.
   Пара хлопков по плечу отвлекла его  от  размышлений.  Это  была  Аншала
Правери,  торговавшая...  (он  попробовал   вспомнить   чем)...   кажется,
пряностями.
   - Штурман велела передать вам это.
   И она вручила Дэмьену бумажный свиток.
   Развернув его, Дэмьен увидел карту, еще недавно прикрепленную  к  двери
одной из кают. Никаких новых пометок на  ней  не  появилось,  и  священник
сначала даже не смог понять, зачем ему вообще прислали это. Но  затем  его
взгляд остановился на инициалах Раси, расположенных в  сторонке  ото  всех
остальных. Несколькими милями к югу от речного устья в море вонзался узкий
мыс, а за ним ряд узких каналов или протоков обеспечивал доступ  в  своего
рода лагуну, которая, однако  же,  как  решили  все,  не  могла  послужить
пристанищем достаточно большого порта. Если, правда, время и приливы -  и,
разумеется, землетрясения - не преобразили берег, открыв проход в  широкую
ныне бухту...
   "Да  и  море  ведь  постоянно  поднимается",  -  напомнил  он  себе.  И
почувствовав, как бумага выпадает у него  из  рук,  услышал  шорох  платья
Аншалы, поспешившей подхватить карту.
   - Что такое? - спросила она.
   На мгновение он замешкался с ответом. Потом сказал:
   - Надежная гавань. - Его  голос  звучал  сейчас  не  громче  шепота.  -
По-настоящему надежная.
   А сколько по-настоящему  надежных  гаваней  имеется  в  краях,  обжитых
человеком? Он смог припомнить только три, и каждая из них,  что,  впрочем,
совершенно  естественно,  превратилась  в  крупный  торговый  центр.  Если
Лопеску и Никвисту удалось найти здесь четвертую, то их плавания оказались
воистину благословенными.
   И тут "Золотая слава" обогнула  скалистый  мыс,  и  Дэмьен  увидел  все
собственными глазами.
   Корабли. По всей бухте, подобно тысячам  птиц,  разом  опустившимся  на
землю,  чьи  яркие  крылья  трепещут   на   полуденном   ветру.   Корабли,
предназначенные для плавания в открытом море, с  потрепанными  парусами  и
каботажные яхты со стройными мачтами; лодки  и  лодчонки,  игриво  снующие
между  своими  гораздо  более  массивными  собратьями,  -   иногда   такие
крошечные, что человеку достаточно  пересесть  с  места  на  место,  чтобы
изменить курс. И сплошная белизна парусов -  белизна  повсюду,  в  двойном
свете солнца и Коры, серебряном прямо над головой и  золотом  на  востоке,
создающем двойные тени, играющие на  воде  и  рассыпающиеся  в  ряби  едва
заметных волн... И конечно же дым - главным образом из  труб  бесчисленных
буксиров, сопровождающих крупные корабли и  обеспечивающих  им  безопасный
доступ на рейд. Но свежий северо-восточный ветер разгонял дымы и  дымки  и
наполнял паруса, позволяя кораблям  следовать  в  гавань,  используя  лишь
силу, которой одарила их сама природа.
   "Если они станут нашими союзниками, - подумал Дэмьен, -  то  мы  сможем
одержать победу. Но если они  превратятся  в  наших  врагов...  тогда  нам
придется худо". От его взора не укрылось и то, что  лишь  на  немногих  из
больших кораблей имелись орудия или какое-либо другое  вооружение,  и  это
почему-то подействовало на него обнадеживающе. К тому же очень трудно было
представить себе существ, с которыми ему довелось вступить в бой в  стране
ракхов, - подлых и весьма чувствительных  к  солнечным  лучам,  обреченных
обитать во тьме и едва отличающихся от зверей, - союзниками людей, которые
создали такое великолепие и безмятежно теперь живут здесь.
   "Но Зло, сразиться с которым мы прибыли, - весьма  изощренное  и  может
прибегать  к