но, на какое-то время им обеспечена безопасность.  Может  быть,
на вполне достаточное время. Оставалось на это надеяться.
   - Что вы сделали? - прошептала девочка.  Ей  было  боязно  задать  этот
вопрос, но больно уж ее разбирало любопытство. - Что случилось?
   - Я заставил их отвлечься, - тоже шепотом ответил Дэмьен.  Вообще-то  в
сложившихся условиях можно было говорить и  в  полный  голос,  но  к  чему
искушать судьбу? - Когда они вновь вспомнят о том, что  охотятся  на  нас,
будет уже слишком поздно.
   - И сколько же это продлится? - спросила Хессет.
   Он вздохнул, потом потер виски.
   - Достаточно долго. Если мы  пройдем  густо  заселенными  районами,  то
доберемся до гавани незамеченными. Это я гарантирую.
   - А потом?
   Священник закрыл глаза и позволил себе роскошь глубокого, по-настоящему
глубокого вдоха. Затемнение вроде нынешнего было весьма деликатным делом и
во многом зависело от тысячи сопутствующих факторов. И только один из  них
имел сейчас решающее значение.  Один-единственный,  от  которого  зависело
все.
   - Я не знаю, - спокойно сказал он, - организована там засада или нет.


   Стемнело. Гавань погрузилась во мрак. Идеальное время для засады.
   - Вот они!
   Стоя за массивным, приземистым зданием склада,  солдаты  регента  легко
углядели  свою  добычу.  Схоронившись  во  тьме,   они   сами   оставались
практически невидимыми. Идеальные условия.
   - Сейчас, - прошептал один из них.
   Но начальник покачал головой: нет еще.
   У причалов сейчас толпилось уже не так уж  много  народу,  чтобы  четко
выделить беглецов. Священник в мешковатой неприметной одежде без каких  бы
то ни было признаков духовного  звания  и  ранга,  кроме  меча  в  ножнах,
укрепленного за спиной. Женщина, низкорослая и загадочная, закутанная чуть
ли не до самых глаз согласно церковной традиции. И  девочка,  маленькая  и
испуганная, темные глаза которой стреляют из стороны в сторону,  словно  в
поисках  чего-то,  чего  ей  следует  бояться.  Темные  волнистые   волосы
рассыпаны по плечам; вглядываясь в портовый сумрак, она  пальчиком  крутит
локон.
   - Что еще за  ребенок?  -  хриплым  шепотом  спросил  солдат  по  имени
Чаррель.
   - Не имеет значения, - буркнул командир. - Приказ ты знаешь.
   Они покинули свои места.  Пошли  сперва  осторожно,  как  дикие  звери,
проверяющие почву на прочность. Перебегая из одного  затемненного  участка
на другой, передвигаясь бесшумно,  практически  сливаясь  в  своей  темной
одежде с уже наступившей тьмой. Беглецы все еще не замечали солдат, и  это
было им на руку. Если  успеть  окружить  их,  прежде  чем  они  догадаются
вернуться в город...
   И тут девочка посмотрела на них.  Прямо  на  них,  взгляд  темных  глаз
прямо-таки пробуравил тьму. Рот у нее раскрылся, она задрожала всем телом,
будучи не в силах каким-нибудь иным способом среагировать на увиденное. Но
такое замешательство продлится не больше секунды, решил  командир.  Жестом
он приказал одному из солдат открыть огонь. Но как раз в этот миг на линии
огня  оказалась  какая-то  совершенно  посторонняя  компания  или   семья.
Выругавшись себе под  нос,  командир  распорядился  окружить  беглецов.  А
девочка уже вышла из оцепенения. Уже предупредила спутников об  опасности,
и вся троица бросилась бежать.
   "Черт побери!" -  подумал  командир.  Выхватил  пистоль,  взял  его  на
изготовку и выскочил на открытое место. И тоже побежал,  сжимая  оружие  в
потной руке. "Черт побери!" Редкие зеваки на причале боязливо расступались
перед несущимся во весь опор головорезом,  да  и  попробовали  бы  они  не
уступить  путь,  -  но  все  это  происходило  слишком  медленно:  беглецы
устремились к торговой части гавани, где моряки, купцы и  пассажиры  никак
не могли разойтись; сейчас они добегут, затеряются в этой толпе -  и  пиши
пропало!
   Но тут командир с удовлетворением заметил, как один из его подчиненных,
бросившись наперерез беглецам, отсек  их  от  собравшихся  в  кучу  зевак.
Девочка пошатнулась, и священник подхватил ее на руки. Заминка сбила их  с
темпа. И теперь они направлялись в отдаленную, бедную  и,  соответственно,
малолюдную часть гавани. Командир, оттолкнув с дороги какую-то  старуху  и
едва не затоптав вертевшегося у ее ног малыша, бросился  вдогонку.  Регент
говорил, что беглецы скорее всего собираются нанять какое-нибудь  торговое
судно, но  направлялись-то  они  поначалу  в  совершенно  другую  сторону;
оставалось предположить, что информатор регента допустил ошибку и  беглецы
стремились попасть  на  борт  одного  из  больших  пассажирских  кораблей,
стоявших у причала в западном конце гавани и дожидавшихся, пока  приливная
волна не позволит им выйти в море. "Что  ж,  на  борт  вам  не  взойти,  -
мысленно поклялся офицер, прибавляя скорость. - Вы не покинете эту  гавань
живыми!"
   И вот возле беглецов не оказалось ни  одного  человека.  Удобней  всего
стрелять было Чаррелю - тот и выстрелил первым: заряд  картечи,  прочертив
дымную дугу в воздухе, попал в бедро девочке. Она судорожно  дернулась  на
руках у священника и закричала; на мгновение  преследователям  показалось,
будто ослепительное кроваво-красное  пламя  объяло  все  ее  тело.  Тут  и
какая-то пожилая пара, мешавшая выстрелить самому командиру, наконец-то  в
панике отшатнулась в сторону, и он тоже послал пулю в священника,  пистоль
сработал, послышался грохот выстрела, офицер почувствовал знакомую  отдачу
в руке и плече. Пуля пролетела в нескольких дюймах от священника и  попала
в бок женщине, та повалилась наземь, белая одежда побагровела, и...
   ...и...
   ...и...
   Офицер перестал что бы то ни было видеть.  Он  пошатнулся  и  с  трудом
устоял на ногах, понимая только, что столкнулся с каким-то колдовством.  И
попытался  стряхнуть  с  себя  вязкие  чары.  Но   три   фигуры   беглецов
расплывались у него перед взором, словно кто-то стирал четкие  карандашные
контуры резинкой. Контуры, цвет, форма - все растворилось  в  сумерках.  В
отчаянии он помотал головой: оставалось  надеяться  лишь  на  то,  что  не
оплошают его солдаты. Нельзя же было потерпеть поражение именно сейчас - в
каких-то нескольких шагах от цели. Он перезарядил пистоль и, прищурившись,
принялся вглядываться во мрак. Не то чтобы  беглецы  исчезли  напрочь  или
стали невидимыми... нет, они... просто  изменились.  Точно!.  Вот  именно!
Темные волосы  девочки  как-то  вдруг  стали  золотистыми,  а  атлетически
сложенный священник превратился в сутулого и пузатого пожилого  чиновника,
в  то  время  как  церковное  одеяние  женщины   стало   платьем   обычной
домохозяйки, правда, залитым кровью...
   - Господи, - прошептал офицер.
   И опустил пистоль.
   Тупо глядя перед собой.
   Разумеется, они бежали, спасаясь от него и от его людей, но в  этом  не
было  никакой  необходимости.  По  крайней  мере  сейчас.  Потому  что,  в
изумлении таращась на жертвы стрельбы, он постепенно осознавал, что  видит
самых настоящих людей, а не какие-нибудь привидения. И это были  вовсе  не
те люди, которых он видел  всего  пару  минут  назад.  Не  те,  в  которых
стрелял.
   Он дико огляделся по сторонам, как будто кто-нибудь из  находящихся  на
причале мог объяснить происходящее. И увидел нечто  для  себя  неприятное:
довольно далеко от того места,  где  он  сейчас  стоял,  поднимало  паруса
торговое  судно.  Офицер,  прищурившись,  постарался  разглядеть  флаг  на
грот-мачте. А разглядев, с чувством  выругался.  Слишком  хорошо  был  ему
известен этот флаг. Именно это  изображение  показывал  ему  регент  всего
несколько часов назад.
   - Что случилось? - послышалось у него за спиной. Это был  один  из  его
людей. - Что за чертовщина?
   Обернувшись,  командир  увидел,  как  его  подчиненный   хлопочет   над
ранеными, пытаясь утешить невинно пострадавших людей и разговаривая с ними
голосом, трясущимся от страха. Что ж,  командир  и  сам  испытывал  сейчас
точно такой же страх.
   - Проиграли, - пробормотал он. - Вчистую проиграли.
   А "Королева пустыни" меж тем выходила в открытое море.


   Дэмьен и сам успокоился, лишь когда они отошли на безопасное расстояние
от гавани. Когда огни города  опустились  так  низко  к  воде,  что  любая
мало-мальски высокая волна скрывала их  из  виду,  а  гранитные  "клешни",
выступающие далеко в море, стали практически невидимыми в быстро слабеющем
свете. Да, только тогда он понял, что вправе расслабиться.
   Мягкое золотое сияние Коры струилось над палубой,  высвечивая  дорожку,
тянущуюся за кормой,  когда  Дэмьен  направился  к  Тарранту.  У  них  над
головами  возились  матросы,  стремясь  извлечь  максимум  возможного   из
попутного ветра. Дэмьен не сомневался в том, что, если ветер не изменится,
"Королева пустыни" в силах оторваться от любой погони или, самое  меньшее,
перехитрить  преследователей.  Да  и   как   иначе   должны   вести   себя
контрабандисты?
   - Просто не могу поверить, что нам это удалось. - Хессет,  к  удивлению
Дэмьена, стояла на палубе вместе с Таррантом. Да и девочка  была  тут  же,
она обнимала ракханку за талию. - Не могу поверить,  что  никто  не  искал
нас.
   - Вас искали, - спокойным голосом возразил Таррант.
   Дэмьен остро посмотрел  на  посвященного.  Изящный  профиль  в  золотом
сиянии, глаза темные и таинственные, как морская глубь.
   - Так что же произошло? - спросил священник.
   Охотник, по-прежнему глядя в море, пожал плечами.
   - Должно быть, они ошиблись. - Слабая улыбка проскользнула  у  него  на
губах и тут же исчезла. - Пошли не в ту сторону. Может быть,  даже  напали
на ни в чем не повинных людей.
   У Дэмьена неприятно засосало в желудке. Следующее слово он выговорил не
без усилия:
   - Симулакры?
   - Не исключено, - прошептал Охотник.
   Внезапный позыв к тошноте столь же внезапно сменился  приступом  гнева.
Священник схватил Тарранта за плечо, рассерженно стиснул пальцами  ледяную
плоть.
   - Разве нам обязательно оставлять за собой кровавый след? Разве  каждая
наша победа непременно должна оборачиваться человеческими жертвами?
   Темные глаза не без презрения посмотрели на него.
   - Ваша точка зрения на этот счет мне хорошо известна, преподобный Райс.
- Охотник смахнул руку Дэмьена со своего плеча - с легкостью, как  детскую
ручонку. - Строго говоря, я их не убивал. Да и наши враги их, кажется,  не
убили. Я дал этим людям, как  поступили  бы  на  моем  месте  и  вы  сами,
приличный шанс. Хотя  тем  самым  и  подверг  дополнительному  риску  наши
собственные намерения.
   На мгновение Дэмьен лишился дара речи.
   - Но... если враги думают, что это мы...
   - Иллюзия была устранена, едва мы  взошли  на  борт,  священник.  Я  бы
предпринял более серьезные меры, но, судя по всему, хватило и этого.
   Он собрался  уйти.  Вне  всякого  сомнения,  ему  надо  было  подыскать
какую-нибудь укромную нишу на  этом  небольшом  суденышке.  Однако  Дэмьен
остановил его:
   - Вы сохранили им жизнь?
   Охотник повернулся к нему и бросил с мрачноватым юмором:
   - Угадали.
   - Но чего ради?
   Такую мотивацию, как гуманность, применительно к Тарранту он  вынес  бы
за скобки как совершенно исключенную.
   - Причина у меня имелась, - заверил его Владетель. - Не хотелось только
об этом и  ругаться  всю  поездку.  -  И,  подражая  выговору  аборигенов,
добавил: - Ясно?



        6

   Море Сновидений - так это называлось.
   Темное. Холодное. С быстрыми подводными течениями. Смертельно  опасное.
Восточное  и  западное   течения   встречались   здесь,   схлестываясь   в
бесчисленных водоворотах; приливы и отливы, постоянно чередуясь, с  каждым
новым часом сулили новые  и  новые  опасности.  Или,  вернее,  не  столько
сулили, сколько скрывали, но  опасности  не  становились  от  этого  менее
гибельными.  Страх  нагоняли  и   подводные   скалы,   порой   под   самой
поверхностью, так что заметить их можно было лишь  по  тому,  как  рябили,
обтекая их, волны. Имелись здесь и мертвые зыби - как возникавшие лишь  на
мгновение, так и усмирявшие море на несколько  часов.  Ходили  слухи,  что
где-то в глубинах моря Сновидений имеется  гигантская  мертвая  зыбь,  над
которой неподвижен даже сам воздух. И, проведя на борту "Королевы пустыни"
какой-то час, Дэмьен начал верить, что так оно и есть на самом деле.
   Сюда  сквозь  узкие  проливы  между   скалистыми   берегами,   усеянные
многочисленными  рифами,  скатывались  воды   Новоатлантического   океана,
уровень которого  на  пятьдесят  футов  превышал  уровень  его  восточного
соседа; здесь  холодные  течения  антарктического  региона  встречались  с
теплыми  водами  тропиков  -  и  это  постоянное  столкновение   порождало
бесчисленные ураганы, в  воздух  вздымались  целые  облака  пены,  которая
собиралась вокруг гористых вершин островов,  практически  полностью  лишая
моряков видимости. Вообще-то здесь имелся путь, ведущий с севера на юг, по
которому можно пройти под парусом; но удавалось это лишь  тем,  кто  знает
местные воды как свои пять пальцев.  Да  и  то  если  будет  сопутствовать
удача, и лишь в те часы, когда такое позволяют приливы.
   К собственному изумлению,  Дэмьен  обнаружил:  за  последнее  время  он
натерпелся столько страха, что сейчас даже зрелище коварных рифов всего  в
нескольких ярдах от борта корабля не вызывало у  него  душевного  трепета.
Слишком могуществен был враг, схватка с  которым  им  предстояла,  слишком
затяжным и опасным  странствие,  чтобы  волноваться  по  столь  ничтожному
поводу. Кроме того, он уже пересек Новоатлантический океан, а тот путь был
вдесятеро трудней здешнего и вдесятеро длиннее. И если в Новоатлантическом
океане он не ударился в панику,  то  уж  как-нибудь  справится  со  своими
нервами и здесь, на юге.
   Москован предложил пассажирам,  если  им  будет  угодно,  оставаться  в
каютах, однако никто не согласился на это. И теперь они  следили  за  тем,
как мимо них проплывали голые скалистые островки, кажущиеся в лунном свете
острыми как лезвия, -  проплывали  всего  в  нескольких  ярдах  от  борта.
Следили за водоворотами, то на миг вскипающими в узком проливе между двумя
островками,  то  столь  же  внезапно  исчезающими.  В  одном  месте   воды
Новоатлантического океана обрушивались в котловину своеобразным  водопадом
- высотой не больше десяти ярдов, но длиной в добрую пару миль. Море  было
удивительным и, конечно, страшным, и Дэмьен не мог не  порадоваться  тому,
что Таррант сумел найти в  Эсперанове  опытного  навигатора.  Одному  Богу
ведомо, сколько кораблей пошло ко дну среди здешних скал.
   Море Сновидений поражало пришельцев с Запада, но, пожалуй, еще  сильнее
удивил их экипаж "Королевы пустыни". Настороженные  и  безмолвные,  моряки
вели корабль  через  все  препятствия,  обмениваясь  разве  что  короткими
свистками,  смысл  которых  оставался  пассажирам  совершенно   непонятен.
Особенно изумлялся поведению моряков Дэмьен, привыкший к постоянному крику
и перебранкам на борту "Золотой славы".  Но  хотя  у  него  накопилось  не
меньше дюжины вопросов, которые следовало задать капитану, тот оказался не
слишком любезен. Он  согласился  за  сговоренную  цену  взять  пассажиров,
однако удовлетворять их любопытство явно не входило в его планы.
   Но вот за кормой остался, растаяв в тумане и  во  мраке,  последний  из
крупных островов. Впереди море было вроде бы  поспокойней,  и  это  сулило
относительно безопасное плавание.  Дэмьен  отпустил  поручни,  за  которые
держался до сих пор, и лишь по тому, как  онемели  руки,  понял,  с  какой
силой цеплялся за крепкие поперечины. Господи, чего бы он ни отдал за  то,
чтобы оказаться сейчас в Джаггернауте! Или, если уж на то пошло,  в  любом
городе - только бы подальше от берега.
   Москован объяснил им, что есть два маршрута: короткий,  но  опасный,  и
долгий,  но  относительно  безопасный,  -  и  оставил  право   выбора   за
пассажирами. Безопасный был примерно вчетверо длиннее  того,  который  они
избрали, он был связан с выходом на  запад  в  Новоатлантический  океан  и
кружным обходом смертельно опасного моря  Сновидений.  Поспешишь  -  людей
насмешишь,  поэтому  контрабандисты  предпочитали,   как   правило,   идти
безопасным курсом. В том  числе,  как  подчеркнул  капитан,  и  лично  он.
Правда, затем, остро посмотрев на Дэмьена,  Москован  уточнил:  "Когда  за
мной нет погони".
   Так что выбора у Дэмьена на самом деле не было.
   Он посмотрел  за  корму  и  попытался  представить  себе,  как  военный
корабль, высланный  местной  Матерью,  петляет  в  лабиринте  островков  и
водоворотов. Нет, едва ли. Выбор они сделали правильный, и  пусть  за  это
пришлось заплатить дороже - не только деньгами, но и собственными нервами,
- именно такова и была цена свободы. А это означало, на взгляд священника,
что деньги потрачены не зря.
   Но когда  на  плечо  ему  опустилась  крепкая  рука,  он  вздрогнул  от
неожиданности; обернувшись, увидел рядом с собой одного из  матросов.  Тот
быстро отступил на шаг, словно не желая тревожить, и пробормотал:
   - Капитан велел не оставлять вас одного.
   Покосившись в сторону Тарранта, Дэмьен убедился  в  том,  что  и  около
посвященного крутится матрос, хотя  Владетель  встретил  его,  разумеется,
далеко не благосклонно; что же касается Хессет и Йенсени, то их  нигде  не
было видно.  Руки  священника  машинально  потянулись  к  мечу,  когда  он
спросил:
   - Где мои спутницы?
   Внезапно он осознал, что главная опасность может исходить вовсе  не  со
стороны моря.
   Матрос, отвернувшись от него и уставившись в морскую  даль,  ничего  не
ответил. Дэмьен повторил свой вопрос, на этот раз погромче, и только тогда
матрос отозвался:
   - В каюте. Так распорядился капитан. Плохие воды для молодых дам, разве
не видно? Вы уж поверьте...
   Он явно принимал Дэмьена за купца с Севера.
   Священник уже придумывал какой-нибудь ответ, но в этот миг его внимание
отвлек какой-то отблеск на горизонте. Трудно было сказать, что это  такое,
- видение исчезло, стоило ему посмотреть в  ту  сторону,  и  запечатлелось
скорее в памяти, чем в глазах. Это было какое-то слабое свечение -  то  ли
под водой, то ли над самой ее поверхностью. Он уже решил спросить об  этом
у матроса, когда над водой сверкнул новый проблеск - на  этот  раз  яркий,
как звезда, которой почему-то вздумалось пробежаться по  волнам,  а  затем
исчезнуть.
   - Что это? - изумленно спросил он.
   Матрос промолчал, но лицо у него помрачнело. Он протянул что-то Дэмьену
- два маленьких  предмета  на  большой  обветренной  ладони.  Дэмьен  взял
предложенное и  поднес  к  лунному  свету,  чтобы  рассмотреть.  Резиновые
цилиндрики неправильной формы,  каждый  в  основании  толщиной  с  большой
палец. На что же они походят? На... затычки  для  ушей?  Он  посмотрел  на
матроса  и  увидел,  что  тот  уже  заткнул  себе  уши  точно  такими   же
штуковинами. Да... Становилось ясно, почему они сигнализируют  друг  другу
свистом. И ничего не говорят. Должно быть, такие затычки в ушах у всех. Но
чего ради? Вот уж с чем Дэмьен никак не ожидал столкнуться в плавании.
   И тут один из серебряных  проблесков  подкатился  по  волнам  к  самому
кораблю и застыл на месте. В пяти ярдах от носа "Королевы пустыни", должно
быть,  и  прямо  под  поверхностью  воды.  К  этому   проблеску   тут   же
присоединился другой. Под  водой  трудно  было  разглядеть  их  очертания;
морскую гладь, залитую лунным светом,  сильно  рябило.  Время  от  времени
проблески походили на человеческие фигуры, но уже через  мгновение  скорее
напоминали  угрей.  Переливаясь  ртутным  блеском,  они   оставались   для
священника совершенно загадочными.
   - Что это? - прошептал он, забыв о том, что его  спутник  не  расслышит
ничего, кроме самого отчаянного крика.
   К двум  первым  проблескам  присоединились  еще  два  -  и  все  четыре
расположились вокруг носа корабля в безупречной симметрии, образовав нечто
вроде почетного караула. К