олго до последней трагедии.  Все  правильно,
Сензи, ты не можешь иначе, теперь я понимаю это...
   - Если ты из-за Сиани...
   - Это не из-за Сиани! Как ты не понимаешь?  И  не  из-за  любой  другой
женщины. Боги! - Она горько рассмеялась. - Хотелось бы мне, чтобы это была
другая женщина. Я знаю, как бороться с соперницей,  если  это  всего  лишь
женщина... Но я не знаю, как бороться с _этим_! - Ее глаза, обычно мягкие,
сверкали от гнева. И боли. - Это - Фэа, Зен. Твое стремление получить  то,
чего тебе не дано. Ты думаешь, я  не  вижу,  как  тоска  гложет  тебя?  Ты
думаешь, я не чувствую этого постоянно, когда ты со мной? Все время, с тех
пор как мы познакомились. Даже когда мы занимались любовью - как ты хотел,
чтобы это было чем-то большим, как хотел воспринимать это на всех  уровнях
чувств, доступных лишь посвященным... Ты  думаешь,  я  не  замечала  твоих
страданий? - Она глубоко вздохнула. - Я не могу так жить больше. Прости. Я
очень долго пыталась... и я не могу больше.
   - Лэш... мы попробуем вместе...
   - Когда ты вернешься? Через  два  или  три  года?  И  ты  действительно
думаешь, что я стану ждать - ради этого?
   Сензи молчал. Его душили слова гнева,  мольбы,  недоумения  и...  вины.
Потому что он предчувствовал приближение такой развязки, не признаваясь  в
этом самому себе. И презирал себя за неспособность предотвратить ее.
   - Я люблю тебя,  -  коротко  сказал  он.  Стараясь  передать  все,  что
чувствовал, в этих простых словах. - Я люблю тебя больше всего  на  свете,
Лэш...
   - Я тоже люблю тебя, - прошептала она в ответ. - И всегда любила. -  По
ее щеке скатилась слеза. - Только мне бы хотелось,  чтобы  были  и  другие
основания для брака. А их нет. Разве ты не видишь?
   Он хотел возразить. Остановить ее, сказать, что, как  только  вернется,
они все начнут сначала - он переменится... Но  слова  застряли  у  него  в
горле. Потому что она была права, и он это знает. Никакие обещания  ничего
не изменят. Для него главным в жизни всегда было, есть и будет Фэа. И если
ей не достаточно было, что он старался не выражать  это  слишком  открыто,
старался сдерживать эту невыносимую жажду  власти  над  Фэа...  он  ничего
больше не может сделать. Ничего.
   - Мне жаль, - тихо проговорил Сензи, смотря прямо в бездну, разделившую
их, и не зная, как пересечь ее. Как будто они  внезапно  стали  совершенно
чужими друг для друга. - Мне очень жаль.
   - Надеюсь, ты обретешь то, чего так жаждешь, - пробормотала девушка.  -
Или наконец успокоишься. Если я смогу чем-нибудь помочь...  Я  помогу.  Ты
знаешь.
   - Хорошо, - почти неслышно ответил он.
   Аллеша подошла к нему и нежно поцеловала. Сензи обнял ее. Как будто это
могло уменьшить их печаль... Они долго стояли обнявшись, и Сензи,  подумав
о Фэа, почувствовал, как  его  прежняя  жизнь  раскалывается  на  куски  и
медленно растворяется в прошлом.
   В каком-то оцепенении он смотрел, как Аллеша  кладет  на  стол  кольцо.
Вода с ее пальцев натекла в маленькую лужицу.
   - Я присмотрю за домом, пока тебя не будет. Так  что  не  беспокойся  о
своих книгах.
   Она скользнула взглядом по ровному  ряду  вымытых  тарелок,  посмотрела
Сензи в глаза. Голос ее дрожал, когда она прошептала:
   - Мне жаль, Зен. Так жаль...
   И выбежала из комнаты.  Сензи  рванулся  за  ней...  но  заставил  себя
остановиться. Что он собирался сказать? Где  надеялся  отыскать  волшебные
слова, которые изменили бы все к лучшему? Разве посмел бы  он  утверждать,
что Аллеша не права,  что  он  не  обманул  ее  ожиданий,  что,  когда  он
вернется, все будет в порядке?
   Он тяжело опустился на  стул.  Поддел  пальцем  колечко  с  его  именем
внутри... И заплакал.



        13

   - Ваше Святейшество!
   Патриарх закрыл тяжелый том, лежавший перед ним,  и  указал  на  кресло
напротив.
   - Проходите, преподобный Райс, присаживайтесь.
   Дэмьен  попробовал  заставить  себя  сесть,  но  не  смог.  Нервы  были
напряжены до предела, и ему казалось, если он попытается  наклониться  или
расслабит мышцы, в нем что-то сломается.
   - Святой Отец, я... я с просьбой.
   "Скорее всего, это неверный шаг и все закончится ничем".
   Патриарх внимательно оглядел всклокоченные волосы  гостя,  покрасневшие
глаза, простую одежду, в которой Дэмьен явился на  аудиенцию.  И  медленно
кивнул.
   - Слушаю вас.
   - Мне нужно... видите ли, случилось нечто...  -  Он  почувствовал,  как
дрожит голос, глубоко вздохнул, попытался овладеть собой. "Ты  боишься  не
только того, что он откажет. Ты боишься Фэа, которое реализует его отказ".
Наконец он заговорил, но Патриарх остановил его.
   - Присядьте, преподобный Райс, -  сказал  тихо,  но  повелительно.  Фэа
сгущалось вокруг первосвященника, питая исходившую от  него  силу.  -  Это
приказ.
   Дэмьен заставил себя сесть. Снова  начал  говорить,  и  снова  Патриарх
прервал его. Он подал Дэмьену красный стеклянный  бокал  с  вином.  Дэмьен
выпил - сладкое красное вино, недавно охлажденное. С усилием взял  себя  в
руки, расслабился. Выпил еще. И через  какое-то  время  его  сердце  стало
биться почти нормально.
   - А теперь, - распорядился Патриарх, когда он поставил бокал на стол, -
рассказывайте.
   И Дэмьен открылся. Но поведал не тщательно подготовленную смесь  правды
и полуправды, предназначавшуюся,  чтобы  склонить  Патриарха  к  желаемому
разрешению ситуации.  Что-то  подсказало  Дэмьену,  что  правильнее  будет
поступить иначе. Может  быть,  Фэа,  связывавшее  их  на  едва  различимых
уровнях. Или человеческий инстинкт, говоривший, что сейчас Патриарх  готов
услышать правду.
   Он рассказал все. Патриарх перебивал его раз или два,  уточняя  детали,
но более никакой реакции на доклад не наблюдалось. На  лице  Патриарха  не
отражалось ни сочувствия, ни враждебности, ни даже осторожности. Ничего из
тех чувств, которые ожидал увидеть Дэмьен.
   - Теперь все дело в том, - подвел итог Дэмьен,  сделав  глубокий  вдох,
стараясь успокоиться, - что я должен просить позволения освободить меня от
исполнения обязанностей в Ордене в связи с отъездом на восток.  Мне  нужно
разрешение на отъезд, Ваше Святейшество. Я уверен, что иного выхода нет.
   Некоторое время Патриарх пристально разглядывал  посетителя.  Казалось,
его проницательные синие глаза проникают в  душу  священника.  Наконец  он
спросил:
   - А если я откажу?
   У Дэмьена перехватило дыхание.
   - Но это дело  касается  не  меня  одного!  Если  эти  демоны  способны
покидать земли ракхов...
   - Вы не ответили на мой вопрос.
   Их глаза встретились. Взгляд Патриарха был холодным  и  тяжелым.  Ответ
мог быть только один, но он рвал душу Дэмьена на части.
   - Я приносил вам присягу, Ваше Святейшество.  Я  клялся  чтить  видение
Пророка превыше собственной жизни  и  служить  тем  образцам,  которые  он
назвал необходимыми... включая  иерархию  своей  Церкви.  Если  вы  хотите
спросить, понимаю ли я свой долг, - это и  есть  мой  ответ.  Но  если  вы
хотите воспользоваться случаем и испытать меня... - Дэмьен поймал себя  на
том, что его пальцы с силой впились в подлокотники кресла, и заставил себя
разжать руки и прислушаться  к  внутреннему  голосу:  "Это  его  право.  В
некотором смысле, это  его  обязанность".  -  Пожалуйста,  не  надо  этого
делать. Молю вас - как человек и как ваш слуга.
   Патриарх долго молчал. Дэмьен смотрел ему в  глаза,  насколько  хватило
сил, но в конце концов отвернулся. Он чувствовал, что беспомощен,  что  не
может использовать Фэа в своих целях. И  вдвойне  беспомощен  оттого,  что
Патриарх это делал - уже одним своим присутствием.
   - Прошу вас, - промолвил наконец Патриарх и встал. - Я хочу вам кое-что
показать.
   Он  молча  провел  Дэмьена  через  западное  крыло  здания  по  длинным
сводчатым коридорам. Единственным  звуком,  который  их  сопровождал,  был
шорох подола одеяния Патриарха, скользящего по мозаичному полу. Вскоре они
остановились  перед  тяжелой,  лишенной  какой-либо  отделки  дверью.   На
стальном замке была вырезана строка из Книги  Закона.  С  потолка  свисала
толстая плотная лента. Патриарх потянул за нее. Некоторое время они ждали.
Потом послышались торопливые шаги и  звяканье  металла  о  металл.  К  ним
подбежал священник. На шее у него болталась на золотой цепи связка ключей.
Он почтительно поклонился Патриарху, ухитрившись одновременно  извлечь  из
связки нужный ключ. Дэмьен повернулся к Патриарху и увидел, что тот держит
в руке еще один ключ. Головка ключа была  украшена  золотой  филигранью  и
инкрустирована гелиотропами, выложенными по контуру спирали.
   Одновременно повернув свои ключи, священник и Патриарх открыли  тяжелую
дверь. Патриарх кивком головы приказал Дэмьену войти, потом взял  висевшую
у порога лампу и последовал за ним. Священник тут  же  захлопнул  за  ними
дверь и запер ее.
   - Сюда, - показал Патриарх.
   Они долго спускались по лестнице - ниже подвалов, ниже фундамента  -  в
самые глубины земли, до  тех  пор,  пока  не  оказались  так  глубоко  под
поверхностью Эрны, что Фэа земли стало  совсем  тонким  и  слабым.  Дэмьен
осторожно воспользовался Видением, но едва сумел рассмотреть окружающие их
каменные стены. Здесь  не  было  ни  следа  темного  Фэа.  Это  показалось
странным - или даже зловещим. Что должно было находиться в подобном месте,
так далеко от молитв, охраняющих собственность  Церкви?  Не  было  ли  это
неким Хранилищем? Или чем-то еще?
   Наконец они подошли к следующей двери. В ней была только одна  замочная
скважина. На потемневшее от времени дерево  был  нанесен  знак,  при  виде
которого у Дэмьена промелькнула мысль: "Неужели все-таки опека?" Пол у них
под ногами заскрипел, и Дэмьен уловил  за  стеной  скрежет  приводимого  в
движение механизма  -  видимо,  это  была  своего  рода  сигнализация.  Он
представил себе вора, пойманного в этом  месте,  -  картинка  была  не  из
приятных.
   Патриарх прикоснулся к выгравированному знаку, почтительно  поклонился,
потом осторожно отпер замок и открыл дверь - для этого ему пришлось налечь
на нее всем телом...
   ...и в проем хлынула мощнейшая волна силы. Эта была  волна  покоренного
Фэа, настолько сильная, что ее почувствовал бы и тот, кто никогда в  жизни
не пользовался заклинаниями; ее невозможно было не увидеть  -  сам  воздух
заполнился светом, подобным сверканию  расплавленного  золота,  прекрасной
сияющей дымкой, блестящей, как звезды, окружающие Кору. В сравнении с этим
сиянием свет лампы Патриарха сник и как-то увял.
   - Реликвии Священной Войны, - негромко пояснил  Патриарх.  Он  поставил
лампу на  столик  у  двери  и  шагнул  внутрь,  кивком  пригласив  Дэмьена
следовать за собой. - Смотри. Если ты нуждаешься в этом, то узришь.
   Дэмьен осторожно присмотрелся.  Несмотря  на  почти  полное  отсутствие
земного Фэа в этом подземелье, стоило Дэмьену  применить  заклинание,  как
перед его глазами вспыхнула ярчайшая картина. Внезапно он  обнаружил,  что
едва может глядеть на окружающие его реликвии - настолько велика их  сила.
От такой мощи на глаза навернулись  слезы.  Мгновение  спустя  Дэмьен  был
вынужден прекратить свои попытки и позволить заклинанию угаснуть. Мир  как
бы нехотя вернулся в нормальное состояние.
   - Разумеется, свет был их главным оружием. Оружием  вторжения.  В  этих
раритетах скрыты и другие силы... но свет - непременно.  Они  думали,  что
сумеют с помощью  этого  завоевать  Лес.  -  Патриарх  отошел  к  стене  и
прикоснулся к краю полуистлевшего гобелена. - Иногда я задумывался о  том,
что же послужило причиной нашего поражения, и  в  конце  концов  пришел  к
выводу, что, приняв навязанные врагом правила игры,  мы  унаследовали  его
слабость. Пройди вперед и осмотрись, - повелительно приказал он Дэмьену.
   Зал был довольно велик. Его высокие сводчатые потолки больше напоминали
Собор, который стоял где-то над их головами, чем приведшие их сюда  грубые
каменные туннели. Высеченные в стенах ниши были застеклены. Вероятно,  там
укрыли самые хрупкие реликвии, чтобы им не  повредила  подземная  сырость.
Большая часть реликвий сохранилась лишь в виде фрагментов - лоскут одежды,
несколько золотых нитей, обломок ржавой железки -  но  от  всего  исходила
равная сила, словно  для  Фэа,  заключенного  в  эти  предметы  в  дни  их
использования,  было  безразлично,  в  каком  состоянии   они   пребывают.
Развешанные по стенам щиты служили  безмолвным  свидетельством  отчаянного
пыла тех  дней,  когда  священники  были  одновременно  еще  и  чародеями,
солдатами и  зачастую  мучениками.  Лес  победил.  Творения  человеческого
разума в те заполненные насилием годы собрали гораздо  большие  силы,  чем
те, с которыми могли бы надеяться справиться священники-чародеи.
   А в дальнем углу зала в сверкающем футляре хранился хрустальный флакон,
наполненный золотистой жидкостью. От него исходило мягкое сияние. Патриарх
подошел к этому флакону и жестом подозвал Дэмьена.
   - Это солнечное Фэа, - пояснил Патриарх. -  Оно  исполнено  достаточной
силы, чтобы продолжать существовать даже в этом  месте,  куда  никогда  не
проникали солнечные лучи. Ни один посвященный не сумеет сотворить такое  -
лишь молитвы тысяч людей могут дать подобную силу. Это - образ тех времен,
когда подобное единство было еще возможно... - Голос  Патриарха  пресекся,
но Дэмьен мысленно продолжил недосказанные слова:
   "Когда наши мечты были так близки к исполнению. Когда еще не видна была
ограниченность нашей Цели".
   Тем временем Патриарх открыл футляр  и  снял  флакон  с  его  бархатной
подставки.
   - Они сумели напитать воду солнечным Фэа. Такая  простая  субстанция...
Они решили, что поскольку вода присутствует во всех живых созданиях  и,  в
конечном счете, объединяет их в  физическом  бытии,  то  она  может  стать
совершенным  оружием  вторжения.  -  Патриарх  повернул  флакон,   и   его
хрустальные грани заискрились тысячами лучей. - В нем заключена  вся  мощь
солнечного  света.  Из  чего  бы  ни  складывалась  сила  солнечного  Фэа,
способная ослабить  силу  ночи,  она  содержится  в  этой  жидкости.  Если
какое-либо существо избегает солнечного света, этот  флакон  причинит  ему
боль. Если существо не может  переносить  жара  жизни,  эта  жидкость  его
испепелит. Все это... содержится в большей части материи Эрны. -  Патриарх
еще раз медленно повернул флакон, наслаждаясь игрой света.  -  Они  хотели
посеять это в Лесу, напитать этим  Фэа  саму  землю,  чтобы  каждое  живое
творение, проникающее в почву корнями, поглощало солнечное  Фэа  вместе  с
питательными веществами. Постепенно оно заразило бы всю экосистему и могло
бы нанести поражение даже великой Тьме.
   Патриарх умолк.
   - И что же произошло? - спросил Дэмьен.
   Патриарх поджал губы,  продолжая  рассматривать  флакон.  Потом  устало
пожал плечами.
   - Кто знает?  Из  этого  похода  не  вернулся  никто.  В  последовавшем
сражении наши войска были истреблены. Развязанная  нами  война  обернулась
против нас самих. - Патриарх посмотрел на Дэмьена. В золотом свете флакона
его глаза казались зелеными, как у кошки. - Одному лишь Богу  ведомо,  что
случилось  с  остальными  реликвиями.  Это  все,  что  сохранилось.  -  Он
осторожно качнул флакон, и по залу запрыгали солнечные зайчики. Не отрывая
взгляда от драгоценного сосуда, Патриарх тихо проговорил: - Ваш Орден  был
создан не  затем,  чтобы  служить  няньками  при  неоперившихся  колдунах,
преподобный Райс. Он существует, поскольку времена насилия иногда  требуют
насильственных действий... и поскольку  иногда  один-единственный  человек
может преуспеть там, где целая армия потерпит поражение.
   Патриарх опустил крышку футляра и  поставил  флакон  сверху.  Потом  он
извлек из кармана своего одеяния лоскут тонкого белого  шелка  и  окутывал
драгоценный сосуд, пока свет не перестал пробиваться из-под ткани.
   Патриарх протянул сверток Дэмьену. Священник застыл в  нерешительности.
В конце концов Патриарх взял Дэмьена за руку и вложил флакон в его ладонь.
И прежде чем Дэмьен стиснул кулак, Патриарх отошел.
   На лице Его Святейшества промелькнула тень улыбки.
   - Думаю, это оружие не раз тебе понадобится, когда ты уйдешь.  -  Потом
он  посмотрел  на  зал,  на  истлевшие  остатки  своей  веры,  и  печально
улыбнулся. - Возможно, тебе повезет больше, чем его создателю, - прошептал
он.



        14

   Утро было холодным и хмурым, на небе клубились тяжелые  грозовые  тучи.
Все вещи уже упаковали и погрузили на лошадей. Сензи,  взглянув  на  небо,
произнес  ключ  к  Познанию.  Он  должен  был  убедиться,  что  ничего  не
изменилось после вчерашнего Предсказания. Им по-прежнему  угрожал  сильный
шторм. Но и Дэмьен, и Сиани считали,  что  промедление  для  них  страшнее
шторма.
   - Мы должны попасть в Брианд до вечера  и  остановиться  там  на  ночь.
Иначе придется ехать в сумерках. - Дэмьен посмотрел на  Сиани,  ожидая  ее
совета. Но хотя в последнее время женщина чувствовала себя гораздо  лучше,
к таким ответственным решениям она была еще не готова.
   "Так мы и сделаем. Ведь она, -  напомнил  себе  Дэмьен,  -  позабыла  о
слишком многих вещах, которые могли бы повлиять на ее решение. Например, о
тех созданиях, что населяют ночь".
   Они изменили внешность  Сиани  с  помощью  грима,  и  теперь  Дэмьен  с
удовольствием  любовался  результатом  их  трудов.  Волосы  женщины  стали
золотистыми, кожа приобрела оливковый оттенок. Немного краски на лицо -  и
Сиани преобразилась, насколько это вообще возможно.  Мешковатая  одежда  и
ботинки на каблуках хорошо скрывали ее рост и фигуру,  и  теперь  никто  -
даже ее мучители - не узнал  бы  бывшего  Магистра  Знаний.  Помимо  всего
прочего, Дэмьен добавил отводящее заклинание.
   "За Завесой оно, конечно, потеряет силу, но  сейчас  надо  использовать
малейшую возможность маскировки".
   Сензи проверил по списку, все ли они уложили. Самые необходимые вещи  у
каждого были при себе, остальное погрузили на трех лошадей. Список занимал
четыре мелко исписанных листа. Дэмьен недоумевал, как при таком количестве
багажа можно умудриться забыть что-то необходимое? Но на собственном опыте
он знал, что лучше взять в такое путешествие слишком  много,  чем  слишком
мало. Они приобрели даже запасных лошадей, чтобы  никакая  случайность  не
помешала им в дороге. Отправляясь в неведомые земли, нужно быть готовым ко
всему.
   Наконец Сензи закончил осмотр припасов. Встретившись  с  ним  взглядом,
Дэмьен заметил в глазах молодого  человека  скрытую  боль.  Сегодня  он  с
самого утра был необычно тих и  угрюм.  "Наверное,  какие-то  неурядицы  с
Аллешей", - подумал Дэмьен. Но он не настолько хорошо  знал  Сензи,  чтобы
помочь ему справиться с этим. Тем более  что  по  себе  знал,  как  трудно
налаживать отношения с близкими при отъезде.
   - Все здесь. Можем отправляться, - подытожил Сензи.
   Дэмьен посмотрел на небо  -  на  севере  собиралась  легкая  дымка,  на
востоке клубились грозовые облака, западный горизонт был еще скрыт  ночной
темнотой.
   - Хорошо. Выступаем немедленно.
   "Чем скорее мы доберемся до цели, тем скорее подохнут эти ублюдки".
   На склоне одного из пиков Ниспосланных гор замерла неподвижная  фигура.
Она стояла так с тех пор, как впервые почувствовала Призыв. С тех пор, как
ее сон был прерван человеческой магией, не принятой среди ее сородичей.
   Уже несколько часов она изучала потоки. Волнение,  поднятое  чужеродным
Зовом, нарушало спокойное течение земного Фэа  гор.  Рано  утром  послание
чужака вплелось в струи Фэа и, слегка измененное,  достигло  ее.  По  этим
изменениям она многое узнала о чародее, сотворившем  этот  Призыв,  и  его
намерениях.  Она  почувствовала  также,  что  иные  существа  стремятся  к
сближению с ней и что ее появление изменит их взаимоотношения.  Запутанная
ситуация,  реальная  опасность.  Но   путешествовать   с   людьми...   Она
содрогнулась.
   Тем  не  менее  через  несколько  часов  любопытство  вз