мню. Меня что-то ударило по голове? Это случилось  во
время боя?
   Феллис улыбнулся ей в ответ:
   - Ты  побывала  в  нескольких  сражениях.  Я  думаю,  ты  все  постепенно
вспомнишь, когда отдохнешь  как  следует.  К  счастью,  твои  раны  заживают
хорошо. Тебе нужно что-нибудь?
   - Мне бы хотелось воды, если ее здесь достаточно.
   - Конечно.
   Маршал на несколько минут отошел и вернулся с полным  бурдюком  воды.  Он
положил его рядом с Пакс и затем вместе с Амберионом пошел вверх по  течению
ручья, рассматривая утесы, видневшиеся вдали. Пакс сделала несколько больших
глотков и вновь огляделась вокруг.  Гном,  разговаривавший  возле  костра  с
женщиной, повернулся в ее сторону. Когда их взгляды встретились, он поднялся
и пошел к ней. Пакс тем временем пыталась вспомнить его имя.
   - Доброе утро, леди Паксенаррион! Как вы себя чувствуете? - спросил гном.
Тембр его голоса был неожиданно высоким и приятным.
   - Неплохо, спасибо. Только не совсем еще пришла в себя.
   - Это неудивительно. Возможно, вы даже не восстановили еще в  памяти  все
имена. Я - Белкон из Дома Гальденаксов.
   Это имя подходило ему вполне. Пакс, казалась, вспомнила его. Улыбнувшись,
она сказала:
   - Да, господин Белкон. Вы ехали с нами из Фин-Пенира. И вы знаете  все  о
скалах, где они твердые, а где крошатся. И вы кузен самого  Гальденакса,  не
так ли?
   - Восьмой кузен второй ступени... Я думаю, вы поправитесь  очень  быстро.
Все мы будем этому очень рады. Ведь вы были в тяжелом состоянии.
   - Я была  в  тяжелом  состоянии?  -  переспросила  Пакс.  В  душе  у  нее
шевельнулся страх.
   Лицо гнома прорезали морщины.
   - Видимо, мне не следовало говорить об этом. Простите меня, леди Пакс!  Я
не так искусен в выражении своих мыслей, как эльфы. Не могу найти подходящее
слово, вот досада! Но вы были ранены,  находились  в  беспамятстве,  и  ваши
друзья очень беспокоились о вас. Сейчас вам намного лучше, и мы этому рады.
   - Спасибо, господин Белкон, - сказала Пакс. Она не до конца поняла то,  о
чем он говорил, но его доброта и участие тронули ее.
   - Я хотел  спросить  вас...  если  вам,  конечно,  не  слишком  неприятно
говорить об этом... чем посыпали ваши раны эти гнусные негодяи?
   Пакс уставилась на него, ничего не понимая:
   - Какие гнусные негодяи?
   - Которые портят каждый камень, хороший камень, живя в нем. Я имею в виду
родню эльфов, волшебников, у которых черные сердца и которые забрали  вас  к
себе.
   Пакс покачала головой, по телу у нее пробежала невольная дрожь.
   - Они забрали меня? Но я ничего не помню об этом, господин Белкон.
   Гном быстро забормотал что-то на своем языке. Пакс уловила из  того,  что
он сказал,  всего  лишь  пару  слов.  Ей  показалось,  он  сказал  что-то  о
колдовстве. Но вот он внезапно умолк и пристально посмотрел на нее:
   - Вы действительно ничего не помните?
   - А что я должна помнить?
   Пакс разозлилась. Все они знали о ней что-то  такое,  чего  она  сама  не
знала, но почему-то ничего ей  не  говорили.  Это  было  несправедливо.  Она
вопросительно посмотрела на гнома.
   - Тсс! Лежите спокойно. Лорд Амберион, ваш паладин,  и  маршал  Феллис...
они решили, что вы и сами все со  временем  вспомните.  Если  же  вы  будете
шуметь, они обязательно придут сюда, чтобы послушать, о чем  у  нас  с  вами
разговор.
   - Но вы расскажете мне, что со  мной  случилось?  -  спросила,  волнуясь,
Пакс.
   Гном хитро улыбнулся, бросив быстрый взгляд по сторонам:
   - Вы хотите, чтобы я поведал вам то, о чем умалчивают эти  могущественные
люди? Впрочем, они не запрещали мне беседовать с вами. Поэтому,  думаю,  это
возможно. Итак... Я  скажу  то,  что  считаю  допустимым  сказать,  как  это
подобает представителю дома Гальденаксов...
   Пакс заставила себя лежать спокойно, помня, что  гномы,  начав  о  чем-то
рассказывать, обычно не торопятся. Ее же  собеседник,  тем  временем  достав
свою изогнутую трубку, набил ее табаком, разжег и сделал  глубокую  затяжку.
Затем выпустил три кольца дыма. И лишь потом произнес:
   - Что ж, начнем... Вас взяли в плен поклонники Ачрии,  у  которых  черные
сердца. Это случилось, когда они атаковали наш лагерь, во вторую ночь нашего
пребывания в долине, и утащили вас в свое логово,  которое  расположено  вон
под тем утесом, на другой стороне ручья...
   Они продержали вас там несколько дней. Мы не знаем, что случилось с  вами
в том темном месте, - кроме того, что у вас появились раны. Видимо, они были
глубокими, раз на теле остались такие отметины... Нам было  довольно  трудно
найти вас, - вы и правда ничего не помните?
   Пакс слушала его со все возрастающим ужасом. Она посмотрела на  утес,  на
ржаво-красные и оранжевые скалы, испещренные черными  полосами,  и  покачала
головой:
   -  Нет,  ничего  не  помню...  Хотя,  впрочем,  какие-то  обрывки  неясно
всплывают в памяти. Словно вижу долину с холма, но она далеко,  и  очертания
ее расплывчаты.
   - Не сомневаюсь, что это на вас так воздействует колдовство или удары  по
голове, оставившие большие шишки. К тому же, когда мы нашли  вас,  была  еще
одна странность. Мы уже приняли бой  несколько  раз  в  разных  местах  того
подземелья, но вновь и вновь сталкивались с отрядом врагов. И каждый раз  мы
замечали высокого воина в черных  доспехах,  находившегося  в  задних  рядах
противника. Вы... но мы тогда еще не знали, что это были вы...  сражались  с
ними насмерть... Затем оставшиеся в  живых  расступились,  и  вы,  казалось,
готовы были броситься на нас, чтобы тоже убить. Но потом... Но  потом,  леди
Паксенаррион, вы вдруг остановились как вкопанная, с мечом в руке,  поднятой
над головой, это было  очень  странно.  Действительно  очень  странно.  Лорд
Амберион  и  маршал  Феллис  отправились  посмотреть  -  конечно,  со   всей
осторожностью, - кто этот воин. Они приподняли шлем,  и  -  о  как  мы  были
поражены! - мы увидели под ним ваше лицо, смертельно-бледное,  с  ничего  не
выражавшими глазами. А  все  потому,  что  доспехи,  надетые  на  вас,  были
заколдованы. Вашему паладину и маршалу пришлось обратиться к Геду.  В  конце
концов они рассыпались и упали вокруг вас,  словно  сухая  шелуха.  А  потом
сморщились и вообще исчезли. Но это еще не все. Вокруг вашей шеи...
   - Господин Белкон! Нехорошо так утомлять Паксенаррион и  рассказывать  ей
то, что сейчас совсем неважно.
   Ни Пакс,  ни  Белкон  не  заметили  приближения  Амбериона.  Он  выглядел
недовольным. Ему явно не понравилось то, что он услышал.
   - Мы говорили лишь о том, что непосредственно касается Паксенаррион, и  я
ее не утомлял.
   - Но вы ведь знаете наше мнение: лучше до поры до времени не рассказывать
ей ничего.
   - Но это ваше мнение. Мне же никто ничего не запрещал. К тому же  я  знаю
достаточно много о злых демонах и их сородичах.  Поверьте,  гномы  знают  об
этом больше, чем кто-либо другой. И мне кажется гораздо более  благоразумным
рассказать ей правду, чтобы Пакс не мучили неясные догадки и страхи.
   Девушка пришла в раздражение. Почему они говорят о ней в ее  присутствии,
как будто ее здесь нет? Она заговорила, и в голосе ее зазвучала горечь:
   - Я спрашивала господина Белкона, сэр Амберион, о случившемся, так же как
я спрашивала вас. И господин Белкон ответил на мои вопросы.  Он  говорил  со
мной честно - как с воином, а не как с безмозглым ребенком.
   Амберион посмотрел на нее, удивленно подняв брови:
   - Конечно, конечно, Пакс! Но поверьте, мы вовсе не считаем вас безмозглым
ребенком. Мы просто беспокоились о том, что если мы расскажем вам обо  всем,
что знаем, то ваша собственная память никогда не восстановится до  конца.  А
ведь вы обо всем случившемся должны знать больше, чем мы. Неужели вы  совсем
все забыли о содружестве Геда и не доверяете паладину? Должно быть, боль так
замучила вас, что вы стали немного раздражительной.
   Пакс покраснела от этого мягкого упрека. Все еще испытывая досаду, но уже
несколько притихшая, она прошептала:
   - Извините. Я... я просто была взволнована.
   - У вас сильно болят раны? - спросил Амберион.
   У Пакс и в самом деле все тело пылало, будто в лихорадке. Кивнув головой,
она сказала с сожалением:
   - Да, сэр, мне пока еще нехорошо. Он потрогал ее лоб и нахмурился:
   - У вас жар. Да это и неудивительно  при  ваших  ранениях.  Дайте-ка  мне
сообразить, что тут можно сделать.
   Он положил руку ей на голову и начал говорить. Пакс вроде бы  даже  знала
слова, предвосхищала мысленно фразы, но ей трудно сосредоточиться, чтобы все
вспомнить. Перед глазами появился какой-то  туман.  Через  несколько  секунд
боль в голове слилась с болью в теле - в единое  невыносимое  страдание.  Но
вскоре ей стало легче.
   Когда же боль окончательно исчезла, девушка осознала, как тяжко  ей  было
совсем недавно. Она подумала, что дошла до предела, который может  выдержать
человек, наконец зрение ее стало четким, как и прежде.  Пакс  почувствовала,
что Амберион убрал с ее головы свои теплые ладони.
   - Это облегчило вам боль? - спросил он.
   - Да, сэр. Благодарю вас. Я  даже  и  не  понимала,  насколько  она  была
сильной, - кивнула Пакс. Сейчас ее собственная  вспышка  казалась  ей  самой
беспричинной; она и сама не понимала, почему ответила Амбериону так резко.
   Он же внимательно посмотрел на Пакс и сел рядом. Вид у него был уставший.
Ободряюще улыбнувшись девушке, он повернулся к гному:
   - Господин Белкон, я слышал лишь  ваши  последние  слова.  О  чем  вы  ей
поведали: о том, как Паксенаррион взяли  в  плен,  или  о  том,  как  мы  ее
искали?
   - Я рассказал совсем немного. О том, как ее  взяли  в  плен,  не  говорил
вообще, потому что никто из нас этого не видел. Не рассказывал я ничего и  о
том, как мы обнаружили ее пропажу или...
   Амберион прервал на  полуслове  гнома,  который  обиженно  нахмурился,  и
обернулся к Пакс:
   - Скажите мне, что-нибудь из того, что  он  вам  рассказывал,  вы  теперь
вспомнили?
   - Кое-что, сэр, мне кажется, я вспомнила. Но не все. Как я  уже  говорила
господину Белкону, мои воспоминания  расплывчаты,  туманны,  словно  я  вижу
происшедшее со мной издалека.
   - В этом нет ничего необычного. Во имя Геда, я прошу,  чтобы  эльф  помог
вам пробудиться!
   - Какому эльфу? - спросила Пакс.
   - Я имею в виду Адхиела. Из посольства в Финте, - пояснил Амберион.
   Пакс посмотрела на него со все возрастающим вниманием.  Взволнованная  от
нахлынувших воспоминаний, она попыталась даже сесть, но не смогла.
   - Я помню его. В Фин-Пенире,  когда  мы...  когда  мы  собирались  в  это
путешествие... я теперь помню это. Я была там. Я тренировалась, а потом...
   - Сейчас я подложу вам что-нибудь, - сказал  Амберион  и  принес  толстое
одеяло, предварительно свернув его.
   Сначала Пакс, опершись о него, почувствовала  легкое  головокружение,  но
потом ей стало легче. Она с готовностью заговорила:
   - Я помню... Мы сначала ехали с караваном, а когда свернули,  то  увидели
горные гряды с белыми камнями вверху. И черную скалу.  А  эта  долина  -  та
самая, о которой господин Белкон сказал, что  она  не  такая  глубокая,  как
кажется?
   - Да, леди. Эта долина засыпана песком. У меня не было пока  времени  как
следует изучить ее, - сказал гном.
   - А вверху... там были скалы, с которых сошло ледяное облако?
   - Да, вон там, чуть дальше. А вы помните сражение?
   - Лишь какие-то обрывки. Один из тех черных воинов  что-то  выкрикнул,  и
после этого стало трудно сдвинуться с места.
   Амберион кивнул:
   - Да, это коснулось почти всех, за исключением господина Белкона и меня.
   - Но потом вы сделали что-то, что улучшило наше положение. На нас сыпался
целый град стрел. Адхиел и Телон стреляли в ответ...
   - Да. А затем тот черный мерзавец, который сумел нагнать на  нас  страху,
стал спускаться по склону утеса.  Вон  того.  -  От  негодования  гном  даже
сплюнул.
   - Как паук. Я помню. Это было ужасно: он спускался по скале, все  ниже  и
ниже, а затем из щелей в скале стали выползать ему подобные. И тогда  Адхиел
затрубил в свой старый рог. Только он звучал почему-то совсем  не  так,  как
обычный охотничий рог, - заметила Пакс.
   - Да. И после этого иунизины бежали. И все потому, что это был  волшебный
горн, который обладает огромной силой, - пояснил Амберион.
   Пакс с грустью покачала головой:
   - Я ничего не помню, лишь только сам звук горна.
   - Очень хорошо. Но мне бы все-таки хотелось знать, что все это значит,  -
проворчал Белкон.
   Амберион встал:
   - Это значит, что у наших врагов в тот день были большие неприятности,  а
Адхиел, потеряв много сил, надолго уснул...  Пакс,  я  думаю,  память  скоро
вернется к вам. Когда это произойдет, я бы хотел узнать, что вы вспомните. А
вам, господин Белкон, повторяю еще раз: мы  по-прежнему  думаем,  что  будет
лучше, если память вернется к ней сама.
   Но гном возразил, сказав убежденно:
   - Меня беспокоят ее раны. Видимо, эти мерзавцы сделали  что-то  плохое  -
раны еще кровоточат. А ведь это  опасно.  Я  постараюсь  выяснить,  что  они
использовали, и подумаю, как можно помочь  леди  Паксенаррион.  Кроме  того,
наша беседа помогла ей многое вспомнить. Я считаю, что ей это было полезно.
   Наступившую тишину нарушил чей-то голос:
   - Гномам всегда кажется: чем больше, тем лучше. В этом одно из их главных
отличий от людей.
   Пакс  посмотрела  в  ту  сторону,  откуда  доносился  голос,  и   увидела
темноволосого человека в запачканной кожаной одежде. Она вспомнила, что  это
был Телон, наполовину эльф, служивший  в  их  отряде  разведчиком.  Господин
Белкон ощетинился, услышав его слова, но Телон лишь примиряюще  улыбнулся  и
поднял руку:
   - Простите меня, сэр гном. Я  вовсе  не  собирался  обидеть  вас.  Впредь
постараюсь держать язык за зубами.
   Белкон покачал головой, но в конце концов улыбнулся Телону:
   - Ладно, не будем больше об этом. Я не сержусь на вас. Телон  поклонился,
выражая благодарность:
   - Спасибо вам за вашу доброту. Я пришел,  чтобы  пригласить  Амбериона  к
маршалам. Адхиел может вскоре пробудиться ото сна, и они просили вас прийти.
   Амберион встал и строго посмотрел на гнома:
   - Господин Белкон, мы так же, как  и  вы,  заинтересованы  в  том,  чтобы
узнать как можно больше. Но если Пакс многого пока  не  помнит,  то  она  не
может рассказать вам, что они делали с ее ранами. Пусть лучше все идет своим
чередом.
   - Если волшебник проснется, он, конечно, многое расскажет нам. Но до  тех
пор, пока этого не произойдет, я обещаю молчать, - сказал гном.
   Амберион был удовлетворен его ответом  и  повернулся,  чтобы  уйти.  Пакс
посмотрела на гнома в надежде, что он продолжит беседу,  но  он  лишь  молча
отвел глаза, он набил трубку  и  закурил.  Дым  кольцами  поднимался  вверх.
Помолчав, он все же взглянул на Папе и сказал сердито:
   - Я не из  тех,  кто  нарушает  данное  слово.  Подождите  немного  и  не
волнуйтесь; придет время - и вы узнаете обо всем.
   Пакс уснула, ожидая возвращения Амбериона. А проснувшись, ощутила  голод.
На этот раз она смогла поесть сама. А потом,  поднявшись  и  пошатываясь  от
слабости, Пакс даже добралась  до  ручья,  чтобы  зачерпнуть  воды.  Но  это
изнурило ее, и она тут же уснула, как только  вернулась  на  прежнее  место.
Проснулась она лишь вечером, когда  солнце  освещало  противоположную  часть
долины.
   В тот момент никого рядом с ней  не  было.  В  некотором  отдалении  Пакс
увидела гнома, присевшего возле костра. Пир стояла невдалеке и  смотрела  на
залитую солнцем скалу, возвышавшуюся у  нее  над  головой.  Справа  от  Пакс
стояли Амберион и маршалы и разговаривали с кем-то высоким.  Присмотревшись,
Пакс узнала Адхиела, эльфа.
   Она медленно потянулась и вновь почувствовала в теле  неясную  боль.  Она
была не такой сильной, как прежде, но все же давала о  себе  знать.  Девушка
вспомнила, что когда-то она  использовала  для  своих  ран  мазь,  взятую  у
паладинов. Боль исчезла тогда сразу же, и  раны  больше  ее  не  беспокоили.
Возможно, сейчас она просто лежала в неудобной позе.
   Пакс вновь попыталась восстановить в памяти, что же с ней произошло.  То,
что поведал ей Белкон, очень ее встревожило.  Но  сама  она  ничего  из  его
рассказа не помнила.
   Ее схватили... держали под землей... все это казалось очень странным.  Но
если все это не так, то откуда взялись раны?  Значит,  она  действительно  с
кем-то сражалась? Но с кем и как?
   Отметины на руках не давали ей ключа к разгадке. Они выглядели как  любые
раны, которые могли быть сделаны  ножом,  мечом  или  копьем.  Необычным  ей
показалось их количество - рубцов она насчитала больше, чем  за  три  сезона
службы в отряде герцога  Пелана.  Пакс  не  могла  понять,  как  она  вообще
сражалась и как выжила, если у нее было так много ран одновременно. Но тут у
нее мелькнула мысль, что, возможно, не все они были получены в бою. Их могли
нанести связанному и беспомощному пленнику.
   Ее размышления прервал голос Амбериона:
   - Пакс, я рад, что вы проснулись.  Адхиел  сейчас  снова  с  нами,  и  он
осмотрел вас днем.
   Пакс возмутилась. Какое они имели  право  бесцеремонно  разглядывать  ее,
пока она лежала в беспамятстве? Она  вдруг  вспомнила,  что  сказали  ей  об
эльфах, которые взяли свиток Хальверика. Девушка усилием воли подавила гнев.
Она знала: они все равно не поймут ее переживаний.  Амберион  же  между  тем
продолжал:
   - Он хотел бы побеседовать с вами, если вы,  конечно,  достаточно  хорошо
себя чувствуете.
   Она решила не говорить Амбериону о своей боли. Ведь он может  счесть  это
проявление слабости с ее стороны.
   - Да, конечно. Я чувствую себя... неплохо, - сказала она наконец.
   Адхиел сел рядом с ней. Лицо его светилось радостью.
   - Леди Паксенаррион, мне очень  жаль,  что  меня  не  было  здесь,  чтобы
защитить вас. Я не знал, что, когда я начну  дуть  в  волшебный  горн,  меня
отбросит назад...
   - Отбросит назад?
   - Я имею в виду мой дух. Я всегда считал, что у волшебников нет души и мы
состоим лишь из тела; никогда прежде не думал, что меня могут  выдернуть  из
него, как лесной орех из скорлупы, и отправить в такой долгий путь.  Сначала
он мне и не показался таким уж долгам - я считал, что пробыл всего лишь день
при Дворе Высшего Короля, - но когда я вернулся, то  узнал  что  вы  провели
много томительных часов у иунизинов.
   - Да, мне так сказали. Но сама я этого не помню, - сказала, нахмурившись,
Пакс.
   - Вообще ничего не помните?
   - Почти ничего. Белкон мне рассказал кое-что, и у меня возникло  какое-то
смутное воспоминание. Но лишь очень смутное. Точно я ничего не помню.
   Адхиел вздохнул, лег на песок и  стал  смотреть  на  бездонную  голубизну
неба. Помолчав немного, он сказал:
   - Мне бы хотелось знать больше. Мы, волшебники, предпочитаем игнорировать
иунизинов, даже делать вид, что их  вовсе  не  существует  или  что  они  не
являются нашими дальними родственниками. Но в таких случаях,  как  ваш,  это
опасно - для нас и наших союзников. Я знаю, что у них такие  же  возможности
заниматься волшебством, как и у  нас,  и  мы  поклоняемся  одним  и  тем  же
божествам: Ачрии и Наиде, Гитресу и Лиарту.
   Пакс вздрогнула, услышав четыре дьявольских имени. Она всмотрелась в лицо
своего собеседника: оно принадлежало эльфу  и  в  то  же  время  -  дьяволу.
Девушке стало страшно.
   - Я... Я ничего не помню, - сказала она наконец.
   - Если вы ничего не помните, потому что вас  ударили  по  голове,  -  это
одно. Но если ваша память затуманена колдовством иунизинов или их божеством,
тогда мы должны сделать все возможное, чтобы вернуть ее. Жаль, что я не  мог
заняться этим раньше... Амберион, когда нам лучше начать - до или после еды?
   - Начать... что? - спросила в смятении Пакс. Амберион повернулся к ней  и
ободряюще улыбнулся.
   Девушке показалось, что лицо его было каким-то плоским и невыразительным.
Может быть, виной тому были сумерки. Он же сел поближе и  ободр