вые  имена,  спел  первую
песню, и он справедливо судит обо всем: правда это или ложь, добро или  зло.
Я бы даже сказал, что самое подходящее для него  имя  -  Сертиг,  создатель,
потому что он первым пришел на землю и создал все  эти  вещи.  И  сейчас  мы
часть времени проводим за пением, другую  часть  -  сражаясь  с  врагами,  а
оставшееся время - за учебой или молитвами. Мы,  в  отличие  от  бессмертных
волшебников, живущих в большинстве своем в  едином  временном  пространстве,
все делим. Это похоже на притчу о человеке и горе. Человек утверждает, что с
одной стороны - это земля гномов, а с другой стороны  -  его  земля.  Но  на
самом деле все это одна и та же гора.
   Большую часть из сказанного им Пакс не поняла, но ей понравилась мысль  о
том, что Высший Лорд может быть тем же самым, что Адиан  и  Сертиг.  Девушка
неторопливо допила сиб и направилась к своему посту, расположенному у южного
края лагеря.
   Ближайшие сторожевые костры горели совсем неярко, почти как куча углей. И
все потому, что удалось найти  совсем  мало  хвороста  для  костров.  Легкий
ветерок дул откуда-то сверху; он донес издалека стон, который Пакс отчетливо
услышала. Один из стоявших  на  посту  кашлянул,  и  лошадь  тут  же  забила
копытами.
   Девушка подумала о Сокс,  привязанной  вместе  с  остальными  лошадьми  у
северного  края  лагеря,  как  раз  под   обрывом,   куда   они   собирались
вскарабкаться  утром.  На  фоне  яркого,  усыпанного  звездами  неба  неясно
вырисовывалась черная громада расположенного на востоке утеса. Было странно,
что лагерь расположен вблизи ручья, но не  слышно,  как  течет  вода.  Вдруг
раздался какой-то шорох, и Пакс оглянулась  вокруг.  Нет,  ничего.  Кожа  на
голове зачесалась у нее от волнения. Девушка быстро надвинула на глаза шлем,
стараясь быть начеку, чтобы броситься в бой с неведомым противником в  любой
момент.
   Вдруг лагерь окружили темные  фигуры  воинов.  Постовые  и  Пакс  подняли
тревогу, и через мгновение в лагере уже никто не спал. Кто-то бросил  охапку
хвороста в ближайший костер; стало светлее, и Пакс увидела глаза  иунизинов,
мерцающие из-под капюшонов.
   Пакс не могла потом вспомнить, со  сколькими  атакующими  они  сражались.
Клинки тянулись к ней из темноты; она в полной мере ощутила силу их  жалящих
ударов. Вдруг что-то стукнуло ее по голове.  Шлем,  который  она  так  и  не
закрепила как следует, соскочил и ударил девушку по спине. Руки у  нее  были
заняты. Тут же несколько мечей  оказались  направленными  на  нее.  Иунизины
громко кричали что-то своими  прекрасными  голосами.  Казалось,  слова  были
знакомыми. Но Пакс сражалась с таким усердием, что у нее  не  было  времени,
чтобы перевести их. Противник наступал со всех сторон.
   Затем она наступила ногой  на  что-то  и  упала.  Она  отчаянно  пыталась
высвободиться и вскочить на ноги,  но  тяжелый  песок  словно  поймал  ее  в
капкан. Нечто огромное упало на нее сверху, не  давая  поднять  голову.  Она
стала задыхаться и почувствовала удар по голове.  После  этого  Пакс  словно
провалилась в пустоту.
   Атакующие исчезли так же стремительно,  как  и  появились.  Когда  высший
маршал Коннаут стал сверять всех по списку,  четверо  не  откликнулись.  Сэр
Джорис был мертв, стрела пробила ему глаз. Двое  всадников  были  смертельно
ранены. Исчезла и Паксенаррион. Оставшиеся невредимыми нашли ее шлем и  меч.
Но следов самой девушки им так и не удалось найти.

ГЛАВА XXV

   Пакс с трудом осознала, что  она  все-таки  жива.  Вокруг  было  темно  и
холодно, а камень, на котором она лежала,  был  твердым  и  слегка  присыпан
песком. В ее голове пронеслась  смутная  мысль,  что  это  место  похоже  на
тюремную камеру в подвале крепости герцога. Девушка попыталась пошевелиться,
но дикая боль вдруг  пронзила  ее  голову.  Ей  было  трудно  думать,  мысли
путались. Кругом -  мрак,  холод,  камень.  Она  пошевелила  одной  рукой  и
уткнулась ею в стену.
   Голова болела до  звона  в  ушах,  до  тошноты.  Пакс  попыталась  сесть,
опершись о стену. Стена...  а  вот  еще  одна...  и  еще.  Все  вокруг  было
каменным, но она не могла  рассмотреть  никаких  соединений  между  стенами.
Кругом - сплошной камень? Она никак не могла вспомнить, что же  случилось  и
где она могла оказаться.
   Как только Пакс пошевелилась, она тут же ощутила, что ее кожа  чешется  и
болит, словно обожжена крапивой. Она попыталась рассмотреть, что же  на  ней
надето. Оказалось, какая-то  туника.  Но  она  царапала  тело  при  малейшем
движении. Кроме того, горло было обмотано чем-то тяжелым и плотным. Холодные
обручи вокруг запястий и лодыжек. Она попыталась  дотянуться  до  того,  что
сжимало ей горло. Боль пронзила ее пальцы, и Пакс  отдернула  их,  с  трудом
переводя дыхание. В горле покалывало, стало тяжело глотать.
   В течение нескольких минут она сидела неподвижно, стараясь  справиться  с
охватившей ее паникой. Пакс попыталась вспомнить все, что могло бы дать ключ
к разгадке того, где она находится. Она вновь подумала о  крепости  герцога.
Но нет, не то. Караван...  Караван,  вместе  с  которым  она  отправилась  в
путешествие. Конное, а не пешее. Высокая черная лошадь с белыми носочками  и
звездочкой во лбу. "Моя лошадь", - подумала девушка.  Хорошо...  но  что  же
было дальше?
   Пакс подумала о золоте и сразу  же  вспомнила  Амбериона  на  его  гнедой
лошадке, вспомнила его имя и зачем они отправились в путь. Завеса, сковавшая
ее память, словно рухнула. Вспомнила! Они въезжали в каньон.  Нет,  они  уже
были в нем. На следующий день  -  ледяной  холод,  идущий  от  утесов,  тучи
стрел... Но больше ничего. Она вспомнила, как Адхиел говорил что-то о черных
родственниках, иунизинах, о которых эльфы не любили вспоминать.
   Вдруг Пакс осенило, где  она,  должно  быть,  находится.  Под  землей.  И
бросили ее туда иунизины. Она вдруг с отчаянием подумала о своем оружии.  Но
оно исчезло. Конечно, с горечью, подумала Пакс. Ни меча, ни боевого  топора,
ни другого оружия... Даже медальона  Геда  не  было  рядом  с  ней.  Исчезло
буквально все.
   Она вдруг ощутила, что дышит с трудом,  словно  задыхаясь,  и  попыталась
взять себя в руки. Приказала  себе  успокоиться  и  подумать  обо  всем  без
паники. А что же ее товарищи? Знают ли они  о  том,  что  случилось  с  ней?
Придут ли на помощь? Смогут ли прийти?
   Да, они обязательно придут, чтобы помочь  ей.  Они  не  оставят  ее  одну
здесь, они придут. Пакс попыталась мысленно представить, как они  сражаются,
чтобы пробраться в это подземелье и спасти ее. Но что если их уже  нет?  Что
если все они погибли под этими скалами и никто не знает, что же случилось на
самом деле? Она попыталась воззвать  к  Геду,  но  что-то  в  этом  месте...
возможно, гнетущая тишина... остановило ее, не дав словам сорваться  с  губ.
Пакс так и не смогла произнести вслух имени Геда.
   Мысли о Геде и Амберионе помогли. "Что бы ни произошло, - подумала она, а
в воображении проносились разные картины того, что могло произойти, - я воин
Геда. Смогу я выбраться отсюда или нет - неизвестно, но ясно  одно:  я  могу
сражаться до конца". Она вспомнила, как упал Амброс, нанеся смертельный удар
жрецу Ачрии. Такой конец был не так уж и плох. Ведь любой  солдат  понимает,
что рано или  поздно  может  погибнуть.  Она  слышала  в  Фин-Пенире  немало
рассказов  о  том,  как  паладины  и  рыцари  сражались  против  значительно
превосходящих сил противника - во имя славы Геда. В какой-то момент  девушка
увидела себя сражающейся в одиночку против - чего?  кого?  Она  представила,
как навстречу ей бросилось множество одетых в черные плащи воинов.
   Пакс  вновь  прислонилась  к  стене  и  попыталась  встать,  но  тут   же
почувствовала головокружение. И все же лучше встать.  Здесь  была  кромешная
тьма, и это вызывало неприятные ощущения. Она  стала  медленно  продвигаться
вдоль стен, нащупывая дорогу прикосновениями к камню. Стена. Опять  стена...
Но вот рука наткнулась на что-то другое, нежели  камень,  более  холодное  и
гладкое. Пакс стала шарить рукой, пытаясь найти край. Дверь?  Да.  Железная,
показалось девушке. Она не могла найти ничего - ни  засовов,  ни  решетки  -
ничего, кроме гладкой металлической поверхности, которая упиралась в камень.
Пакс вновь стала охватывать паника. Возможно, они решили оставить  ее  здесь
навсегда?
   "Но ты ведь уже не неотесанный  рекрут",  -  сказала  Пакс  себе  твердо.
Поэтому не стоит все время думать об этом. Если  это  должно  случиться,  то
случится. Она двинулась дальше, стараясь найти петлю или крюк, но тщетно. Не
разгадав секрета, она не могла открыть эту дверь.  Даже  не  могла  внезапно
напасть на того, кто попытался бы войти.
   Пакс продолжила свои поиски, вновь и вновь  обшаривая  стены.  В  темноте
ничего не было  видно.  В  какой-то  момент  она  вдруг  почувствовала,  что
соскальзывает по стене вниз, и резко выпрямилась, чтобы не упасть. Когда  бы
они ни пришли, поклялась она себе, они найдут ее на ногах.
   Несмотря на данную себе клятву, она уснула на полу камеры.  Разбудила  ее
какая-то  возня  за  дверью.  Пакс  вскочила  на  ноги.  Сердце  ее   бешено
колотилось, во  рту  пересохло  от  волнения.  На  девушку  смотрел  высокий
стройный  посетитель,  облаченный  в  черный  плащ  с  капюшоном.  Лицо  его
оставалось в тени. Но как только он вошел в камеру,  Пакс  стало  ясно:  это
дьявол, на нем на серебряной цепи висел вырезанный из серебра паук шириной в
человеческую ладонь. Девушка сделала предупреждающий жест рукой.  Посетитель
рассмеялся в ответ. Звук его голоса был мелодичным,  и  его  можно  было  бы
назвать прекрасным, если бы не знать, что он принадлежит дьяволу.
   - Это не поможет тебе, - сказал он серебристым голосом, чудесным,  как  у
всех эльфов, только очень холодным.
   Пакс ничего не ответила. Она вдруг увидела за спиной  пришельца  еще  две
фигуры, несущие факелы;  зеленое  пламя  этих  факелов  издавало  вонь,  как
протухшее мясо, - омерзительный запах  накатывал  тяжелыми  волнами.  Третий
слуга, также в черном капюшоне, нес деревянную коробку, перетянутую  кожаным
ремешком.
   - Нам сказали, что вы были воином и занимали довольно высокое положение -
были даже кандидатом в паладины,  или  что-то  вроде  подобной  чепухи.  Мне
трудно в это поверить, поскольку вы с легкостью дали взять себя в  плен.  Ну
да ладно, посмотрим, чего вы стоите, - продолжил высокий незнакомец.
   Пакс взяла себя в руки и стала думать лишь о том,  каким  ударом  сразить
своего противника.
   - Нет, могущественный воин, ты не сможешь  дотянуться  до  меня,  как  ни
старайся, - насмешливо сказал тот.
   Он вдруг сбросил с себя капюшон, открыв  лицо:  такой  же  милый,  как  у
Адхиела овал, но выражение его - целиком дьявольское, выдающее его природную
жестокость.
   Пакс невольно вздрогнула, когда он  вытянул  вперед  тонкую,  с  длинными
пальцами, руку и дотронулся до обруча, обвивавшего ее шею. Девушка не  могла
отодвинуться назад - она словно лишилась сил.
   - Как видишь, ты носишь символ нашей госпожи, и, пока ты носишь  его,  ты
не можешь навредить никому из ее слуг. И твой тщедушный святой - как там его
зовут? - не  в  силах  помочь  тебе.  Ты  здесь  совершенно  одна  и  можешь
рассчитывать только на свои способности, если только они у тебя  есть.  Если
ты развлечешь нас и научишься служить нам, то сможешь жить и  вновь  увидишь
небо. Но, конечно, если ты предпочтешь голодать в одиночку в этой  камере...
- Иунизин умолк в ожидании ответа.
   Пакс отвела взгляд от  его  лица  и  осмотрела  камеру,  залитую  зеленым
светом. Стены были из сплошного  камня,  значит,  помещение  явно  выбито  в
скале. Надетая на ней туника из слегка ворсистой ткани была  черного  цвета.
Обручи у нее на запястьях также были черными, с застежками для  цепи,  но  в
камере не было цепей. Пока. Она попыталась думать о Геде, об  Амберионе,  но
мысли путались, улетучиваясь куда-то.
   - Возможно, тебе надо принять участие в наших забавах, и тогда ты сможешь
сделать выбор. Ты уже привыкла к этой камере. Мы не хотим ненужного  шума...
- сказал он.
   Повернувшись к слуге, державшему коробку, он приказал ему открыть ее. Там
оказался моток серой пряжи.  Он  размотал  нитки,  которые  казались  слегка
липкими, и показал их Пакс:
   - Это одна из хитростей нашей госпожи. Эти веревки не так обременительны,
как цепи, и ты не сможешь использовать их  как  оружие.  Но  они  достаточно
крепки; ими можно связать гномов,  да  и  людей  тоже.  Я  советую  тебе  не
стараться освободиться. Пока я завяжу  тебе  только  запястья.  Но  если  ты
будешь вести себя беспокойно, я свяжу тебя вот этим... - Он положил какую-то
веревку на руку Пакс. Она обжигала кожу,  словно  горячий  уголь,  как  сети
паутины в крепости жреца Ачрии.
   Пакс вновь задрожала от страха, но не издала ни звука. Иунизин кивнул:
   - В тебе все-таки что-то еще осталось от воина. Это хорошо.  Если  бы  ты
была трусом, это было бы неинтересно.
   Иунизин повернулся, чтобы уйти. Пакс почувствовала какое-то напряжение  в
запястьях,  теперь  крепко  связанных   вместе.   Какое-то   мгновение   она
прикидывала, не попытаться ли высвободить руки, но, увидев  длинные  ножи  в
руках слуг, поняла, что это бесполезно.  Иунизин  заметил  это  и  сказал  с
усмешкой:
   - Прекрасно. Мы слышали о том, что ты способна  действовать  разумно,  не
поддаваясь глупым  порывам.  Для  воина  очень  важно  знать,  когда  борьба
бесполезна.
   Нет, Пакс считала, что никогда не стоит терять надежду и думать, что  все
бесполезно. В конце концов, умереть  всегда  успеешь.  Так  размышляла  она,
спускаясь  вниз  по  каменному  коридору.  Впереди  шли  первый  иунизин   и
факельщик, а сзади - второй факельщик и слуга. Ей пришло в голову, что можно
попробовать прыгнуть на одного  их  тех,  кто  шел  впереди,  и  постаралась
собрать силы для прыжка. Но тело ее  не  послушалось  и  продолжало  покорно
идти. Так они прошли  один  коридор,  потом  другой.  Пакс  оглядывалась  по
сторонам, желая запомнить ходы и выходы, но они, видимо, шли слишком быстро,
и сориентироваться Пакс не удалось.
   Наконец  они  свернули  в  более  широкий   коридор,   слабо   освещенный
зеленоватым светом. Пакс не могла понять, в чем тут дело, но запах здесь был
совершенно иным. Не  таким  зловонным,  какой  издавали  зеленые  факелы.  В
коридоре были другие иунизины. Все они были одеты в черное, но без накидок и
капюшонов, как ее стражники, и без большой эмблемы, изображающей паука.  Они
расступились, пропуская Пакс вперед. Девушке показалось, что за ними  теперь
следует большая процессия.
   Сопровождающие Пакс свернули в узкий коридор, который  плавно  уводил  их
направо вниз. Пакс  увидела  впереди  и  более  широкий  проход,  освещенный
несколько ярче. Затем они оказались на  широкой  плоской  площадке,  имевшей
овальную форму и уставленной каменными скамьями, уже наполовину заполненными
иунизинами. Когда факельщики из ее сопровождения  двинулись  вокруг  горящих
факелов, установленных на подставках, девушка вдруг поняла, чем было  темное
пространство с одной  стороны  помещения.  Восемь  глаз  величиной  с  кулак
мерцали бликами зеленого света. Огромное шарообразное обрюзгшее тело  висело
на паутине. Каждая из восьми ног, как увидела Пакс, была длиной с человека.
   Пакс в ужасе смотрела на огромного паука. Неужели это  была  сама  Ачрия?
Рядом с ней посмеивались иунизины.
   - Я вижу, ты уже заметила нашего союзника. Нет, это не наша госпожа. Это,
можно сказать, один из ее представителей.  Но  не  позволяй  страху  сковать
тебя. Пока ты носишь ее знак, она не будет преследовать себя.
   К этому времени факельщики осветили все пространство: теперь вокруг  было
еще больше зеленого света. Пакс посмотрела вверх и  увидела,  что  там  тоже
висит огромная конструкция, которая похожа на паука с ногами, распростертыми
на паутине и удерживающими еще несколько факелов. Места на скамьях почти все
заполнены, и не только иунизинами. Горбатые орки  группами  сидели  с  одной
стороны; нелепые существа с собачьими мордами - с другой. Все  они  смотрели
вниз, на нее, глаза их поблескивали в мерцающем свете.
   -  Слава  о  тебе  дошла  сюда  раньше,  чем  ты  сама  появилась  здесь,
Паксенаррион.  Ты  имеешь  отношение  к  гибели  нашего  друга  и   союзника
Джемаррина в Бреверсбридже.  Теперь  же  мы  сами  посмотрим,  насколько  ты
искусно владеешь оружием и достойна ли стать слугой нашей госпожи, -  сказал
с насмешливой улыбкой ее проводник. Его голос звучал теперь в полной тишине.
Лишь шипение факелов вторило ему. Пакс  ничего  не  ответила.  Она  пыталась
понять, к чему он все это говорит. И что это может значить  для  нее,  кроме
унизительной публичной экзекуции.
   - Мы можем, конечно, попросту убить тебя здесь. Наша госпожа была бы рада
это увидеть и насладиться мучениями одной из тех,  кто  погубил  ее  верного
слугу Джемаррина. Но убийство происходит слишком быстро, когда дело касается
вас, людей. Возможно также, тебя использовали те, кого  ты  считаешь  своими
друзьями.  Бесспорно,  эльфы  не  поступали  с  тобой   по   справедливости,
обворовывая тебя и затуманивая твою память, - сказал иунизин.
   Он быстро вытянул вперед холодную сухую руку и положил ее на лоб девушки.
И тут же перед ней словно  вспыхнул  яркий  свет.  Она  вспомнила  о  свитке
Хальверика и о своей клятве  вручить  этот  свиток  его  жене  в  Лионии.  И
вспомнила эльфов, которые послали ее вместо Лионии в  Бреверсбридж  передать
туда свои сообщения. Свиток же  они  тем  временем  забрали  себе.  Иунизин,
увидев, что она все вспомнила, улыбнулся и кивнул:
   - Ты  думала,  они  тебя  "исцелили".  Действительно,  исцелили,  но  они
околдовали тебя, превратив честного солдата в девочку на  посылках,  сделали
тебя клятвопреступницей, не заслуживающей доверия... и все это благодаря  их
волшебству. Я вижу, ты и сейчас  сомневаешься,  что  все  это  было  сделано
именно так... Однако позволь спросить, не слишком ли много ты уже  совершила
по их требованию? Похоже, с тех пор ты вообще  ничего  не  делала  по  своей
воле. Но мы дадим тебе шанс заработать право на жизнь.
   В душе Пакс зародилась надежда. Если они позволят ей  сражаться,  даже  с
несколькими врагами, без оружия, это все же будет  лучшая  смерть.  Конечно,
если она будет сражаться, Гед придет и поможет ей, защитит  ее  от  худшего.
Она отбросила прочь мысль об обманувших ее эльфах. Что толку  думать  о  них
сейчас?
   - Здесь найдется довольно много тех, кто будет  рад  доказать,  что  тебя
перехвалили. Что касается меня, я  все  же  думаю,  ты  обладаешь  некоторым
мастерством. Но мы посмотрим, так это или нет. Во время первого испытания ты
сразишься лишь с одним противником. Это будет проверка твоих возможностей  -
он будет вооружен, а ты нет. Если ты сочтешь такое  решение  несправедливым,
то можешь отказаться от борьбы. Но в таком случае тебя казнят,  -  продолжил
иунизин.
   Пока он говорил, сопровождавшие Пакс охранники ушли. Быстрым ударом  ножа
он перерезал веревки у нее на запястьях, затем повернулся  к  окружавшим  их
зрителям, подняв вверх одну руку.
   - Пусть представление начинается! - закричал иунизин.
   Зрители поднялись со своих  мест  и  зааплодировали.  Иунизин  в  накидке
быстро подбежал к паутине, поклонился  огромному  пауку  и  вскарабкался  по
паутине к местам, расположенным выше.
   Пакс оказалась одна на арене и  искала  глазами  своего  противника.  Она
попыталась вновь обратиться к Геду и Всевышнему, но и на этот раз  слова  не
тронули ее душу. Как будто она взывала к ним в пустой комнате и ее никто  не
слышал. Впервые она засомневалась,  захочет  ли  вообще  Гед  прийти  ей  на
выручку. Конечно, если он услышит ее, то поможет... Но слова эхом отдавались
в голове Пакс и оставались без ответа.
   Со стороны прохода, по которому она пришла сюда, раздался скрип башмаков.
Прямо к Пакс большими ш