статочно ли вам будет моего
слова и моих заверений в том, что мы не позволим случиться такому  здесь
в момент переговоров?
   - С Адхиэлом это произошло, когда он и не знал  об  этом.  Вы  можете
предотвратить такой поворот событий?
   - Это было совсем  другое  дело.  Вам  ведь  тоже  знакомо  состояние
молитвенного транса? Боги могут заколдовать  кого  угодно,  даже  эльфа.
Если бы вы не проявили беспокойства по  поводу  этой  опасности,  я  бы,
наверное, поддался искушению  и  вообще  не  стал  упоминать  о  ней,  а
постарался бы решить эту проблему по-своему. Но, несмотря на то, что  я,
прямо скажем, недолюбливаю людей, - как вы уже, должно быть, заметили, -
я еще никем и никогда не был обвинен в нечестности. Я даю вам слово, что
вы вновь обретете полную свободу передвижения по своей земле не позднее,
чем закончатся переговоры с нашей Госпожой.
   - Скажите, а среди  вас  действительно  много  тех,  кто  сожалеет  о
заключенном союзе? - неожиданно для всех спросила Пакс.
   - Их количество неуклонно увеличивается, -  ответил  Серротлин,  -  в
течение нескольких последних столетий, если  использовать  понятное  вам
исчисление времени. Для многих из нас стало  ясно,  что  люди  не  умеют
держать слово, по крайней мере данное их  предками.  Впрочем,  немало  и
тех, кто считает  это  простительным,  учитывая  вашу  короткую  память,
связанную со столь же коротким сроком жизни. Но я помню  времена,  когда
эльфы были желанными  гостями  в  доме  любого  благородного  гражданина
Лионии. Я помню, как все занятые вами леса всё  же  были  открыты  нашим
сердцам, а герои, которых  вы  называете  святыми,  приходили  к  нам  и
набирались у нас мудрости. Теперь же,  чтобы  чувствовать  себя  в  лесу
свободными, мы должны уходить все глубже и глубже в чащобу, уступая  все
большую  часть  королевства  людям.  А  с   недавних   пор   нас   стали
демонстративно вытеснять и из королевского двора, расположенного в самом
сердце нашего общего королевства.
   - А что говорит по этому поводу ваша Госпожа? Эльф нахмурился:
   - Я не завожу разговоров с нашей Госпожой ни по этому вопросу, ни  по
какому-либо другому. Никто из нас сам не обращается к ней  с  вопросами.
Возможно, вы услышите ответ от нее лично.
   - Разумеется, если  господин  Хальверик  позволит  нам  устроить  эту
встречу, - сказала Пакс, глядя на Алиама. - Мой господин, выбор остается
за вами. Это ваш дом, и вам решать, подвергать ли его  такому  риску.  Я
верю словам нашего гостя, но окончательное решение должно  быть  принято
только вами.
   - Видите, Серротлин, далеко не все люди не доверяют эльфам, -  сказал
Алиам Хальверик. - Не все люди заслуживают и вашего недоверия.  Я  отдам
распоряжение моим людям оставаться на месте и не ходить ни по  крепости,
ни по усадьбе. Если вам угодно, можете просить вашу Госпожу прибыть сюда
прямо сейчас.
   Серротлин поклонился и вышел из  зала.  Вслед  за  ним  вышли  и  его
спутники, за исключением двоих. Эти двое  подошли  к  Алиаму  и  Пакс  и
приветливо поздоровались.
   - Мой господин,  уважаемая  госпожа,  меня  зовут  Эсвеналь.  Я  друг
Адхиела, - представился один из них. - Для нас будет легче, если один из
нас останется здесь, в зале, чтобы помочь установить мост,  по  которому
наша Госпожа промчится сквозь все границы.
   - Вы тоже не любите людей? - глядя прямо ему в глаза, спросил  Алиам,
явно ожидая откровенного ответа.
   - Мне они нравятся  меньше,  чем  Адхиэлу,  но  с  тех  пор,  как  мы
оказались в этом зале, я уже полюбил их гораздо больше,  чем  раньше,  -
несколько витиевато ответил ему эльф. Алиам фыркнул, оценив остроумие  и
откровенность своего собеседника.
   - Ладно, я пойду отдам приказ своим людям, - сказал он, - так что,  с
вашего позволения, оставлю вас на некоторое время.
   Он вышел из зала через противоположную от входа дверь, забрав с собой
солдат и Калиама. Эстиль послала слуг предупредить всех,  проживавших  в
крепости, чтобы те оставались на своих  местах.  Оруженосцы  по-прежнему
стояли рядом с Пакс. Встретившись с ней взглядом, эльф сказал:
   - Я бы ни за что не узнал вас, госпожа Паксенаррион, если бы опирался
в своих поисках только на описание Адхиэла. Вы, прямо скажем, совсем  не
похожи на того человека, которого он мне описывал.
   - Хвала богам за это, -  с  подобием  улыбки  произнесла  Пакс,  сама
удивившись тому, как легко у нее это получилось. - Но  та  Паксенаррион,
которую помнил ваш друг, - это еще далеко не та действительно несчастная
и жалкая женщина, которую он, по счастью, не видел. Поверите ли вы в то,
что если мне было даровано счастье так измениться, то и принц  вовсе  не
безнадежен?
   - Мне трудно сейчас судить об этом. Один раз я  видел  его  лично.  -
Эльф бросил взгляд на оруженосцев и Эстиль. - Я...
   - С вашего позволения, я полагаю, что нам сейчас не следует обсуждать
его прошлое, по крайней мере до тех пор, пока не прибудет ваша  Госпожа,
- прервала его Пакс. - Сколько времени займет ее путешествие? Далеко  ли
она находится?
   Оба эльфа довольно рассмеялись:
   - Вы спрашиваете, далеко  ли  она?  "Далеко"  -  это  слово,  которое
используют люди для описания пространств. Точно так же слово  "долго"  -
это слово, которым  вы  описываете  время.  Нет,  госпожа  Паксенаррион.
Переходя на понятный вам язык, я могу сказать, что это не  займет  много
времени, ибо путешествие, которое предстоит совершить нашей Госпоже,  не
является  поездкой  издалека.  У  нас  есть  свои   способы   пересекать
пространство на наших землях.
   - Между прочим, ваш друг Адхиэл проехал верхом и прошел пешком  ровно
столько же миль, сколько и мы, - заметила Пакс. - Но в знак  вежливости,
путешествуя вместе с людьми...
   - Я уверен, что он поступил так только из уважения. Впрочем, возможна
и другая причина. То путешествие проходило не  по  Эльфийским  Лесам,  а
попытаться стремительно пересечь пространство  в  чужих  краях  означает
подвергнуть себя немалому риску и опасности.
   - Наверное,  это  было  бы  так  же  опасно,  как  человеку  войти  в
Эльфийский Лес без позволения, - предположила Пакс.
   - Возможно, - сказал второй эльф. - Я как-то не задумывался над этим.
   Эстиль вновь вернулась в зал к своим гостям:
   - Господа эльфы, вы не скажете мне, ваша Госпожа останется у  нас  на
ужин? И если да, то какие блюда кажутся вам наиболее подходящими?
   Один из эльфов отрицательно покачал головой, другой же задумался.
   - Вряд ли она задержится дольше,  чем  потребуется  для  того,  чтобы
выслушать Паксенаррион, - сказал он. - Уважаемая хозяйка, если у. вас  в
доме найдется что-нибудь выпить...
   - Какое время года сейчас в Лесу Великой Госпожи?
   - О, вы, оказывается, знаете об этом... Когда мы отправлялись в путь,
у нас был  конец  лета.  Впрочем,  что-то  могло  сдвинуться,  когда  мы
пересекали невидимые границы.
   - У меня есть подходящее вино  для  этого  времени  года,  -  сказала
Эстиль.
   Пакс в изумлении посмотрела на нее. Она и понятия  не  имела,  что  в
эльфийских  краях  времена  года  могут  отличаться,  а  уж  тем   более
непредсказуемо меняться.
   Эстиль в ответ улыбнулась и сказала:
   - Терпение рано или поздно бывает вознаграждено. Наконец-то я  смогла
хоть  как-то  применить  на  практике  частицу  того,  что  мне  удалось
подслушать у дверей комнаты моей двоюродной бабушки, когда  она  болтала
со своей подружкой-альфарой. Я уже готова  была  смириться  с  тем,  что
изрядное  количество  ударов  хворостиной,  которые  я   схлопотала   от
родителей, останется единственной наградой за мою тягу к знаниям.
   Едва  Эстиль  вышла  из  зала  и  направилась  в  погреб,  как   Пакс
почувствовала, что пространство, воздух и весь мир вокруг  нее  начинают
меняться. Сначала у нее было такое ощущение, что всю  комнату  заполнила
вода. Однако дышать при этом тяжелее не стало. Кровь быстрее потекла  по
ее жилам. В воздухе запахло медом и, может быть,  началом  осени.  Самым
приятным оттенком в этой гамме запахов был аромат созревших, только  что
упавших на землю яблок. Волна ароматов окатила  Пакс,  затем  отступила,
накатила вновь и застыла, слегка подрагивая.  Пакс  увидела,  как  самые
простые предметы  на  столе  или  каминной  полке  стали  выглядеть  как
таинственные заколдованные талисманы из древних сказок. Ее бы сейчас  не
удивило, если б стол вдруг пустился в пляс или огонь в очаге обратился к
ней со словами приветствия.
   Пакс посмотрела на оруженосцев. Их глаза сверкали. Сурия даже  слегка
наклонилась вперед,  ее  губы  слегка  раскрылись,  словно  она  увидела
старого друга и решила с ним поздороваться. Дверь, выходившая  во  двор,
распахнулась.  Вместо  серого  зимнего  неба,  под  которым  они   ехали
несколько дней, они увидели голубой купол небосвода  и  солнечные  лучи,
играющие на камнях мощеного двора.  Пакс  услышала  щебет  птиц  и  звон
капели. Это стал таять снег, лежавший на крыше.  Эльфы,  находившиеся  в
зале,  внешне  вроде  бы  ничуть  не  изменились.  Тем  не  менее   Пакс
показалось, что они стали двигаться еще более  грациозно,  а  когда  они
заговорили, музыка их голосов проникла прямо ей  в  сердце.  Эта  музыка
была столь прекрасна, что в  какой-то  момент  Пакс  не  уловила  смысла
произнесенных  слов,  а  продолжала  стоять,   просто   наслаждаясь   их
звучанием. Эльфы подождали, а потом заговорили снова. На  этот  раз  она
поняла, чего они от  нее  хотят.  Повелительница  Леса  Великой  Госпожи
стояла перед воротами и звала ее выйти наружу.  Пакс  бросила  еще  один
взгляд на оруженосцев. Эскерьель, судя по всему,  по-прежнему  опасался,
что она вдруг сдастся и, очарованная эльфийской магией, отдаст меч.  Она
молча покачала головой и шагнула навстречу свету.
   Узоры света и энергии обступили ее со всех  сторон.  Пакс  вспомнила,
как Месенион рассказывал о страсти эльфов к таким узорам  и  орнаментам.
Чем изящнее и стройнее получался этот узор, тем больше магии можно  было
в него вложить. Неожиданный солнечный свет  эльфийского  лета  заставлял
по-иному звучать каждую черточку в контурах и силуэтах во дворе крепости
Хальверика. Сверкали мостовая и  камни  стен,  по  которым  разбежались,
словно ветви каких-то неведомых деревьев, трещинки  и  стыки.  Арки  над
входами в конюшни будто были готовы заговорить. Пакс подумала, что, если
бы это произошло, их голос, наверное, был  бы  похож  на  звук  большого
рога. Еще недавно голые и казавшиеся абсолютно безжизненными деревца  во
внутреннем садике и торчавшие из-под снежных шапок вечнозеленые  колючие
кусты уже дали свежие побеги и покрылись почти прозрачной  нежно-зеленой
дымкой - такой легкой и беззащитной на  вид.  Прямо  на  глазах  у  Пакс
свежая трава стала пробиваться в узкие щели  между  камнями  у  подножия
ближайшей к ней стены.
   Но свет, заливавший  двор,  был  не  только  солнечно-золотым.  Через
открытые  ворота  проникало  мерцающее  серебристое  сияние  эльфийского
колдовского света. И в этом  невероятном  сочетании  серебра  на  золоте
появилась Повелительница Леса Великой Госпожи. Она была так великолепна,
что, запомнив ее облик в целом, Пакс ни за что  не  смогла  бы  описать,
например, ее лицо. Госпожа была высокой, как и все  эльфы,  и  столь  же
грациозной. На ней было одеяние, которое клубилось вокруг ее  тела,  как
туман вокруг гор. Не было у нее  ни  одного  седого  волоса,  ни  единой
морщины на светлом и утонченном лице, но весь ее облик  свидетельствовал
о том, что у нее за плечами огромный опыт, накопленный  за  неисчислимую
толщу веков. Не менее ясно было и то, что эта женщина обладает  огромной
властью.
   Алиам Хальверик склонился перед ней в приветственном поклоне. Госпожа
в ответ  чуть  наклонила  голову.  Она  вошла  в  ворота,  огляделась  и
встретилась  взглядом  с  Пакс.  Вошедшие  вслед  за  ней  Серротлин   и
Амбротлин, не глядя друг  на  друга,  остановились  и  замерли  рядом  с
Хальвериком.
   - Лорд Хальверик, - обратилась к Алиаму королева эльфов, -  мы  давно
заочно знаем вас, и для нас большая радость познакомиться с вами лично в
ваших владениях.
   Алиам вновь почтительно поклонился:
   - Госпожа, вы всегда желанный гость в моем доме, как  всегда  были  и
будут все ваши родственники и подданные.
   - Мы, со  своей  стороны,  выражаем  надежду,  что  ничто  не  сможет
омрачить нашу дружбу, лорд Хальверик, - сказала Госпожа Леса и  еще  раз
оглядела двор. - Позволю себе заметить, вы не совсем правильно подвязали
деревья на зиму, - добавила она,  кивнув  в  сторону  нескольких  яблонь
беспомощно  склонившихся  к  крепостной  стене.  Впрочем,  сейчас,   под
солнечными лучами они на глазах  распрямлялись,  покрывались  листвой  и
распускали нежные, чуть розоватые цветы. - Не волнуйтесь, я  усыплю  их,
когда настанет время прощаться, -  сказала  она.  -  Было  бы  невежливо
оставить вас к весне с замерзшими в самый разгар цветения яблонями. Могу
ли я поприветствовать ваших близких?
   - Разумеется, Госпожа.
   Алиам взмахом руки  подозвал  своих  родственников:  сначала  Эстиль,
затем детей по старшинству, а потом внуков. Госпожа приветливо улыбалась
всем им, но искреннюю радость на ее лице Пакс заметила,  когда  один  из
самых  младших  внуков  Алиама,  только-только  научившийся  ходить,  не
спрашивая разрешения, потопал прямо к ней.
   - Что ты, дитя мое, - обратилась она к ребенку, - захотел  подойти  к
блестящей тете? - Совершенно не королевские интонации и слова  зазвучали
в речи Госпожи Леса. - Она протянула малышу руку, и тот,  еще  с  трудом
умеющий держать равновесие,  облегченно  вцепился  в  сверкающий  рукав,
чтобы не упасть. - Ну что, малыш, как тебя зовут? Скажешь мне? - Госпожа
поискала глазами мать ребенка - жену Халиама.
   - Госпожа, он еще не умеет говорить. А зовут  его  Кьери  -  в  честь
герцога Кьери Пелана, друга лорда Алиама, - не задумываясь  о  том,  что
говорит, представила мать своего сына.
   - Хорошее имя, и дано в честь храброго человека;  да  помогут  малышу
боги стать похожим на него. Кстати, храбрости вашему маленькому Кьери  и
сейчас не занимать. - Она рассмеялась, заметив, как ребенок в стремлении
познать мир на вкус взял покрепче рукав ее платья и потянул в рот. - Что
ты, малыш, это не едят! Иди лучше к мамочке, она  даст  тебе  что-нибудь
повкуснее. - Подхватив ребенка, она аккуратно передала  его  подбежавшей
матери. Пока мальчика уносили обратно в дом, он во все  глаза  продолжал
таращиться на таинственную сверкающую незнакомку.
   Затем настала очередь Пакс.
   - А ты, должно быть, та самая Паксенаррион, которая нашла  свитки,  в
незапамятные времена написанные Луапом, чем немало  помогла  эльфийскому
народу.
   - Да, это я, Госпожа.
   Одним  взглядом  Повелительница  Эльфийского  Леса   очистила   двор.
Беспрекословно повинуясь, эльфы вышли за ворота, а люди, за  исключением
Пакс и Алиама Хальверика с супругой, удалились  в  дом.  Перед  тем  как
уйти, двое эльфов поднесли своей Госпоже  и  Пакс  по  удобному  креслу.
Дождавшись,  пока  они  будут  установлены,  Госпожа   одним   движением
приказала своему сыну и племяннику удалиться. Пакс почувствовала  за  ее
изяществом  и  вежливостью   огромную   решимость   добиваться   своего,
подкрепленную авторитетом бесчисленных прожитых ею лет. Легко и  красиво
опустившись в кресло, Госпожа перешла к главному разговору.
   - Мой сын и племянник, - начала она, - принесли мне пугающие известия
о тебе, Пакс, и о твоей миссии. Я  ведь  так  надеялась,  что  этого  не
случится. Поверь, моя дочь была мне дороже,  чем  большинству  людей  их
дети - просто хотя бы потому, что их у вас обычно больше. А кроме  того,
смерть для вас естественна, неизбежна  и  постоянно  сопутствует  вам  в
жизни. Когда же моя дочь погибла, а ее сын исчез, горе мое было сравнимо
только с моей любовью к ним. Когда горе чуть  отступило,  я  постаралась
успокоить свои воспоминания и надеялась найти утешение  в  оставшейся  в
живых дочери моей дочери. Дошедшие до меня через несколько лет  вести  о
принце были пугающими. Мне передали, что он перенес  столько  страданий,
получил столько ран, что полностью забыл о том, кто он такой, и  потерял
способность пользоваться тем, что он должен  был  унаследовать  от  нас,
эльфов. С твоей точки зрения, это горе меньшее, чем смерть.  Но  поверь,
для нас, для тех, кто любил его,  это  не  так.  Понимаешь,  оборванный,
незаконченный орнамент остается в прошлом. А разорванный - тот, чей узор
продолжается рваться у тебя на глазах, -  приносит  постоянную  боль.  К
тому времени, как мы вновь нашли его,  он  был  уже  здесь  -  живой  и,
главное; в безопасности. - Повелительница Эльфийского Леса вновь  обвела
взглядом крепостной двор. - Если он и мог хоть  немного  излечиться,  то
только у таких людей, как вы, которые отдали ему всю  свою  любовь,  как
родному. По крайней мере так мне об этом рассказали мои подданные.
   Пакс обратила внимание на то, что Госпожа ни разу  не  назвала  Кьери
Пелана по имени и даже не спросила у нее, знакомо ли оно ей.
   - Почему вы не... - начала фразу Эстиль, но Алиам тотчас же дернул ее
за руку. Госпожа чуть нахмурилась и продолжала говорить:
   - Эльф, который принес мне эту весть, госпожа Эстиль, узнал  об  этом
от одного из рейнджеров. Затем он появился у меня в гостях сам. Его  имя
- Халлерон,  он  наш  дальний  родственник,  которому  приходится  много
путешествовать по землям, населенным смертными. Он  рассказал  мне,  что
мальчик перенес страшные страдания и был весь изранен.  Раны  задели  не
только его тело, но и разум и душу. Халлерон сказал, что он не  нашел  в
мальчике ни капли памяти  о  прошлом,  ничего,  за  что  можно  было  бы
зацепиться,  чтобы  попытаться  исцелить  его.  Чтобы  удостовериться  в
необратимости этих изменений, ему пришлось бы влезть в его разум и  душу
- не забудьте, в больной разум и исстрадавшуюся  душу.  Разумеется,  при
этом всегда существует риск нанести несчастному  еще  больший  вред,  не
говоря уже о той боли, которая сопутствует таким попыткам  исцеления.  -
Голос Госпожи дрогнул, и она была вынуждена на миг отвернуться.
   - Значит, это вы все время посылали к нам  эльфов?  -  спросил  Алиам
Хальверик. - А мы думали, что им просто нравится бывать у нас,  что  они
испытывают симпатию к нам и к нашему дому.
   Госпожа спокойно посмотрела ему в глаза:
   - Лорд Хальверик, они... мы...  Мы  действительно  полюбили  вас.  Вы
заботились о попавшем к вам больном ребенке, в жилах  которого  течет  и
наша кровь. Вы сделали все, что было в ваших силах, чтобы исцелить  его,
и преуспели в этом больше, чем это было бы дано любому лекарю. Мы навеки
в долгу перед вами. Неужели вы думаете, что я стала бы сдвигать  границы
Эльфийского  Леса,  чтобы  нанести  визит  кому-либо  из  смертных,   не
испытывая к этому человеку глубочайшего уважения и благодарности?
   Алиам, словно проглотив язык, только покачал головой.
   - Вы вправе спрашивать меня о том, почему мы ничего не сказали вам  и
ничего не предприняли сами. Мы это сделали ради самого мальчика. Судя по
тому,  как  описал  Халлерон  произошедшие  с   ним   изменения,   любое
вмешательство в его внутренний мир могло как увенчаться успехом,  так  и
еще сильнее навредить ему. Про лишнюю боль я сегодня уже  говорила.  Мне
рассказывали, что Паксенаррион может подтвердить правоту  этих  слов.  -
Она внимательно посмотрела на Пакс, которая просто кивнула ей в ответ. -
И мы рассудили так: вполне  возможно,  что  знание  о  своем  потерянном
прошлом и  утраченном  будущем  может  не  только  не  облегчить  участь
мальчика, но,  наоборот,  окончательно  сломить  его,  если  вдруг  наше
целительство окажется неудачным. Мы продолжали следить за ним  издалека,
пытаясь уловить малейший признак того, что его душа исцелилась  хотя  бы
вполовину того, насколько исцелилось его тело. Если бы к нему  вернулась
память, если бы проявилась хоть одна из эльфийских способностей