ым было проще проявить терпение,
отступить и переждать, пока опасность минует...
   Пакс ощутила, как к ней  возвращается  уверенность.  Возраст  и  опыт
Госпожи Эльфийского Леса перестали давить на нее с непреодолимой  силой.
Этот опыт был опытом эльфийского народа и не  годился  для  решения  тех
проблем, которые Пакс видела перед собой. Сам Кьери Пелан был всего лишь
наполовину эльфом по  крови.  Его  право  на  трон  перешло  к  нему  по
отцовской, человеческой линии. И  стоило  Пакс  почувствовать,  что  она
смотрит на Госпожу Эльфийского Леса с меньшим благоговением, пусть  и  с
ничуть не меньшим уважением, та сама изумленно посмотрела Пакс в глаза.
   - Я  понимаю,  что  вы  имеете  в  виду,  -  спокойно  и  неторопливо
заговорила Пакс. - Мне не раз говорили, что я очень похожа на Тамаррион.
Вполне возможно, что ко мне герцог Пелан отнесся с большей добротой, чем
к большинству незнакомцев.  Но  сейчас  речь  идет  не  о  том,  как  он
относился ко мне.
   Королева  эльфов  кивнула,  и  Пакс  рассказала,  как  благороден   и
великодушен был герцог по отношению  ко  всем  своим  подчиненным  -  от
новобранцев до давно вышедших в отставку ветеранов; ко всем, кто  честно
служил ему, пусть даже совсем недолго.
   - О том, что случилось  в  тот  год...  -  Пакс  перевела  дыхание  и
постаралась подобрать единственно нужные слова. - Да, Госпожа, он был не
прав. Я могу сказать об этом открыто, а лорд Хальверик подтвердит, что я
не держу зла на герцога. Он был не прав, поддержав Алюреда,  по  крайней
мере в такой форме. Исходя из того, что  я  видела  сама  и  что  узнала
впоследствии, я могу заключить, что он сам был не рад этому. Но  он  дал
слово, когда еще не знал, что именно собирается делать Алюред.  Совершая
не праведный поступок, любой человек несет вину за причиненное  им  зло,
вне зависимости от  обстоятельств.  Но  разве  вы  сами  только  что  не
признались, что тоже совершили ошибку  и  поступили  неверно,  причинив,
возможно, немалый вред не только Кьери  Пелану,  вашему  родному  внуку?
Господин и госпожа Хальверик  тоже  признались  в  своей  не  правоте  и
сожалеют о том, что все так обернулось.
   Госпожа Леса напряглась, как, впрочем, судя по его  дыханию,  и  лорд
Хальверик. Понимая, что страшно рискует, что  небо  может  в  любой  миг
обрушиться на ее голову, Пакс решила  не  останавливаться  и  продолжала
начатую речь:
   - Да, тогда он был не прав. Я тоже ошибалась, и не  раз.  Но  позволю
вам напомнить, что он вновь призвал к себе в крепость  маршалов  Геда  и
принес им извинения за то, что не допускал их  в  свои  владения.  Перед
всей ротой, перед каждым солдатом он признал свою ошибку,  признал,  что
совершил ее в порыве гнева,  и  еще  раз  при  всех  попросил  прощения.
Говорит ли это  о  нем  как  о  человеке  самовлюбленном,  не  способном
воспринять чужую точку зрения, стремящемся навязать свою волю  любому  и
каждому, пусть даже насильственным, жестоким путем?
   Великая Госпожа выслушала все, что сказала Пакс, не перебивая.  Когда
воцарилась тишина, она сидела все так же молча,  думая  над  только  что
услышанным. Раза два Пакс  порывалась  сказать  что-то  еще,  но  затем,
опасаясь, что и так наговорила лишнего, одергивала  сама  себя.  Наконец
Госпожа Эльфийского Леса вздрогнула, словно человек, которого неожиданно
вырвали из сна наяву, и, широко улыбнувшись, обратилась к Пакс:.
   - Если человеку удалось вызвать любовь и уважение паладина,  это  уже
говорит о нем  с  лучшей  стороны.  Твой  рассказ  абсолютно  правдив  и
искренен. Я считаю, что даже твое стремление представить все лучше, чем,
может быть, оно есть на  самом  деле,  вполне  простительно.  Ты  имеешь
полное право видеть все происходящее именно так. Мне,  кстати,  не  было
известно, что он призвал маршалов  обратно  в  свои  владения.  Если  он
оказался способен признать  собственные  ошибки,  что  ж...  вероятность
того, что он окажется на троне этого королевства,  будет  меньше  пугать
меня. И все же я не могу сказать, что уверена в нем полностью. Мне  мало
того, что будущий правитель Лионии не служит в открытую темным силам.
   - Позволю себе напомнить, что Кьери также посвящен в рыцари Фалька, -
сказал Алиам Хальверик. - Я имею в виду, что его посвятили и  приняли  в
рыцари. Но сам он не давал обета, не приносил присяги и никогда не носил
ни на одежде, ни в виде медальона эмблемы ордена. Сейчас,  спустя  много
лет после того посвящения, я  могу  лишь  порадоваться  такому  решению,
казавшемуся мне тогда непродуманным.  Кьери  не  пришлось  отступать  от
данного ранее обета, чтобы присягнуть на верность Геду.
   - Он не приносил присяги, - возразила Пакс.
   - То есть как? Да нет, наверняка он  поклялся  в  верности  небесному
покровителю воинов Геду, восстановив отношения с этим в  высшей  степени
достойным орденом.
   Пакс отрицательно покачала головой:
   - Нет, мой господин. Об этом он говорил с Верховным Маршалом  в  моем
присутствии. Он всегда приветствовал то, что  Тамаррион  принадлежала  к
ордену последователей Геда, но сам ни при ее жизни, ни сейчас  не  давал
клятвы верности этому святому. Он сказал Верховному Маршалу, что  всегда
чувствовал  себя  не  вправе  связать   себя   такой   клятвой,   словно
предполагая, что в будущем ему предстоит  принести  единственную,  самую
главную в жизни присягу.
   Глаза Госпожи Леса засверкали, она вся подалась вперед.
   - Он так и сказал? Паксенаррион, постарайся вспомнить слово  в  слово
все, что он сказал Верховному Маршалу.
   - Он сказал, что судьба сводила его  с  представителями  достойнейших
воинских орденов - последователей Фалька и Геда.  Жизнь  и  отношения  с
близкими людьми подталкивали его к тому, чтобы вступить в  то  или  иное
братство. Но от этого шага его всегда  удерживало  внутреннее  ощущение,
что такая клятва будет дана им не от чистого  сердца.  В  свою  очередь,
Верховный  Маршал  передала  своим  маршалам,  что   она   удовлетворена
объяснениями, данными герцогом, не настаивает, чтобы он  принес  присягу
ордену, и не будет уговаривать его сделать это.
   - Вот как...
   - Но какое это имеет значение? - спросила  Пакс,  в  изумлении  видя,
какое впечатление произвели ее слова на эльфийскую королеву.
   - Я сама пока не уверена. Если это значит то, что может значить...  -
Госпожа вновь улыбнулась и покачала головой:
   - Вы можете подумать,  что  я  нарочно  говорю  загадками,  в  полном
соответствии с тем, как описывает нас, эльфов, людская молва. Но дело  в
том, что у меня самой нет ничего, кроме намеков и догадок. Но если...  и
я прошу запомнить, что я сказала  "если";  так  вот,  если  отказ  Кьери
Пелана дать  клятву  верности  какому-либо  воинскому  ордену  связан  с
сохранившимися  в   нем   остатками   воспоминаний   об   истинном   его
происхождении  и  предназначении,  то...  возможно,   при   определенном
стечении обстоятельств эта память может быть в нем восстановлена.
   - Но ведь правители Лионии могут принадлежать  к  ордену  Фалька.  По
крайней мере, мне об этом говорили.
   - Так оно было. И действительно, два последних короля принадлежали  к
этому ордену. Но ведь в них не было ни капли  эльфийской  крови.  А  тот
правитель, который несет в себе наследие эльфийского народа,  правитель,
которому  дано  чутье  тонких  миров,  свойственное  нашей  расе,  будет
напрямую следовать воле того, кого вы называете  Великим  Господином.  -
Вздохнув, Госпожа Эльфов пожала плечами. - Многое из того,  что  ты  мне
рассказала, было мне неведомо. Я должна  признать,  что  уже  не  считаю
недопустимым  приход   этого   человека   к   власти.   Выслушав   тебя,
Паксенаррион, я признаю и твое понимание воли богов, отправивших тебя  в
этот поход. Ты имеешь полное право считать, что призвана найти истинного
наследника трона Лионии и привести его к  власти.  Я  согласна  с  твоим
решением проверить, является ли человек, которого вы знаете как  герцога
Пелана,  моим  внуком  и  наследником  престола.  И  проверить  это   ты
действительно можешь при помощи этого меча. Но прежде чем я дам согласие
на его коронацию, я хочу лично встретиться с ним. Если он способен стать
тем, кем должен был стать по рождению, мое волшебство поможет ему.  Если
же нет... тогда нам останется только надеяться, что  самые  страшные  из
моих опасений не сбудутся. - Госпожа Эльфийского Леса встала  со  своего
кресла. Пакс и Хальверики попытались подняться вслед за нею, но  поняли,
что  не  могут  пошевелиться.  Голос  Госпожи  Леса  звучал  по-доброму,
серебряные трели его музыки звенели теплее и мелодичнее, чем  раньше.  -
Если все узнают, что крепость Алиама  Хальверика  на  время  отошла  под
покровительство Госпожи Эльфийского Леса, задача Пакс от этого не станет
легче, скорее наоборот. Поэтому, как только я сниму свои  чары  с  этого
дома и вернусь в  эльфийские  леса,  вы  увидите,  что  никто  из  ваших
родственников, друзей и слуг не вспомнит о чудесном летнем  дне  посреди
зимы. Что касается  вас,  то  память  о  нашей  встрече  поможет  вам  в
дальнейших поисках. Кроме того, никто из моих подданных  не  побеспокоит
вас и не станет препятствовать Паксенаррион в исполнении ее долга.
   Неожиданно Пакс вспомнила о заговоре  Ачрии,  который  Повелительница
Паутины плела вокруг герцога и его крепости долгие  годы.  Ей  пришло  в
голову, что это могло быть частью единого  плана,  направленного  силами
зла против Лионии - единственного королевства, где люди и  эльфы  смогли
заключить договор о совместном управлении. Пакс с ужасом подумала,  что,
по всей видимости, нити этого  заговора  проникли  повсюду  -  и  в  это
королевство, и в соседние. Она испугалась, что все  ее  усилия  окажутся
напрасными, потому что слишком поздно силы добра спохватились  и  начали
борьбу. Она захотела спросить об этом Великую Госпожу и рассказать  все,
что ей было известно, но тут  прямо  у  нее  в  голове  зазвучал  легкий
серебристый смех, а затем удаляющийся голос Госпожи Эльфийского Леса:
   - Не волнуйся, паладин. Не ты одна можешь видеть черную  паутину  зла
на светлом фоне добра...
   В дверь постучали. Пакс и чета Хальвериков изумленно посмотрели  друг
на друга.  Перед  ними  на  столе  стояли  неизвестно  откуда  взявшиеся
плетеная  корзина  с  яблоками  и  крохотный  хрустальный  флакончик   с
ароматной эссенцией из лепестков цветущей яблони. Смешанный запах  весны
и осени окутал кабинет Алиама Хальверика.
   - Ну, кто там? - хрипло, как после долгого  молчания,  спросил  Алиам
Хальверик. - Что там у вас стряслось?
   В приоткрывшуюся дверь просунусь голова его старшего сына Калиама.
   - Отец, мама, уже поздно. Где вы будете ужинать  с  нашей  гостьей  -
здесь или вместе со всеми в большом зале?
   Пакс тряхнула головой и посмотрела  в  окно.  На  улице  был  поздний
вечер. Уже совсем стемнело.

Глава XXII

   Три человека, сидевших в кабинете,  переглянулись.  Они  все  еще  не
могли прийти в себя. Пакс заметила, с каким удивлением Калиам  посмотрел
на свежие, словно только что с дерева, яблоки и на сверкающий при  свете
свечей хрустальный флакон с эссенцией. С не менее  удивленным  видом  он
поглядел и ей в  глаза.  С  удовольствием  вдохнув  аромат  яблок,  Пакс
потянулась, заставила себя встать из-за стола и  энергично  заходила  по
комнате.  Алиам,  в  свою  очередь,  тоже  перевел  дыхание  и   стукнул
увесистыми кулаками по подлокотникам кресла.
   - Ужинать здесь, говоришь? Ну уж нет,  ни  за  что!  Через  несколько
минут мы спустимся в зал. Слушай,  Калиам,  скажи  честно,  ты  случайно
не... - Поймав взгляд супруги, он оборвал себя на  полуслове  и,  махнув
рукой, попросил сына передать остальным, что они сейчас придут.
   Вновь оставшись втроем, они улыбнулись друг  другу.  Эстиль  положила
одну руку на плечо мужу, а другую протянула Пакс:
   - Я благодарю тебя, дорогая Паксенаррион, за  столь  интересную  и...
скажем так, поучительную беседу.  -  Пакс  поняла,  что  воспоминания  о
визите Госпожи Эльфийского Леса остались в памяти этой женщины,  так  же
как и в памяти ее мужа. Тем временем Эстиль продолжала:
   - Очень жаль, Паксенаррион, что ты скоро уезжаешь. Тем не менее, пока
ты у нас в гостях, постарайся отдохнуть, набраться сил  и  поднять  себе
настроение.
   - С удовольствием! - воскликнула Пакс и от всей души  обняла  Эстиль.
Они рассмеялись и вышли из кабинета.  Все  собравшиеся  в  большом  зале
крепости с любопытством посмотрели на припозднившихся хозяев и  почетную
гостью. Вечером за столами почти не оставалось свободных  мест.  Калиам,
его братья и их жены сидели во главе большого стола вместе  со  старшими
Хальвериками и Пакс. Разного возраста дети расселись на  противоположном
конце стола, за соседними столами, а самые маленькие к тому же то и дело
перебегали с места на место. Большой зал гудел. Время от  времени  общий
шум множества  голосов  перекрывал  чей-нибудь  взрыв  смеха.  Многие  с
откровенным интересом посматривали в сторону Пакс, понимая, что вряд  ли
им предстоит  в  ближайшем  времени  увидеть  еще  одного  паладина.  По
нетерпеливым взглядам Пакс решила, что от нее ждут каких-то чудес. Ей же
в этот вечер хотелось просто отдохнуть и  повеселиться.  Не  успела  она
сесть за стол, как сзади к ней подкралась одна из внучек Алиама и дерзко
потянулась к рукоятке меча  паладина.  Девочка,  конечно,  считала,  что
действует скрытно и незаметно, но Пакс  сразу  раскусила  ее  "коварный"
замысел и подмигнула Эстиль. Та, как  только  сообразила,  в  чем  дело,
тотчас же перехватила руку ребенка и оттащила девочку от Пакс.
   - Это опять ты, Сули! Безобразница! Мало  того,  что  это  невежливо.
Рано или поздно ты поплатишься за свои выходки. Захочешь  так  подшутить
над недобрым человеком и запросто останешься без руки, это если повезет.
Сколько раз повторять, что нельзя без разрешения  прикасаться  к  чужому
оружию!
   - Бабушка, но меч такой красивый! Я только хотела... но...
   - Вот-вот, подумай, что теперь делать. Если хочешь о чем-то  спросить
или что-то сказать  госпоже  паладину  -  пожалуйста,  она  готова  тебя
выслушать.
   Сули, скорее заинтригованная, чем испуганная, получив толчок в спину,
шагнула к Пакс.  Та,  стараясь  сохранить  на  лице  строгое  выражение,
повернулась к ней и вопросительно посмотрела в глаза ребенку.
   - Я... я прошу прощения, - промямлила девочка. Пакс услышала, как  за
соседним столом, на безопасном расстоянии, засмеялся один из  мальчишек.
Сули бросила в его сторону сердитый взгляд, но в следующую секунду снова
обернулась к Пакс.
   - Бабушка совершенно права, - сказала Пакс, наклонившись пониже, так,
чтобы не говорить с ребенком сверху вниз. - Конечно, я  тебе  ничего  за
это не сделаю. Но за всех остальных людей я поручиться не  могу.  Кто-то
выхватит клинок и обернет его против  тебя  по  злобности  своей  натуры
кто-то может заколоть тебя просто от неожиданности  и  испуга.  А  кроме
того, разве ты не знаешь, что бывают волшебные  мечи?  К  такому  клинку
может прикасаться только его настоящий хозяин. А если это сделает кто-то
другой, то... По меньшей  мере  может  быть  очень  больно.  Ты  девочка
храбрая, и это хорошо. Только надо слушаться бабушку, и ты узнаешь,  что
разум должен повелевать храбростью.
   Девочка покраснела, а Пакс  подняла  голову  и  обратилась  к  детям,
сидевшим за тем столом, откуда раздался столь обидевший Сули смех.
   - А что касается вас, - громко, на весь зал заявила Пакс,  -  я  могу
сказать, что смеяться издалека, конечно, легко,  особенно  когда  ругают
того, кто в чем-то провинился. Но поверьте мне на слово:  от  того,  что
кому-то плохо, тебе самому лучше не станет, и еще никто не стал умнее от
того,  что  кто-то  другой  совершил  глупость.  Вы  меня  удивили.  Мне
казалось, что в такой семье все должны защищать друг друга.
   При этих словах мальчик, примерно одного с  Сули  роста  и  возраста,
встал из-за стола и, преодолевая смущение, подошел к ней.
   - Я смеялся только потому, что она  ничего  не  боится,  а  потом  ее
больше всех ругают, - как нечто само  собой  разумеющееся,  объяснил  он
Пакс причину своего веселья. - Конечно, я был не прав и прошу прощения у
вас и у Сули. Но предупреждаю: если бы вы вдруг захотели ударить  ее,  я
сразу же бросился бы ей на помощь, и уж тогда... - Поняв, что  наговорил
лишнего, мальчик замолчал и уставился в пол.
   Пакс улыбнулась и сказала:
   - Я рада, что ты готов прийти на помощь тем,  кому  плохо.  Я  же  не
хотела никого обидеть, а лишь сказала о том, как  обидно  бывает,  когда
смеются над беззащитным. Я хорошо знаю это.  Надо  мной  тоже  смеялись,
когда я была слабой и беспомощной.
   - Вы?! А я думал... Разве паладины бывают слабыми и беззащитными?
   - Знаешь, дружище, я ведь паладином не родилась. Даже сейчас я  знаю,
что есть такие  серьезные  враги  и  противники,  с  которыми  я  рискну
вступить в бой, только полагаясь на свою веру. Она и только она помогает
мне преодолеть страх.
   - Я больше никогда не буду смеяться над  Сули  и  над  другими,  кого
будут ругать, тоже, - серьезно пообещал мальчик. - Сули, прости меня,  -
добавил он.
   - Все в порядке. - Сули протянула мальчику руку, и только сейчас Пакс
поняла, что перед нею двойняшки. Вдвоем они очаровательно улыбнулись ей,
и стоило брату,  поклонившись,  чуть  зазеваться,  как  Сули  тотчас  же
пихнула его локтем в бок. Не дожидаясь разрешения отойти к своему столу,
они побежали друг за другом, смеясь и делая вид, будто затевают драку.
   - Вот сорванцы! - улыбаясь, сказала Эстиль. - Ну просто жеребята!
   - Мама, это  ты  их  избаловала  и  испортила,  -  улыбаясь,  заявила
женщина, сидевшая напротив Эстиль и Пакс. - Стоит к  вам  приехать,  как
ты...
   - Ладно, ладно. Я имела в виду, что они такие же здоровые и  игривые,
как молодые жеребята, - поспешила Эстиль порадовать  мать  близнецов.  -
Кстати, это единственная пара близнецов в нашей семье.  И  хвала  богам,
что единственная: если все двойняшки такие,  то  здесь  было  бы  просто
невозможно жить.
   - Между прочим, дома, - возразила женщина, обращаясь к Пакс, - они  у
меня приучены к порядку и ведут себя прилично. Правда, когда мы гуляем в
лесу, можете себе представить, что они там вытворяют.  Зато  дома  ведут
себя более или менее сносно. Но мы почти по полгода  проводим  здесь,  и
дети успевают избаловаться до неузнаваемости. Бабушка слишком многое  им
позволяет...
   - Ну, это уже нечестно, -  с  такой  же  радостной  улыбкой  возразил
сидевший рядом с ней высокий мужчина. - Может  быть,  стоит  рассказать,
что ты мне говорила, когда мы собирались в дорогу?
   Женщина  расхохоталась,  а  мужчина,  по  всей  видимости   ее   муж,
продолжал:
   - Знаете, почему она с таким удовольствием приезжает сюда?  Сама  мне
призналась, что здесь,  стоит  близнецам  что-нибудь  натворить,  у  нее
всегда есть возможность свалить на бабушку все пробелы в их воспитании.
   - Ну что ты говоришь!
   - Ладно-ладно, я тебя выведу  на  чистую  воду!  А  еще  ей  пришлось
признать, что дети гораздо приличнее  ведут  себя  после  того,  как  мы
возвращаемся отсюда, из крепости, к себе домой. И куда менее прилично  -
спустя полгода, когда мы снова собираемся сюда. - Шутливо  ущипнув  жену
за нос он, передразнивая детей, спросил:
   - Ну что, получила, получила? Я на тебя наябедничал!
   Женщина закатила глаза, пожала плечами и  совершенно  неожиданно  для
Пакс состроила ей и Эстиль потешную гримасу.
   Пакс была очарована настроением,  царившим  в  зале.  Ей  никогда  не
доводилось бывать в такой семье. Ей неожиданно пришло в голову, что  она
вообще не бывала в семейной обстановке с тех пор, как убежала из дома. К
этому времени в зале оставалась, наверное, еще дюжина  детей.  Некоторых
уже отправили спать, а кое-кого  пришлось  уносить:  набегавшись,  самые
маленькие засыпали прямо за столом. В этом доме жили  под  общей  крышей