Сент-Клер вышвырнула из Сакс-клуба всю современную  начинку,  оставив
голые стены, а затем обставила его действующими музейными  экспонатами  со
старенького  космического  корабля.  И  богатые  посетители  слетелись  на
старинную обстановку, как стервятники на падаль. Болваны  воображали,  что
уж тут-то их не обманут - тут электроники, считай, совсем  нет.  Казалось,
что древние игральные приспособления, которые  механически  всхлипывали  и
ржаво  поскрипывали,  делали  крак-крак   и   бум-бряк,   были   ближе   к
бесхитростной природе - им как-то  больше  верилось,  нежели  компьютерам,
которые и между собой сговориться могут  и  дурят  нашего  брата  в  таком
темпе, да так ловко, да  такими  натуральными  картинками-подделками,  что
только глазами хлопаешь и руками разводишь. Компьютер тобой крутит-вертит,
а механический аппарат ты вроде как сам крутишь-вертишь.
     С самого начала  Сент-Клер  решила,  что  создаст  особенное  казино,
предельно фешенебельное.  Поэтому  она  отказалась  от  огромной  световой
рекламы  над  входом.  Крохотная,  едва  освещенная   дощечка   у   входа:
"Сакс-клуб. Вход только по членским билетам".
     Проходя по первому  этажу,  где  толпилась  попроще  одетая  публика.
Сент-Клер мысленно поздравляла себя с успехом - дело на мази.
     Вечер  шел  замечательно.  Одновременно  она   критическим   взглядом
отмечала недоработки - кое-какие мелочи, устранив  которые,  она  добьется
еще  большего   успеха.   Зал   был   уставлен   "однорукими   бандитами",
перевезенными сюда из музея на космическом грузовичке. На первом этаже они
следовали по доходности  за  столами  для  игры  в  кости  и  марафонскими
партиями в бинго  -  эти  партии  длились  по  нескольку  дней,  и  ставки
возрастали неуемно, пока какой-нибудь синий  воротничок-простачок  наконец
не смекал, что продул последнее, и не сворачивал игру.
     Чтобы поддержать  марку  заведения  и  внушить  страх  Божий  игрокам
попроще, в центре зала на возвышении располагались столы для игры в вист -
тут делались солидные  ставки.  Впрочем,  чтобы  создавалась  определенная
атмосфера и столы никогда не пустовали,  место  за  этими  столами  стоило
недорого и заведение не взимало процента со ставок вистующих.
     Среди гостей снова-то  предельно  раздетые  официанты  и  официантки,
предлагая напитки, наркотики и сандвичи. В мирное время все это выдавалось
бесплатно, но сейчас, в пору карточного  распределения,  гости  радовались
уже тому, что  можно  запросто  купить  еду,  алкоголь  и  наркотик,  и  с
удовольствием платили. Клиент с первого  этажа  мог  или  прямо  выйти  на
улицу, или  пройти  через  бордель,  где  ему  представлялась  возможность
потратить свои последние кредитки на  проституток  или  ка  мальчиков  для
утех.  Наконец,  была  третья  возможность  -  если  средства   позволяют,
подняться этажом выше, где шла игра покрупнее, все цены возрастали чуть ли
не на порядок и собиралась лишь изысканная публика.
     Был еще и третий этаж  -  для  денежных  тузов.  На  четвертом  этаже
находился ресторан и ночной клуб. При прежнем владельце существовала та же
иерархия этажей. Однако на каждый этаж существовал  отдельный  вход  -  со
своими эскалаторами и лифтами. Внизу средний класс, повыше - представители
сливок среднего класса, ну а на третьем этаже - настоящие богатеи.
     Вступив во владение Сакс-клубом. Сент-Клер  первым  делом  упразднила
все эти обособленные эскалаторы и воссоединила все этажи. Отныне любой мог
беспрепятственно передвигаться  снизу  вверх,  оставляя  деньги  на  любом
этаже.  Что  было  выиграно  на  первом  или  втором  этаже,  благополучно
возвращалось в казну заведения на третьем  или  четвертом.  Деньги,  ломая
сословные ограничения, давали право входа на любой этаж.
     Сент-Клер медленно  обходила  все  этажи  своих  владений,  проверяя,
насколько эффективно повсюду отделяются зерна от плевел - то есть кредитки
от их владельцев. На втором этаже  царили  рулетка  и  солидные  карточные
игры.  На  третьем  этаже  был   исключительно   карточный   мир.   Играли
преимущественно в покер, не чураясь виста, безика и бриджа.
     Ночной клуб находился на последнем этаже здания. Туда  пускали  всех,
но цены там были астрономические даже с учетом разгула инфляции. Это  была
идея  Сент-Клер:   еда,   алкогольные   напитки   и   сексуальные   услуги
обслуживающего  персонала  были  демократично  доступны  любому,  кто  мог
тратить деньги пачками. Сама же атмосфера ночного клуба была создана Л'н.
     Она продумала световые эффекты так, чтобы посетитель,  придя  сюда  с
женой или подружкой, уже на пороге замер с раскрытым ртом и не  переставал
восхищаться на протяжении  всей  ночи.  Когда  Сент-Клер  впервые  увидела
световое шоу Л'н, даже  она  была  поражена,  хотя  готовилась  к  чему-то
действительно сногсшибательному.
     Это было захватывающее дух зрелище: многоцветные огни то метались  по
всему залу, то величаво плыли, то кружились,  то  стелились  как  дым,  то
вихрились, совершенно  гипнотизируя  публику  своим  мягким,  ненавязчивым
сиянием, отчего посетители обоего  пола  незаметно  оказывались  в  томных
объятиях танцоров и певцов, которые то отплясывали и пели на трех  сценах,
то  спускались  в  зал,  чтобы  соблазнять   и   ублажать   полуошалевших,
разомлевших от игры света и музыки мужчин и женщин.
     Впервые осматривая большой  пропыленный  зал  на  четвертом  этаже  с
банальными столиками, двумя длинными стойками бара  и  высокими  стульями,
Л'н почувствовала, что наступил звездный  час  в  ее  жизни  -  она  может
создать истинное чудо, сотворить новый вид искусства, полностью реализовав
свои многообразные таланты, на развитие которых она потратила столько лет.
И с жаром взялась за оформление зала, использовала буквально все известные
источники света -  от  лазеров  до  восковых  свечей.  Хитроумная  система
подвижных зеркал и призм создавала такие изощренные световые эффекты и так
ловко  разлагала  и  вновь  фокусировала  свет,  что  каждая   пядь   зала
становилась живой, доступной тысяченотной гамме пляшущего света.
     Светомузыкальную симфонию Л'н  контролировала,  сидя  у  компьютерной
консоли в затемненном углу зала,  неподалеку  от  двери,  которая  вела  в
личные апартаменты и офис Сент-Клер. Поначалу этот угол был  отгорожен  от
публики занавеской. Но когда Л'н обрела уверенность в себе, ширму  убрали.
Теперь,  посмотрев  в  дальний  темноватый  угол,   присутствующие   могли
разглядеть  покрытое  розоватой  шерстью  существо,  которое  колотило  по
клавиатуре компьютера с жаром и артистичностью вдохновенного пианиста.
     Сент-Клер  пробиралась  вдоль  стены  зала,  стараясь  не   отвлекать
посетителей. Однако Л'н заметила ее, переключила регистр и  приветствовала
подругу мощным крещендо световых зайчиков. После этого она показала  одной
лапкой в сторону двери в офис.
     Очевидно, там кто-то ждал Сент-Клер.  Сент-Клер  беззвучно  спросила,
взметнув брови: "Кто?"  -  однако  Л'н  лишь  весело  улыбнулась.  Что  за
таинственность?
     Сент-Клер быстро прошла остаток  пути  до  двери,  которая  открылась
перед ней сама собой. У нее не было  времени  гадать,  каким  образом  это
произошло. В  центре  комнаты  она  увидела  Горацио  -  тот  встречал  ее
широченной улыбкой.
     Сент-Клер радостно вскрикнула и  бегом  устремилась  в  его  объятия,
суматошно целовала его шею, волосы - все, что попадало под губы. А Горацио
в таком же порыве покрывал поцелуями ее голову. Потом ее  словно  ошпарило
изнутри - и она мгновенно вернулась к реальности. Много зла она видела  от
людей, но этот  тип  был  номер  один  в  списке  ее  врагов.  Проходимец,
очевидно, явился с очередной подлянкой на уме...
     Сент-Клер резким движением оттолкнула его, в ее глазах вспыхнул гнев.
Упираясь пальцами ему в грудь, она прохрипела:
     - Послушай, ты, сукин сын! Я к  числу  ваших  вояк  не  принадлежу  -
заруби себе на носу! Я штатская. И ваши поганцы не смеют тронуть ни  гроша
из того, что я заработала своим потом и кровью. Просек, мерзавец?
     Стэн тяжело вздохнул. Ну чего она разбушевалась? Ему деньги ее  -  до
одного места. Кроме того, он не меньше ее был смущен тем, что  только  что
произошло. Что нашло на эту женщину?
     - Все нормально, я со всем согласен, - пробормотал он примирительно.
     - Насколько я понимаю, - сказала Сент-Клер, - ты видишь себя  в  роли
моего спасителя. Опомнись, приятель! Еще кто кого  будет  спасать!  Это  я
сделала так, что на половине  кораблей  таанского  торгового  космического
флота импульсные  повторители  непрестанно  жарят  в  эфир  закодированные
сигналы SOS. А здесь я закрутила по-настоящему большое дело. Мне есть  что
предъявить как вклад в борьбу с врагом. Сам видишь, среди моих посетителей
чертова уйма генералов и адмиралов...
     - Знаю, знаю, - кивнул Стэн, - мы получили шифрованное  сообщение  от
тебя.
     - Какую шифровку? О чем ты говоришь? У  тебя  что  -  крыша  поехала?
Какая такая шифровка от меня? Когда ее получили?
     Тут до нее все дошло. Стэн с улыбкой любовался  ею:  даже  сейчас,  с
отвисшей от удивления челюстью, она смотрится на пять с плюсом.
     -  Давай  начнем  все  с   самого   начала.   Во-первых,   нам   пора
познакомиться. Если кто-нибудь еще хоть раз назовет  меня  Горацио,  Горри
или любым именем на букву "Г", я вырву мерзавцу  язык.  Меня  зовут  Стэн.
Позволь шаркнуть ножкой и на этом покончить с формальностями знакомства. А
теперь куда мы можем  улизнуть  отсюда,  чтобы  поговорить  спокойно,  без
помех?
     Сент-Клер  намеревалась  сказать  что-нибудь  очень  умное  и   очень
язвительное. В ее сознании мелькнуло целых шесть вариантов  оскорбительной
реплики, которая поставит на место этого нестерпимого ублю... Впрочем,  он
же вовсе не тот, кому предназначаются стрелы ее  испепеляющего  остроумия!
Что же...
     То, что в офисе Сент-Клер стоял старый  канцелярский  стол  из  музея
древних вещей, было весьма кстати.
     Видавший виды стол, наверное, не удивился тому, что произошло на  нем
в следующие минуты.
     Разумеется,  он  не  предназначался  столярами  для  такого,  но  это
периодически происходило на нем - тысячу лет тому назад.



                                    37

     Его звали Чаппель.
     До самого последнего времени  он  работал  посадочным  диспетчером  в
одном из  самых  оживленных  имперских  космопортов.  Подобно  большинству
диспетчеров, он был очень молод и работал на износ. Такие сгорают к сорока
годам. Но, в отличие от большинства диспетчеров, он все свое существование
посвящал космопорту. Даже в  нерабочее  время  бродил  или  по  территории
порта, или по окрестным холмам.  Не  было  ни  одного  строения  в  порту,
которое он бы не облазил, не изучил от и до. Чаппель хвастался  -  правда,
только самому себе, поскольку был патологически  застенчив,  -  что,  если
радар, лазерные системы наведения и все прочие хитроумные  космопортовские
системы вдруг разом выйдут из строя, он, Чаппель, способен посадить  любой
корабль, используя свои мозги и  переговариваясь  с  пилотом.  Потому  что
знает порт и посадочные площадки так досконально, что может представить их
с любой точки и под любым углом, а значит, способен дать предельно  точные
советы любому пилоту - и при любых атмосферных условиях.
     Но особенно гордился Чаппель парой своих голографий. Одна  изображала
личную космическую яхту Императора "Нормандия" в момент посадки на  "его",
Чаппеля,  посадочную  площадку.  А  вторая  была  объемным  портретом  Его
Величества - с автографом властителя. Чаппель бесконечно гордился тем, что
благополучно посадил яхту своего кумира и повелителя.  Надо  ли  говорить,
что "автограф" Императора  на  портрете  был  воспроизведен  копировальной
машиной - и раздача тысяч таких портретов входила  в  программу  очередной
парадно-показательной поездки Его Величества.
     Однако Чаппель свято верил в то,  что  его  заслуги  замечены  и  ему
воздано по способностям - ибо факт был налицо:  его  внезапно  повысили  и
перевели в главный космопорт Прайм-Уорлда.
     С  первого  же  дня  на  новом  месте  работы  он  занялся  привычным
"самообразованием", которому предавался на прежней службе, а именно:  стал
повсюду совать нос. Возможно, новое  руководство  неправильно  истолковало
его страстный интерес к познанию всех закоулков секретного объекта. Или же
его любопытство и впрямь производило впечатление опасной мании или усердия
не по уму. Так или иначе, ему в мягкой форме предложили уйти в  длительный
отпуск - "ваше место, разумеется, остается за вами"... Словом,  намекнули,
что он работает слишком интенсивно - и,  возможно,  ему  было  бы  неплохо
проконсультироваться у хорошего специалиста-психолога.
     Чаппель  с  трудом  справился  с  желанием   заехать   в   физиономию
начальнику,  который  сделал  это  вкрадчивое  предложение.  Впрочем,   не
исключено, что шеф прав - касательно чрезмерной преданности  делу.  А  вот
насчет того, что Чаппелю следует полечить мозги, - тут они махнули. Ладно,
он согласен на отпуск.
     Как раз в это время агенты Сулламоры вышли на  Чаппеля,  обнаружив  в
его биографии некоторые интригующие моменты.
     Отлично отдохнувший Чаппель готовился вернуться на работу, когда  ему
домой  по  факсу  пришло  сообщение,  что  его  отправляют  в   бессрочный
неоплачиваемый отпуск.  Этакая  иезуитская  форма  увольнения.  У  Чаппеля
хватило духу  видеодировать  в  управление  космопорта  и  осведомиться  о
резонах подобного решения.
     - Разглашение причины в вашем случае запрещено.
     Хорошенькое дельце! Запрещено. Кем и почему? Кто подложил ему свинью?
И кто облечен правом выгнать его в шею - напустив туману на причину? Какое
беззаконие! Никто не смеет! Никто... разве что сам... Тут Чаппель невольно
поднял глаза на улыбающийся со стены портрет Императора.
     Но почему?
     Да ведь вряд ли у Императора  на  тысяче  планет  найдется  подданный
более преданный, чем Чаппель! Разве не он, черт возьми, спас  "Нормандию",
обреченную разбиться при посадке!
     Чаппель  несколько  часов  неподвижно  просидел  в  своей   крохотной
квартирке - таращась на портрет Его Величества. Он даже  не  покосился  на
скудную трапезу, появившуюся в окошке кухонного распределителя, -  дневной
рацион  военного  времени.  В  его  жизни  произошло  что-то   непонятное,
неправильное.
     Чаппель решил посетить библиотеку. Быть может, стоит побольше  узнать
о своем кумире - Вечном Императоре.
     За время его отсутствия в его квартирке кто-то побывал.
     Он  заметил  это  не  сразу.  Лишь  через   несколько   часов   после
возвращения. Император на портрете, который прежде так улыбчиво глядел  на
Чаппеля, теперь взирал на  него  с  улыбкой  саркастической,  жестокой.  И
огонек  в  его  глазах  был  не  доброй  искоркой  Великого  Кормчего,   а
сатанинским блеском бессердечного шутника,  вздумавшего  разыграть  дурную
шутку с самым лояльным из своих подданных. Да, именно  так.  Очевидно,  он
глубоко заблуждался насчет  Императора.  Все  прочитанное  о  многовековой
жизни этого человека рисовало его отнюдь не  добреньким  вселенским  отцом
народов.
     Чаппель ощущал, что и теперь его знание о Вечном Императоре далеко не
полное. Хотелось понять его до самого донышка.
     Позже ему опять показалось, что  в  его  отсутствие  квартиру  кто-то
снова навестил - и внес изменения в портрет Императора.  Теперь  это  было
лицо самого Сатаны, опаленное сардонической ухмылкой.
     Каким же дураком он был! Он принес бы большую пользу Империи, если бы
позволил "Нормандии" разбиться в тот приснопамятный день!
     В ту же ночь Чаппель впервые услышал голоса.



                                    38

     Килгуру предстояла  рутинная  встреча  -  третья  за  день.  От  него
требовалось одно: проникнуть в однокомнатную  квартирку  своего  агента  и
спокойно дождаться его прихода. Когда тот вернется домой  и  оправится  от
сюрприза,  Килгур  извинится  перед  этим  человеком,  которого  он  будет
называть одним из лучших  агентов  таанской  контрразведки  (он  всех  так
называет в лицо), за то, что он некоторое время не  контактировал  с  ним.
Дескать, его перебрасывали на важную оперативную работу - и вообще,  время
трудное, работы много, но теперь он, старший офицер спецслужбы Фохш, вновь
намеревается активизировать работу одного из лучших своих агентов.
     Все остается по-прежнему. Агент должен  и  впредь  доносить  о  любых
антитаанских настроениях на заводе, где он  работает,  и  -  что  особенно
важно - докладывать, как эти настроения сказываются на  производительности
труда. Эта информация в  рамках  военного  времени  не  менее  важна,  чем
дальнейшее производство империума-Х, который используется в качестве  щита
против АМ-2.
     Есть, однако, приятная новость: Килгур рад сообщить, что  руководство
уполномочило его повысить небольшое вознаграждение, которое  выплачивалось
агенту. А  когда  война  закончится  победой  над  Империей,  труды  столь
преданных граждан будут отмечены  соответствующими  медалями  и  орденами,
ибо, не участвуя  в  боевых  действиях,  они  тем  не  менее  боролись  на
невидимом  фронте  и  всемерно  обеспечивали  приближение  радостного  дня
победы.
     И так далее, и тому подобное.
     Разумеется, не имело смысла открывать глаза бедолаге-агенту, для кого
он собирает информацию на самом деле. Побережем его сердечко. Если  парень
желает быть стукачом на своих коллег и служить верой  и  правдой  таанской
спецслужбе - Бога ради, Килгур ничего против не имеет, только поддержит.
     Итак, Алекс поднялся по пожарной лестнице, ловко снял скользящую раму
окна с запора, приподнял ее и проник внутрь  квартиры.  Было  бы  здорово,
кабы у этого агентика в заначке нашлась  бутылочка  чего-нибудь  крепкого.
"Руководители шпионской сети тоже люди, - думы Килгур, - им  тоже  хочется
порой промочить глотку".
     Он быстро отыскал полупустую бутыль  с  чем-то  вроде  соевого  вина.
Брезгливо поморщился, но сделал несколько больших глотков,  расхаживая  по
квартире,  заглядывая  во  все  углы  и  руками  в  перчатках   машинально
переставляя предметы и возвращая их на место, заглядывая в  ящики,  вороша
бумаги.
     Отвинтив крышку настольной лампы,  Килгур  печально  поцокал  языком.
Потом привинтил  крышку  и  поспешно  направился  к  окну,  предварительно
позаботившись, чтобы все предметы в квартире остались на  тех  же  местах,
где он их застал.
     Килгур выскользнул из окна, опустил  раму  и  спустился  по  пожарной
лестнице. Быстро удаляясь прочь по улице, он обмозговывал ситуацию.
     Любопытненько, любопытненько. Опасности ну просто со всех сторон. Тут
все кишит разведчиками, служба  на  службе  и  службой  погоняет.  Никаких
условий для работы.
     Это просто безобразие, что у его агента под крышкой настольной  лампы
имеется "жучок". Какая пакость! Какой непорядок!
     Пропал агент. Вот незадача.
     Направляясь  на  квартиру  следующего   агента,   Килгур   постепенно
успокаивался. Дела не так уж плохи. До сих пор он навербовал  три  десятка
агентов.  Пятеро  погорели,  трое  испугались  и  дезертировали,  а  двоих
перевербовали. Зато остальные работали,  как  пчелки,  опять  впряглись  в
работу, собирали информацию, а уж для разведки какой из воюющих  сторон  -
это не их собачье дело.


     Стэн краем глаза полюбовался своим отражением  в  настенном  зеркале.
Похоже, он выглядел весьма представительно в вечернем костюме,  даром  что
цвет костюма ему  самому  казался  немного  крикливым.  Но  известно,  что
бандиты большой руки во все времена тонким вкусом в одежде не  отличались.
Он тщательно выровнял узел галстука, глотнул бренди и откинулся на  спинку
крема, ожидая реакции Коннла. Теперь его слово.
     Судя по всему, это будет честная сделка. Склад Коннла забит до отказа