ыделывать такие номера.
     У Н'клоса вошло в привычку захаживать в камеру Алекса во время своего
дежурства. Молодому человеку очень нравился кофе с приторно-сладким темным
сахаром. Килгур извел на него почти все посылочные запасы этих продуктов.
     Прежде  Стэну  запрещалось  находиться  в  камере  во  время  визитов
Н'клоса. "На то есть свои причины", - туманно объяснил Килгур. Сейчас Стэн
понадобился Алексу в качестве  прикрытия  при  выполнении  одного  важного
дела.
     - Я всегда рад встрече с  вами,  бравый  молодой  человек,  -  сказал
Алекс, разжигая огонь в маленькой пузатой печке и  ставя  на  нее  побитый
закопченный оловянный котелок, в котором они готовили себе еду. Н'клос сел
на один из табуретов, сколоченных Алексом.
     - Ну, так как же идут дела на фронте? - спросил Килгур.
     - Нам снова урезали пайки, - мрачно сказал Н'клос.
     - Какой позор! - брякнул Алекс. - Очень странно.
     - Начальство можно понять. Тем, кто сражается на фронте, еще хуже.
     - Откровенно говоря, думаю, это ошибочное  суждение.  Не  сочтите  за
критику. Разве лорды не знают,  что  их  народ  тяжело  работает  в  тылу,
по-своему борясь за победу?
     Н'клос вытянул шею и расстегнул верхнюю пуговицу кителя.
     "Клиент созрел", - подумал Стэн, также изнемогавший от жары и духоты.
В камере, расположенной прямо под ними, трое  человек  вовсю  топили  печь
пластиковой тарой.
     - Сдохнуть можно от этой жары, - сочувственно  сказал  Килгур.  -  Не
стесняйтесь, снимайте китель.
     - Это противоречит уставу.
     - Дьявол!  -  чертыхнулся  Алекс.  -  Солдату  следует  знать,  каким
приказам и когда нужно подчиняться.  Устраивайтесь  поудобнее,  сэр.  Наши
чуткие уши услышат громыхание тяжелых ботинок  сержанта,  когда  он  будет
находиться еще в начале коридора.
     Недоверчиво глядя на Стэна, занявшего наблюдательную позицию,  Н'клос
расстегнул портупею, на которой висел чехол  с  дубинкой,  снял  китель  и
начал искать глазами место, куда это все можно было бы пристроить.
     Наконец Н'клос заметил крючок - единственный крючок, вбитый  в  стену
камеры у самой двери.
     - Присаживайся, приятель... я хотел сказать сэр. Кофе подан.
     Н'клос повесил китель и снова уселся на табурет.
     - Извините, что перебил. Кажется, вы что-то хотели сказать?
     - Ах, да. Иногда я подумываю о том, чтобы подать рапорт о переводе на
фронт. Хочу попасть в действующую армию.
     "Только такого доходяги там и не хватало", - подумал Стэн.
     - Э-эх, сэр, когда-то я тоже так думал. Как я сейчас  жалею,  что  не
прислушался к словам своего бедного брата-калеки. Война не  знает  пощады.
Посмотрите, в каком положении я сейчас нахожусь.
     - Да  уж,  не  хотел  бы  я  оказаться  на  месте  военнопленного,  -
откровенно признался Н'клос.
     - То-то и оно. Плен - самое худшее, что может случиться с  человеком.
- Килгур задумался. - Но даже если ты сражаешься на передовой, приятного в
этом мало. Я не рассказывал вам о пятнистых змеях?
     - Вроде бы нет.
     Килгур подмигнул Стэну, улыбнувшемуся ему в ответ уголком рта.
     - Как-то раз мне довелось побывать на Земле,  на  маленьком  островке
под названием Борнео.
     - Вы были на Земле?! Вот это да-а-а! - воскликнул изумленный Н'клос.
     - Еще как был, парень! Меня туда занесло по долгу службы. Если уж  до
конца откровенно, могу сказать, что мне предстояло  командование  тамошним
воинским подразделением.
     - Вот уж никогда бы не подумал, что на Земле стояли имперские  части,
возглавляемые младшими офицерами.
     - Чрезвычайные обстоятельства, - нагло соврал Алекс. -  Вызываю  я  к
себе как-то сержанта и  спрашиваю:  "Сержант,  какая  у  вас  здесь  самая
трудноразрешимая   проблема?"   Он   отвечает:   "Пятнистые    змеи!"    Я
переспрашиваю: "Пятнистые змеи?!"  И  он  отвечает:  "Да,  сэр,  пятнистые
змеи".
     В этот момент дверь камеры бесшумно приоткрылась, и в  образовавшуюся
щель проскользнула рука Сент-Клер. Рука сняла с крючка  китель  Н'клоса  и
вместе с ним исчезла.
     - Вот ваш кофе, сэр, пейте, пожалуйста. Слушайте дальше. Просматриваю
я  данные,  касающиеся  моего  отряда,  и   прихожу   в   ужас.   Массовое
дезертирство,  волна   кровавых   преступлений,   социальные   заболевания
переросли в эпидемию. Полный развал! Ну, думаю, моему подразделению конец.
Собираю отряд и спрашиваю людей, в чем заключается главная  проблема,  кто
во всем виноват.
     И они хором мне отвечают:  "Пятнистые  змеи!".  "Пятнистые  змеи?"  -
переспрашиваю я.  "Да,  сэр,  пятнистые  змеи",  -  отвечает  хор.  И  мне
объяснили, что все эти пятнистые змеи водятся в джунглях. А  подразделение
находилось как раз в самой гуще непроходимых лесов.
     За то время, пока Алекс  трепал  языком,  китель  Н'клоса  хорошенько
обследовали. Воинский  билет  и  другие  документы  были  переданы  самому
быстрому тюремному  бегуну,  молнией  спустившемуся  вниз  по  лестнице  в
камеру, где ждала Л'н. Она изучила и запомнила все мельчайшие  подробности
документов  Н'клоса,  чтобы  позже  сделать  копии.  Л'н   ведь   обладала
универсальной художественной памятью. С самого кителя были сняты  мерки  и
сделаны слепки пуговиц -  также  для  последующего  воспроизведения.  Были
учтены даже размеры дубинки - на тот случай, если кому-нибудь  понадобится
выстругать фальшивую.
     Всего за каких-нибудь несколько минут комитет по  побегам  обогатился
ценной информацией. Если заключенному удастся бежать,  он  может  захотеть
или будет вынужден выглядеть,  как  охранник.  А  возможно,  ему  придется
выдавать себя за самого Н'клоса.
     Если, конечно, Н'клос в данный  момент  не  обернется,  не  обнаружит
пропажу формы и не поднимет тревогу...
     Но пока все шло спокойно. Правда, Стэн  корчился,  как  ненормальный,
боясь прыснуть со смеху. До такого состояния его довел рассказ Алекса.
     - Надо же, - продолжал Килгур, - маленькие, пятнистые змеи.  Везде  и
кругом. Свирепые и беспощадные твари  со  смертоносным  ядом.  Эти  бестии
заползают в окопы и кусают, заползают в  палатки  и  кусают,  заползают  в
туалет и кусают. Мерзкие создания,  что  и  говорить.  Нужно  было  что-то
срочно предпринять.
     Я немного подумал, принял решение и приказал  отряду  построиться.  И
когда построение закончилось, из палатки вышел я. И все ахнули, потому что
в руке у меня была зажата пятнистая змея.
     И я сказал: "Послушайте меня, люди!  Не  то  ли  это  пресмыкающееся,
которое называют пятнистой змеей?" и люди  ответили:  "Да,  это  пятнистая
змея". "Я хочу предложить вам способ  избавиться  от  пятнистых  змей.  От
множества этих тварей. На счет "раз"  вы  уверенно  хватаете  змею  правой
рукой. На счет "два" вы хватаете ее также и левой рукой. На счет "три"  вы
скользите правой рукой по ее туловищу к маленькой голове и -  шпок!  -  на
счет "четыре" резким движением большого и указательного пальцев  отрываете
змеиную голову!"
     Люди вытаращили глаза - и начали войну. На протяжении следующих  двух
недель в месте расположения отряда только  и  слышалось:  шпок...  шпок...
шпок... Кругом валялись открученные змеиные головы.
     Моральный дух солдата окреп, дезертиров больше не было,  преступлений
тоже больше не было,  уровень  заболеваемости  сифилисом  резко  снизился.
Казалось, моя проблема решена.
     И вот как-то раз  захожу  я  в  амбулаторию.  А  там  лежит  какой-то
бедняга. Весь перебинтованный. С головы до ног. Упакованный,  как  куколка
шелкопряда. Я спрашиваю его:  что,  мол,  случилось?  И  он  отвечает  мне
жалобным голосом: "Пятнистые  змеи,  сэр".  "Значит,  пятнистые  змеи?"  -
спрашиваю я. "Да, сэр, пятнистые змеи". "Продолжай, парень", - говорю я.
     Алекс  немного  занервничал,  когда  дверь  камеры   снова   бесшумно
открылась и та же рука осторожно повесила  китель  с  портупеей  на  крюк.
После секундной  заминки  Килгур  продолжил  повествование.  Стэн  пытался
вспомнить самую жестокую  и  медленную  из  всех  известных  ему  пыток  и
вынужден был признать: любая из них была детской шалостью  в  сравнении  с
той, которую придумал Алекс Килгур.
     - "Сэр, - продолжает перебинтованный, - помните, вы рассказывали нам,
как нужно расправляться с пятнистыми змеями?"  "Да,  -  говорю,  -  помню,
рассказывал. Но я не думал..." "Я попробую  вам  объяснить,  что  со  мной
приключилось. Сижу я вторую ночь в окопе, на своем боевом посту.  И  вдруг
вижу, как в мою "нору" опускается покрытый мехом пятнистый предмет. И я, в
точности, как вы советовали, мистер Килгур,  на  счет  "раз"  хватаю  этот
извивающийся предмет правой рукой, на счет "два" хватаю  его  также  левой
рукой, на счет "три" скольжу правой рукой вверх, на  счет  "четыре"  делаю
ш_п_о_к_ и, сэр, можете себе представить, попадаю большим  пальцем  правой
руки прямо в зад _л_е_о_п_а_р_д_у_!"
     Наступила мертвая, абсолютная тишина. Наконец Н'клос обрел дар речи.
     - Это самая жуткая шутка из всех, что я когда-либо слышал.
     В первый и последний  раз  Стэн  был  полностью  согласен  с  мнением
таанца.


     Сент-Клер погрузилась в мрачные раздумья, наблюдая за своей  странной
соседкой по камере, делавшей наброски исключительно  по  памяти,  а  затем
составлявшей точную копию таанского  удостоверения  на  фоточувствительной
пластинке.  Сент-Клер  собиралась  возразить,  когда  Стэн   приказал   ей
поселиться вместе с застенчивой керркой, но в последний момент передумала.
Ей не хотелось доставлять Стэну такое удовольствие - знать о ее  симпатиях
и антипатиях.
     Дело заключалось совсем не в том, что Л'н не была  человеком.  Просто
любой компании Сент-Клер предпочитала одиночество.  Она  всегда  выступала
соло,  всегда  жила  своим  умом  и  никогда  даже  в  мыслях  не  держала
перекладывать ответственность на других. Сент-Клер выжила благодаря  тому,
что умело пользовалась случаем и никогда не колебалась.
     Л'н спутала ей все карты. Живя с таким существом  под  одной  крышей,
нельзя руководствоваться одним лишь холодным расчетом.
     Впрочем, в жизни  вдвоем  была  своя  логика.  Как  главной  воровке,
Сент-Клер было лучше иметь дело напрямую с  маленькой  художницей-керркой.
Но для этого ей следовало кое к чему  привыкнуть.  Л'н  могла  чувствовать
себя уютно только в  темноте.  За  пределами  камеры,  на  ярком  таанском
солнце, она становилась  совершенно  беспомощной.  Со  временем  Сент-Клер
стала замечать, что помогает Л'н машинально: водит ее  в  туалет,  находит
инструменты,  потерянные  при  позднем   дневном   свете,   возвращает   к
действительности, когда  беднягу  гипнотизирует  какая-нибудь  причудливая
игра бликов.
     Вскоре Сент-Клер поняла, что привязалась к другому  живому  существу.
Л'н постепенно становилась для нее тем самым странным  из  всех  животных,
которое зовется другом.
     Ей было трудно смириться с этой мыслью, особенно когда она вспоминала
об отношении Л'н к этому "подонку Горацио". Соседка по камере  расписывала
его достоинства с таким пылом, словно он был самым настоящим святым.
     А затем Сент-Клер услышала историю о ефрейторе Хансене и поняла,  что
Л'н отождествляет его со Стэном. Они оба слились для нее в  один  образ  -
безупречного героя. Лишь благодаря своим иллюзиям Л'н не потеряла рассудок
в убогой нищете плотно населенного  тюремного  лагеря.  Она  тосковала  по
мирным  лесам  своей  родной  планеты,  все  чаще  и  чаще  погружалась  в
воспоминания. Суровая действительность тюремной жизни становилась для  нее
невыносимой.
     Без Стэна - по крайней мере без того, что она себе о нем навоображала
- Л'н быстро дошла бы до грани тихого помешательства.
     Сент-Клер дала себе слово  изменить  такое  положение  вещей,  решила
перевоспитать Л'н на свой лад до совершения побега.
     - Скажи мне, Л'н, - обратилась она как-то к керрке. - Я знаю, что  ты
интересуешься светом. А видела ли ты  когда-нибудь  знаменитую  светящуюся
башню на Прайм-Уорлде?
     Л'н прервала работу над набросками.
     - Ты имеешь в виду ту, которую построили  два  милчена?  Кажется,  их
звали Марр и Сенн.
     - Да.
     - Только на картинках, - ответила Л'н.
     - А-а, понимаю. Ты никогда не была на  Прайм-Уорлде.  Когда  вся  эта
заварушка закончится, мы можем съездить туда вместе и посмотреть на нее.
     - Нет, я бывала там раньше. Как-то раз я слышала о большой вечеринке,
которая устраивалась в башне. Вот на что стоило бы посмотреть!
     - Почему же ты не пошла на эту вечеринку? - спросила Сент-Клер.
     - Меня туда никто не приглашал.
     - Ну и что, черт побери? Да ты могла бы проникнуть туда  без  всякого
приглашения! Я пару раз так делала. На балу Мирра и  Сенна  всегда  бывает
столько  народу,  что  практически  невозможно  выяснить,  приглашена   ты
официально или пробралась с черного хода.
     Л'н с грустью вздохнула, испытывая легкую зависть.
     - Пробраться на бал... Я мечтала совершить что-то вроде этого. Как бы
попонятней выразиться? В качестве  обновленной  Л'н,  что  ли...  Дерзкой.
Решительной. Смелой. Войти в зал уверенной  походкой,  как  будто  я  сама
устроила  эту  вечеринку.  Манерой  своего   поведения   ввести   всех   в
заблуждение, заставить думать, будто я какая-нибудь известная личность. Но
я побоялась, что в разговоре они обнаружат мое невежество. - Л'н  замотала
головой. - У меня не было ни одного шанса. Стоило бы им только взглянуть в
эти огромные безобразные глаза, и они бы сразу поняли, что я никто.
     Сент-Клер была поражена.
     -  О  чем  ты  говоришь?  Что  за  глупость?  Тоже  мне,  выдумала  -
безобразные глаза!
     Л'н тяжело вздохнула. Ей было неловко за свою откровенность и в то же
время лестно, что кто-то пытается опровергнуть неприятную для нее правду.
     - Послушай меня, девочка, - сказала наконец Сент-Клер. - Чувствую,  у
нас впереди  огромная  работа.  И  начать  ее  нужно  с  изменения  твоего
представления о безобразном. Будь уверена, мы прорвемся на бал.
     Л'н хихикнула, решив, что ее подруга просто  пошутила.  Но  Сент-Клер
знала, о чем говорит. Она только что дала Л'н обещание. А  Сент-Клер  была
человеком, не привыкшим бросать слов на ветер.



                                    24

     -  Расчет  окончен,  -  объявил  Вирунга,   неуклюже   развернувшись,
отсалютовал Генриху и прохрипел: - Все заключенные  в  сборе.  -  И  после
секундной паузы добавил: - Сэр.
     Даже Генрих не находил нужным затягивать дневную  перекличку.  Кивнув
головой,  он  направился  в  сторону   административной   части.   Вирунга
отсалютовал ему вслед, развернулся вполоборота и прокричал:
     - Отделение... воль-но!
     Заключенные смешались в  толпу,  забубнили  на  все  голоса  и  стали
расходиться кто куда: кто в камеру, кто в туалет, а кто  отправился  прямо
на ужин.
     Стэн, у которого были более важные дела, зашагал  к  лестнице,  чтобы
подняться в комнату Вирунги, и при входе в коридор нос к носу столкнулся с
Четвиндом. Надзиратель поджидал Стэна.
     - Заключенный Горацио, - сказал он, широко улыбаясь.
     - Сэр?
     - Это ведь не твое имя.
     - Простите, сэр, моя мама  была  бы  очень  удивлена,  услышав  такие
слова.
     - Неплохо придумано. Я вспомнил, где видел тебя раньше. На Дрю.
     - Да Бог с вами!
     - У меня мало времени. Дрю.  Планета-тюрьма.  Я  наблюдал  за  кучкой
счастливых негодяев, собиравших моллюсков. А  ты  и  этот  бочонок  Килгур
красовались  в  униформе  полицейских.  Вылавливали  какого-то  зверя   по
имени... черт, как бишь его? Дунстан... нет, Динсмен.
     Четвинд обладал отличной, цепкой памятью. Этого было  достаточно  для
того, чтобы его убить.
     - Сэр. Только без обид, сэр. Но как я мог...
     - Как ты мог быть таанским полицейским тогда и военнопленным  теперь?
Сейчас объясню. Ты служишь в имперской разведке. Когда началась война,  ты
попался в сети. Может быть, "артиллерийский снайпер" - твоя легенда. Может
быть, ты выдумал эту версию в последнюю минуту перед тем, как вляпаться  в
дерьмо. Будь я проклят, если знаю, что произошло на самом деле.
     Стэн продумывал возможные варианты.  Убить  Четвинда  здесь?  Сейчас?
Нет. Конечно, можно было скрыться до того, как тело обнаружат, но убийство
повлечет за собой массовые репрессии.
     Второй путь:  уговорить  Четвинда  повременить  с  докладом  Авренти,
содержащим  столь   интересную   информацию,   чтобы   успеть   подстроить
какой-нибудь несчастный случай,  желательно  за  стенами  Колдиеза.  Такой
вариант возможен.
     - Говори, заключенный.
     - Не могу, сэр. Что бы я ни сказал, меня бросят в карцер.
     - Какой ты догадливый, - одобрительно кивнул Четвинд. -  Если  бы  ты
начал болтать о моем уголовном прошлом,  я  действительно  должен  был  бы
избить тебя до полусмерти и бросить в карцер. И кто знает,  куда  бы  меня
завело мое воображение в дальнейшем. Но... - Четвинд улыбнулся.  -  Теперь
мне остается только придумать, как разыграть эту карту. И  разыгрывать  ли
ее вообще.
     - Заключенный не понимает.
     -  Заключенный,  черт  побери,  прекрасно  все  понимает!  Сейчас   я
полицейский надзиратель, но мое положение остается шатким, потому что  мне
был вынесен условный приговор.  Проклятые  таанцы  могут  в  любую  минуту
лишить меня всех привилегий и выслать обратно на Дрю - или вообще на  одну
из мертвых планет - под каким-нибудь предлогом или без всяких  объяснений.
Итак, я должен еще раз как следует все обмозговать. Если ты не попытаешься
подстроить какой-нибудь несчастный случай, в результате которого моя  душа
скажет "оревуар" родному телу, я продолжу обдумывание этого  вопроса.  Мне
нравится поддерживать победителей.
     Стэн понял, что Четвинд был гораздо хитрее,  чем  казался  на  первый
взгляд.
     - Война приняла неожиданный оборот?
     - Действия на фронте ведутся таанцами успешно. Пока,  -  двусмысленно
сказал Четвинд. - Мы... черт! Я уже  начинаю  говорить,  как  полицейский.
Таанцы лупят вас, имперцев, как сидоровых коз. Вопрос, как долго это будет
продолжаться. Я  выхожу  за  ворота  и  вижу,  что  кругом  царят  нищета,
разорение и воровство.  Вопрос  напрашивается  сам  собой:  если  подобное
творится здесь, на Хизе, то что же тогда происходит на других планетах?
     Тебе  нравится  ход  моих  мыслей?  Может,  мне  нужно   было   стать
аналитиком, а? Продолжу высказывать свое мнение. Если таанцы  в  ближайшее
время не одержат победу в каком-нибудь крупном сражении,  мясорубка  будет
продолжаться. И попадать в нее будет больше наших, чем ваших.
     Так что, по всей видимости, война идет не совсем так, как хотелось бы
лордам и леди. И, возможно, на Хизе  неожиданно  появится  другая  система
управления, при которой мы, вероятнее  всего,  станем  выплачивать  налоги
Прайм-Уорлду.
     Думаю, если  это  произойдет,  мистеру  Четвинду  не  вручат  золотую
медаль.  В  общем,  повторяю  еще  раз  -  предпочитаю  быть  на   стороне
победителей. Итак... до тех пор, пока положение вещей не изменится и я  не
решу, в какую игру мы будем играть и карты  чьей  колоды  раскладывать,  я
собираюсь относиться к тебе так же, как и прежде. То есть не предпринимать
никаких мер. Это все, заключенный. Можешь идти.


     Стэн едва не принял решение, которое ему было вовсе не по душе.
     Даже в комитете по побегам была своя тактика и стратегия.  Тактика  -
разработать подходящий маршрут побега, составить детальный план, снарядить
беглецов - была проста. Со стратегией  дело  обстояло  иначе.  Процесс  ее
разработки был мучительным и долгим.
     Для военнопленного служба не заканчивалась после  пленения.  Он  (или
она) все еще оставался бойцом. Нужно  было  продолжать  сражаться  -  даже
находясь в лагере для военнопленных. Все заключенные  Колдиеза  не  только
прошли гипнотическую обработку во время обучения, но  и  укрепили  в  себе
внутреннее стремление к сопротивлению.
     Частью этого сопротивления был  побег.