ьно-черные глаза с жесткими мерцающими алмазными искорками изощренного
ума...
     Встреча проходила  в  уютной  маленькой  комнатке  где-то  в  глубине
огромного - в один квадратный километр - прибежища пороков, которое  Пэйви
называла просто Клуб.
     Она приказала своим ассистентам - типичным головорезам - удалиться из
комнаты после первого обмена любезностями.
     Еще раньше Рашид был обыскан (даже за зубы заглянули, как  коню!)  на
предмет ношения оружия в бронированном помещении рядом со входом  в  Клуб.
Хотя, собственно говоря, Рашид мог  сломать  эту  длинную  стройную  шейку
одной рукой, что и сама Пэйви, конечно же, знала не хуже его.  И  все-таки
она отослала телохранителей. По ее глазам Рашид понял, что женщина  поняла
его намерения. Он пришел сюда для сделки, а не для убийства.
     Когда они остались  вдвоем,  Пэйви  наполнила  бокалы  своим  любимым
ароматическим ликером, сбросила отделанные драгоценностями домашние  туфли
и уселась на мягком сиденье, поджав  под  себя  ноги.  Качнула  в  воздухе
бокалом в сторону Рашида и отпила глоток. Рашид последовал ее примеру.
     - А теперь расскажите мне, что у вас на  уме,  -  с  ленивой  улыбкой
пропела она.
     Рашид невольно подумал, что так мурлычет смертельно опасный хищник.
     Он рассказал программу. Проблема, сообщил Рашид, состоит в  том,  что
нельзя точно сказать, как все выйдет.
     Пэйви кивнула.
     Люди Кенны весьма удовлетворительно  провели  подготовку.  Оставалось
сказать главное - что от нее требуется, и лишь вкратце обрисовать основные
моменты; подробности можно будет отработать позже.
     Чем дольше он говорил, тем чаще улыбалась Пэйви. Ей такое  нравилось.
Кому-то это обойдется в очень приличные деньги. Пару раз она посмеялась, а
после поведала Рашиду, чего она хочет взамен,  -  назвала  сумму,  которой
хватило бы осчастливить небольшую планету сроком на  год.  Рашид  уменьшил
эту сумму на четверть - только потому, что  чувствовал:  она  не  поверит,
если он не попытается это сделать.
     И тут Пэйви удивила его.
     - А каков ваш интерес? Что вы попросили у Кенны?
     - Я не говорил с ним об этом, - был ответ.
     - Очень мудро, - сказала Пэйви, кивая. - В случае победы  вы  сможете
получить от него примерно столько же, сколько хочу я.
     Рашид понял, что она права. Конечно, Кенна задавал ему такой  вопрос:
что он хочет получить за  свою  работу?  И  весьма  насторожился,  получив
ответ: "Потом разберемся". Так зачем же он делает все это? Рашид и сам  не
мог понять.
     Пэйви расспрашивала о других  политических  баталиях,  в  которых  он
участвовал, как один вор расспрашивает другого о секретах  ремесла,  давая
возможность  уходить  от  всего,  что  могло  изобличить.  Но  не  в  этом
заключалась проблема. Насколько Рашид мог понять  себя,  это  были  первые
выборы, в которых он участвовал  как  эксперт;  поэтому,  рассказывая,  он
вдохновенно врал. Из него лились байки о политических событиях, где победы
чередовались  с  отчаянными  неудачами  и  ошеломляющими  поворотами.   И,
довольно странно, но когда Рашид плел свои небылицы,  а  Пэйви  не  давала
пустеть бокалам, ему казалось, что это совсем не ложь.
     Наконец стало совсем поздно. Пора уходить.  Рука  Пэйви  нерешительно
плавала над кнопкой вызова телохранителей, чтобы те сопроводили  Рашида  к
выходу. Вдруг лицо ее озарила странная улыбка. Пэйви  разрумянилась,  губы
ее были мягкими, глаза дикими и голодными...
     - Если хотите, можете остаться, - очень мягко прошептала она.
     Длинные ее ногти поглаживали тончайшую ткань  платья.  От  скрипящего
звука Рашида подрал мороз по коже.
     Он обдумывал ее требование - потому что это было именно требование.
     Что привлекло к нему женщину  столь  неожиданно?  Он  видел  причину.
Близость его к власти - реальной власти. Но  ведь  он  всего  лишь  Рашид.
Разве не так? Где она, эта власть? И вдруг он понял. Внутри.  Власть  была
внутри его существа.
     Только не надо спрашивать почему и зачем. Пока не надо.
     Он остался.


     Сорок пятое отделение относилось к числу малонаселенных. Так было  не
всегда. Главное занятие обитателей окрестных трущоб состояло в  заполнении
рабочих мест по программам общественных работ, которые предоставлял тиран.
До кризиса с АМ-2 все на Дьюсабле были так или  иначе  привлечены  к  этим
работам.
     Строились мосты - дублеры  совершенно  исправных  арок  в  нескольких
метрах рядом.  Строились  ненужные  дороги,  такие  же  ненужные  высотные
сверкающие общественные здания, что всегда сопровождалось хорошей  оплатой
и снабжением.
     А причина в том, что каждый раз, когда сочинялись раздутые  платежные
ведомости,  для  оправдания  расходов  требовались  все   новые   конторы.
Министерства постоянно воевали друг с другом за  дополнительные  ставки  и
служащих, наращивая свою власть, и за шикарные  офисы,  где  эти  служащие
должны сидеть, тем самым увеличивая свой престиж.
     Так что нужда в рабочих местах существовала всегда и  была  огромной.
Сорок пятое отделение неизменно славилось выбиванием  максимально  высокой
оплаты для самых захудалых предприятий. Большие прибыли  здесь  заставляли
всех пошевеливаться.
     Но затем наступили тяжелые времена. Йелад был вынужден сбросить  45-е
отделение с телеги финансирования рабочих мест. Жители стали  возмущаться.
Длинные очереди обиженных целыми днями стояли у дверей капитана отделения.
К концу дня начальство успевало принять очень немногих.
     Так что когда над окрестностями 45-го раздалось жужжание  гравитолета
начальства, это было встречено с тихим, но острым интересом.  Окна  машины
были закрыты и затемнены;  впрочем,  никаких  сомнений  насчет  того,  кто
находится внутри, не возникало - над радиатором развевался  флажок  тирана
Йелада.
     Машина двигалась медленно, как бы  инспектируя  закрытые  магазины  и
предприятия с вывеской "Продается". Обитатели, бродившие по улицам - а  их
было много, поскольку работы было мало, - гадали  о  цели  визита.  Может,
великий тиран привез великий сюрприз  -  например,  премиальный  контракт?
Несколько потрепанных машин двинулись следом за правительственным экипажем
на почтительном расстоянии от него.
     Машина тирана свернула на дорогу, ведущую к дому капитана  отделения.
Ага! Хорошие новости.
     Неожиданно гравитолет прибавил газу, как будто  пассажир  дал  резкое
приказание шоферу ехать отсюда.
     В этот момент маленький пухленький  мальчик  стрелой  метнулся  через
улицу вдогонку за мячиком. Гравитолет несся по дороге.  Ребенок  испуганно
поднял невинные глаза и застыл на месте.  Машина  пока  что  вполне  могла
затормозить. Прохожие  закричали  слова  предостережения  ребенку.  Матери
завизжали, заранее сочувствуя возможному горю...
     Дитя повернуло и неловко качнулось в спасительную сторону. И тут, как
нарочно, машина ускорила ход. Будто намеренно!..
     Гравитолет ударил ребенка, и, под громкие крики  ужаса,  тельце  его,
закувыркавшись в воздухе, упало на  землю;  хлынула  кровь.  Машина  резко
стала. Из нее выскочил одетый в униформу водитель.  Прохожие  сбегались  к
месту происшествия, но шофер выхватил пистолет и крикнул, чтобы  никто  не
подходил. Они повиновались.
     Водитель подошел к лежащему ребенку, оглянулся на машину. С  шипением
открылось боковое стекло, и люди увидели, будто кто-то внутри повелительно
машет рукой. Шофер подхватил тельце и сунул его в машину, как какой-нибудь
предмет.
     В толпе раздались крики протеста. Водитель  прорычал  ругательство  и
угрожающе махнул  оружием.  Но  толпа  была  в  ярости.  Все  рванулись  к
гравитолету. Водитель вскочил в машину, и  она  унеслась,  оставив  позади
разъяренных избирателей. Избирателей, которые теперь ненавидели  само  имя
тирана Йелада - того, который презирал их настолько, что запросто давил их
потомство.
     Рашид швырнул пилотку на заднее сиденье машины. Тело, валяющееся там,
зашевелилось, и ребенок сел.
     - Дай тряпку, черт тебя побери! - потребовало дитя.
     - Первый акт прошел очень удачно, -  сказал  Рашид,  передавая  назад
ветошь. Мальчик стал обтирать бутафорскую кровь.
     При близком взгляде в  лицо  мальчика  на  нем  сразу  обнаруживались
морщины; циничные глаза быстро перебегали с предмета на  предмет.  "Малец"
зажег огромную сигару,  глубоко  затянулся  и,  выдохнув,  наполнил  салон
вонючим облаком.
     Малыш творил дела на этом свете лет уже пятьдесят, не меньше.
     - Сможешь на бис? - спросил Рашид.
     - Нет проблем. Раза три-четыре, пока не  слишком  утомлюсь.  А  потом
могу стать немного небрежным - понимаешь, что я имею в виду?
     Рашид ответил, что понимает.
     - Как насчет небольшого антракта и свидания со стаканчиком? - спросил
"ребенок".
     - Нет. Сначала в тридцать шестое.
     "Ребенок" гадко ругнулся, но Рашид не  обращал  внимания.  Все  равно
актер был очень доволен своим представлением.


     Лейтенант Скиннер чувствовала себя так, будто ей кто-то  помочился  в
карман. Полицейский, сидящий в луже!.. Шел день сбора, и первые  неурядицы
ввергли ее в отвратительное расположение духа.
     Обычно она начинала свой обход с  маленького,  аккуратно  прибранного
секс-магазинчика. Заведение было частным, так что делиться с владельцем не
приходилось. Кроме всего  прочего,  она  опекала  там  одного  миловидного
профессионального юношу, с которого брала  специфическую  плату  в  каждый
день сборов вот уже сколько месяцев.
     Однако сегодня ни владельца магазинчика, ни молодого бычка  на  месте
не оказалось. Испуганный и смущенный управляющий пробормотал,  что  с  них
сегодня уже один раз собирали. С час назад приходили  два  очень  страшных
громилы-полисмена. Приходили как раз за "выжимками" - сказали, что Скиннер
сегодня выходная. Они говорили  так  убедительно  -  управляющий,  подойдя
прихрамывающей  походкой  поближе,  показал  синяки,   разукрасившие   его
физиономию, - что нельзя было не поверить. Еще они "подоили" и мальчонку и
сказали, что он теперь будет работать в другом месте.
     Скиннер поняла, что подлец-управляющий не лжет;  особенно  это  стало
ясно после того,  как  она  -  из  чисто  профессиональных  соображений  -
собственноручно нанесла несколько ударов ему в корпус  и  челюсть.  Сделав
это, Скиннер, как буря, вылетела из магазинчика, горя жаждой мщения.
     Но постепенно ярость  осела.  Месть  дастся  очень  нелегко.  Капитан
ничего не знает об этом ее  маленьком  золотом  родничке.  Раздосадованная
так, будто кто-то и впрямь помочился ей в карман, теряясь в догадках,  кто
эти "перехватчики", Скиннер продолжила обход.
     И в каждом месте картина повторялась. Скиннер  начала  понимать,  что
тычки и затрещины, которые она в таком количестве  раздавала  в  обмен  на
деньги, обернулись против нее.
     Пуская пар из  своего  огромного  клюва,  подобно  паровозу,  Скиннер
направилась  к  полицейскому  участку,  чтобы   связаться   с   отделенным
капитаном. Похоже, началась драка на межведомственной почве.
     И тут Скиннер получила  еще  один  большой  удар.  Это  оказалась  не
простая  междоусобная  драчка,  и  велась  она   не   из-за   общей   зоны
обслуживания. Началась открытая война!
     Кто ее объявил и ведет, ни одна душа не знала, пока не стало  слишком
поздно.


     Ким - юная блондинка с невинными глазками и не столь невинным  телом.
Она принадлежала к тому  числу  нехороших  личностей,  которые  промышляли
обиранием других за пределами  родного  отделения.  Губы,  влажные  как  у
Лолиты, примечательные бедра, выдающаяся грудь - этого  достойного  набора
вполне хватало  для  того,  чтобы  подцепить  на  улице  простака.  Дальше
пускался в ход  паралитический  газ,  а  то  и  острый  нож,  который  она
умудрялась прятать под своей более чем миниатюрной юбкой.
     А еще Ким  была  золотым  яблочком  для  своего  папаши  и  маленькой
героиней родных окрестностей. Как  хорошо  воспитанное  дитя,  Ким  всегда
притаскивала добычу домой, папе. Служила она  надзирательницей  в  швейном
цехе на "буферном предприятии" Йелада, что давало ей большое влияние.
     Но  одной  ночью   случилось   маленькое   недоразумение.   Полисмены
"подцепили"  Ким,  когда  она  была  как  деревянная,  перебрав  наркопива
настолько,  что  не  могла  произнести  и  слова   членораздельно,   чтобы
удостоверить свою личность. Поэтому  ее  забрали  в  кутузку  и  составили
протокол. Ко всеобщему смущению, не оказывалось иного  выхода,  кроме  как
подавать на полицию в суд. Никто  этого  не  любил  делать,  даже  недруги
тирана Йелада. Но, в конце концов, "выжимки" на Дьюсабле должны оставаться
сладкими для всех, а не то весь кувшин прокиснет.
     Вообще-то подобные недоразумения случались и раньше. Все должно  было
обойтись "малой  кровью".  Местному  суду  надлежало  объявить  полисменам
выговор  за  задержание  совершенно  невинной  девушки,  а  Ким  следовало
возвратиться домой под крылышко любящего отца и продолжать  свои  прогулки
по ночным улицам в поисках простофиль.
     Но - так  не  произошло.  Судья  признал  девочку  виновной  по  всем
предъявленным в протоколе статьям и завел дело.
     Под  вопли  возмущения,  которые  последовали  за  этим   (они   были
подхвачены   и   раздуты   на   потребу   публики    оплаченными    Кенной
телерепортерами), судья  исчез  из  города,  чтобы  начать  новую,  весьма
зажиточную жизнь, оставив  тирана  Йелада  "держать  чемодан".  Чемодан  с
неприятностями.
     Эври превозносила Рашида до небес за удавшуюся "грязную операцию".
     - Погодите, - говорил Рашид. - Это еще только цветочки!


     В двух десятках главных отделений "выжимки" настолько  прокисли,  что
дела там пошли очень серьезные.
     Полисмены доили полисменов, гангстеры  доили  всех  подряд,  магазины
бомбили,  на  публичные  дома  совершали  налеты,  игорные  дома  замучали
облавами или взрывами бомб. Сила билась о силу, а в месте их  столкновения
всегда оказывались невинные; не следует забывать, что на  Дьюсабле  каждый
подходил под определение "невинный".
     Кульминацией  всеобщего  недовольства  стал  марш  матерей  в  защиту
невинной Ким.
     Две тысячи рассерженных женщин вышли на улицы  отделения.  Они  несли
огромные плакаты с ангельским ликом непорочного дитяти. Были  и  вопли,  и
сопли, и даже колоритное выдергивание волос. А рядом была команда новостей
Кенны.
     В новостях тысячный раз прокручивались - для тех, кто сидел  дома,  -
подробности грязного инцидента. Повсюду  висели  фотоплакаты,  на  которых
одурелый папа Ким крупным планом вышагивал во главе парада. Папа  выглядел
великолепно - утомленный наркопивом, с глазами, красными после резвых  игр
с вакуумной манжетой в школе удовольствий,  куда  он  зарулил  по  наводке
людей Рашида... Короче, он был само воплощение немой скорби.
     Выкрикивая прокляты,  женщины  собрались  у  дворца  тирана.  Там  их
ожидала фаланга полицейских.  Блюстители  были  в  полной  экипировке  для
борьбы с уличными беспорядками - в выемах, со постами, дубинками, газом  и
тепловыми ружьями.
     Женщины приблизились к шеренге полисменов.  Шум  и  крики  усилились.
Телевизионщики лихорадочно записывали происходящее на пленку.
     Неожиданно из боковой улицы вывернул  большой  гравифургон.  Из  него
высыпали полицейские, одетые в форму охраны  тирана,  раздавая  направо  и
налево  удары  дубинок.  Женщины  выли  и  орали  от  боли,  а   настоящие
полицейские ошарашенно стояли, не понимая, что это за "черти  из  машины".
Когда матери восстановили свои ряды  и,  разъярившись,  возжаждали  крови,
лже-полицейские поныряли в фургон и скрылись из виду.
     Эта битва вошла в историю Дьюсабла. В инциденте, который  видела  вся
планета, сотни женщин получили ранения.
     Доброе имя "Йелад" быстро становилось синонимом слова "дракх".


     "Марионетка" рвал на ходу подметки,  действуя  в  чемпионском  стиле.
Лучшие спецы и сочинители речей,  которых  только  можно  было  купить  за
деньги, организовали просто цунами нападок на Тайный  Совет.  Художники  с
психологами создали рекламные транспаранты, останавливающие бешеного  быка
на всем скаку. Рашид с головой ушел в  работу,  подравнивая,  придерживая,
где надо, и собирая всю "упряжку" воедино.
     Карта солона Уолша вступила в игру.
     Уолш начал с довольно грустной телебеседы о трудном существовании  на
Дьюсабле, оставив открытым вопрос о том, кто в этом виноват. При следующем
своем появлении на экранах он уже стал в  позу  разгневанного  гражданина,
которого предали. Он кипел  от  возмущения,  вызванного  фактами,  которые
только что стали ему известны. Системе Капрон умышленно недодают  горючее!
Премиальные контракты отнимаются! После своей пламенной  речи  солон  Уолш
громогласно воззвал к справедливости: сейчас Дьюсабл нуждается  в  твердой
руке, проповедовал  он.  В  таком  правителе,  кто  не  подвержен  влиянию
дьяволов из Тайного Совета.
     Тиран Йелад реагировал  на  эту  вакханалию  мягко.  Он  был  удивлен
скользкой дорожкой, на которую  встал  Уолш  в  своей  кампании.  Но  Эври
уверила Йелада, что это - часть  плана  обескровливания  поддержки  Кенны.
Поскольку Йелад лично передавал деньги для "банка" кампании Уолша, он  был
ободрен этими словами. А что касается нападок на Тайный Совет - какое  ему
дело? Да и самому Тайному Совету, величественным особам, входящим в  него,
совершенно наплевать на нападки такой шавки, как кандидат Уолш.
     И только лишь для того, чтобы показать активность, Йелад дал  команду
слегка подкорректировать свои речи и несколько раз проводил выступления, в
которых звучали негромкие интонации в защиту Тайного Совета.
     Рашид сделал так, чтобы непропорционально раздуть эти слабые  намеки.
В небесах повисли гигантские плакаты с  защитительными  речами  Йелада,  и
громовый голос произносил цитаты оттуда.
     А затем Рашид и его команда начали щедро подсыпать навоз в  молотилку
общественного мнения: "выжимки" протухали, полиция погрязла в междоусобных
битвах, гангстеры нападают повсюду... И так далее, и тому подобное.
     Йелад был слишком занят лихорадочным затыканием дыр и не замечал, что
солон Кенна, его архивраг, еле-еле ведет свою кампанию.
     За трое суток довыборов тиран созвал чрезвычайное совещание - доверие
к нему пошатнулось.
     Йелад имел внешний вид мяча - кожистый сверху, кожистый  снизу,  а  в
середине надутый пузырь. Его  портной  сделал  так,  что  эти  дефекты  не
столько скрадывались одеждой, сколько подчеркивались. Сама одежда была  из
материи чуть-чуть выше среднего  сорта.  Жил  Йелад  в  том  же  маленьком
домишке, где он  рос  еще  ребенком.  Он  был  ласков  с  матерью,  хорошо
отзывался о своей жене и понимал все неприятности, в  которые  попали  его
любимые дети, то есть граждане. Короче, были применены все те  же  уловки,
что исправно работали многие десятилетия.
     Психологи тирана вбивали в головы граждан нехитрую мысль: как человек
из народа, Йелад обладает многими человеческими изъянами, но в той же мере
и многими доморощенными достоинствами. Это была одна из причин, по которым
он побеждал срок за сроком. (При этом, конечно же, не следовало  принимать
во внимание огромные сферы его влияния и сбора дани, а  также  гигантский,
хорошо отлаженный аппарат.)
     Однако в тот  вечер  ничего  не  было  отлажено.  Йелад  стоял  перед
собравшимися "под шофе" - одна из многих дурных привычек, заработанных  им
за годы легких побед.
     - Что вы себе позволяете! Вы что, не знаете, кто за всем этим  стоит?
За что я вам плачу, вонючки?! Вы ленивые недоноски, поэтому и  облажались.
Шваль у моих ног!
     Он метал громы и молнии, а помощники  трусливо  сгрудились  в  стадо,
пережидая ужасающий шторм. Но Йелад никак не мог остановиться.
     - Я объясню вам, кто устраивает заварухи. Это  чертов  Кенна!  Хитрый
тихоня... Ну хорошо!.. Хорошо, посмотрим, кто кого, посмотрим