в ткань судьбы Артура возможность искупления,  о
которой она никогда прежде не позволяла себе мечтать. Но  было  и  нечто
большее в том, что сказал Флидис. Нечто такое, что выходило за рамки  их
собственной долгой трагедии во всех ее повторениях, и этого  не  заметил
светлый альв, а Флидис ничего об этом не знал.
   Но Дженнифер знала, и она хранила это знание в своем сильно  бьющемся
сердце. "Свободной, не подвластной  никому"  назвал  Кернан,  повелитель
зверей, Дикую Охоту и тот выбор, который она олицетворяла,  то  было  ее
собственное  слово.  Ее  собственное,  инстинктивно   найденное   слово,
определяющее ее ответ Могриму.  Дающее  определение  ее  ребенку  и  его
выбору.
   Она пристально смотрела в море. Ветер уже дул очень сильно, и  быстро
надвигались штормовые тучи.  Она  заставляла  себя  сохранять  спокойное
выражение лица, но  внутри  была  столь  открытой  и  незащищенной,  как
никогда прежде.
   И в этот момент Дариен опустился на землю у реки, на опушке  леса,  и
снова принял человеческий вид.
   Гром доносился пока что издалека, а тучи плыли еще вдали  над  морем.
Но шторм гнал ветер с юго-запада, и, когда свет  начал  меняться,  альв,
чувствующий погоду, встревожился. Он взял Дженнифер за руку, и все  трое
ушли в комнату наверху. Флидис задвинул изогнутые стекла окон на  место.
Они закрывались  плотно,  и  во  внезапно  наступившей  тишине  Брендель
увидел, что андаин вдруг склонил набок голову, словно что-то услышал.
   Так и было. Завывание ветра на балконе экранировало от  него  сигналы
тревоги, доносящиеся из Пендаранского леса.  Туда  вторгся  посторонний.
Даже двое: один уже здесь, сейчас, а другой приближается и скоро  должен
был появиться.
   Того, что приближался,  он  знал  и  боялся,  так  как  это  был  его
господин, повелитель всех андаинов и самый могучий из них,  но  второго,
того, что стоял в этот момент внизу, он не знал, и силы леса его тоже не
знали, и это их пугало. От страха они впали в ярость, и он ощущал сейчас
эту ярость как серию толчков более сильных, чем порывы ветра на балконе.
   "Спокойно, - отправил он им послание, хотя сам вовсе не был  спокоен.
- Я сейчас спущусь. Я с этим разберусь".
   Джен он мрачно сказал:
   - Сюда кто-то пришел, и Галадан сейчас спешит к этому месту.
   Он видел, как эти  двое  переглянулись,  и  почувствовал  напряжение,
сгустившееся в комнате. Он подумал, что  они  отражают  его  собственную
тревогу, ничего не зная о тех общих воспоминаниях,  которые  остались  у
них обоих о повелителе волков после встречи с ним в лесу  к  востоку  от
Парас Дерваля немногим более года назад.
   - Вы кого-нибудь ждете? - спросил он. - Кто мог последовать  за  вами
сюда?
   - Кто мог последовать сюда за  нами?  -  переспросил  Брендель.  Альв
внезапно по-новому просветлел,  словно  сбросил  плащ,  и  его  истинная
природа сияла без преград. - Никто не прибыл по морю, мы бы их  увидели,
а как мог кто-то пройти через лес?
   -  Мог,  если  он  сильнее  леса,  -  ответил  Флидис,   раздраженный
проскользнувшим в его собственном голосе намеком на испуг.
   Брендель уже стоял у лестницы.
   - Дженнифер, ждите здесь. Мы спустимся вниз и все узнаем. Заприте  за
нами дверь и откроете только на голос одного из  нас.  -  Произнося  эти
слова, он вынул свой короткий меч из ножен и повернулся к Флидису:
   - Сколько осталось до появления Галадана?
   Андаин послал вопрос лесу и получил ответ.
   - Полчаса, возможно, меньше. Он бежит очень быстро, в обличье волка.
   - Ты мне поможешь? - напрямую спросил его Брендель.
   Это, конечно, был вопрос. Полубогов редко волновали дела смертных,  и
еще реже они в них вмешивались. Но у Флидиса тут был свой интерес, самый
давний, самый глубоко спрятанный, поэтому  он  ответил,  чтобы  выиграть
время:
   - Я спущусь с тобой вниз. Я обещал лесу посмотреть, кто это такой.
   Брендель увидел, что Дженнифер снова сильно побледнела, но ее руки не
дрожали, а голова оставалась высоко поднятой, и он еще раз был  потрясен
ее несгибаемым мужеством. Она сказала:
   - Я пойду вниз. Тот, кто пришел, сделал это из-за меня; возможно, это
друг.
   - А может, и нет, - мрачно ответил Брендель.
   - Тогда в этой комнате мне грозит не меньшая  опасность,  -  спокойно
ответила она и остановилась на площадке винтовой лестницы, пропуская его
вперед. Он еще секунду поколебался,  потом  его  глаза  стали  зелеными,
точно такого же цвета, как у нее. Он взял ее руку и поднес к своему лбу,
а потом к губам, повернулся и начал спускаться  по  каменным  ступенькам
быстрым и легким шагом, с обнаженным мечом в руке.  Она  последовала  за
ним, а за ней шел Флидис, лихорадочно просчитывая в уме варианты, весь в
огне от разнообразных предположений и открывающихся  возможностей  и  от
стараний скрыть возбуждение.
   Они увидела Дариена, стоящего у реки, как только вышли на берег.
   Ветер доносил обжигающие кожу водяные брызги  морской  воды,  а  небо
потемнело за те секунды, пока они  спускались  вниз.  Теперь  оно  стало
пурпурным, пронизанным полосами красного, а над морем, над вздымающимися
волнами, гремели раскаты грома.
   Но все это прошло мимо сознания  Бренделя,  который  сразу  же  узнал
пришельца. Он быстро обернулся, чтобы как-то  предупредить  Дженнифер  и
дать ей время подготовиться. Но по выражению ее лица понял, что  она  не
нуждается в предупреждении. Она уже знала,  кто  этот  мальчик,  стоящий
перед ними. Он посмотрел  в  ее  лицо,  мокрое  от  океанских  брызг,  и
отступил в сторону, а она пошла вперед, к реке, где стоял Дариен.
   Сзади подошел Флидис, капли сверкали на его лысине, а на лице застыло
выражение жадного любопытства. Брендель вспомнил о мече в своей  руке  и
молча вложил его в ножны. А потом они с андаином смотрели как мать и сын
встретились впервые с той ночи, когда родился Дариен.
   Мозг Бренделя захлестнуло  оглушительное  сознание  того,  как  много
сейчас положено на чашу весов. Он никогда не забывал тот  день  у  Древа
Жизни и слова Кернана: "Почему ему позволили остаться в живых?" Он думал
об этом, думал о Пуйле, находящемся  где-то  далеко  в  море,  и  ни  на
мгновение не забывал о сыне Кернана, приближающемся к ним сейчас так  же
быстро, как надвигающийся шторм, но гораздо более опасном.
   Он опустил взгляд на стоящего рядом андаина, он не доверял  горящему,
любопытному взгляду Флидиса. Но что он мог сделать, в конце  концов?  Он
мог стоять рядом и быть начеку; мог  умереть,  защищая  Дженнифер,  если
дойдет до этого; мог наблюдать.
   И он увидел, как Дариен осторожно двинулся вперед,  прочь  от  берега
реки. Когда мальчик подошел ближе, Брендель увидел на его голове корону,
в центр которой был вставлен темный  камень,  и  глубоко  в  его  памяти
раздался звон, похожий на  звон  хрусталя  о  хрусталь,  предостережение
собственных воспоминаний. Он потянулся к ним, но в этот  момент  увидел,
как мальчик протянул матери кинжал в ножнах, и, когда Дариен  заговорил,
воспоминания Бренделя унеслись под напором событий настоящего.
   - Ты.., ты возьмешь подарок? - услышал он. Ему казалось, что  мальчик
готов в любую секунду убежать, от малейшего вздоха, от падения листа. Он
застыл неподвижно и, не веря своим ушам, услышал ответ Дженнифер.
   - Разве он твой, чтобы его дарить? - В  ее  голосе  звучал  леденящий
холод и сталь. Жесткий,  холодный,  звучный  ее  голос  кинжалом  рассек
ветер, острый, как тот клинок, который предлагал ей сын.
   Сбитый с толку, не готовый к этому, Дариен отшатнулся  назад.  Кинжал
выпал из его пальцев. Душа Бренделя болела за него, за них обоих, но  он
хранил молчание, хотя все его существо кричало,  умоляя  Дженнифер  быть
осторожной, быть доброй, сделать все, что  она  обязана  сделать,  чтобы
удержать мальчика подле себя.
   За его спиной раздался какой-то шум. Он быстро  оглянулся,  рука  его
скользнула к мечу. На  опушке  леса  к  востоку  от  Анор  Лизен  стояла
Ясновидящая Бреннина, ветер развевал ее седые волосы, и они падали ей на
глаза. Через мгновение его изумленный взор разглядел Верховную жрицу,  а
потом красавицу Шарру из Катала, и загадка  одновременно  прояснилась  и
стала   еще   непонятнее.   Должно   быть,   они   явились   из   Храма,
воспользовавшись магией Джаэль. Но почему? Что происходит?
   Флидис тоже заметил их появление, а Дженнифер и Дариен нет, они  были
слишком сосредоточены друг на друге. Брендель снова  повернулся  к  ним.
Дженнифер стояла к нему спиной, и он не видел ее лица, но  спина  у  нее
была прямой, а голова надменно поднята, пока она говорила с сыном.
   Он казался маленьким и хрупким, стоя на свирепом ветру.
   - Я думал, он может.., порадовать тебя. Я его взял. Я думал...
   Это произойдет сейчас, подумал Брендель. Ведь  сейчас  она,  конечно,
облегчит ему путь?
   - Он меня  не  радует,  -  ответила  Дженнифер.  -  Почему  я  должна
радоваться клинку, который тебе не принадлежит?
   Брендель сжал кулаки. Казалось, сердце его тоже сжимает чей-то кулак.
"Ох, осторожнее, - думал он. - О, пожалуйста, будь осторожна".
   - Что ты здесь делаешь? - услышал он голос матери Дариена.
   Голова мальчика дернулась, будто она дала ему пощечину.
   - Я.., она мне сказала. Та, с седыми волосами. Она сказала, что ты...
- Он осекся. Если он и сказал что-то еще, то его  слова  унесло  порывом
ветра.
   - Она сказала, что я здесь, - холодно ответила его мать, очень  четко
и ясно. - Очень хорошо. Она была права, конечно. Ну, и что с того?  Чего
ты хочешь, Дариен? Ты уже больше не маленький мальчик, ты  сам  это  для
себя устроил. Ты хочешь, чтобы я обращалась с тобой, как с маленьким?
   Конечно, хочет, так и  подмывало  крикнуть  Бренделя.  Разве  она  не
понимает? Неужели ей так трудно понять?
   Дариен выпрямился. Его руки рванулись вперед, почти сами по себе.  Он
откинул назад голову, и Бренделю  показалось,  что  он  увидел  вспышку.
Потом мальчик крикнул, из самой глубины души:
   - Разве я тебе не нужен?
   Из его вытянутых рук вылетели две молнии и пронеслись слева и  справа
от его матери. Одна полетела в бухту и ударила в лодочку, привязанную  к
пристани, и разнесла ее в щепки. Другая с шипением пронеслась мимо  лица
его матери и превратила в факел дерево на опушке леса.
   - Всемогущий Ткач! -  ахнул  Брендель.  Стоящий  рядом  Флидис  издал
сдавленное восклицание, побежал со всех своих коротких ног и остановился
под горящим деревом. Андаин поднял руки к  пламени  и  стал  произносить
какие-то слова, слишком быстро и тихо, чтобы их можно было расслышать, и
огонь погас.
   На этот раз - настоящий  огонь,  в  оцепенении  подумал  Брендель.  В
прошлый раз, у Древа Жизни, это была всего лишь  иллюзия.  Одному  Ткачу
ведомо, где кончается мощь этого ребенка или куда она будет направлена.
   И словно в ответ на его мысли, на его невысказанные опасения,  Дариен
снова заговорил, на этот раз ясно и  четко,  голосом,  который  перекрыл
ветер и гром над морем и барабанный  бой,  доносившийся  все  громче  из
лесной чащи.
   - Должен ли я идти в Старкадх? - с вызовом спросил  он  у  матери.  -
Посмотреть, может быть, отец встретит меня более приветливо? Сомневаюсь,
что Ракот постесняется взять украденный кинжал. Ты оставляешь  выбор  за
мной, мама?
   Он не ребенок, подумал Брендель. Эти слова  и  голос  принадлежат  не
ребенку.
   Дженнифер не сделала ни одного движения и не вздрогнула,  даже  когда
мимо нее пролетели молнии. Только пальцы ее рук, расставленные веером  у
бедер, давали знать о ее напряжении. И снова,  среди  всех  сомнений,  и
страхов, и отчаянного непонимания,  Бренделя  повергло  в  благоговейное
изумление то, что он в ней увидел.
   Она сказала:
   - Дариен, я оставляю тебе единственный существующий выбор. Вот что  я
тебе скажу, и больше ничего: ты жив, хотя твой отец желал  моей  смерти,
чтобы ты никогда не попал в ткань Гобелена. Я не  могу  принять  тебя  в
свои объятия, и не могу найти для тебя любви и крова,  как  нашла  их  в
доме Ваз, когда ты родился. Для этого  время  миновало.  Тебе  предстоит
сделать выбор, и все, что я знаю, подсказывает мне, что для  этого  тебе
нужна свобода и отсутствие ограничений, или  этот  выбор  вообще  теряет
смысл. Если я сейчас привяжу тебя к себе или даже попытаюсь это сделать,
ты перестанешь быть тем, что ты есть.
   - А если я не хочу делать этот выбор?
   Брендель пытался понять, ему показалось, что голос  Дариена  выражает
его подвешенное состояние, словно он находится на  полпути  между  новой
демонстрацией своей мощи и мольбой о помощи.
   Его мать рассмеялась, но не резко.
   - Ох, дитя мое! - сказала она. - Никто из нас не хочет, но  всем  нам
приходится делать выбор. Твой выбор всего лишь  самый  трудный  и  самый
важный.
   Ветер чуть-чуть стих, замер, заколебался.
   Дариен сказал:
   - Финн мне говорил.., прежде.., что моя мать меня  любит  и  что  она
сделала меня особенным.
   И теперь, словно помимо своей воли, ладони  Дженнифер  оторвались  от
боков, и она плотно обхватила свои локти, скрестив перед собой руки.
   Она  заговорила  было,  потом  резко  остановилась,  словно  натянула
крепкую, жесткую узду.
   Через секунду продолжила уже другим тоном:
   - Он ошибся.., насчет того, что я сделала тебя особенным.  Теперь  ты
это знаешь. Твоя сила исходит от Ракота,  когда  твои  глаза  становятся
красными. От меня тебе досталась только свобода  и  право  сделать  свой
собственный выбор между Светом и Тьмой. Больше ничего.
   - Нет, Джен! - крикнула Ясновидящая Бреннина,  и  ее  крик  подхватил
ветер.
   Слишком поздно. Глаза  Дариена  снова  изменились,  когда  прозвучали
последние слова, и по его горькому смеху Брендель  понял,  что  они  его
потеряли. Ветер снова взвыл. Еще сильнее, чем раньше; и,  заглушая  его,
заглушая низкий рокот барабанов Пендаранского леса, Дариен воскликнул:
   - Неверно, мать! Ты все говоришь неверно. Я здесь не для того,  чтобы
выбирать, а чтобы меня выбирали!
   Он указал на свой лоб.
   - Видишь, что я ношу на голове? Узнаешь это? - Снова прогремел  гром,
еще громче, чем все предыдущие раскаты, и  полил  дождь.  Голос  Дариена
прорывался сквозь него, над ним. - Это Венец Лизен! Свет против Тьмы - и
он погас, когда я надел его!
   Молния прорезала небо к западу от них. Потом  снова  прогремел  гром.
Потом Дариен сказал:
   - Разве ты не понимаешь? Свет отвернулся от меня, а теперь и ты тоже.
Выбор? У меня нет выбора! Я принадлежу Тьме, которая гасит Свет, -  и  я
знаю куда идти!
   И с этими словами он поднял с песка у ног кинжал; потом  он  побежал,
не обращая внимания на угрожающий рокот  леса,  презирая  его,  прямо  в
Пендаран сквозь потоки дождя, оставив их шестерых на открытом берегу  во
власти налетевшей бури и охватившего их безмерного ужаса.
   Дженнифер обернулась. Дождь стоял сплошной стеной; Брендель никак  не
мог понять, что у нее на лице - дождь или слезы.
   - Пойдем,  -  сказал  он,  -  мы  должны  вернуться  в  Башню.  Здесь
находиться опасно!
   Дженнифер не обратила на него внимания. Подошли три  другие  женщины.
Она повернулась к Ким, словно чего-то ожидала.
   И получила.
   - Что ты наделала, во имя  всего  святого?  -  крикнула  сквозь  бурю
Ясновидящая Бреннина. Трудно было устоять прямо;  все  они  промокли  до
нитки. - Я послала его сюда, это была последняя возможность удержать его
от Старкадха, а ты прогнала его прямиком туда! Все, чего он  хотел,  это
утешения, Джен!
   Но ей ответила Джиневра, более холодная, более суровая, чем стихии:
   - Утешения? Разве я могу дать утешение, Кимберли? А ты можешь? А  все
мы, сегодня, сейчас? Ты не имела права  посылать  его  сюда,  и  ты  это
знаешь! Я хотела, чтобы  он  имел  свободу  выбора,  и  я  от  этого  не
отступлюсь! Джаэль, что ты сделала, как  ты  думаешь?  Ты  была  там,  в
музыкальной комнате Парас Дерваля, когда я говорила это Полу. Я все  это
говорила всерьез! Если мы его привяжем к себе или хотя бы попытаемся, он
для нас будет потерян!
   В глубоком тайнике ее души таилась еще одна мысль, но она не  сказала
ее вслух. Это была ее собственная мысль слишком личная, чтобы произнести
вслух. "Он - моя Дикая Охота, - снова и снова шептала она в душе. -  Мой
Оуин, мои короли-призраки, мой ребенок  на  Иселен.  Все  они".  Она  не
закрывала глаза на последствия. Она знала, что они убивали с радостью  и
без разбора. Она знала, что они такое. Она также  знала  после  рассказа
Флидиса на балконе, что они означали. Она гневно  смотрела  на  Кимберли
сквозь секущий дождь, бросая ей вызов. Но Ясновидящая молчала,  и  в  ее
глазах Дженнифер  больше  не  видела  гнева  или  страха,  лишь  печаль,
мудрость и любовь, неизменную любовь,  сколько  она  помнила.  Горло  ее
странно сжалось.
   - Простите. - Женщины посмотрели вниз на говорившего. -  Простите,  -
повторил Флидис, который вел жестокую борьбу со  своим  сильно  бьющимся
сердцем и пытался говорить спокойным голосом. -  Как  я  понимаю,  вы  -
Ясновидящая Бреннина?
   - Да, - ответила Ким.
   - Я - Флидис, - сказал он, неоправданно быстро  произнося  даже  это,
небрежно выбранное имя. Но у него уже лопнуло терпение: он уже  был  так
близок, так близок к цели. Он боялся  сойти  с  ума  от  возбуждения.  -
Должен вам сказать, что Галадан  совсем  близко,  в  нескольких  минутах
бега, по моим подсчетам.
   Дженнифер поднесла ладони ко рту. Она забыла,  полностью  поглощенная
событиями последних минут. Но теперь все вспомнила: ночь в лесу и волка,
который  похитил  ее  для  Могрима,  а  потом  превратился  в  человека,
сказавшего: "Ей еще предстоит путь на север. Если бы не это,  я  мог  бы
взять ее себе". Прямо перед тем, как он отдал ее лебедю.
   Она содрогнулась. Не могла удержаться. Услышала, как  сказал  Флидис,
продолжавший почему-то обращаться к Ким:
   - Мне кажется, я могу помочь. Думаю, мне удастся увести его от  этого
места, если я буду действовать быстро.
   - Так иди же! - воскликнула Ким. - Если он всего в нескольких минутах
отсюда...
   - Или же, - продолжал Флидис, не в силах сдержаться и повышая  голос,
- я могу ничего не делать как обычно поступают андаины. Или же, если мне
захочется, я могу рассказать ему, кто  именно  только  что  покинул  эту
поляну и кто находится здесь.
   - Сначала я тебя убью! - вмешался Брендель, глаза его сверкали сквозь
завесу дождя. Молния стрелой ударила в кипящее море. Раздался  еще  один
раскат грома.
   - Ты мог бы попытаться, - невозмутимо ответил Флидис. - Тебе  это  не
удалось бы. А потом придет Галадан.
   Он замолчал в ожидании, глядя на Ким, которая медленно сказала:
   - Ладно. Чего ты хочешь?
   Среди рева бури Флидис ощутил в своей душе ослепительный свет. Нежно,
с неописуемым восторгом он ответил:
   - Только одну вещь. Небольшую. Такую маленькую. Всего лишь имя.  Имя,
которым можно вызвать Воина. - Душа  его  пела.  Он  исполнил  небольшой
танец на мокрой полоске земли, не смог сдержаться.  Оно  было  здесь.  У
него в руках.
   - Нет, - сказала Кимберли.
   У него отвисла челюсть, прямо в промокший насквозь ком бороды.
   - Нет, - повторила она. - Я дала клятву, когда он пришел ко мне, и  я
ее не нарушу.
   - Ясновидящая... - начала Джаэль.
   -  Ты  должна!  -  простонал  Флидис.  -  Должна  сказать  мне!   Это
единственная нерешенная загадка! Последняя! Я знаю все остальные ответы.
Я никому никогда не скажу. Никогда!  Ткач  и  все  Боги  свидетели  -  я
никогда никому не скажу, но я должен это  знать,  Ясновидящая!  Это  мое
самое заветное желание!
   Странная, судьбоносная фраза, преследующая ее через миры. Ким помнила
эти слова все минувшие годы жизни, снова вспомнила их на  горном  плато,
рядом с лежащим без сознания Броком. Она смотрела вниз  на  похожего  на
гнома андаина, который ломал руки в отчаянии. Она вспомнила Артура в тот
момент,  когда  он  ответил  на  ее  призыв  в  Гластонбери  Торе,   его
сгорбленные, как под тяжестью груза, плечи, усталость и звезды, падающие
и пад