плечо, - сказал он гному. - Хоть небольшая, но  все-таки
помощь.
   И Мэтт, не говоря ни слова,  оперся  о  его  плечо,  и  Пол  почувствовал
прикосновение руки стоявшего рядом Лорина  -  точно  прощание.  А  потом  он
увидел, как Белая Ветвь снова взлетела вверх  и  теперь  конец  ее  указывал
точно на Метрана, находившегося как раз между ними и  Котлом.  И  Пол  успел
заметить, как Метран кому-то указал своим длинным пальцем на них троих.
   А потом оба мага стали одновременно произносить какие-то слова, и большой
зал  содрогнулся  до  основания,  когда  две  тяжелые  стрелы  -  воплощения
магической силы - понеслись навстречу  друг  другу.  Одна  была  серебряная,
точно луна, точно знаменитый плащ Лорина, а вторая - того  же  приглушенного
зеленоватого цвета, что и огни, горевшие в этом замке; примерно на  середине
расстояния между магами стрелы встретились, и в воздухе полыхнуло пламя.
   Пол чувствовал, с каким трудом дышит Мэтт Сорин. Гном явно  задыхался.  А
над ними в воздухе застыла рука Лорина, высоко  державшая  посох,  служивший
проводником магической энергии гнома. Метран  же  по-прежнему  находился  на
возвышении и запасы его энергии пополняли бесчисленные цверги. Да, это  была
та самая энергия, благодаря которой этот предатель наслал на них среди  лета
зиму. Наслал легко, без всяких усилий.
   Мэтта била дрожь. Он еще тяжелее оперся о плечо Пола, и тому нечего  было
предложить  в  помощь  своим  друзьям.  Только  свое  плечо.   Только   свое
сострадание. Только свою любовь.
   Яростно треща,  два  луча  магической  энергии  сомкнулись  и  продолжали
пылать, а замок содрогался под воздействием этой двойной силы, выпущенной ее
хозяевами на волю. Они все еще сверкали в воздухе, эти лучи -  серебряный  и
зеленый; все еще вспыхивали  ярким  огнем,  выводя  все  миры  Вселенной  из
равновесия. И это продолжалось так долго, что  Пол  решил  даже,  что  время
остановилось. Он изо всех сил помогал гному держаться, сам  теперь  обхватив
его обеими руками и всем сердцем молясь Свету.
   Однако  и  этого  оказалось  недостаточно.  Для  борьбы   с   этим   злом
недостаточно было мужества, мудрости и молитв. И против такого  неистощимого
запаса сил одному было не выстоять. Медленно, но  с  ужасающей  очевидностью
серебристый луч все больше отклонялся в их  сторону.  Дюйм  за  дюймом.  Как
видно, Лорину приходилось отступать.  Полу  было  слышно,  как  тяжело,  как
хрипло и неглубоко дышит маг. Он поднял глаза и  увидел,  что  по  лицу  его
струятся ручейки пота. Мэтт, которого он не оставлял ни на секунду, все  еще
сражался с Метраном, хотя теперь все его тело  сотрясала  сильнейшая  дрожь,
словно в смертельном приступе лихорадки.
   Всего лишь поддержать своим плечом. Всего лишь выразить свое сострадание.
Свою любовь. А что еще мог  он  дать  им?  Чем  он  мог  им  помочь  в  этом
заколдованном месте? Да и не лучше ли ему было бы погибнуть вместе  с  этими
двумя замечательными героями?
   Мэтт Сорин вдруг заговорил. Это стоило ему таких чудовищных усилий, что у
Пола прямо-таки сердце разрывалось. Гном буквально выталкивал из своей груди
каждый звук.
   - Лорин, - вымолвил он, страшно  задыхаясь,  и  лицо  его  исказилось  от
напряжения. - Лорин... сделай это сейчас!
   Зеленый луч Метрана придвинулся к ним еще на пол фута.  Даже  Пол  теперь
ощущал жар огня, горевшего под Котлом. Лорин молчал. Он  тоже  был  измучен.
Дыхание его стало совсем хриплым,
   - Лорин, - снова с трудом пробормотал Мэтт, - ведь я  ради  этого  прожил
свою жизнь. Сделай же это! Не медли!  -  И  гном  закрыл  свой  единственный
зрячий глаз. Он терял последние силы, и Пол, тоже закрыв глаза, еще  сильнее
прижал его к своей груди.
   - Мэтт, - услышал он голос мага. - Ах,  Мэтт!  -  Только  имя.  И  больше
ничего. И тогда гном прошептал Полу:
   - Благодарю тебя, друг мой. А теперь ты лучше немного отойди.  -  И  Пол,
печалясь так,  что  разрывалось  сердце,  подчинился.  И,  посмотрев  вверх,
увидел, что лицо Лорина искажено такой дикой ненавистью, что на него страшно
смотреть. И услышал, как маг что-то выкрикнул, видимо,  призывая  на  помощь
все свои силы, Источником которых служил Мэтт Сорин, и  направляя  их  через
Белую Ветвь Амаргина - на своего врага. И, казалось, это кричит  сама  душа,
само сердце Лорина. И последовал взрыв.
   Точнее, даже не взрыв - вспышка ослепительного  света.  Но  на  этот  раз
качнулся и задрожал уже весь остров Кадер Седат, и эхо  этого  землетрясения
донеслось до всех миров, созданных Великим Ткачом.
   Метран коротко и  пронзительно  вскрикнул  и  смолк,  словно  ему  кляпом
заткнули рот. Камни сыпались из стен у них над головой. Пол видел, как  упал
на пол Мэтт, а потом и Лорин упал с ним рядом. И,  взглянув  на  возвышение,
где находился Метран, он увидел, что священный Котел разваливается на  куски
с грохотом, подобным землетрясению в молодых горах.
   Щит был разрушен. Пол понимал, что Метран мертв. Понимал он,  что  мертвы
также Лорин и  Мэтт.  И,  увидев,  что  цверги,  которых  Метран  специально
выращивал как убийц, выскочили откуда-то, размахивая мечами и  кинжалами,  и
бросились на них, он громко закричал, поднялся и выхватил свой меч, чтобы не
дать  мерзким  тварям  осквернить  тела  тех,  благодаря  кому  только   что
свершилось возмездие.
   Но сразиться с цвергами в одиночку ему не пришлось: сорок воинов Бреннина
под предводительством Дьярмуда дан Айлиля организовали на их пути  настоящий
заслон и с бешеной и неукротимой яростью рубили этих отвратительных  стражей
Тьмы. Пол тоже ринулся в гущу сражения с мечом в руке, и  любовь  к  дорогим
его сердцу людям бушевала сейчас  в  его  сердце,  придавая  сил.  Любовь  и
необходимость отрешиться от невыносимого горя.
   Цвергов было очень много, и они умели только одно: убивать. Однако вскоре
оказалось, что  люди  каким-то  образом  умудрились  одержать  верх.  И  Пол
обнаружил, что, весь израненный  и  перепачканный  кровью,  стоит  вместе  с
Дьярмудом и Коллом в одном из коридоров, ведущих в большой зал. Больше  идти
было некуда; пришлось снова вернуться в зал.
   У входа они  остановились,  глядя,  какие  страшные  следы  оставило  это
побоище. Они подошли к возвышению, где лежал Метран  -  на  спине,  раскинув
руки, с искаженным лицом. Тело его было изуродовано ужасными ожогами.  Рядом
с ним лежал Денбарра. В течение всей схватки Денбарра  по-прежнему  бормотал
что-то бессмысленное, глядя вокруг абсолютно безумными глазами, пока Дьярмуд
не вонзил ему прямо в сердце свой меч и  Денбарра  не  сполз  на  пол  возле
своего мага.
   И тут же, все еще дымясь, валялись тысячи осколков священного  Котла.  Он
разбился вдребезги, как сердце, подумал Пол и отвернулся. Когда он шел через
зал, ему все  время  приходилось  обходить  тела  убитых  цвергов  и  камни,
выпавшие из  стен  и  свалившиеся  с  потолка,  когда  замок  содрогнулся  в
последней конвульсии. Но  теперь  здесь  стало  совсем  тихо.  Зеленые  огни
погасли, и воины Дьярмуда уже зажигали  самые  обычные  факелы.  И  в  свете
факелов Пол чуть не наткнулся на Лорина; маг не умер; он стоял на коленях  и
горестно качался взад-вперед, то и дело низко, почти к коленям склоняя  свою
темную голову и не обращая ни  малейшего  внимания  на  то,  что  происходит
вокруг.
   "Я ради этого прожил свою жизнь", - сказал Мэтт Сорин и  заставил  своего
мага войти к нему в душу и забрать  у  него  все  силы  без  остатка,  чтобы
уничтожить врага. А сам умер.
   Потупившись, Пол увидел на лице гнома, на его мертвом лице, нечто  такое,
чего никогда не видел, когда тот был жив:  Мэтт  Сорин  улыбался!  Да,  лежа
среди развалин замка Кадер Седат, гном улыбался, и это была не знакомая всем
гримаса, а настоящая широкая улыбка того, кто исполнил  наконец  самое  свое
заветное желание.
   На тысячу, на многие тысячи осколков разбился Котел Кат  Мигеля  -  точно
сердце. И Пол посмотрел на Лорина.
   Потом один раз коснулся его, по-прежнему стоявшего на  коленях,  как  это
делал и сам маг, прощаясь, и пошел прочь. Оглянувшись, он заметил, что Лорин
закрыл лицо Мэтта плащом.
   Заметив Артура и Дьярмуда, он подошел к ним. По  всему  залу  уже  горели
факелы.
   - У нас теперь время есть, - сказал Артур. - У нас теперь времени сколько
угодно. Давайте же оставим его ненадолго со своим горем.
   И они  вместе  с  Каваллом  двинулись  куда-то  по  темным  заплесневелым
коридорам. Здесь было сыро и холодно.  Ледяной,  не  имеющий,  казалось  бы,
источника ветер гулял среди крошащихся камней.
   - Ты, кажется, что-то говорил о мертвых героях? - спросил Пол шепотом.
   - Да, - сказал Артур. - В этом замке - ниже уровня моря - погребены самые
великие герои всех миров Гобелена. - Они свернули еще  в  какой-то  коридор;
здесь было еще темнее.
   - И ты говорил о том, что можно разбудить их, - не унимался Пол.
   Артур покачал головой.
   - Я не могу. Я просто хотел испугать его. Этих  героев  можно  разбудить,
только назвав их Истинные имена, а когда я попал сюда, я был еще молод и  не
знал... - Он вдруг умолк и замер.
   "Нет! - подумал Пол. - Довольно! Довольно с тебя и этих испытаний!"
   Он уже открыл было рот, чтобы это сказать, но обнаружил, что отчего-то не
может этого сделать. Артур медленно вздохнул, словно втягивая в свои  легкие
воздух из  прошлого,  и  один  раз  кивнул  -  с  огромным  усилием,  словно
преодолевая сопротивление всех миров сразу.
   - Идемте, - только и обронил он. И Пол увидел, что  у  Дьярмуда  на  лице
застыло то же выражение сочувствия, понимания и глубокого почтения, что и  у
него самого. И они последовали за Артуром и его псом.
   На этот раз коридор, который выбрал Артур, резко уходил куда-то  вниз,  и
им приходилось держаться за стены, чтобы не упасть. Но  и  камни  стен  были
скользкими на  ощупь.  Здесь,  правда,  было  довольно  светло:  сами  стены
коридора, покрытые плесенью, слабо фосфоресцировали.  Белый  колет  Дьярмуда
прямо-таки сверкал в этом слабом, сумеречном свете.
   А вскоре до них из-за стены донесся ровный  гул  и  послышались  какие-то
мощные удары.
   - Это море, - тихо сказал Артур и  остановился  у  совершенно  незаметной
двери. Потом повернулся к ним и сказал:
   - Может быть, вы предпочтете подождать здесь?
   Оба молчали.
   Потом Пол покачал головой и сказал:
   - Ничего, я уже знаю вкус смерти. Дьярмуд улыбнулся;  некое  подобие  его
прежней улыбки осветило его лицо.
   - По-моему, в нашей  компании  мне  одному  подходит  роль  обыкновенного
нормального человека. Вы не находите?
   Так что они оставили пса сторожить дверь и вошли  внутрь  под  неумолчные
звуки моря, бьющегося снаружи о стены замка.
   Героев оказалось куда меньше, чем предполагал Пол. Это вообще была весьма
небольшая комната с простым каменным полом и без всяких украшений. Только  в
центре высилась одна-единственная колонна, на которой горела белым  пламенем
одна-единственная свеча, и пламя  этой  свечи  было  направлено  вертикально
вверх и не  колебалось  от  движения  воздуха.  Стены  бледно  светились.  В
альковах вдоль стен,  тускло  освещенных  светом  свечи  и  фосфоресцирующей
плесенью на стенах, были расположены примерно двадцать тел,  возлежавших  на
каменных ложах. "Неужели их так мало?" - думал Пол. И он уже двинулся было к
спящим вечным сном героям, чтобы увидеть их лица, но остановился,  терзаемый
сомнениями. Ему казалось, что они вторглись непрошеными в эту тихую обитель,
тревожа покой усопших. И вдруг он почувствовал на своем плече руку  Дьярмуда
и увидел, что Артур стоит напротив одного из альковов, закрыв руками лицо.
   - Довольно! - громко крикнул Пол и решительно двинулся к Артуру.
   Перед ними - будто только что уснув, но не дыша, - лежал человек довольно
высокого роста с очень темными волосами и гладко выбритым лицом. Глаза воина
были закрыты, но и так было видно, как широко они  расставлены  под  высоким
лбом. Рот и подбородок его были тверды, а руки, сжимавшие рукоять меча, были
удивительно красивы и изящны. Он выглядел так, как мог бы выглядеть  великий
правитель среди обычных людей. И Пол решил, что раз  уж  он  лежит  в  таком
месте, то наверняка великим правителем и является.
   Однако, немного поразмыслив, он все же догадался, КТО это. И услышал, как
Дьярмуд с болью в голосе говорит:
   - Господин мой Артур, ты  вовсе  не  обязан  делать  это!  Это  нигде  не
записано и никто никогда не потребовал бы этого от тебя!
   Артур, бессильно уронив руки, не сводил глаз с человека,  возлежащего  на
каменном ложе.
   - Он понадобится, - пробормотал он. - Он вам  непременно  понадобится!  А
мне следовало бы знать, что смерти ждать мне недолго.
   - Ты сам навлекаешь на себя смерть и горе! - невольно прошептал Пол.
   Артур  услышал  и  повернулся  к  нему;  глаза  его  были  полны  боли  и
сострадания:
   - Нет, его навлекли на меня - много лет назад.
   И, глядя в этот момент в лицо Артура Пендрагона, Пол увидел самое  чистое
благородство, какое ему только доводилось видеть в жизни. Даже большее,  чем
в ликах Лиранана  или  Кернана.  Это  было  поистине  воплощение  чистоты  и
преданности, и все в  душе  Пола  громко  протестовало  против  судьбы,  что
заставляла Артура сделать столь чудовищный выбор.
   Дьярмуд, заметил он, не выдержал и отвернулся.
   - ЛАНСЕЛОТ! - громко позвал Артур того, кто лежал на каменном ложе.
 
*** 
 
   Глаза  у  него  были  карие.  И  ростом  он  оказался   выше,   чем   это
представлялось Полу. А голос был мягкий, звучный и неожиданно нежный. И  еще
одна удивительная вещь: собака. Пол всегда считал, что верность  Кавалла  не
подлежит сомнениям. Но пес охотно подошел  к  темноволосому  человеку,  тихо
поскуливая от радости. И  Ланселот  опустился  на  колени,  чтобы  погладить
Кавалла и, разумеется, тут же заметил шрамы. А потом он молча  пошел,  шагая
между Полом и Дьярмудом, назад, в мир живых.
   Несколько слов он сказал только в самом начале - как только  поднялся  со
своего ложа по призыву Воина. И сделал  он  это  так,  словно  действительно
просто крепко спал, а не умер много столетий тому назад.
   И Артур сказал ему:
   - Добро пожаловать, Ланселот! Здесь, во Фьонаваре, который является самым
первым из миров, идет война с силами  Тьмы.  Я  был  призван  на  эту  войну
заклятием. И заклятием призвал тебя сейчас в этот мир.
   И Ланселот ответил ему учтиво и печально:
   - Почему же ты сделал это, господин мой? Почему ты так  поступил  с  нами
троими?
   При этих его словах Артур закрыл глаза, словно  от  невыносимой  боли,  а
потом ответил:
   - Потому что в опасности  сейчас  куда  больше  людей,  чем  мы  трое.  Я
постараюсь, чтобы мы с тобой воевали в разных армиях.
   И Ланселот тихо сказал:
   - Артур, ты же знаешь, что я  не  смогу  воевать  и  чувствовать  себя  в
безопасности под твоим командованием и рядом с тобою.
   И тут Артур повернулся  резко  и  пошел  прочь.  Дьярмуд  и  Пол  назвали
Ланселоту свои имена и вместе с ним поспешили  следом  за  Артуром,  ибо  им
давно уже было не по себе в этом печальном месте среди героев  былых  веков,
спящих вечным сном под глухие удары морских волн в стены старого замка.
   Лорин уже встал, но плащ его по-прежнему лежал на  полу,  прикрывая  тело
Мэтта  Сорина.  Лицо  мага  было  совершенно  неподвижным  от  усталости   и
потрясения, когда он слушал рассказ Дьярмуда и Артура  о  плане  возвращения
домой. А присутствие Ланселота он вообще  едва  заметил,  хотя  воины  Южной
твердыни все время перешептывались с нескрываемым ужасом и восхищением.
   Снаружи, догадался Пол, по-прежнему был ясный день.  Собственно,  не  так
давно миновал полдень. Хотя ему казалось, что они провели  на  этом  острове
всю жизнь. И он не сомневался, что в какой-то степени  это  так  и  есть;  и
часть его души, конечно же, навсегда останется здесь.  Слишком  многое  было
здесь  пережито,  слишком  много  было  событий.  Они   собирались   отплыть
практически незамедлительно. Никому даже и в голову не приходило остаться на
острове ночевать.
   Лорин повернулся и подошел к одному из горящих факелов. И Пол  догадался,
что маг скармливает огню страницы какой-то книги - одну за другой. На  щеках
Лорина были видны дорожки, оставленные слезами в грязи и копоти. После  того
как была выпущена последняя стрела - стрела Мэтта. И  Лорина.  Его  Источник
был мертв, и он больше не был магом.
   - Это Книга Нильсома, - сказал Полу тот, кто некогда  -  очень  давно!  -
заставил их пятерых  совершить  Переход  во  Фьонавар.  Лорин  передал  Полу
несколько листков, и они, стоя рядом, стали жечь листки магической книги.
   Это заняло довольно много  времени.  И  Полу  даже  показалось,  что  маг
испытывает некоторое облегчение от  того,  что  делает  эту  простую  работу
вместе с ним и делает ее очень тщательно. Пол смотрел, как  горит  последний
листок книги, а Лорин тем временем наконец повернулся к остальным.
   Все они молча стояли вокруг них - все  до  единого,  все  сорок  человек.
Посреди большого зала замка Кадер Седата.
   И Пол не слышал дыхания ни одного из них. Он медленно подошел к Ланселоту
и увидел, что глаза славного  рыцаря  горят,  хотя  он  мертвенно-бледен  от
волнения. И Пол начал проникаться той притягательной  силой,  что  заключена
была в этом человеке, некогда решительно  попытавшемся  преодолеть  вращение
колеса Времени и неустанное движение челнока  в  Станке.  Они  стояли  очень
близко; и Пол смотрел на Ланселота, и все это видел в его глазах.
   Вдруг он услышал, как Лорин, издав  какой-то  странный  возглас,  замахал
руками. И тут же захлопали знакомые крылья - вороны, Мысль  и  Память.  Даже
здесь!..
   - Лорин, погоди! - воскликнул он. - Не  бойся!  Ланселот  уже  делал  это
однажды. Тем более здесь, на острове, можно...
   И они с Лорином медленно-медленно стали приближаться к  тому  месту,  где
Ланселот Озерный, сам только что пробужденный ото сна - от смертного сна!  -
стоял, опустившись на колени, возле Мэтта Сорина и сжимал руки гнома в своих
руках, а потом коснулся их лбом.
   И, поскольку Пол и Лорин стояли ближе всех,  они  первыми  заметили,  как
гном начал дышать.
   Пол так никогда и не  смог  вспомнить  впоследствии,  что  именно  заорал
тогда. Но он хорошо помнил, что от торжествующего вопля воинов Бреннина  еще
несколько камней вывалилось из полуразрушенных стен. Лорин упал возле своего
верного спутника на колени; лицо его светилось. Ланселот был  очень  бледен,
но спокоен. И все увидели, что дыхание Мэтта становится все  более  и  более
ровным.
   А затем гном открыл глаза.
   Он долго смотрел на Лорина, потом повернулся к Ланселоту.  Потом  увидел,
что его руки до сих пор, точно в тисках,  находятся  в  руках  Ланселота,  и
постепенно начал осознавать,  что  с  ним  случилось.  Мэтт  смотрел  на  их
встревоженные и радостные лица, и его  губы  вдруг  искривились  в  знакомой
усмешке.
   - А куда это, интересно, мой  второй  глаз  подевался?  -  спросил  он  у
Ланселота, и все дружно засмеялись, смахивая с ресниц слезы радости.
 
*** 
 
   Он смог это сделать только потому, что они сейчас находились  на  острове
Кадер Седат, объяснил им Ланселот впоследствии, и потому, что сам он  только
что встал  со  смертного  ложа.  Важно  было  и  то,  что  Мэтт  получил  не
смертельную рану, а всего лишь полностью истощил свои жизненные силы. И еще,
добавил Ланселот учтиво и немного застенчиво, потому, что ему  действительно
уже приходилось делать такое - однажды в Камелоте.
   Мэтт медленно кивал в такт его словам.  Он  был  уже  на  ногах.  Но  они
все-таки старались держаться к нему поближе, не желая оставлять его  одного,
поддерживая, ни на шаг не отпуская  от  себя.  Усталое  лицо  Лорина  сияло.
Стоило на него взглянуть, и легче становилось на душе.
   - Ну хорошо, - сказал Дьярмуд, - значит, теперь у нас снова есть и маг, и
Источник. Так не поднять ли нам паруса?
   В ответ ему последовал рев в