оже - она не сумела  бы  сделать  то,  что
должна была сделать, лишь с помощью нас троих. Не сердись на  него.  Мне
кажется, он и так достаточно страдает.
   Лицо Ливона побелело. Айвор открыл рот и снова закрыл его.
   - Чего ты боишься, авен Равнины? - спросил Ра-Тенниэль.
   И снова Айвор заколебался. Затем, словно черпая эту мысль из  родника
своего сердца, ответил:
   - Каждый раз после полета он уходит все дальше. Я боюсь, что скоро он
станет таким, как.., как Оуин и Дикая Охота. Существом из дыма и смерти,
совсем покинувшим мир людей.
   Снова воцарилась тишина, другого рода,  в  которой  было  столько  же
благоговения, сколько и  страха.  Ее  нарушил  Айлерон  нарочито  резким
голосом, который вернул их обратно на Равнину, в день, который неумолимо
склонялся к вечеру.
   - Нам предстоит еще долгий путь, - сказал Верховный правитель.  -  Мы
будем рады видеть вас троих в наших рядах. Вы умеете ездить верхом?
   Брок кивнул.
   - Поэтому я здесь, - сказал  Фейбур.  Молодой  голос,  изо  всех  сил
старающийся звучать сурово. - Чтобы скакать с вами и сделать, что смогу,
когда начнется битва.
   Айлерон  посмотрел  на  пожилого  мужчину,   который   называл   себя
Дальриданом. Дейв  заметил,  что  Айвор  тоже  на  него  смотрит  и  что
Дальридан, в свою очередь, смотрит не  на  Верховного  правителя,  а  на
авена.
   - Я умею ездить верхом, - очень тихо  произнес  Дальридан.  -  А  мне
можно?
   Дейв внезапно понял, что тут что-то происходит.
   Айвор долго смотрел на Дальридана и не отвечал. Затем сказал:
   - Ни один  вождь  не  может  по  закону  простить  изгнанника.  Но  в
пергаментах, хранящихся у Селидона, не написано ничего насчет того,  что
позволено сделать в подобном случае  авену.  Мы  находимся  в  состоянии
войны, и ты уже послужил нашему делу. Я разрешаю тебе остаться. И говорю
это сейчас как авен.
   Он замолчал. Потом уже другим голосом Айвор сказал:
   - Тебе позволено вернуться на Равнину и к своему племени, но  не  под
тем именем, которое ты взял. Добро пожаловать обратно  под  тем  именем,
которое ты носил до того несчастного  случая,  который  прогнал  тебя  в
горы. Я никогда не думал увидеть столь  яркую  нить  во  тьме,  обещание
возвращения. Не могу выразить, как я рад снова видеть тебя здесь.
   Он улыбнулся.
   - Теперь обернись,  так  как  тут  есть  еще  один  человек,  который
обрадуется. Сорча из Третьего племени, повернись и поздоровайся со своим
сыном!
   Стоящий перед Дейвом Торк застыл, а Ливон издал вопль восторга. Сорча
обернулся. Он посмотрел на своего сына, и Дейв, стоящий за спиной Торка,
увидел, как грязное лицо дальри осветилось нежданной радостью.
   На  мгновение  все  застыли,   как   живая   картина;   затем   Торк,
споткнувшись, шагнул вперед с непривычной неловкостью,  и  они  с  отцом
обнялись так крепко, что, казалось,  им  хочется  выдавить  силой  своих
объятий все те темные годы, которые лежали между ними.
   Дейв - это он толчком послал Торка вперед - улыбался сквозь слезы. Он
посмотрел на Ливона, а затем на Айвора.  Вспомнил  о  собственном  отце,
таком далеком - таком далеком всю жизнь. Перевел взгляд вверх на  Рангат
и вспомнил огненную руку.
   - Как вы считаете, - прошептал Мабон из  Родена,  -  в  ту  небольшую
экспедицию,  которую  мы  запланировали,  можно  с  таким   же   успехом
отправиться и всемером?
   Дейв вытер глаза и кивнул. Затем, все еще не  в  состоянии  говорить,
кивнул еще раз.
 
*** 
 
   Ливон  подал  им  сигнал  двигаться  вперед.  Стараясь   поаккуратнее
обращаться с топором и двигаться как можно тише,  Дейв  пополз  рядом  с
другом. Остальные последовали  их  примеру.  Распростершись  на  холмике
служившем слабым прикрытием на открытой Равнине, все семеро смотрели  на
север, в темноту Гуинира.
   Над их головами скользили на восток облака, то открывая, то  заслоняя
убывающую луну. Вздох ветра пронесся по высокой траве и впервые донес до
них запах вечнозеленого леса. Вдали  над  деревьями  возвышался  Рангат,
закрывая собой большую часть северного неба. Когда луна  выходила  из-за
облаков, гора сияла странным, потусторонним светом. Дейв перевел  взгляд
на запад и увидел, что там кончается планета.
   По крайней мере, так казалось. Они находились на самом краю Данилота,
Страны Теней, где время менялось, где люди могли заблудиться в  туманах,
сотворенных  Ра-Латеном,  и  бродить  до  скончания  всех  миров.   Дейв
вглядывался в лунные тени, в ползущий туман,  и  ему  казалось,  что  он
видит там расплывчатые фигуры: некоторые  верхом  на  призрачных  конях,
другие пешие, но все они бесшумно двигались в тумане.
   Они покинули лагерь, когда взошла луна, это оказалось проще, чем  они
ожидали. Ливон провел их через сторожевой пост, где  дежурил  Кектар  из
Третьего племени, который не собирался выдавать  их  или  мешать  планам
сына авена. Действительно, единственное возражение у  него  вызвало  то,
что ему не позволили сопровождать их.
   - Тебе нельзя, - очень спокойно  прошептал  Ливон,  полностью  владея
собой. - Если мы не вернемся до восхода солнца, значит, мы попали в плен
или  погибли,  и  кому-то  придется  предупредить  об  этом   Верховного
правителя.  Этим  человеком  будешь  ты,   Кектар.   Мне   очень   жаль.
Неблагодарная задача. Если Боги нас любят, тебе не  придется  нести  это
известие.
   После этого долго не было слышно  ни  слова.  Только  шелест  ночного
ветра на Равнине, уханье совы на охоте  да  тихий  звук  их  собственных
шагов, пока они шли  от  лагерных  костров  в  темноту.  Потом  шуршание
расступающейся травы, когда они легли и проползли последнюю  часть  пути
по направлению к тому холмику который указал Ливон,  у  самой  восточной
окраины Данилота и у самой южной - Гуинира.
   Пока Дейв полз вперед рядом с Мабоном из Родена позади Торка и Сорчи,
который теперь не желал  отставать  от  сына  больше  чем  на  несколько
дюймов, он думал о том, какое большое место в его жизни занимает  смерть
с тех пор, как он попал во Фьонавар.
   С тех пор, как он преодолел пространство между мирами и  очутился  на
Равнине и Торк чуть не убил его кинжалом. В ту первую ночь без  убийства
все же не обошлось: они со смуглым дальри, которого  он  теперь  называл
братом, вместе прикончили ургаха в роще Фалинн, и то была первая  смерть
из многих. Было сражение у Ллиунмир, а потом среди снегов у Латам. Охота
на волков в Гуин Истрат, а потом, всего три ночи назад, резня на берегах
Адеин.
   Ему  везло,  думал  Дейв,  осторожно  двигаясь  вперед,  когда   луна
выглянула между двумя  полосками  облаков.  Он  мог  погибнуть  уже  раз
десять. Умереть так далеко от дома. Луна скользнула за тучи. Ветерок был
прохладным. Снова прокричала сова. Над головой, там, где покров  облаков
редел, светили редкие звезды.
   Он во второй раз в тот день вспомнил своего отца. Почти против  своей
воли, под влиянием расстояния и теней и  долгой  печали,  он  представил
себе своего отца рядом с ними, восьмую тень на  темной  Равнине.  Джозеф
Мартынюк три года сражался в рядах украинских партизан. Это  было  более
пятидесяти лет назад, но все равно. Он всю  жизнь  занимался  физическим
трудом, который  закалил  его  большое  тело,  и  Дейв  рос,  побаиваясь
сильной, мускулистой руки отца. Джозеф мог бы  размахивать  смертоносным
топором, и его ледяные голубые глаза могли лишь чуть поблескивать  -  не
слишком ли много он хочет от него? - при виде того, как  легко  его  сын
управляется со своим топором и как уважают  Дейва  высокопоставленные  и
мудрые люди.
   Он бы не отставал от них, думал Дейв, давая волю фантазии. По крайней
мере, был бы не хуже  Мабона,  наверняка.  И  не  испытывал  бы  никаких
сомнений или колебаний в правильности своих поступков,  в  необходимости
воевать, защищая их дело. В детстве Дейв слышал рассказы о подвигах отца
на его собственной войне.
   Но не от Джозефа. Те обрывки, которые дошли  до  Дейва,  рассказывали
друзья его родителей, пожилые мужчины, которые  после  третьего  стакана
ледяной водки рассказывали неуклюжему сыну-переростку давние  истории  о
его отце. Или только начинали рассказывать. Потому что  Джозеф,  услышав
это, заставлял их замолчать потоком брани на своем родном языке.
   Дейв до сих пор помнил тот первый  раз,  когда  он  поколотил  своего
старшего брата. Когда Винсент однажды поздно ночью в  их  общей  комнате
небрежно упомянул о взрыве на железной дороге,  который  организовал  их
отец.
   - Откуда ты об этом знаешь?  -  спросил  Дейв,  ему  было  тогда  лет
десять. Он до сих пор помнил, как подпрыгнуло его сердце.
   -  Папа  мне  рассказал,  -  спокойно  ответил  Винсент.  -  Он   мне
рассказывал много таких историй.
   Возможно, даже сейчас, пятнадцать лет спустя, Винсент по-прежнему  не
знал, за что младший брат с такой яростью набросился на него. В первый и
в последний раз.  Прыгнул  на  своего  менее  высокого,  более  хрупкого
старшего брата и избил его. И кричал, что Винсент лжет.
   На вопли Винсента в комнату ворвался Джозеф,  заслонив  своим  мощным
телом свет из коридора, схватил младшего сына одной  рукой  и  поднял  в
воздух, а второй стал лупить его открытой мясистой ладонью.
   - Он меньше тебя! - ревел Джозеф. - Ты никогда не должен его бить!
   И Дейв, в слезах, подвешенный в воздух, не в состоянии увернуться  от
сыплющихся на него ударов, закричал, почти бессвязно:
   - Но я же меньше тебя!
   И Джозеф остановился.
   Он опустил своего долговязого, неуклюжего, плачущего сына на кровать.
И произнес напряженным голосом:
   - Это правда. Это правильно.
   И вышел, закрыв за собой дверь в спальню, оставив их в темноте.
   Дейв тогда ничего не понял, и, если честно, он  даже  сейчас  понимал
только часть того, что произошло в ту ночь. Такой самоанализ не был  ему
свойствен. Возможно, он и не хотел им заниматься.
   Но он помнил, как Винсент на  следующий  вечер  предложил  рассказать
младшему брату историю о взрыве поезда. И как он сам, немногословно,  но
с вызовом, предложил Винсенту заткнуться.
   Теперь он жалел об этом. Он жалел о многом. Наверное, это  расстояние
так на него действует, решил он.
   Думая об этом, он подполз к Ливону на вершину холма и посмотрел вниз,
в темноту Гуинира.
   - С моей стороны, это был не самый умный поступок, - прошептал Ливон.
- Слова были грустные, а тон - нет.
   Дейв услышал едва сдерживаемое волнение в голосе сына Айвора и ощутил
в  себе  неожиданный  прилив  радости,  заглушивший  страхи.  Он  был  с
друзьями, которых  любил,  глубоко  уважал  и  делил  с  ними  опасности
предприятия, достойного того, чтобы участвовать в  нем  вместе  с  ними.
Казалось, нервы его обнажены и остро отточены; он чувствовал, как в  нем
кипит жизнь.
   Луна спряталась за следующую плотную гряду  облаков.  Очертания  леса
расплылись и стали неясными.
   - Очень хорошо, - сказал Ливон. - Я поползу вперед. Следуйте за  мной
по двое. Не думаю, что они нас ожидают, если там и правда  что-то  есть,
кроме медведей и диких кошек. Я буду держать направление на ту небольшую
впадину немного северо-восточнее. Двигайтесь тихо.  Если  взойдет  луна,
оставайтесь на месте, пока она снова не скроется.
   Ливон перевалил через вершину и пополз на животе вниз через  открытое
пространство  к  лесу.  Он  двигался  так  ловко,  что  трава  почти  не
шевелилась.
   Дейв подождал несколько секунд, затем пополз вперед вместе с Мабоном.
Ползти было нелегко из-за топора, но он  не  затем  явился  сюда,  чтобы
искать легких дел. Он  нашел  ритм  поочередного  перемещения  локтей  и
коленей, заставил себя дышать ровно и медленно, низко пригнул  голову  к
земле. Он дважды бросал взгляд вверх,  чтобы  убедиться,  что  ползет  в
нужном направлении, а один раз убывающая луна  все  же  выглянула  из-за
облаков ненадолго, заставив их прижаться  к  земле  среди  посеребренной
травы. Когда она снова скрылась, они двинулись дальше.
   Они нашли склон, ведущий вниз, в том месте, где деревья  стали  гуще.
Ливон ждал, низко пригнувшись к земле  и  прижав  палец  к  губам.  Дейв
привстал  на  колено,  осторожно  дыша  и  прижимая  к  себе  топор.   И
прислушался.
   Тишина, лишь крики ночных птиц, шум ветра в деревьях, короткая  возня
какого-то маленького зверька. Потом раздался едва слышный шорох травы, и
рядом с ними появились Торк и Сорча, а через  мгновение  к  ним  так  же
бесшумно присоединились Брок и Фейбур. Лицо молодого  воина  Эриду  было
похоже на мрачную маску. Со своей темной татуировкой он напоминал одного
из первобытных, неумолимых Богов войны.
   Ливон знаком подозвал их поближе и едва слышным шепотом произнес:
   - Если нас ждет засада, то  она  должна  быть  недалеко  отсюда.  Они
ожидают, что мы будем держаться как можно ближе к Данилоту. Любая  атака
прижмет нас к Стране Теней, а кони среди  деревьев  бесполезны.  Я  хочу
проверить участок отсюда на север, а на обратном пути  взять  восточнее.
Если мы ничего не обнаружим, можем вернуться в лагерь и поиграть в кости
с Кектаром. Он неважный игрок, а мне нравится его пояс.
   Белые зубы Ливона сверкнули в темноте. Дейв улыбнулся в  ответ.  Ради
таких мгновений, как это, и живет человек, решил он.
   И тут в их ложбинку с северной стороны шагнул вооруженный часовой.
   Если бы он поднял тревогу, если бы успел это сделать, все они погибли
бы.
   Но он ее не поднял. Не успел.
   Из  тех  семерых,  на  которых  он  случайно  наткнулся,  каждый  был
смертельно опасным на свой лад и действовал  очень  быстро.  Часовой  их
увидел, открыл рот, чтобы предостеречь своих криком,  и  умер,  так  как
кинжал самого быстрого их них вонзился ему в горло.
   Две стрелы попало в него и второй кинжал, прежде чем  он  ударился  о
землю, но все семеро знали, чей нож  нанес  смертельный  удар,  кто  был
первым.
   Они посмотрели на Брока, а затем на убитого  им  гнома  и  ничего  не
сказали.
   Брок вышел вперед, остановился и долго смотрел на свою жертву.  Потом
наклонился и выдернул свой  кинжал  и  кинжал  Сорчи  из  сердца  гнома.
Вернулся обратно к шестерым  товарищам,  и  его  глаза,  даже  в  ночной
темноте, говорили о сильном страдании.
   - Я его знал, - прошептал он. - Его звали Вожна. Он был очень  молод.
Его родителей я тоже знал.  Он  никогда  в  жизни  не  совершил  дурного
поступка. Что с нами случилось?
   Низкий голос Мабона тихо прервал молчание.
   - С некоторыми из вас, - мягко поправил он.  -  Но  теперь,  как  мне
кажется, мы получили ответ  на  загадку  Тейрнона.  Здесь  действительно
таится опасность, но не настоящее зло,  а  всего  лишь  одна  его  нить.
Гномов  послали  устроить  на  нас  засаду,  но  они  по-настоящему   не
принадлежат к силам Тьмы.
   - Разве это имеет значение? - с горечью прошептал Брок.
   - По-моему - да, - серьезно ответил Ливон. - Думаю, это  может  иметь
значение. Но хватит слов: здесь должны быть и  другие  часовые.  Я  хочу
выяснить, сколько их и где именно. Мне также нужны двое  из  вас,  чтобы
прямо сейчас вернуться в лагерь и предупредить своих. - Он  поколебался.
- Торк. Сорча.
   - Нет, Ливон! - прошипел Торк. - Ты не можешь...
   Ливон сжал челюсти, глаза его вспыхнули. Торк осекся. Смуглый  дальри
глотнул, коротко кивнул, а затем они с отцом повернулись и покинули лес,
направляясь на юг. Ночь поглотила их, словно их никогда тут и не было.
   Дейв поймал на себе взгляд Ливона.
   - Я не мог, - прошептал тот. - Ведь они только что нашли друг друга!
   Иногда слова бывают бесполезными, глупыми. Дейв протянул руку и  сжал
плечо Ливона. Никто из остальных тоже ничего не сказал. Ливон повернулся
и двинулся вперед. Дейв последовал за ним в темноту  леса,  держа  топор
наготове, и снова рядом был Мабон, а сзади Брок и Фейбур.
   Часовой появился с северо-востока, и Ливон повел их  туда.  С  сильно
бьющимся  сердцем  Дейв  шел,   низко   пригнувшись,   среди   ароматных
вечнозеленых растений и напрягал зрение,  всматриваясь  в  ночные  тени.
Здесь были смерть и предательство, но, несмотря  на  весь  его  страх  и
гнев, в его душе нашлось место для жалости к Броку и печали за  него,  и
еще он понял, что полтора года назад не ощутил бы ни того, ни другого.
   Ливон остановился и поднял руку. Дейв замер.
   Через  мгновение  он  тоже   услышал:   звуки,   издаваемые   большим
количеством людей, которых слишком много, чтобы сохранять полную тишину.
   Он осторожно опустился на одно колено и, пригнувшись  пониже,  поймал
отблеск костра в просвете между двумя деревьями.  Он  постучал  по  ноге
Ливона, и светловолосый дальри тоже опустился рядом и проследил взглядом
за указательным пальцем Дейва.
   Ливон смотрел долго; потом повернулся назад и встретился  взглядом  с
Броком. Он кивнул, и гном бесшумно прошел  мимо  Ливона  и  повел  их  к
лагерю своего народа. Ливон шел сзади рядом с Фейбуром,  доставшим  свой
лук. Дейв крепко сжал ладонью петлю на конце рукоятки топора; он увидел,
что Брок сделал то же самое. Мабон вынул свой меч.
   Они снова поползли вперед, осторожно держа свое  оружие,  старательно
избегая потревожить сучья и листья на лесной подстилке. Брок  мучительно
медленно вел их к горящему костру, замеченному Дейвом.
   Внезапно они остановились.
   Дейв  застыл,  предостерегающе  подняв   руку,   чтобы   предупредить
следующих за ним Ливона и Фейбура. Он услышал  хруст  шагов  еще  одного
караульного, приближающегося справа,  а  затем  увидел,  как  этот  гном
прошел мимо всего в пяти футах, возвращаясь в лагерь. Дейв вытер со  лба
пот и бесшумно перевел дух.
   Брок снова заскользил вперед, еще  медленнее,  чем  раньше,  и  Дейв,
обменявшись быстрым взглядом с Мабоном, двинулся следом. Он поймал  себя
на абсурдных мыслях о поясе Кектара, о том поясе,  который  Ливон  хотел
сделать ставкой в игре. Теперь он показался ему таким  далеким  от  них,
что и представить себе невозможно. Дейв полз вперед, переставляя руки  и
ноги с бесконечной осторожностью. Он едва осмеливался приподнять голову,
чтобы бросить взгляд вперед, до того боялся произвести шум. Казалось, он
продолжается целую вечность,  этот  последний  отрезок  их  путешествия.
Потом Дейв краем глаза заметил, что Брок остановился. Он поднял глаза  и
увидел, что они находятся в  круге  света  от  костров.  У  Дейва  упало
сердце.
   Эта огромная поляна в Гуинире выглядела не естественной, а  созданной
руками человека. Он  на  мгновение  удивился,  откуда  она  могла  здесь
взяться. Но сейчас у него были более важные заботы. Не  передовой  отряд
поджидал их здесь и не прикрытие, готовое к стычке.  На  поляне  развели
множество сторожевых костров и поддерживали в них слабый огонь, чтобы не
быть замеченными, а вокруг костров расположилась целая армия  гномов  из
Банир Лок и Банир Тал. Почти все спали.
   Дейва охватило ужасное предчувствие того, какой хаос эти воины  могли
устроить среди всадников Айлерона. Он услышал в своем воображении ржание
коней, запутавшихся и опасных в тесноте леса. Увидел гномов,  маленьких,
быстрых, смертельно опасных, гораздо более храбрых, чем цверги,  рубящих
тела коней и людей среди деревьев.
   Он оглянулся на Брока, и сердце его сжалось от  страдания,  явственно
написанного на лице  друга.  Но  на  его  глазах  выражение  лица  Брока
изменилось, и холодная ненависть исказила обычно доброе лицо гнома. Брок
дотронулся до руки Ливона и указал вдаль.
   Следуя взглядом за его  пальцем,  Дейв  увидел  у  ближайшего  костра
одного гнома, который тихо разговаривал с тремя другими,  которые  потом
убежали на восток, очевидно, выполнять приказы.  Тот,  который  говорил,
остался, и Дейв увидел, что он бородат и смугл, как Брок и Мэтт, и что у
него глубоко посаженные глаза, спрятанные под нависшими бровями.  Однако
он  находился  слишком  далеко,  и   больше   ничего   невозможно   было
рассмотреть. Дейв повернулся к Броку, вопросительно приподняв брови.
   - Блод, - одними губами, беззвучно, проговорил Брок.
   И тут Дейв понял.