ьно ударил гнома  носком  сапога  в  висок.
Брок упал ничком, из виска у него текла кровь.
   Ким затаила дыхание, чтобы не вскрикнуть, и он ударил ее ногой в бок. Она
задохнулась от боли и стала хватать  ртом  воздух,  услышав,  как  он  снова
засмеялся.
   - А хотите знать, - спросил гортанным голосом лысый, обращаясь, видимо, к
своим подчиненным, - что там, внизу, делали эти дальри?
   Ким закрыла глаза. Господи, думала она, сколько же ребер он мне сломал? И
жив ли Брок?
   "Спаси нас, - услышала она мысленный призыв Руаны. И тихое  пение.  -  О,
спаси нас!"
 
*** 
 
   Некогда подобные вещи Дейв  считал  попросту  недостойными  внимания.  Но
теперь... И все переменилось не из-за какой-то абстрактной совестливости или
глобальных откровений. Нет, год назад причиной этому стали вполне конкретные
люди, Айвор и Лиана, и память о них согревала его сердце, когда  он  впервые
ехал верхом через Равнину в  Парас  Дерваль.  А  потом,  после  взрыва  горы
Рангат, он постоянно чувствовал рядом с собой Ливона и Торка и сознавал свою
ответственность перед ними. Еще позже, после сражения при Ллиуинмире,  когда
погибли люди, которых он хорошо  знал,  чувство  ответственности  за  других
стало в его душе еще сильнее. Ответственности  за  своих  названых  братьев,
обретенных в Пендаранском лесу,  ответственности  за  Дженнифер,  с  которой
сотворили такое...
   Так что теперь это была и его война тоже.
   Он  всегда  был  настоящим  атлетом  и  гордился  этим  не  меньше,   чем
способностью выдерживать все нагрузки и строгости  юридического  факультета.
Он никогда не позволял себе утратить физическую форму и все то  время,  пока
они ждали возвращения во Фьонавар - ждали, когда за ними  явится  Лорин  или
Ким увидит наконец  свой  долгожданный  сон,  -  работал  над  своим  телом,
тренируя его еще более старательно, чем  когда-либо  прежде.  Почему-то  ему
казалось, что его физическая сила может оказаться очень  кстати  в  связи  с
тем, что ожидает их впереди. И сейчас он был прямо-таки  в  наилучшей  своей
форме.
   И никогда в жизни у него так не болел каждый мускул, и никогда в жизни он
не чувствовал себя настолько измученным. Никогда в жизни!
   Они ехали всю ночь - сперва при свете факелов,  а  потом  взошла  луна  и
светила им в течение всего дальнейшего пути. Он не слезал с седла с тех пор,
как они выехали из Парас Дерваля, да и до этого еще два дня провел в  седле,
почти не имея передышек. Однако  скорость,  за  которую  Мабон  тогда  мягко
попенял Ливону, не шла ни в какое сравнение с этой безумной ночной  скачкой,
когда дальри мчались на север, ведомые своим авеном.
   Несколько раз за ночь Дейву в голову приходила одна  и  та  же  мысль:  а
выдержат ли лошади? Теперь, после восхода солнца, он думал об этом еще чаще.
Сколько же времени могут несчастные животные  выдерживать  эту  убийственную
гонку? Но они выдерживали. И по-прежнему стлались над травой и не  требовали
отдыха. Это были, конечно, не  ратиены,  но  каждая  из  этих  лошадей  была
заботливо выращена, обучена и,  главное,  любима  своими  хозяевами.  И  для
лошадей дальри это был самый светлый час за тысячу лет. Дейв погладил своего
исходящего паром жеребца по шее и почувствовал, как пульсирует  у  него  под
пальцами крупная артерия. Это тоже был  вороной  конь  -  такой  же,  как  у
Айлерона. Господи, молился про себя Дейв, хорошо бы Айлерон оказался  сейчас
где-нибудь недалеко и  вскоре  смог  нагнать  их,  предупрежденный  светлыми
альвами!
   Это Ливон заставил  своего  отца  сделать  привал  до  того,  как  солнце
вынырнет из-за гор. И это Ливон велел всем как  следует  размять  руки-ноги,
некоторое время полежать на спине и непременно поесть. А  потом  потребовал,
чтобы каждый выгулял своего коня и дал ему вдоволь напиться из реки  Риенны,
которая впадала в озеро Кинмир недалеко от  того  места,  где  они  устроили
привал. Люди, падающие с ног от изнеможения, не  в  состоянии  сражаться.  С
другой стороны, им совершенно необходимо было успешно завершить  эту  скачку
и, обогнав противника, добраться до Селидона и  берегов  реки  Адеин.  Если,
конечно, это вообще возможно. Дейв пожевал хлеба  с  мясом,  запил  все  это
холодной речной водой, перебинтовал коленные суставы, лодыжки и  запястья  и
вскочил в седло еще до того, как вышло положенное на отдых  время.  Впрочем,
он заметил, что и все остальные тоже особо не мешкали.
   И они снова двинулись в путь.
   Должно  быть,  эта  скачка  послужит  когда-нибудь  темой  для   создания
множества песен и легенд, думал Дейв. Если, конечно,  сохранится  сам  народ
дальри и старики по-прежнему будут рассказывать детям старинные  предания  и
петь старинные песни. Петь о скачке  Айвора,  который  вел  своих  воинов  в
Селидон сквозь темную ночь и светлый день навстречу врагу, на битву с силами
Тьмы во имя Света.
   Дейв отпустил поводья вороного, как делал это в течение всего  остального
пути. Он ощущал, как бежит его конь,  по-прежнему  уверенный  и  неутомимый,
несмотря на тяжеленного седока, которого ему приходится нести на спине. И  в
беге этого степного коня Дейв черпал силы и какую-то угрюмую решимость.
   Он, не отставая, почти по пятам следовал за Айвором и  вождями  остальных
племен,  когда  они  заметили  одинокого  гонца-обри,  который   мчался   им
наперерез. Солнце уже почти скрылось за западным  краем  неба.  Гонец  ловко
развернул коня и поскакал  параллельно  отряду  и  рядом  с  серым  жеребцом
Айвора.
   - Где они? - громко крикнул ему Айвор.
   - Уже подходят к реке!
   Дейв затаил  дыхание.  Значит,  войско  Ракота  не  успело  добраться  до
Селидона?
   - Ну что ж, сразимся с ними там! - крикнул Айвор.
   - Но их такое ужасное множество! - В голосе обри звенело отчаяние.
   Айвор приподнялся в седле и, громко воскликнув: "Во имя Света!" -  погнал
своего коня вперед. Отряд последовал за ним, тоже прибавив скорости. Лошади,
словно обо всем догадавшись, сами бежали быстрее. Дейв  успел  увидеть,  как
серый жеребец Айвора обогнал того обри, что принес им эту весть. Пришпоривая
своего вороного, он бросился вдогонку за Айвором, и конь, мужественно собрав
последние силы, словно отвечал его  стремлению,  и  это  понимание  ситуации
бессловесным животным даже немного смущало его. Стук копыт  по  Равнине  был
подобен сейчас раскатам далекого грома. Почти такой же грохот разносится  по
Равнине, когда пролетает по ней многотысячная стая быстроногих элторов.
   Дейв заметил, что Селидон промелькнул справа от них. Еще  издали  посреди
него было видно странное нагромождение высоких каменных столбов  -  а  может
быть, скал? - таких же, как в Стоунхендже, но только  пока  не  упавших.  Он
мельком видел также расположившийся вокруг  этих  камней  большой  лагерь  -
сердце страны, родной дом для всех  дальри  в  течение  вот  уже  двенадцати
столетий. Но они промчались мимо Селидона  и  на  огромной  скорости  летели
прямо к реке, освещенные последними закатными лучами солнца. И Дейв, увидев,
что Торк, скакавший с ним рядом, уже выхватил меч,  тоже  приготовил  боевой
топор, до той поры притороченный к седлу. И перехватил одобрительный  взгляд
Торка. На секунду глаза их встретились, и Дейв тут  же  поискал  в  передних
рядах Ливона и увидел его - тоже  меч  наголо,  а  сам  оглядывается  назад,
надеясь на скаку увидеть их, своих названых братьев.
   Наконец  они  преодолели  последний  подъем,  и   перед   ним   сверкнули
позолоченные солнцем воды Адеин.  И  Дейв  увидел  цвергов,  отвратительных,
покрытых зеленоватой кожей. Их он узнал сразу, но вместе  с  ними  были  еще
какие-то твари, коричневые и покрупнее. И вся  эта  орда  как  раз  начинала
переправу. Только еще начинала. Айвор  успел  вовремя!  Такое,  конечно  же,
потомки никогда не должны забывать, такое следует воспевать  вечно  -  если,
конечно, будет кому воспевать.
   Ибо армия Ракота поистине не имела границ: бесчисленное множество  врагов
переползало через холмы, стекаясь к реке, и вся Равнина к  северу  от  Адеин
была покрыта этой сплошной движущейся массой. Хриплые крики цвергов висели в
воздухе:  они  были  встревожены  неожиданным  появлением  дальри;  а  затем
раздались их  высокие,  пронзительные,  насмешливо-победоносные  вопли,  ибо
цверги убедились, что численность противника весьма невелика.
   Держа топор наготове, Дейв бросился догонять Айвора и  почти  уже  нагнал
его, когда сердце у него екнуло при виде огромного ургаха верхом  на  слоге,
появившегося вдруг из-за расступившихся рядов цвергов. И ургахов были сотни!
Сотни сотен! А за ними шли новые - многотысячные! - отряды цвергов.
   В голову Дейву полезли мысли о близящейся смерти.  Потом  -  мимолетно  -
вспомнились родители и брат. Они, возможно, никогда ничего и не узнают...  А
потом он вспомнил о Кевине и Дженнифер, о своих двух  побратимах,  что  были
сейчас с ним рядом, о зверской резне на озере Ллиуинмир... И увидел впереди,
перед собой вожака ургахов. Вожак был самым  крупным  из  них  и,  словно  в
насмешку, одет в белое. И, увидев этого ургаха,  Дейв  почувствовал,  как  в
сердце его разгорается ярость.
   - Ревор! - вскричал он, и этот клич подхватили все дальри. Потом он снова
заорал что было сил:
   - Айвор! - И снова все подхватили, и он вылетел на берег Адеин, чувствуя,
как исчезает усталость и кровь закипает в жилах. И началась битва.
   Они не стали переправляться на тот  берег  реки;  это  была  единственная
граница в степи, которая давала им хоть какую-то  зацепку.  Цверги  -  твари
некрупные, даже те, бурые, к тому же их  войско,  в  сущности,  представляло
собой пехоту Ракота, так что им пришлось вброд и вплавь  перебираться  через
Адеин, а потом подниматься на довольно  высокий  ее  берег  прямо  навстречу
мечам и стрелам дальри. Дейв видел, как Торк, сунув  меч  в  ножны,  вытащил
лук, и вскоре стрелы Всадников уже летели через реку, сея смерть и на том ее
берегу. Но это он успел увидеть лишь на скаку, ибо находился  в  самой  гуще
схватки; кругом лилась кровь, вставал на дыбы вороной жеребец, снова и снова
взлетал боевой топор Дейва, рубя конечности и нанося страшные раны,  а  один
раз он даже умудрился разрубить цверга пополам, почувствовав, как  хрустнула
под топором грудная клетка мерзкой твари.
   Он старался держаться поближе к Ливону и Айвору, но земля стала скользкой
от крови и речной воды, а потом его отрезала от  названых  братьев  довольно
большая группа ургахов верхом на кошмарных шестиногих  слогах,  и  он  вдруг
понял, что бьется, спасая уже исключительно собственную жизнь.
   Враги теснили их от реки назад;  они  могли  не  выстоять  в  сражении  с
ургахами. Воды Адеин  стали  красными  от  крови,  это  было  видно  даже  в
сумеречном  вечернем  свете;  вокруг  валялись  груды  мертвых  и  умирающих
цвергов, их было так много в реке, что живые цверги переправлялись на другой
берег прямо по их телам.
   Рядом с Дейвом бился с врагом Торк, снова вытащивший свой меч, а с другой
стороны от него не менее яростно сражался какой-то высокий воин из  Северной
твердыни. Втроем они отчаянно пытались удержаться  на  ближних  подступах  к
реке, понимая, что могут проиграть сражение, если  слишком  сильно  отступят
назад. На Дейва налетел ургах, и он  почувствовал  отвратительное  зловоние,
исходившее из пасти его рогатого слога. Вороной жеребец, не ожидая  команды,
шарахнулся в сторону, и тяжеленный  меч  ургаха  просвистел  мимо.  И  Дейв,
прежде чем меч врага успел подняться снова, быстро  размахнулся  и  со  всей
силой  рубанул  топором  по  безобразной  волосатой  башке.  Потом,   рывком
высвободив свое оружие, нанес не менее сильный удар слогу - и  оба  чудовища
рухнули на залитую кровью землю.
   Так, этот готов. Но не успел  Дейв  перевести  дыхание,  как  увидел  еще
одного ургаха, уже замахнувшегося на него мечом, и понял, что долго  так  не
выдержит и одному ему оборону здесь не удержать. Торк тоже только  что  убил
одного ургаха и в отчаянии обернулся, ибо на него  уже  навалился  второй  и
тоже верхом на слоге. Цверги сплошной копошащейся  массой  ползли  и  ползли
через реку, и у Дейва екнуло сердце, когда он увидел, сколько их там еще, на
том  берегу.  Теперь  цверги  избрали  совершенно  новую  тактику  боя:  они
умудрялись, незаметно  подкравшись,  вспарывать  брюхо  коням  снизу  своими
кинжалами и короткими мечами.
   И гнев снова охватил его, и он невольно вскрикнул, чувствуя,  как  ярость
придает ему сил, поднимается волной и гонит его на  врага.  И  Дейв,  вонзив
шпоры в бока своего вороного, бросился на того ургаха, что был впереди всех,
и сразу оказался так близко от него, что ошеломленный его натиском ургах  не
успел даже взмахнуть мечом. Левой рукой Дейв изо  всех  сил  ударил  его  по
глазам; ургах взвыл от боли, на несколько мгновений ослепнув, и  тогда  Дейв
убил его коротким рубящим ударом своего топора.
   - Дейвор! - услышал он чей-то отчаянный крик, однако  это  предупреждение
запоздало. Он почувствовал пронзительную боль в левом боку и,  глянув  вниз,
заметил цверга,  который  нанес  ему  этот  удар  с  земли.  Торк  мгновенно
разделался  с  мерзкой  тварью,  а  Дейв,  решительно  выдернув  кинжал   из
собственных ребер, чуть не задохнулся от боли. Рекой хлынула кровь. А к нему
уже направлялся очередной ургах, и еще двое маячили за спиной у Торка.  Того
воина из Северной твердыни уже выбили из седла. Дейву показалось, что они  с
Торком остались на берегу Адеин только вдвоем - дальри явно отступали.  Даже
авен. Дейв посмотрел на  Торка,  лицо  которого  было  изуродовано  глубокой
раной, и прочитал в его глазах горькое отчаяние.
   И тут из-за реки, с севера, где, казалось, находится само  царство  Тьмы,
донеслись дивные, чистые звуки - пение альвов! Дейв  увидел,  как  по  рядам
ургахов  прошло  волнение,  и  глубоко  вздохнул  от  радости,  удивления  и
невероятного облегчения.
   Над Равниной, заходя с  северо-запада,  мчались  светлые  альвы,  готовые
вступить в бой с врагом. Да, поистине светлыми  и  победоносными  были  они,
устремляясь следом за своим королем, волосы которого сейчас отливали золотом
в последних солнечных лучах, и гордость написана была на  их  лицах,  и  они
громко  пели,  вырвавшись  наконец   из-под   укрывавшей   Данилот   пелены,
превратившей его в Страну Теней.
   Быстры были их кони, но еще быстрее были их мечи, и  яростен  был  огонь,
что горел в  сердцах  Детей  Света.  Они,  точно  острые  сверкающие  лезвия
клинков, взрезали ряды цвергов,  и  пехотинцы  Ракота  вопили  от  страха  и
ненависти, видя, как решительно наступают на них светлые альвы.
   Теперь уже все войско ургахов успело переправиться на южный берег реки, и
великан в белом проревел им какую-то команду, после чего многие ургахи резко
повернули назад, к северу, и погнали своих слогов в реку, подминая  и  топча
цвергов, живых и мертвых.
   Крича от радости и не обращая ни малейшего внимания на усиливавшуюся боль
в боку, Дейв поспешил за ними, на скаку убивая бегущих с поля боя ургахов  и
желая вновь закрепиться на этом берегу  реки.  И  уже  у  самой  воды  вдруг
услышал, как Торк бормочет: "О нет, Кернан, нет!", - и, посмотрев в  небеса,
почувствовал, как вкус радости у него во рту сменился вкусом пепла.
   Над головой у них, точно бегущее по небу облако смерти, летела  Авайя,  а
за нею, затмевая солнечный свет, летели еще по крайней  мере  сотни  три  ее
сородичей, серых и черных. Лебеди Могрима прилетели сюда  из  созданного  им
ада, словно принеся с собой Тьму, и светлые альвы были ослеплены этой  Тьмой
и начали умирать.
   Командир ургахов, одетый в белое, опять что-то проревел своему войску, но
на сей раз в его  реве  слышалось  предвкушение  близкой  победы.  Слог,  на
котором восседал белый великан, снова повернулся к реке задом, но сам ургах,
впрочем, явно предпочитал предоставить возможность окончательно расправиться
с альвами и дальри лебедям и приободрившимся цвергам. И Дейв понял, что  они
опять оказались  лицом  к  лицу  со  значительно  превосходящими  их  силами
противника.
   Прорубаясь сквозь гущу врага туда, где Айвор - все еще на коне,  все  еще
без устали размахивавший мечом - также пытался снова закрепиться  на  берегу
реки, Дейв заметил юных Барта и Нейвона, сражавшихся  бок  о  бок  со  своим
авеном.  Затем  он  увидел,  что  к  мальчикам  приближается  тот   огромный
ургах-вожак, и страшный вопль вырвался  из  его  воспаленной  глотки.  Дети.
"Младенцы", так называл их тогда, в лесу, Торк. Те самые  мальчики,  которых
они с Торком  охраняли.  Гигантский  меч  ургаха,  описав  в  воздухе  дугу,
разрубил на две половины, казалось, даже небесный свод. И, как бы  случайно,
перерезал шею Барта, словно стебелек цветка. Дейв видел, как голова мальчика
отлетела в сторону и кровь забила фонтаном, не успела еще отрубленная голова
упасть на истоптанный грязный берег реки Адеин. Тот же меч, как  бы  нехотя,
ударил Нейвона в бок, и мальчик сразу же сполз с коня, а в  ушах  Дейва  все
слышалось эхо каких-то страшных звуков.
   И вдруг до него дошло, что он сам издает эти звуки, похожие на рычание, а
его собственный бок насквозь  пропитался  кровью.  Он  увидел,  как  Торк  с
бешеной ненавистью во взоре пролетел мимо него и бросился на ургаха в белом.
Он старался не отставать от Торка, но  путь  ему  преградили  трое  цвергов.
Двоих он зарубил топором и почти сразу услышал, как треснул  череп  третьего
под копытами его вороного скакуна.
   А на северном конце поля брани сражались с Авайей и ее потомством светлые
альвы. Но альвов было так мало! Их давно уже  было  мало  и  оставалось  все
меньше, и они вышли из своего Данилота, из-под прикрытия  волшебного  тумана
только потому, что не могли, оставаясь в безопасности, видеть,  как  умирают
дальри. А теперь умирали и они сами.
   - О Кернан! - услышал он чей-то отчаянный возглас и узнал голос  Кектара.
- Пусть же этот час знает наши имена!
   И Дейв, проследив за взглядом  дальри,  увидел,  что  с  востока  на  них
наступают полчища волков, причем идут они как по северному, так и по  южному
берегу Адеин. И ведет их огромный зверь, черный, с серебристым пятном  между
ушами, и он понял,  вспомнив  рассказы  друзей,  что  это  и  есть  Галадан,
могущественный андаин и помощник Могрима. Кектар сказал чистую правду:  этот
час действительно узнает их имена!
   И он вдруг услышал, как кто-то зовет его. Но голос этот слышится где-то у
него в душе, глубоко...
   И это не было зовом Смерти, как сказали бы дальри, зовом  его  последнего
часа. Смешно, но он был уверен: этот внутренний голос звучал в точности, как
голос Кевина Лэйна. Так же насмешливо. "Дейв, - услышал он снова,  -  идиот!
Скорее! Сделай это прямо сейчас!"
   И он вспомнил, и нагнулся, и поднес Рог Оуина к губам, и подул в него изо
всех еще остававшихся у него сил.
   И снова раздался тот торжествующий глас Света, но силы Тьмы не могли  его
услышать и все же почему-то замедлили свое продвижение.  Голова  Дейва  была
откинута назад, и он дул в Рог Оуина, заметив, что Авайя следит за ним;  она
прекратила свое кружение и словно застыла в воздухе. А он слушал льющиеся из
Рога звуки, и они казались ему совсем не  похожими  на  те,  что  он  слышал
прежде. Это тоже был Свет, но не лунная дорожка на воде, не  отблеск  солнца
на свежевыпавшем снегу, не утренняя заря и не огонек  свечи  у  камина.  Это
было жаркое полуденное солнце, отблеск которого сверкает на острие меча; это
были красные сполохи пожара; это были факелы, которые несли обри впереди  их
войска прошлой ночью; это был холодный и твердый, точно лезвие клинка,  свет
звезд.
   И откуда-то из межзвездного пространства к ним стал спускаться Оуин, ведя
за собой Дикую Охоту. Они пришли с высот куда более далеких,  не  досягаемых
для сородичей Авайи, и каждый из королей-призраков держал в руке  обнаженный
меч. А впереди всех скакал на коне мальчик - тоже с обнаженным мечом в руке.
   Они с