малейшего  удовлетворения  от  собственного  учтивого
приветствия, ибо не заметил даже проблеска радости или  удивления  в  темных
глазах того, кто стоял  напротив.  Айлерон  воспринял  его  слова  в  высшей
степени спокойно, как если бы у него и сомнений не было и не  могло  быть  в
том, что Шальхассан примерно так и выскажется.
   А ответил Айлерон следующим образом:
   - Благодарю тебя.  Но  у  восемнадцати  из  твоих  колесниц  разболтались
колеса. К тому же нам будет нужна еще по крайней мере тысяча человек.
   Шальхассан уже примерно понял, каковы гарнизоны Сереша и  Парас  Дерваля;
он также имел представление о  гарнизонах  Родена  и  Северной  твердыни,  а
потому тут же ответил:
   - Будет две тысячи - еще до наступления новолуния. "Так, - думал он, - до
новолуния около трех недель; такую армию собрать можно,  но  Шарре  придется
поторопиться. А главного возничего я прикажу высечь кнутом!"
   Айлерон улыбнулся.
   - Это очень хорошо. - Он шагнул вперед - более молодой  король  навстречу
более старшему, как и полагалось, - и обнял Шальхассана по-солдатски, крепко
и чуть грубовато. И  обе  армии,  а  также  собравшаяся  толпа  взревели  от
восторга.
   Айлерон снова отступил назад, глаза его теперь горели так, что, казалось,
способны  обжечь.  Он  поднял  руки,  призывая  к  тишине,  а  когда  тишина
установилась, громко провозгласил своим  чистым  суховатым  голосом,  далеко
разносившемся в морозном воздухе:
   - Жители Парас Дерваля! Как  вы  видите  и  сами,  Шальхассан  Катальский
прибыл к нам с двадцатью пятью сотнями воинов и обещает нам еще две  тысячи.
Неужели мы не сможем проявить должное гостеприимство? Неужели не найдем  для
доблестных катальских воинов кров и пищу? Не приютим их в своих домах?
   То, что в ответ раздались возгласы  согласия,  не  сумело  скрыть  весьма
серьезной проблемы, и Шальхассан, странным образом тронутый этой готовностью
горожан поделиться даже тем малым, что они имеют, решил, что настала пора  и
для великодушного жеста с его стороны, чтобы эти  северяне  не  заблуждались
насчет истинного величия Катала. Он поднял  руку,  призывая  к  молчанию,  и
кольцо у него на большом пальце засверкало бриллиантовыми брызгами на  ярком
солнце.
   - Мы также благодарны тебе, Верховный правитель, - начал он. -  Кров  нам
действительно понадобится, тем более так далеко от наших родных садов  среди
этой зимы, но жители Катала сами прокормят своих воинов, а  вдобавок  и  еще
столько воинов Бреннина, сколько позволят те немалые запасы, что хранятся  в
наших амбарах.
   Вот  и  пусть  теперь  этот  северный  король  подыскивает  слова,  чтобы
остановить тот гром аплодисментов и восторженный рев, которые последовали за
ЭТИМИ словами! Шальхассан в  глубине  души  ощущал  себя  победителем,  что,
впрочем, никак не отражалось на его лице. Он повернулся к Айлерону:
   - Моя дочь позаботится о провизии для войска и о новых отрядах  воинов  -
обо всем.
   Айлерон кивнул; толпа все еще продолжала бурно выражать свое  восхищение.
И тут до Шальхассана донесся чуть насмешливый голос Дьярмуда:
   - Пари?
   Шальхассан заметил,  как  невольно  сузились  и  гневно  вспыхнули  глаза
молодого короля, когда он повернулся к принцу.
   - Какое еще пари? - грозно спросил он. Дьярмуд улыбнулся.
   - У меня нет сомнения, что и обещанная  провизия,  и  воины  вскоре  сюда
прибудут, но у меня нет сомнений также и в том,  что  за  все  это  отвечать
придется великолепному Галинту или, возможно, Брагону Гатскому. Я совершенно
уверен, господин мой Шальхассан, что твоя дочь этим заниматься не будет.
   - Это почему же? - тихо спросил Шальхассан,  стараясь  скрыть  внутреннюю
дрожь при упоминании имени Брагона. - Почему ты так в этом уверен?
   - Потому что Шарра в данный момент находится здесь, среди твоих воинов, -
ответил принц с самым легкомысленным видом и совершенно спокойно.
   Как же будет приятно  проучить  этого  самоуверенного  молокососа.  И  уж
такое-то удовольствие Шальхассан непременно намерен был себе доставить! Хотя
бы только потому, что его собственные опасения насчет того, что Шарра  снова
может отправиться на поиски приключений, заставили его  дважды  по  пути  от
Сереша до Парас Дерваля  проверить  все  войско  на  тот  случай,  если  его
своенравной дочери вздумалось переодеться воином. Он  достаточно  хорошо  ее
знал, чтобы все как следует проверить. Нет, среди его  воинов  принцессы  не
было.
   - А что бы ты поставил на кон? - осторожно  спросил  Верховный  правитель
Катала. Спросил очень тихо, словно боясь спугнуть добычу.
   - Поставлю свой плащ против твоего, - последовал быстрый ответ.  В  синих
глазах Дьярмуда плясали недобрые огоньки. Белый плащ  был  гораздо  лучше  и
дороже, и оба это понимали. Так Шальхассан ему и сказал.
   - Возможно, - пожал плечами Дьярмуд. - Только я проигрывать не собираюсь.
   Ох, какое это будет удовольствие - проучить его!
   - Пари, - сказал Шальхассан, и  придворные  вокруг  них  зашушукались.  -
Башрай, - подозвал  он  своего  нового  капитана  стражи,  и  тот  мгновенно
оказался возле него. Шальхассан скучал по прежнему своему капитану, Деворшу,
и отлично помнил, как тот умер. Ну что ж, это будет небольшая  месть  Шарре,
находящейся там, в Санг Марлене. - Прикажи своим людям сделать шаг вперед  и
построиться в шеренги по пятьдесят человек, - велел он.
   - И пусть снимут шлемы, - подсказал Дьярмуд.
   - Да, и это тоже, - подтвердил Шальхассан. Башрай  неловко  повернулся  и
отправился отдавать соответствующие приказания.
   - Непристойная затея! - сердито бросил Айлерон  брату,  холодно  на  него
глядя.
   - Почему же? Иногда это неплохое развлечение, - раздался рядом мелодичный
голос  Бренделя.  Светлый  альв  широко  улыбался,  и  глаза  у  него  стали
совершенно золотые, заметил Шальхассан с ужасом и восторгом, но успел все же
изогнуть губы в улыбке.
   Теперь уже все прослышали о готовящемся пари, и на площади слышались смех
и возгласы удивления. Многие уже делали ставки, карябая  что-то  на  клочках
бумаги, переходивших из рук в руки. И только рыжеволосая Верховная жрица  да
мрачный Айлерон остались равнодушны ко всеобщему оживлению.
   Времени много не потребовалось. Башрай, стараясь угодить, подготовил  все
очень быстро, и за весьма  короткое  время  все  катальское  войско  успело,
построившись в шеренги и сняв шлемы, пройти в ворота дворца, где стояли  оба
короля. Люди Дьярмуда  проверяли  каждого  воина  и,  надо  сказать,  весьма
придирчиво. Впрочем, Шальхассан тоже был не менее строг. Шарры среди  воинов
не оказалось. Шальхассан медленно повернулся к Дьярмуду, кутавшемуся в  свой
белый плащ. Принц одарил гостя своей знаменитой  улыбкой  и  даже  попытался
пошутить:
   - Может быть, и лошадей тоже проверим?
   Но Шальхассан лишь приподнял бровь тем самым движением, которое  все  его
придворные  так  хорошо  знали  и  которого  весьма  опасались,  и   Дьярмуд
грациозным жестом и со смехом выскользнул  из-под  своего  плаща.  Он  стоял
теперь на жестоком морозе, в костюме того же красного цвета, что  и  перо  у
него на шапке, а также - одежды детей.
   -  И  шапку  тоже  возьми,  -  предложил  он,  протягивая  шапку  и  плащ
выигравшему.
   Шальхассан повелительно махнул рукой, и Башрай, сияя  от  радости,  вышел
вперед, но тут раздался такой знакомый, ох какой знакомый голос:
   - Не бери, Башрай! Катальцы берут только  тот  выигрыш,  который  получен
честно!
   Да, слишком поздно  Шальхассан  понял,  что,  собственно,  происходит!  В
Сереше ему выделили почетную стражу из пяти человек, второпях  собранную  на
рассвете. И вот один из этих стражников, стоявших  на  краю  площади,  вышел
вперед, снял плотно облегавший голову шлем, и на спину ему водопадом хлынули
роскошные черные кудри, которыми так славилась принцесса Катала.
   - Прости, отец, - сказала Шарра, Черная Роза Катала.
   Толпа взорвалась криками и смехом, вызванными столь неожиданным поворотом
событий. Даже некоторые из катальских воинов ржали,  как  последние  идиоты.
Шальхассан бросил леденящий взгляд на свое единственное дитя. Как, думал он,
может она так легко ставить его в столь нелепое положение да еще и  в  чужой
стране?
   Когда же Шарра наконец заговорила, то обратилась, увы, совсем не к нему.
   - Я думала, что на этот раз сумею все сделать сама, - холодно сказала она
Дьярмуду. Понять, что думал по этому поводу принц, было невозможно: его лицо
оставалось равнодушно-спокойным. Шарру, однако, это совершенно  не  смутило;
она повернулась к Айлерону и заявила:
   - Господин мой король, мне очень жаль, но приходится сообщать  тебе,  что
дисциплина в твоих войсках, например в Сереше, а также и здесь,  в  столице,
весьма хромает. Я  ведь  никоим  образом  не  должна  была  оказаться  среди
почетной стражи, какая бы неразбериха ни  царила  утром  в  Сереше.  И  меня
совершенно определенно  должны  были  бы  обнаружить  по  прибытии  в  Парас
Дерваль. Не мне давать тебе советы, но о явных беспорядках я  тебе  сообщить
обязана. - Она говорила, глядя ему прямо в глаза, с самым простодушным видом
и очень четко выговаривая каждое слово - слышно было по всей площади.
   В окаменевшем сердце Шальхассана, согревая  ему  душу,  вспыхнул  веселый
огонек. Великолепная женщина! Настоящая королева будет! И  вполне  достойная
своего  королевства!  Благодаря  ей  мгновения  острейшего  разочарования  и
смущения для него превратились вдруг в еще худшее разочарование  и  смущение
для короля Бреннина. А Катал оказался во всех отношениях на высоте!
   Шальхассан решил подыграть дочери.
   - Увы! - вскричал он. - Принцесса Шарра, похоже, перехитрила нас всех!  И
если сегодня кто-то и выиграл пари, так это она. - И он  с  помощью  тут  же
подскочившего Башрая скинул с плеч свой плащ, не обращая внимания  на  укусы
ветра, подошел к дочери и бросил его к ее ногам.
   Но одновременно с ним - ни на шаг не отставая и не опережая его - к Шарре
подошел и Дьярмуд,  принц  Бреннина.  Оба  одновременно  преклонили  колена,
отдавая дань ее женской мудрости, а когда поднялись, два  роскошных  меховых
плаща - один темный, другой белоснежный -  лежали  перед  нею,  а  толпа  на
площади повторяла и повторяла ее имя.
   Шальхассан постарался по возможности смотреть на дочь ласково,  чтобы  ей
стало понятно: в данный момент он ею, безусловно, доволен. Но Шарра на  него
не глядела.
   - Я думала, что  сумела  сберечь  для  тебя  твой  плащ,  -  сказала  она
Дьярмуду.
   - Да, безусловно. Но разве можно использовать его лучше, чем  преподнести
в качестве  дара  той,  что  его  заслужила?  -  У  Дьярмуда  было  какое-то
совершенно незнакомое выражение лица.
   - Разве галантность может служить  компенсацией  за  некомпетентность?  -
сладким тоном спросила Шарра. - Ты ведь отвечаешь за южную границу, верно?
   - Об этом тебе куда лучше скажет выражение лица  моего  брата,  -  мрачно
подтвердил он.
   - Что ж, разве  у  него  нет  причин  быть  тобой  недовольным?  -  Шарра
старалась закрепить достигнутый успех.
   - Может,  и  есть,  -  ответил  принц  с  каким-то  отсутствующим  видом.
Воцарилось несколько напряженное  молчание,  что  было  действительно  очень
странно. Впрочем, не успел Дьярмуд  и  рта  открыть,  как  стало  ясно,  что
кое-какие козыри он все же припас. Нечто зловредное промелькнуло в его ясных
голубых глазах, и он отчаянно зевнул - прямо отцу и дочери в лицо,  и  обоим
стало понятно,  что  он  больше  не  в  состоянии  удерживать  в  себе  свою
знаменитую веселость.
   - Аверрен! - окликнул Дьярмуд, и все дружно повернули  головы  туда,  где
стояли остальные четверо стражников из Сереша. От их группы отделился один и
снял шляпу, обнажив коротко стриженную медноволосую голову. - Докладывай,  -
велел Дьярмуд совершенно спокойно.
   - Хорошо, господин мой. Когда  пришло  донесение,  что  катальская  армия
движется на запад, я, согласно твоему приказу, послал тебе  весть  из  Южной
твердыни, а сам, также согласно  твоему  приказу,  отправился  на  запад,  в
Сереш, и вчера вечером переправился в Кинан. И там ждал,  пока  не  прибудут
воины Катала, среди которых я и  обнаружил  принцессу.  Я  слышал,  как  она
подкупила лодочника, чтобы тот перевез ее ночью на другой берег, и сделал то
же самое.
   - Зря потратил мои деньги, - заметил принц. На площади стояла  абсолютная
тишина. - Продолжай. Аверрен откашлялся.
   - Я хотел определить, с  какой  они  скоростью  движутся,  господин  мой.
Э-э-э... в Сереше я без труда снова сел ей на хвост. А вот сегодня  утром  я
ее чуть не упустил, но э-э-э... следуя твоему  предположению,  господин  мой
принц, я направился... э-э-э... В общем, там я и нашел ее -  в  форме  воина
серешского гарнизона. Она поджидала катальцев вместе с другими  стражниками.
Я переговорил с герцогом Ньявином, а несколько позднее - с тремя  остальными
стражниками, ну а потом мы весь день  просто  ехали  вместе  с  нею  впереди
остального войска, господин мой. Как и было приказано.
   Тишина буквально взорвалась  криками.  Выкрикивали  одно  лишь  имя,  все
громче и громче, и в конце концов стало казаться,  что  звуки  эти  способны
прорваться даже сквозь небесный свод, проникнуть даже в глубь  земли,  чтобы
слышали  Морнир  и  Дана,  чтобы  они  знали,  как  бреннинцы  любят  своего
блестящего смеющегося принца Дьярмуда.
   Шальхассан сердито подсчитывал в уме свои сегодняшние победы и поражения;
да, день пошел прахом; лишь за одну-единственную крошечную зацепку еще можно
было ухватиться для самооправдания:  они  в  Бреннине  все  знали  с  самого
начала. Впрочем, и это тоже было  очень  плохо,  зато  хотя  бы  понятно.  И
все-таки лучше для него, Шальхассана, что они все сделали именно так,  а  не
посадили  его  в  лужу  через  два  часа  после  прибытия  и   без   всякого
предупреждения. Интересно, как бы он тогда выглядел?
   Потом он все-таки решился взглянуть на Айлерона - в уме еще  прибавив,  и
немало, к заслугам Дьярмуда, обретенным им за один только этот день, - и тут
же понял,  что  его  единственная  и  только  что  обретенная  надежда  тоже
превращается в прах. По выражению лица Верховного  правителя  Бреннина  было
совершенно ясно: Айлерон НИЧЕГО ЭТОГО ЗАРАНЕЕ НЕ ЗНАЛ.
   Дьярмуд посмотрел на Шарру исключительно ласково.
   - Я же сказал тебе, что этот плащ - подарок, а не проигранное пари.
   Она спросила запальчиво:
   - Почему ты так поступил? Зачем притворялся, что ничего не знаешь?
   И, внезапно расхохотавшись, Дьярмуд очень похоже передразнил брата:
   - Ну да, "непристойная затея"! - Потом, все еще смеясь, он  повернулся  и
увидел перед собой чрезвычайно мрачное лицо Верховного правителя,  казалось,
вполне готового убить этого шутника. Пожалуй,  такого  он  не  ожидал.  Смех
медленно погас в его глазах. Наконец-то он больше не смеется, ворчливо думал
Шальхассан, понимая, что ему самому погасить это веселье так и не удалось.
   - Значит, ты с самого начала все знал, - сказал Айлерон. И это был отнюдь
не вопрос.
   - Да,  -  просто  ответил  Дьярмуд.  -  Просто  мы  с  тобой  все  делаем
по-разному. У тебя, например, есть твои карты и схемы, а у меня...
   - Однако же ты ничего мне не сказал. Почему?
   Дьярмуд широко раскрыл глаза: в них был вопрос, а еще - если  знать,  что
именно там искать, - в глубине  их  таилась  еще  и  с  трудом  сдерживаемая
страсть. Из всех присутствующих в данный момент  на  площади  только  Кевину
Лэйну, наблюдавшему за происходящим издали, довелось  некогда  увидеть  этот
взгляд Дьярмуда, Голос принца звучал ровно, хотя  и  очень  тихо,  когда  он
проговорил:
   - А как бы иначе ты смог бы проверить свои собственные расчеты?  Ну  а  я
рассчитывал на тебя, брат. И вместе мы добились успеха - двойного!
   Последовало затяжное молчание. Чересчур затяжное, ибо  глаза  Айлерона  -
красивые глаза, с тяжелыми веками и густыми ресницами -  неотрывно  смотрели
на Дьярмуда. Прошла минута. Другая. Вздохнул холодный, очень холодный ветер.
   - Отлично соткано, Дьяр, - сказал вдруг Айлерон. А потом удивил и себя, и
брата необычайно теплой улыбкой.
   И все наконец двинулись во дворец. "Двойной успех!"  -  растерянно  думал
Шальхассан. Один все время знал, а второй успел подготовиться всего  за  два
часа! Что же за люди, эти сыновья Айлиля?
   - Скажи спасибо, - услышал он рядом с собой чей-то голос, -  что  они  на
нашей стороне. - Он повернулся, и ему  тут  же  подмигнул  своим  золотистым
глазом светлый альв На-Брендель. А потом он заметил, как усмехнулся и  Брок,
тот гном, которого представил ему Дьярмуд. И, не успев сообразить,  как  ему
следует  вести  себя  в  подобных  обстоятельствах,  Шальхассан  вдруг  тоже
улыбнулся им в ответ.
 
*** 
 
   Пол очень  надеялся  сразу  перехватить  Верховную  жрицу,  но  она  была
впереди, во главе процессии,  и  как  только  прошла  в  огромные  дворцовые
ворота, свернула налево и скрылась в  толпе.  А  потом,  когда  ему  наконец
удалось выбраться из толчеи и устремиться за  ней  следом,  к  нему  подошел
Кевин. Пришлось остановиться.
   - Он был великолепен, верно? - Кевин сиял.
   - Дьярмуд? Да, хорош. -  Пол  привстал  на  цыпочки,  пытаясь  высмотреть
поверх людского водоворота рыжую голову Джаэль. Уже готовился пир;  слуги  и
придворные  носились  туда-сюда  по  вестибюлю,  налетая  друг   на   друга.
Промелькнул Горлас, тут же взявший под свое крыло высоких гостей из  Катала,
среди которых теперь - совершенно неожиданно! - оказалась и принцесса Шарра.
   - Ты же меня не слушаешь! - заметил Кевин.
   - Ах да! Так что ты сказал? - Пол вздохнул. - Извини. Попробуй рассказать
мне все еще раз с самого начала. - Он попытался улыбнуться.
   Кевин изучающе посмотрел на него:
   - С тобой все в порядке? Может, вчерашняя ночка сказывается?
   - Да нет, все  хорошо...  Я  потом  довольно  много  гулял.  Так  что  ты
говорил?
   И  снова  Кевин  заколебался;  вид  у  него  был  несколько   уязвленный,
обиженный.
   - Я всего лишь хотел сообщить тебе, что Дьярмуд со  своим  отрядом  через
час отправляется за этим шаманом к дальри. Дейв едет с ним, я  тоже.  Хочешь
поехать?
   Ну как ему объяснить, что поехать ему очень хочется? Поехать  и  получить
удовольствие. И пусть грядет война, но сейчас все равно так приятно было  бы
проехаться в веселой компании вместе с принцем и Кевином, которые в том, что
касается умения развеселить, друг друга стоят... Как все это объяснить, даже
если б у него было на это время?..
   - Не могу, Кев. Мне очень многое нужно успеть здесь сделать.
   - Хм... Ладно, хорошо. Я чем-нибудь могу помочь?
   - Пока, к сожалению, ничем. Может быть, позже.
   - Отлично. - Кевин старался сделать вид, что ему  все  равно.  -  Мы  дня
через три-четыре уже вернемся.
   Пол увидел, как за воротами промелькнула рыжая грива Джаэль.
   - Вот и хорошо,  -  сказал  он  своему  самому  близкому  другу.  -  Будь
осторожен. - Нужно было бы еще что-то сказать, но не мог же  он,  Пол,  быть
всем на свете - и человеком, и богом? Он не был даже как  следует  уверен  в
том, что именно теперь собой представляет.
   Он хлопнул Кевина по плечу и быстро пошел прочь, пробираясь сквозь густую
толпу и надеясь все же перехватить Джаэль. Он не оглянулся. Он понимал,  что
у Кевина сейчас такое лицо, что не остановиться будет просто невозможно.  А,
остановившись, придется все ему объяснить. Но вряд ли у него хватит душевных
сил, чтобы объяснить Кевину, как глубоко коренится в его душе страх.
   Уже почти настигнув Джаэль, он изумленно заметил,  что  рядом  со  жрицей
стоит Дженнифер. Постаравшись придать своему лицу  спокойное  выражение,  он
подошел к ним и сказал:
   - Вы обе очень нужны мне. Джаэль обдала его ледяным взглядом:
   - Придется подождать.
   Что-то такое было в ее голосе... Пол рассердился.
   - Нет, не придется! - И он, довольно грубо  ухватив  ее  за  правую  руку
повыше локтя, а Дженнифер - чуть нежнее - за левую, поволок