звался в его душе  мучительными
воспоминаниями.
   Наконец  они  -  по-прежнему  в  сопровождении  невидимого  Колла   -
остановились у массивных дверей, ведущих в королевские покои. Пол  Шафер
и глазом не моргнул, когда на их стук эти двери отворились и его провели
в просторную, богато украшенную комнату, в  центре  которой  стояли  два
глубоких кресла  и  столик  с  расставленными  на  нем  фигурами,  очень
похожими на шахматные.
   - О, добро пожаловать! - Горлас, королевский канцлер, вышел навстречу
Полу с протянутой для рукопожатия рукой. - Это такая любезность!
   - Да, я очень благодарен, - послышался тихий  голос  короля,  который
тоже вышел Полу навстречу, - что ты столь снисходительно отнесся к  моей
старческой слабости и постоянной бессоннице. Сегодняшний праздник  отнял
у меня слишком много сил. Спокойной ночи, Горлас.
   - Но, господин мой, - быстро возразил Горлас, - я бы с  удовольствием
остался и...
   - В этом нет никакой необходимости. Ступай  спать.  Тарн  отлично  со
всем справится. -  И  король  кивнул  в  сторону  юного  пажа,  который,
собственно, и впустил Пола в королевские покои. Горлас явно  хотел  было
снова возразить, но сдержался.
   - В таком случае спокойной ночи, господин мой, - сказал он. - Еще раз
от всей души желаю тебе счастья и поздравляю с  этим,  из  дивных  нитей
сотканным, праздником! - Горлас подошел к  королю,  преклонил  колено  и
поцеловал милостиво протянутую  Айлилем  руку.  Затем  он  ушел,  и  Пол
остался с королем наедине, если не считать юного пажа.
   - Подай-ка нам вина, Тарн, а дальше мы и сами справимся.  Иди  спать,
мальчик. Я тебя разбужу, когда захочу лечь, -  сказал  Айлиль,  медленно
опускаясь в кресло.
   Пол молча сел во второе  кресло,  стоявшее  у  столика.  Тарн  быстро
принес поднос с кувшином вина и двумя бокалами, поставил его  на  столик
рядом с игральной доской и незаметно  удалился,  исчезнув  за  дверью  в
дальней стене комнаты, видимо, ведущей в королевскую спальню. Окна  были
распахнуты настежь, тяжелые шторы  раздвинуты,  чтобы  поймать  хотя  бы
слабое дыхание ночного ветерка. За окном на дереве пела какая-то птица -
пела очень похоже на соловья.
   Прелестные резные фигурки поблескивали в свете горящих  свечей,  зато
лицо самого Айлиля оказалось в глубокой тени, когда он, вытянув  длинные
ноги, откинулся в кресле и сказал негромко:
   - Лорин говорил, что у вас есть примерно такая же игра, хотя фигуры и
называются иначе. Я всегда играю черными. Итак, твои белые - начинай.
   В шахматах Пол Шафер особенно любил стремительные с первого  же  хода
атаки, причем именно белыми. Его игре всегда были свойственны  сменявшие
друг друга гамбиты, и, жертвуя фигуры, он стремился  как  можно  быстрее
загнать короля противника в угол и создать патовую ситуацию.  Ну  а  то,
что сегодня  противником  его  был  САМЫЙ  НАСТОЯЩИЙ  король,  для  Пола
никакого значения не имело, ибо его, Шафера, собственный  кодекс  чести,
как и правила игры, в любых обстоятельствах оставались  незыблемыми.  Он
был столь же решительно настроен на победу в игре с  Айлилем,  как  и  в
игре с любым другим противником. А в эту ночь он  чувствовал  на  сердце
такую тоску и казался себе таким уязвимым и беззащитным, что включился в
игру с особым жаром, надеясь в холодном черно-белом  мире  шахмат  найти
убежище от душевных мук. Так что белые в  стремительных  и  безжалостных
атаках завоевывали одну позицию за  другой,  наталкиваясь,  впрочем,  на
искусно организованную и весьма упругую оборону черных. И даже если ныне
Айлиль и уступал себе прежнему  в  физической  мощи  и  интеллектуальном
величии,  он  все  равно  оставался  человеком   поистине   неистощимого
интеллекта - это Пол понимал отлично, поскольку сделал  уже  по  крайней
мере десяток ходов. Король  медленно  и  терпеливо  выстраивал  оборону,
осторожно выдвигая "передовые войска",  и  как-то  так  получилось,  что
вольная и стремительная атака белых  сама  собой  начала  выдыхаться,  а
потом и откатываться назад. После почти  двухчасовой  игры  Пол  положил
своего короля на доску и сдался.
   Оба игрока откинулись в креслах и впервые с  начала  игры  посмотрели
друг на друга. И одновременно улыбнулись, хотя ни тот ни другой не знали
- у них просто не было возможности узнать  это,  -  как  редко  на  лице
каждого из них можно увидеть улыбку. И все  же  на  этот  раз,  улыбаясь
королю,  Пол  поднял  в  его  честь  свой  серебряный  кубок   и   сразу
почувствовал странную близость к этому человеку, свое  сродство  с  ним,
несмотря на разницу в возрасте, несмотря на трудные испытания,  выпавшие
на долю обоих, несмотря на жизнь, прожитую в разных мирах.
   Разумеется, такой исход игры в та'баэль никем не был предусмотрен,  и
все же игра эта многое изменила в их отношениях, и эта  ночь  непременно
должна была вскоре принести свои плоды - изменить кое-что и в отношениях
между существующими мирами.
   Первым заговорил Айлиль. Голос его звучал хрипло:
   - Никто, - заявил он, - никто и никогда так не играл  со  мной!  Я  в
та'баэль не проигрываю. Но сегодня я почти проиграл.
   Пол улыбнулся во второй раз.
   - Да, ваше величество, вы действительно чуть не проиграли сегодня,  а
в следующий раз, возможно, и проиграете, но я в этом не очень-то уверен.
Вы блестяще играете, господин мой!
   Айлиль покачал головой.
   - Нет, я играю осторожно. А вот ты играл действительно блестяще, хотя
известно, что порой  осторожность  и  медлительность  способны  подавить
любые блестящие начинания... Когда  ты  пожертвовал  второго  коня...  -
Айлиль  только  рукой  махнул.  -  По-моему,  только  молодые  на  такое
способны. Я-то не делал ничего подобного уже столько  лет...  Похоже,  я
стал забывать, что это вообще возможно. - Он поднял свой кубок и  сделал
несколько больших глотков.
   Прежде чем ответить, Пол снова наполнил кубки. Он чувствовал странное
опустошение в душе; голова отказывалась работать.  Он  заметил,  что  та
птица за окном давно уже перестала петь.
   - По-моему, - сказал он, - дело в общем стиле игры, а не в  молодости
или старости игрока. Я, например, вообще не отличаюсь особым  терпением,
вот и стиль у меня соответствующий.
   - При игре в та'баэль?
   - И в остальных случаях тоже, - ответил Пол, чуточку подумав.
   Айлиль, к его большому удивлению, согласно кивнул.
   - Я тоже когда-то был таким, хотя тебе в это, может  быть,  и  трудно
поверить. - На лице у него было написано презрение к самому себе.  -  Во
времена смуты я ведь захватил этот трон силой, да и удерживал его сперва
только с помощью  меча.  Когда  ты  намерен  создать  династию,  то  она
начинается с тебя, а продолжателем ее должен стать... У нас, я  полагаю,
им станет Дьярмуд. - Пол молча слушал, и через  некоторое  время  король
продолжил:
   - Терпению правителя учит именно  власть;  вернее,  необходимость  ее
удержать. И очень быстро узнаешь ту  цену,  которую  приходится  за  эту
власть платить, - в твоем возрасте я об этом и понятия не имел,  считая,
что все на свете можно  решить  с  помощью  меча  и  способности  быстро
соображать. Да, о реальной цене власти я тогда и не  подозревал...  -  И
Айлиль, склонившись над доской,  выбрал  одну  из  фигурок.  -  Возьмем,
например, королеву - ферзя, как ты  ее  называешь.  Это  самая  активная
фигура на доске, однако же и она  нуждается  в  защите,  ей  тоже  могут
угрожать ладья или конь противника, и если ее не спасти, то партию можно
считать проигранной. Но королем в та'баэль жертвовать ни в  коем  случае
нельзя...
   В голосе Айлиля дан Арта звучало нечто  более  глубокое,  чем  просто
эмоции, вызванные шахматным поединком, однако Пол не сумел угадать,  что
же слышится в голосе короля и что скрывается за суровым  выражением  его
старого, но все еще прекрасного лица.
   Айлиль, похоже, заметил, что его молодой  собеседник  чувствует  себя
неловко, и снова чуть заметно улыбнулся.
   - По ночам  я  малоприятный  собеседник,  -  сказал  он.  -  Особенно
сегодня. Слишком много воспоминаний. Слишком много.
   - Меня тоже часто одолевают  воспоминания,  -  поддавшись  внезапному
порыву, признался Пол и тут же возненавидел себя за эти слова.
   Айлиль, впрочем, смотрел на него ласково, даже сочувственно.
   - Я, в общем-то, так и  подумал,  -  сказал  он.  -  Не  уверен,  что
правильно понял причину, но подумал сразу именно так.
   Пол опустил голову и жадно сделал несколько больших глотков вина.
   - Скажите, ваше величество, - начал он, желая  прервать  затянувшуюся
мучительную паузу и сменить тему, - а почему та жрица сказала, что Лорин
должен был спросить у нее разрешения, прежде  чем  приводить  нас  сюда?
Какое это...
   - На сей счет она была не права, и я пошлю к ней гонца, чтобы передал
ей эти мои слова. Вот только Джаэль вряд ли станет меня слушать. -  Лицо
короля было печально. - Она любит сеять раздоры и  смуту  -  они  ей  на
руку. Джаэль  всякое  напряжение  в  отношениях  между  людьми  способна
обратить себе на пользу. Она невероятно честолюбива и мечтает о возврате
тех времен, когда  Богиня-мать  правила  всем  нашим  миром  через  свою
Верховную жрицу, а так действительно было до тех  пор,  пока  Йорвет  не
вернулся из заморских стран. Честолюбивых людей хватает  и  у  меня  при
дворе - их всегда немало близ любого трона, а тем более трона стареющего
короля, - но амбиции Джаэль ни с чем не сравнимы.
   Пол кивнул:
   - Ваш сын вчера тоже говорил что-то в этом роде.
   - Вот как? Дьярмуд? - В смехе Айлиля явственно слышалось одобрение. -
Неужели он в кои-то веки был трезв, раз мыслил так ясно?
   Губы Пола тронула легкая улыбка.
   - Если честно, трезв-то он вовсе не  был.  Но  вообще  он,  по-моему,
всегда мыслит достаточно ясно.
   Король только отмахнулся.
   - Да, порой он действительно  способен  кого  угодно  очаровать,  тут
возразить нечего. - Он помолчал, подергал себя за бороду и спросил:
   - Прости, о чем это мы говорили?
   - О Джаэль, - подсказал Пол. - О том, что она сказала  сегодня  утром
Лорину.
   - Да-да, конечно... Иногда ее суждения бывают удивительно метки, хотя
в последнее время она все реже попадает в цель. Дело в том,  что,  когда
помощь дикой магии можно было получить лишь в  подземелье  и  это  почти
всегда  было  связано  с  кровопролитием,  силы,  необходимые  магу  для
осуществления Перехода, черпались как  бы  из  самой  земли,  и  в  этом
магическом обряде главную  роль  играли  жрицы  Богини-матери,  ибо  без
помощи Верховной жрицы невозможно  было  добраться  до  корней  земли  и
получить от них подпитку. Хотя уже много лет - с тех  пор,  как  Амаргин
постиг Небесную премудрость и  основал  Совет  магов,  -  подпитка  мага
происходит исключительно благодаря его Источнику, а корни земли остаются
нетронутыми.
   - Я не понимаю... Какая подпитка?
   - Я, видимо, плохо объяснил... Никак не  усвою,  что  ты  из  другого
мира. Попытаюсь объяснить иначе. Когда магу  необходимо  воспользоваться
своими знаниями - ну, хотя бы разжечь огонь в этом  очаге,  -  требуется
определенная энергия, сила. Некогда всеми  магическими  силами  в  нашем
мире  распоряжалась  Богиня-мать,  и  маги   свое   могущество   черпали
непосредственно  из  земли;  так  что  взятая  из  земли   Фьонавара   и
истраченная  на  его  земле  магическая   сила   эта   неизменно   вновь
возвращалась в землю, и количество магической энергии всегда  оставалось
неизменным.  Однако  при  осуществлении  Перехода  магическая   энергия,
извлеченная из земли, как бы переходит в другой мир...
   - И вы ее теряете!
   - Совершенно верно. Точнее, когда-то теряли. Но с тех пор как Амаргин
освободил магов из-под власти Богини-матери, каждый маг черпает  энергию
лишь из  своего  Источника,  а  Источник  постоянно  восстанавливает  ее
количество.
   - Вы говорите, он... Значит, Источник - это живой человек, мужчина?
   - Или женщина.
   - Значит... у каждого мага есть свой... или своя...
   - Да, разумеется. Маг связан со своим Источником теснейшими  узами  -
как, например, Лорин с Мэттом или Метран с Денбаррой. Маг и его Источник
- это основа Небесного знания. Маг не может в  своих  деяниях  превышать
возможности своего Источника, и связь между ними устанавливается на  всю
жизнь. Что бы ни сделал тот или иной маг,  цену  за  это  всегда  платит
кто-то другой.
   Господи, сколь многое теперь стало ему  ясно!  Пол  припомнил,  какая
дрожь била Мэтта Сорина и как  он  был  изможден,  когда  они  совершили
Переход; и с какой нежностью и беспокойством Лорин относился к  гному...
А потом он вспомнил еще и тот эпизод,  теперь  уже  вполне  понимая  его
значение, когда престарелый Метран в самый первый их вечер во  Фьонаваре
одним мановением руки заставил потухающие факелы на стенах гореть  ярче,
и Лорин легко предоставил ему эту маленькую возможность пощеголять своим
могуществом и сам не предпринял ровным счетом ничего, как бы  отойдя  на
задний план. Он просто хотел дать своему  Источнику  -  Мэтту  Сорину  -
возможность немного восстановить силы. Пол прямо-таки физически  ощущал,
что,  хотя  и  с  превеликим  трудом,  начинает  выходить  из  состояния
абсолютной погруженности в самого себя, начинает  интересоваться  чем-то
вне пределов собственной  души  и  собственного  горя.  Однако  все  это
сопровождалось такой болью, какой, бывает, отзываются мышцы тела, долгое
время  пребывавшие  в  бездействии  и  наконец  получившие   достаточную
нагрузку.
   - Но как? - воскликнул он. - Каким образом  осуществляется  их  связь
друг с другом?
   - Мага и его Источника? О, существует  великое  множество  законов  и
правил, а также требуется огромный опыт, долгие тренировки...  Ну  и,  в
конце  концов,  если  обоюдное   желание   сохраняется,   они   проходят
специальный обряд, очень  и  очень  непростой.  Во  Фьонаваре  настоящих
Источников осталось всего  три.  Помимо  Сорина  это  племянник  Метрана
Денбарра, который является сыном его родной сестры.  А  Барак,  Источник
Тейрнона, - с детства самый близкий его друг. Некоторые  пары,  впрочем,
были  довольно  странными:  например,  Лизен  Лесная   была   Источником
Амаргина, самого первого из магов...
   - И что же странного было в их отношениях?
   - Ах, - вздохнул  король,  и  в  голосе  его  Полу  послышалась  едва
заметная  зависть,  -  это  длинная  история!  О  ней  слагались  песни.
Возможно, ты  еще  услышишь,  как  поют  одну  из  них,  наиболее  часто
исполняемую, в Большом зале Парас-Дерваля.
   - Ну хорошо. А Лорин и Мэтт? Как они стали...
   - Это тоже довольно странная история, - сказал Айлиль.  -  Под  конец
своего обучения Лорин испросил  у  Совета  магов  и  у  меня  разрешения
некоторое время постранствовать. Его не было три  года.  А  вернулся  он
облаченным в  свой  знаменитый  плащ  и  с  королем  гномов  в  качестве
Источника! Прежде такого никогда не случалось. Ни один гном...
   Король внезапно умолк. И в резко наступившей  тишине  оба  уже  не  в
первый раз услышали тихое постукивание по той стене, что находилась  как
раз напротив распахнутого настежь окна. Пол с  изумлением  посмотрел  на
короля. Звук повторился.
   В глазах Айлиля вспыхнула странная нежность.
   - Клянусь Морниром, они все-таки его прислали!  -  выдохнул  он  и  с
некоторым сомнением  посмотрел  на  Пола.  Однако  потом,  точно  приняв
какое-то решение, сказал:
   - Что ж, побудь еще немного здесь, со мной, юный чужеземец  по  имени
Пол, точнее Пуйл <Пуйл (валлийск. Pwyll)  -  один  из  главных  Богов  в
пантеоне древних кельтов, имя его означает "мудрость", и некогда он  был
простым   смертным,   но   впоследствии   стал    властелином    Аннона,
потустороннего мира. - Примеч. пер.>. Но прошу тебя: молчи,  ибо  сейчас
ты увидишь нечто такое, что до сих пор дано было увидеть очень немногим.
   Король приблизился к стене и осторожно приложил ладонь к  тому  месту
на ней, где  камни  чуть  потемнели  -  видимо,  от  множества  подобных
прикосновений.  "Левар  шанна",  -  прошептал  он  и   отступил,   и   в
неколебимой, казалось бы, тверди стал проступать тонкий контур  какой-то
дверцы. Еще мгновение - и дверь стала видна отчетливо, а затем беззвучно
отворилась, и в комнату скользнула тонкая гибкая  фигурка,  укутанная  в
плащ с капюшоном. Некоторое время странный  гость,  заметив  присутствие
Пола, не открывал лица, видимо, ожидая какого-то  знака  от  Айлиля.  Но
после того как тот молча ему кивнул, он одним изящным  движением  скинул
свой плащ и низко поклонился старому королю.
   - Прими поздравления от всего моего  народа,  о  Верховный  правитель
Бреннина, а также - наш дар по случаю этого великого события.  Я  принес
тебе  важные  вести  из  Данилота.  Позволь  представиться:  Брендель  с
Кестрельской марки.
   Вот так Пол  Шафер  впервые  увидел  светлого  альва.  И  перед  этим
неземным существом с серебристыми волосами, легким и изящным, как язычок
пламени, он вдруг почувствовал себя на редкость  неуклюжим,  громоздким,
неповоротливым,  словно  ему  явилось  некое  иное  измерение  грации  и
красоты.
   - Добро пожаловать в Парас-Дерваль, На-Брендель из Кестреля,  -  тихо
молвил Айлиль. - Это  Пол  Шафер,  которого,  как  мне  кажется,  мы  во
Фьонаваре вскоре станем звать Пуйлом. Он один из тех  четверых,  которых
Серебряный Плащ привел к нам из другого мира,  дабы  они  могли  вплести
свою нить в ткань нашего празднества.
   - Это мне известно, - сказал Брендель. - Я уже два дня как  прибыл  в
Парас-Дерваль и все  это  время  ждал  возможности  поговорить  с  тобой
наедине. Так что всех твоих гостей я видел, в том числе и  ту,  ЗОЛОТУЮ.
Только из-за нее я и вытерпел столь долгое  ожидание.  Иначе,  Верховный
правитель, я, вполне возможно, был бы уже далеко от стен твоего  дворца,
и подарок тебе так и остался бы неврученным. - В  глазах  альва  плясали
веселые   огоньки,   а   сами   глаза   в    свете    свечей    казались
золотисто-зелеными.
   - Ну что  ж,  спасибо,  что  подождал,  -  сказал  Айлиль.  -  А  как
Ра-Латен?
   Улыбка мгновенно исчезла с лица Бренделя, он посуровел.
   - Ах! - негромко воскликнул он. - Как скоро ты напоминаешь мне о моих
прямых  обязанностях,  Верховный  правитель!  Латен,  Плетущий   Туманы,
услышал свою песнь еще прошлой осенью и ушел - туда, за море; с ним ушел
также и Лаин Копьеносец, последний из тех, кто участвовал в  сражении  у
горы Рангат. Теперь не осталось никого, хоть их и  было  уже  среди  нас
совсем немного. - Глаза альва потемнели и теперь  казались  фиолетовыми.
Он минутку помолчал, затем сказал:
   -  Сейчас  в  Данилоте  правит  Тенниэль.  Я  принес  тебе  привет  и
поздравления от него.
   - Значит, и Латена больше нет... - очень тихо промолвил король.  -  И
Лаина... Печальные вести принес ты мне, На-Брендель.
   - К сожалению, есть и более печальные,  -  отвечал  светлый  альв.  -
Среди зимы по Данилоту пронесся слух о том, что с севера на нас движутся
несметные полчища цвергов. Ра-Тенниэль выставил дополнительные посты,  и
в прошлом месяце мы убедились, что слухи отнюдь не были  ложными.  Часть
войска цвергов проследовала мимо нас на юг, к Пендаранскому  лесу.  И  с
ними были волки. И на опушке леса нам пришлось принять бой!  Впервые  со
времен Баэль Рангат! Мы отогнали их и большую часть перебили - ибо в нас
еще жива память о великом прошлом нашего народа, - но  в  том  бою  пали
шестеро моих братьев и сестер. Шестеро тех, кого мы любили, никогда  уже
не услышат своей песни. Смерть снова явилась в обитель светлых альвов.
   Айлиль бессильно опустил плечи.
   - Цверги на опушке Пендаранского леса! - простонал он чуть слышно.  -
О, великий Морнир, за какие грехи ты так наказываешь  меня  на  старости
лет?! - Король действительно  в  эти  мгновения,  казалось,  еще  больше
постарел. Он в горестном недоумении медленно покачивал головой,  и  руки
его на резных подлокотниках явственно дрожали. Пол быстро перевел взгляд
на светлое