налету врезались в войско Авайи - похожие на облака  дыма  всадники
на летучих конях, призрачная смерть в темнеющем небе - и ничто не  могло  бы
противостоять им, ни в воздухе, ни на земле, и  они  убивали,  убивали...  И
Дейв видел, как Авайя, бросив своих сыновей и дочерей  на  произвол  судьбы,
повернула на север. Дейв  слышал,  как  ее  провожает  дикий  смех  королей,
которых он выпустил на свободу и которые один за другим  совершали  над  ним
круги, поднимая мечи в знак приветствия.
   А потом, когда все хищные лебеди были уже либо мертвы,  либо  обращены  в
бегство, Охота спустилась на землю. Впервые за столько тысячелетий. И  волки
Галадана бежали в страхе, бежали и цверги,  и  ургахи  на  своих  слогах,  а
короли-призраки все кружили и кружили над ними, убивая,  убивая,  убивая,  и
слезы рекой текли по измазанному кровью и грязью лицу Дейва.
   Вскоре Дикая Охота разделилась на две части: четверо королей  отправились
следом за своим предводителем - мальчиком, которого когда-то звали  Финн,  -
продолжая преследовать войско Тьмы. А остальные, и среди них Оуин,  остались
у реки Адеин. И в сумеречном свете этого ужасного дня НАЧАЛИ УБИВАТЬ  АЛЬВОВ
И ДАЛЬРИ!
   Дейв Мартынюк страшно закричал, спрыгнул со своего коня и бросился к  ним
по берегу реки.
   - Нет! - кричал он. - Нет, нет! Ох, нет! Пожалуйста! -  Он  споткнулся  и
упал в грязь. Тело какого-то полумертвого цверга шевельнулось под ним, и  он
услышал хохот Дикой Охоты, наконец-то снова сорвавшейся с привязи. И, подняв
голову, увидел Оуина, серого, как дым, на своем черном призрачном коне. Оуин
возвышался над Ливоном дан Айвором и его отцом и смеялся, упоенный радостной
возможностью  убивать.  Дейв  попытался  встать   и   броситься   туда,   но
почувствовал, как что-то порвалось у него в боку...
   И вдруг услышал какой-то  отдаленно  знакомый  голос,  перекрывавший  все
крики и шум: "Спрячь в ножны свой меч, Небесный  Король!  Я  приказываю  это
тебе!" И после этих слов Дейв  упал,  весь  окровавленный  и  несчастный,  в
мерзкую жижу и ничего более уже не слышал.
 
*** 
 
   Его разбудил лунный свет. Он был во всем чистом и аккуратно перевязан.  А
когда попытался встать, то никакой боли не почувствовал. Он ощупал свой  бок
и под бинтом и рубахой почувствовал еще довольно заметный, но уже  подживший
рубец. Потом медленно огляделся. Оказалось,  что  находится  он  на  вершине
какого-то холма,  а  вокруг  расстилается  бескрайняя  Равнина.  На  севере,
примерно в полумиле от него, виднелась река, сверкавшая  серебром  в  лунном
свете. Странно, но он совершенно этого холма не  помнил,  как  не  помнил  и
того,  бывал  ли  когда-нибудь  в  этом  месте.  На  востоке,  на  некотором
расстоянии от него, виднелись огни Селидона. Не  было  слышно  ни  звука,  и
берега реки тоже застыли в молчании и неподвижности. Он в  изумлении  поднес
руку к губам...
   - Я не отнимаю его у тебя насовсем, - услышал он ее голос и повернулся  к
западу, откуда этот голос доносился, но головы так и  не  поднял,  а  просто
упал ей в ноги.
   - Посмотри на меня, - сказала она. И он посмотрел.
   Она была в зеленом, как и в тот раз у  озера,  в  роще  Фалинн.  Лицо  ее
светилось, но свет, исходивший  от  него,  не  был  слишком  ярок,  так  что
смотреть он мог. За спиной у Охотницы виднелись лук и колчан со стрелами,  в
руке она держала Рог Оуина.
   Ему стало страшно, и он сказал:
   - Но, Богиня, разве я смог бы когда-нибудь снова вызвать их?
   Кинуин улыбнулась. И сказала:
   - Никогда, если только кто-нибудь более сильный, чем эта Дикая Охота,  не
окажется рядом с тобой, чтобы управлять ими. Мне не следовало делать то, что
я сделала, и я за это заплачу. Мы, Боги, не должны вмешиваться и менять  то,
что уже изображено на Гобелене. Но ты получил этот рог от меня, и, поскольку
я предполагала, что он будет использован совсем  иначе,  меня  не  оказалось
рядом с тобой, когда ты вызвал Охоту. Но, узнав об этом, я не смогла  просто
стоять и смотреть, как бесчинствуют короли-призраки.
   Дейв сглотнул застрявший в горле комок. Она была очень  хороша!  Высокая,
выше его, стройная, светлая.
   - Разве можно заставить Богиню заплатить за что-то? - спросил он.
   Она рассмеялась. Он хорошо помнил этот смех.
   - Красная Немаин найдет способ! - заверила она его.  -  Да  и  Маха  тоже
постарается, если та не сможет. Но ты не бойся.
   Память начинала возвращаться к нему. И вместе с ней - боль отчаяния.
   - Они же убивали всех подряд! - с  трудом  выговорил  он.  -  Всех,  даже
альвов!
   - Ну естественно! Они и предназначены для того, чтобы убивать, -  сказала
Зеленая Кинуин, вся сверкая на вершине холма. - Разве можно было  надеяться,
что самая дикая магия на свете станет ручной и будет  просто  служить  твоей
воле?
   - Так много смертей... - И сердце у него было - точно одна сплошная рана.
   - Я их всех собрала, - тихо сказала Кинуин. И Дейв  вдруг  понял,  откуда
взялся этот холм и что он собой представляет.
   - А Ливон? - со страхом спросил он. - И авен?
   - Не всем обязательно нужно умирать, - сказала  она.  Она  и  раньше  так
говорила. - Живых я положила спать у реки. И в Селидоне тоже все спят,  хотя
там и горят огни. Но эти люди  встанут  утром,  хотя  многие  будут  страшно
израненными.
   - Я не встану. - Он выговорил это с трудом.
   - Верно, - сказала Кинуин. - Я и не хотела, чтобы ты встал.
   Он поднялся с колен, понимая, что она этого хочет. И  теперь  они  стояли
рядом на этом немыслимом холме, залитом чистым лунным  светом.  Кинуин  тоже
светилась, но ради  него  несильно,  не  ярче  лунных  лучей.  А  потом  она
поцеловала его в губы и сделала какое-то быстрое  движение,  и  он  ослеп  -
почти ослеп от блеска ее нагого тела. Она осторожно  коснулась  его,  и  он,
весь дрожа, протянул к ней руки. Она что-то сказала, снова  нежно  коснулась
его.
   И они возлегли вместе на зеленой, зеленой, зеленой траве.
 
Глава 16 
 
   На второй день после полудня, перехватив выразительный  взгляд  Дьярмуда,
Пол встал и прошел вместе с ним на корму; там уже стоял Артур со своим псом.
По палубе сновали воины Южной твердыни, легко приспособившиеся к плаванию  и
составившие отличную команду, а Колл у руля "Придуин" держал курс  точно  на
запад. Так велел ему Артур, пообещавший  предупредить  Колла,  когда  и  где
придется курс изменить, потому что плыли они на остров, которого нет  ни  на
одной карте.
   И понятия не имели, что их там ждет. Именно поэтому  они  трое  и  верный
Кавалл, неслышно ступавший своими мягкими лапами по  темным  доскам  палубы,
прошли на нос корабля, где уже находились те двое, что дежурили здесь каждое
утро с самого рассвета с тех пор, как "Придуин" вышла в море.
   - Лорин! - тихо окликнул Дьярмуд.
   Маг  медленно  повернулся  к  нему,  на  несколько   мгновений   перестав
вглядываться в морскую даль. Мэтт тоже оглянулся.
   - Лорин, нам нужно поговорить. - Голос принца звучал по-прежнему тихо, но
весьма решительно.
   Лорин долго смотрел на них, потом сказал каким-то охрипшим голосом:
   - Я знаю, что вы от меня хотите. А  вы  понимаете,  что  я  нарушу  закон
ордена магов, если скажу вам?
   - Понимаем, - кивнул Дьярмуд. - Но мы должны знать, ЧТО он делает, Лорин.
И КАК. Закон Ордена магов не должен служить силам Тьмы!
   Мэтт с равнодушным видом отвернулся и снова уставился  в  море.  А  Лорин
продолжал стоять к ним лицом.
   - Метран на Кадер Седате использует Котел для того, чтобы оживлять только
что умерших цвергов, - сказал он наконец.
   - Но что убивает их? - спросил Артур
   - Он же, - обронил Лорин Серебряный Плащ.
   Они ждали разъяснений. Мэтт по-прежнему не сводил взгляда с морских волн,
но Пол заметил, как сжали поручень его руки.
   - Знаете ли вы, что в Книге Нильсома... - начал Лорин.
   - Да будет проклято его имя! - прошипел Мэтт Сорин.
   - ... описан чудовищный способ, с  помощью  которого  маг  может  обрести
силу, большую, чем содержится в его Источнике?
   Все молчали. Пол почувствовал дуновение ветра, когда солнце  скрылось  за
облачком.
   - Метран использует Денбарру как промежуточное  звено,  -  сказал  Лорин,
стараясь сдерживаться. - Как некое устройство для передачи ему энергии -  от
умирающих цвергов.
   - Но почему они умирают? - спросил Пол.
   - Потому что он выкачивает из них энергию и полностью лишает их жизненных
сил.
   - А мертвых цвергов он оживляет с помощью Котла?  -  спросил  Дьярмуд.  -
Снова и снова? Так вот откуда у него взялись  силы,  чтобы  столько  времени
насылать на нас зиму! В этом-то и заключается  его  невероятное  могущество,
верно?
   - Да, ты прав, - просто ответил  Лорин.  Воцарилось  молчание.  "Придуин"
легко бежала на запад, рассекая носом спокойную морскую гладь.
   - Но ему ведь, наверное, нужны для этого помощники? - спросил Артур.
   - Да, ему приходится держать помощников, - сказал Лорин. -  Ибо  те,  что
питали его энергией, все равно даже двигаться не способны.
   - А этот Денбарра, - спросил Пол, - он что, настолько предан  Злу?  Зачем
он делает это? Зачем служит Метрану?
   Мэтт резко повернулся к ним.
   - Потому что Источник никогда не предает своего мага! -  И  все  услышали
горечь в его голосе. Лорин положил руку ему на плечо.
   - Успокойся, - сказал он. - Мне кажется, что сейчас силы у  Денбарры  уже
не те. И мы сами увидим это - если доберемся туда.
   "Если доберемся туда". Дьярмуд, погруженный в глубокую  задумчивость,  не
сказал больше ни  слова,  а  потом  повернулся  и  пошел  прочь,  на  минуту
задержавшись возле стоявшего у руля Колла и что-то ему сказав.
   А еще через несколько минут Артур с Каваллом  тоже  заняли  свое  прежнее
место на корме.
   - А Метран может снова наслать на нас зиму? - спросил Пол Лорина.
   - Я думаю, да. Он может сделать почти все,  что  захочет,  обладая  столь
неистощимым запасом энергии.
   И они по разные стороны от Мэтта тоже оперлись о перила и стали  смотреть
в морскую даль.
   - Я отнес цветы на могилу Эйдин, - сказал через некоторое время гном, как
бы ни к кому не обращаясь. - Вместе с Дженнифер.
   Лорин посмотрел на него.
   - Вряд ли у Денбарры есть тот же выбор, что был у  Эйдин,  -  сказал  он,
помолчав.
   - Но в самом начале такой выбор у него был! - сердито проворчал гном.
   - А если бы я был на месте Метрана, как поступил бы ты сам?
   - Вырвал бы у тебя из груди сердце! - совсем рассердился Мэтт Сорин.
   Лорин посмотрел на гнома с улыбкой:
   - Так-таки и вырвал бы?
   Мэтт повернулся, довольно долго смотрел магу  прямо  в  глаза,  потом  на
губах у него ловилась знакомая кривоватая  улыбка,  и  он  медленно  покачал
головой. И тут же снова отвернулся к морю. А у Пола  сразу  стало  легче  на
душе. Нет, это было даже не облегчение, а скорее, нечто родственное согласию
и смирению. Он не совсем понимал, почему в покорности гнома ощущается  такая
сила, но он ее чувствовал и знал, что эта сила очень нужна Лорину,  а  скоро
будет нужна еще больше.
 
*** 
 
   Пол плохо спал с тех пор, как умер Кевин, так что сам вызвался подежурить
в этот предрассветный час, когда стоять на вахте  тяжелее  всего.  Это  было
самое подходящее время для того, чтобы о многом подумать и многое вспомнить.
Единственными звуками вокруг были поскрипывание корабля и  плеск  волн.  Над
головой три паруса "Придуин" были полны попутного ветра, и судно быстро  шло
заданным курсом. На палубе, кроме Пола, было еще  четверо  часовых;  у  руля
стоял рыжеволосый Аверрен.
   В этой предрассветной тиши можно было полностью принадлежать самому себе;
Полу она казалась почти мирной. Он с головой  ушел  в  воспоминания.  Смерть
Кевина стала для него безысходным горем, однако она навсегда  останется  для
него также и чудом, достойным удивления и восхищения, даже славы. Так  много
людей погибли во время войн! Даже уже и на этой войне. Но никто из  погибших
не сумел нанести силам Тьмы столь же сокрушительный удар, как Кевин, ушедший
в страну вечной Ночи. "И никто никогда не  сможет!"  -  думал  Пол.  "Лиадон
умер!" - стенали жрицы в Парас Дервале,  а  холмы  за  одну  ночь  покрылись
зеленой травой! И даже  сейчас,  сквозь  паутину  горя,  что  опутывала  его
сердце,  Пол,  думая  о  Кевину,  чувствовал,  что  в  душе   его   начинает
пробуждаться Свет. И пусть Ракот Могрим трепещет от  страха!  Пусть  все  во
Фьонаваре - даже  эта  холодная  Джаэль!  -  признают,  что  Кевин  совершил
величайший подвиг, отдав Богине свою драгоценную - драгоценную! - душу!
   И все же надо быть справедливым:  Джаэль  дважды  вслух  признала,  сколь
велик был подвиг Кевина. Пол покачал головой. Ох уж эта Верховная  жрица  со
своими изумрудными глазами! Лучше о ней и не  думать.  Однако  справиться  с
такими мыслями ему было сейчас не под силу. И он подумал о Рэчел и  вспомнил
ее музыку. А потом - музыку Кевина, ту песню, которую он пел тогда ночью,  в
таверне. Рэчел и Кевин теперь навсегда будут в  его  душе  слиты  с  музыкой
воедино. Но даже думать об этом было очень трудно и больно...
   - Я не помешал?
   Пол оглянулся и, чуть помедлив, покачал головой.
   - Ночные раздумья, - пояснил он.
   - Я не мог уснуть, - прошептал Колл и, подойдя ближе, тоже облокотился  о
перила. - Сперва подумал, что смогу у руля пригодиться, но ночь  сегодня  на
удивление тихая. Да и Аверрен свое дело знает.
   Пол снова улыбнулся. Прислушался к поскрипыванию корабля и шуршанию  волн
и сказал:
   - Это такой странный час... Мне он, пожалуй, даже нравится. Я ведь раньше
никогда в море не был.
   - А я вырос на корабле. Ходил на разных морских  судах,  -  тихо  ответил
Колл. - И сейчас у меня такое ощущение, будто я домой вернулся.
   - Так почему же ты покинул море?
   - Дьяр меня попросил, - просто ответил великан.  Пол  подождал,  пока  он
заговорит снова, и Колл действительно продолжал:
   - Моя мать работала в таверне в Тарлинделе. Я ведь никогда не  знал,  кто
мой настоящий отец. Иногда казалось, меня воспитывают все моряки сразу!  Они
учили меня всему тому, что знали сами. Первое, что я  помню,  это  как  меня
приподнимают к рулевому колесу, поскольку я еще слишком мал  и  не  могу  до
него дотянуться, и объясняют, для чего оно существует.
   Голос у него был низкий и негромкий. Пол припомнил  другой  их  разговор,
тоже наедине и тоже ночью. О Древе Жизни. Казалось, с тех пор  прошло  много
лет.
   - Мне было семнадцать, -  продолжал  Колл,  -  когда  Дьярмуд  и  Айлерон
впервые приехали на лето в Тарлиндел. Я был старше обоих братьев  и  сперва,
естественно, презирал их, этих королевских сынков. Но Айлерон... Он умел все
сделать с такой невероятной быстротой и так здорово, а Дьяр... - Он умолк и,
видно, вспоминая что-то, широко улыбнулся. - А Дьяр делал  все  по-своему  и
тоже очень хорошо.  И  он  умудрился  одержать  надо  мной  верх,  когда  мы
подрались на заднем дворе у деда, отца моей матери. А  потом,  желая  как-то
загладить эту ссору и извиниться передо мной,  Дьяр  устроил  целый  цирк  с
переодеванием: переоделся сам, переодел меня, и мы  отправились  в  таверну,
где работала мать. Видишь ли, мне туда даже заходить было запрещено. Но меня
даже моя родная мать в тот вечер не узнала! Все решили,  что  я  приехал  из
Парас Дерваля вместе с одной из придворных дам.
   - Дам? - переспросил Пол.
   - Ну да! Дьяр ведь переоделся девицей. Он  тогда  был  еще  совсем  юный.
Красавчик! - И  они  негромко  посмеялись  в  темноте.  -  Мне  было  ужасно
интересно, как он себя поведет дальше, а он раздобыл двух городских девчонок
и попросил их прогуляться с нами вместе по бережку,  в  стороне  от  большой
дороги.
   - Знакомый прием,  -  заметил  Пол.  Колл  только  глянул  на  него  и  с
воодушевлением продолжал:
   - Они пошли с нами только потому, что считали Дьярмуда женщиной, а меня -
каким-то богатым господином из Парас Дерваля. Мы тогда часа  три  на  берегу
провели. И никогда в жизни я так не смеялся. Ты бы видел  лица  этих  девиц,
когда Дьяр снял свою юбку и заявил, что неплохо бы искупаться!
   Они снова немного посмеялись. Пол уже начинал кое-что понимать.
   - А потом, когда королева, их  мать,  умерла,  Дьяра  сделали  хранителем
Южных болот - по-моему, они просто  хотели  поскорей  убрать  его  из  Парас
Дерваля куда-нибудь подальше. Он ведь тогда таким  своевольным  был,  просто
ужас. Частенько всякие дикие выходки себе позволял. Он был младшим  ребенком
в семье и мать свою очень любил. Вот тогда-то он и  приехал  в  Тарлиндел  и
попросил меня быть его первым помощником. И я согласился.
   Луна светила так, словно вела их за собой на запад. И Пол  сказал,  глядя
на нее:
   - По-моему, ему здорово повезло, что он нашел такого друга,  как  ты.  Ты
его немного уравновешиваешь. А теперь у него еще и Шарра есть. Мне  кажется,
она ему очень подходит.
   Колл кивнул.
   - Мне тоже так кажется. И Дьяр любит ее. Очень любит.
   Пол принял это к сведению; а через некоторое время начала  проясняться  и
разгадка одной из тайн, в которой он до сих пор никак  не  мог  как  следует
разобраться. Он посмотрел на Колла.  В  предрассветных  сумерках  уже  почти
различимы были его квадратное честное лицо и крупный, не раз сломанный нос.
   - Помнишь, как-то ночью, - сказал Пол, - мы с тобой тоже говорили наедине
- в коридоре дворца Парас Дерваль? И ты сказал мне, что если бы у тебя  была
хоть какая-то магическая сила, ты непременно проклял бы Айлерона. Тогда ведь
даже не разрешалось произносить его имя вслух. Помнишь?
   - Конечно, помню, - спокойно отвечал Колл. Тихое поскрипывание "Придуин",
казалось, только усиливает воздействие царившей вокруг тишины.
   - Это потому, что он отнял у Дьярмуда любовь отца?
   Колл как-то странно посмотрел на него, но остался по-прежнему спокоен.
   - Отчасти, - сказал он. - Ты с самого  начала  здорово  отгадывал  всякие
загадки, я помню. Но есть еще кое-что, и вряд ли ты сумеешь и это отгадать.
   Пол задумался.
   - Ну... - начал было он.
   И тут над водой послышалось тихое пение.
   - Слушайте! - крикнул Аверрен, хотя это было совсем ни к чему.
   И все, кто не спал - а их было  сейчас  на  "Придуине"  семеро,  -  стали
слушать. Пение слышалось по правому борту корабля и чуть впереди, и  Аверрен
чуть повернул руль, чтобы подойти  поближе.  Звуки  высокого  и  удивительно
красивого голоса то слышались довольно отчетливо, то  пропадали,  ибо  голос
этот был тих и слаб. Хрупкая паутинка  звуков,  сотканная  этим  голосом  из
нежной печали и волшебных чар, оплетала корабль со всех сторон. И  вскоре  в
темноте стали слышны другие голоса, множество голосов, сплетавшихся с первым
в этой чарующей песне.
   И Пол понял, что уже слышал однажды такое пение.
   - Мы попали в беду! - крикнул он. Колл резко повернул к нему голову:
   - Что ты сказал?
   И в этот самый миг голова чудовища вынырнула из воды справа  от  судна  и
поднималась все выше  и  выше  над  мачтами  "Придуин".  В  свете  луны  они
различали огромную плоскую  голову,  лишенные  век  глаза,  жадно  разинутую
хищную пасть и пятнистую серо-зеленую скользкую шкуру. "Придуин" вздрогнула,
натолкнувшись на что-то, и Аверрен безуспешно попытался справиться с  рулем.
Колл поспешил ему на помощь, а один из часовых громко возвестил тревогу.
   Пол успел заметить, как в неверном  свете  луны  между  глазами  чудовища
блеснуло нечто белое, похожее  на  рог.  А  пение  слышалось  по-прежнему  -
чистые, ранящие душу, прекрасные звуки все лились и лились, и Пола  охватило
какое-то ужасное, вызывающее дурноту предчувствие. Он инстинктивно обернулся
и увидел, как у левого борта "Придуин" взметнулся огромный изогнутый  хвост,
закрыв собой весь южный край неба и готовясь нанести по судну сокрушительный
удар!
   О, КРЫЛЬЯ ВОРОНА! Теперь он все понял... И завопил что было сил:
   - Это Пожиратель Душ! Лорин, создавай скорее магический щит!
   Он видел, как смертоносный хвост поднялся во всю свою немыслимую длину  и
начал опуска