тался  только  Тегид  -  его
немыслимые габариты не позволяли совершать столь легкомысленные прыжки.
   Между тем принц, Пол и трое воинов из  отряда,  Дьярмуда  уже  стояли
возле какой-то окровавленной бесформенной кучи на земле. Кевин, стараясь
вдыхать ночной воздух как можно глубже, чтобы  хоть  немного  прочистить
мозги, подошел и остановился рядом с Полом,  глядя  на  то,  что  лежало
перед ними.
   Глаза его вскоре привыкли к темноте, и он даже  пожалел,  что  теперь
видит так хорошо. Голова мертвого цверга была  практически  отделена  от
туловища; разорванная когтями плоть свисала  клочьями.  Одна  рука  тоже
была почти оторвана, плечо держалось лишь на обнажившемся хряще, а грудь
была исполосована следами страшных когтей. Грудь эта была темно-зеленого
цвета и совершенно безволосая. Даже в темноте Кевин мог различить темные
пятна  густой  крови  на  сухой  траве.  Стараясь  почти  не  дышать   и
практически протрезвев, он с огромным  трудом  подавлял  подступавшую  к
горлу тошноту. Никто не проронил ни  слова;  свирепая  ярость  и  злоба,
явственно читавшиеся в  искаженных  чертах  мертвого  цверга,  придавали
этому затянувшемуся молчанию зловещий оттенок.
   Наконец Дьярмуд поднял голову и на несколько шагов отступил от трупа.
   - Карде, - сказал он, и голос его показался Кевину странно ломким,  -
я хочу, чтобы ты удвоил сегодня стражу у дверей наших гостей. А завтра я
желаю получить подробный отчет о том, почему никто из вас не видел,  как
все произошло и кто именно убил эту тварь. Если я ставлю где-то  стражу,
то от нее должна быть хоть какая-то польза.
   - Хорошо,  господин  мой,  -  сказал  потрясенный  Карде  и  поспешил
удалиться вместе с остальными воинами.
   Колл, все еще сидевший на корточках возле мертвого цверга,  обернулся
через плечо и мрачно заключил:
   - На такое обычный волк не способен!
   - Знаю, - откликнулся принц. - Если это вообще был волк.
   Кевин оглянулся и посмотрел на Пола Шафера, который стоял  спиной  ко
всем и внимательно рассматривал внешнюю стену сада.
   Затем все четверо снова  влезли  на  балкон,  пользуясь  трещинами  в
дворцовой стене как лестницей и по очереди хватаясь за  протянутую  руку
Тегида. Вскоре они уже опять сидели у них в комнате.  Дьярмуд,  Тегид  и
Колл вскоре ушли. Принц, правда, оставил им два  бурдюка  вина  и  успел
сделать одно заманчивое предложение, которое обоими было принято.
   В итоге Кевин практически все вино выпил сам - прежде  всего  потому,
что Пол в очередной раз оказался не в настроении говорить с ним о чем бы
то ни было.
 
*** 
 
   - Теперь наша очередь! - прошипела  Ким  на  ухо  Кевину,  пихая  его
локтем. И это, похоже, было действительно  так.  Горлас  плавным  жестом
пригласил их выйти вперед, и они вышли и, как  их  и  наставляли,  стали
махать руками громко приветствовавшей их толпе.
   Кимберли, правда, махала только одной рукой,  а  другой  поддерживала
Кевина. Через какое-то время до нее вдруг дошло, что именно эту сцену  и
показывал им Лорин два дня назад в отеле "Парк-Плаза". Она оглянулась  и
вздрогнула, увидев лениво хлопавшее у нее  над  головой  знамя:  на  нем
изображены были огромный дуб и месяц над ним.
   Кевин, чрезвычайно  благодарный  Ким  за  поддержку,  тоже  умудрился
несколько раз махнуть рукой и даже выдавить из себя улыбку, думая о том,
до чего же заряжена слепой верой бушующая внизу  толпа.  Ведь  на  такой
высоте вместо них могли бы выступить любые четверо придворных. В  голову
ему также пришла мысль - он и сам удивился, что мыслит так ясно!  -  что
здешние сотрудники все же, видимо, делают ставку в основном на знать. Во
всяком случае, окружающие явно хорошо знали, что они из другого мира,  и
кое-кто, похоже, был ужасно этим недоволен.
   Головная боль становилась просто  невыносимой.  Во  рту  был  мерзкий
гнилостный вкус, точно там поселилась какая-то плесень. "Надо бы  как-то
собраться, - думал Кевин, -  а  то  ведь  нас  еще  королю  представлять
будут". А завтра им с Полом  предстояла  долгая  дорога  верхом,  и  бог
знает, что ожидало их в конце этого пути.
   Ибо  последнее  предложение  Дьярмуда,   сделанное   сегодня   ночью,
оказалось совершенно неожиданным.
   - Послезавтра на рассвете мы отправимся к югу,  -  сказал  он.  -  За
реку. Что-то вроде налета, если хотите, только очень  тихого.  Никто  не
должен об этом знать. Если считаете, что справитесь,  можете  поехать  с
нами.  По-моему,  вам  это  было  бы  интересно.  Не  то  чтобы   совсем
безопасно... Но, я надеюсь, мы сумеем о вас  позаботиться!  -  Последние
слова он произнес с улыбкой, собственно, все и решившей для  них  обоих.
Прекрасный ход, как потом догадался Кевин; этот хитрец привык все делать
так, как хочется ему, и, естественно, своего добился и на этот раз.
   Большой зал дворца был создан великим архитектором  древности  Томазо
Лалом. Знаменитый Гинсерат, что впоследствии изготовил Сторожевые  Камни
и многие другие памятники, ставшие истинным воплощением силы и  красоты,
считался его учеником.
   Двенадцать величественных колонн поддерживали высокий  потолок  зала.
Почти  под  потолком,  в  узких  оконных  проемах  красовались   витражи
Делевана, запечатлевшие различные сцены, связанные с периодом  основания
великого королевства Йорветом и с первыми войнами  Бреннина  с  Эриду  и
Каталом. На последнем витраже, украшавшем западную  стену  как  раз  над
королевским троном, Конари и юный Колан скакали на север через  Равнину,
чтобы в последний раз сразиться с Ракотом  Могримом,  и  светлые  волосы
обоих развевались на ветру. Особенно этот витраж, созданный почти тысячу
лет назад, был хорош в закатные часы, когда лица славного короля  и  его
золотоволосого сына,  как  бы  изнутри  подсвеченные  солнцем,  казались
совершенно живыми, удивительно одухотворенными  и  возвышенными.  Таково
было искусство Делевана, таково было искусство Томазо Лала.
   Ступая по инкрустированным драгоценной мозаикой каменным плитам  пола
меж высоких колонн, Кимберли впервые  за  все  это  время  почувствовала
некий священный трепет. Эти стройные колонны, эти  дивные  витражи,  эти
старинные гобелены, которые она  встречала  повсюду,  этот  изукрашенный
драгоценными камнями пол, эти расшитые самоцветами одежды  придворных  и
даже прелесть этого шелка цвета  лаванды,  из  которого  было  сшито  ее
платье...  Она  глубоко  вздохнула,  хотя  и  постаралась  сделать   это
незаметно, и заставила себя не смотреть больше по сторонам.
   И, глядя прямо перед собой, увидела,  что  Лорин  ведет  их  четверку
прямо к тому месту в западном  углу  зала,  где  под  окном-витражом  на
возвышении из мрамора и обсидиана стоит резной трон из  цельного  ствола
дуба, а на троне восседает человек, которого  она  лишь  мельком  успела
увидеть утром в толпе придворных.
   Трагедия Айлиля дан Арта заключалась в том, что он понимал,  с  какой
немыслимой высоты упал теперь. Исхудавший, с жидкой снежно-белой бородой
и затуманенным катарактой взором, человек этот крайне мало похож был  на
прежнего могучего воина-великана с ясными, как полдневное небо, глазами,
который пятьдесят лет назад воцарился  на  Дубовом  Троне  Бреннина.  Со
временем плоть его настолько истаяла, что он казался даже изможденным  и
словно бы вытянулся в длину,  став  удивительно  тонким  и  хрупким.  Но
выражение глаз Айлиля, когда он, чуть наклонясь вперед,  всматривался  в
лица приближавшихся к нему гостей из другого мира,  отнюдь  не  казалось
приветливым.
   По одну руку от  короля  стоял  Горлас,  широкоплечий,  в  коричневых
одеждах, с королевской печатью  на  груди.  Никаких  иных  украшений  на
канцлере не было. По другую  руку  стоял  наследник  королевского  трона
Дьярмуд в одеждах винного и белого цветов. Перехватив взгляд Ким,  принц
подмигнул ей, и она, резко отвернувшись, заметила Метрана, Первого  мага
королевства,  медленно,  как  бы  ощупью  пробиравшегося   к   трону   -
естественно, в сопровождении своего  верного  помощника!  -  и  в  итоге
остановившегося рядом с Лорином и прямо напротив них.
   Заметив, что Пол Шафер не сводит с короля пристального  взгляда,  Ким
снова повернулась лицом к трону и вскоре услыхала  собственное  имя:  ее
представляли  королю.  Сделав  несколько   шагов   вперед,   она   низко
поклонилась, еще раньше решив, что никаких реверансов делать не станет -
нечего позориться! Остальных тоже по очереди представили Айлилю,  причем
Дженнифер  все-таки  умудрилась  сделать  реверанс,  и   очень   изящно,
склонившись перед  королем  в  шелесте  зеленого  шелка,  сопровождаемая
восхищенным шепотом придворных.
   - Добро пожаловать в Бреннин, - сказал, обращаясь к  высоким  гостям,
Верховный правитель и устало откинулся на спинку трона. - Да будет  ярка
нить тех дней,  что  вы  проведете  среди  нас.  -  Красивые  слова,  но
произнесены они были весьма неприятным сухим  тоном.  -  Благодарю  вас,
Метран и Лорин, - продолжал король с той же неприязнью  в  голосе,  -  и
тебя, Тейрнон, - он кивнул кому-то третьему, которого за  спиной  Лорина
было почти не видно.
   Метран низко поклонился в  ответ  -  чересчур  низко!  -  и  чуть  не
перекувырнулся через голову, с трудом устояв на ногах. Помощник, правда,
тут же помог ему выпрямиться. В задних рядах захихикали.
   И тут заговорил Лорин:
   - Спасибо на добром слове, господин мой. Наши новые друзья уже успели
познакомиться с твоим сыном и канцлером Горласом.  Вчера  принц  Дьярмуд
был так любезен, что включил наших гостей в число самых  близких  друзей
королевского дома. - Последнее предложение он произнес с особым нажимом.
   Король довольно долго молчал,  глядя  магу  прямо  в  глаза,  и  Ким,
внимательно   наблюдавшая   за   обоими,   несколько   переменила   свое
первоначальное мнение об Айлиле. Хоть он, возможно, и был очень стар, но
старческим маразмом явно не страдал: улыбка, скользнувшая по его  устам,
была чересчур циничной для маразматика.
   - Да, - молвил король, -  это  мне  известно.  И  я  с  удовольствием
поддерживаю идею моего сына. А  скажи-ка  мне,  Лорин,  -  продолжал  он
совсем другим тоном, - не играет ли кто-нибудь из наших новых  друзей  в
та'баэль?
   Лорин с виноватым видом покачал головой:
   - Увы, господин мой, мне и в голову не пришло спросить их об этом.  У
них, правда, тоже есть  подобная  игра;  только  там,  в  их  мире,  она
называется "шахматы", однако...
   - Я играю в шахматы, - сказал Пол Шафер.
   Возникла небольшая пауза. Пол и  Айлиль  изучающе  смотрели  друг  на
друга. Потом король спросил очень тихо:
   - Надеюсь, ты не откажешься сыграть со мной, пока вы гостите здесь?
   Шафер молча кивнул. Айлиль опять устало откинулся на спинку трона,  и
Лорин, заметив это, сразу повернулся и повел гостей через зал к дверям.
   - ПОГОДИ-КА, СЕРЕБРЯНЫЙ ПЛАЩ!
   Эти  слова,  произнесенные  ледяным  и  чрезвычайно  властным  тоном,
взрезали наступившую тишину,  точно  брошенный  умелой  рукой  нож.  Ким
быстро обернулась и увидела слева от себя  небольшую  группку  женщин  в
серых одеяниях, на которую обратила внимание с самого начала. Теперь эти
серые тени расступились, пропуская вперед удивительной красоты  женщину,
которая решительно направилась к трону.
   Она была вся в белом, очень высокая, с  огненно-рыжей  гривой  волос,
откинутых назад и скрепленных  серебряным  обручем.  Глаза  у  нее  были
зеленые и  очень  холодные.  А  повадка  выдавала  страстную  и  глубоко
затаенную ярость, какой-то неукротимый  гнев.  Когда  женщина  проходила
мимо них, Ким поразилась тому, как она прекрасна, как пламенеют, подобно
костру в звездной ночи, ее огненно-рыжие волосы. Однако то была красота,
которая не греет. Она  была  больше  похожа  на  холод  стали  отличного
клинка. В этой женщине не было  и  намека  на  доброту  и  мягкость,  на
способность сопереживать ближнему или заботиться о нем.  И  все  же  она
была прекрасна - столь же прекрасной бывает выпущенная из  лука  стрела,
прежде чем поразит свою жертву насмерть.
   Лорин, явно застигнутый врасплох, повернулся к ней, и в его лице тоже
не было ни тени доброты.
   - Не забыл ли ты, случайно, еще кое-что? - вкрадчиво спросила женщина
в белом,  и  в  голосе  ее,  нежном  и  сладостном,  зазвенел  отголосок
затаенной вражды.
   - Не забыл ли я представить вас друг другу, ты хочешь сказать?  Но  я
бы непременно сделал это в самом ближайшем будущем и по всем правилам, -
простодушно отвечал Лорин. - Впрочем, если  ты  так  нетерпелива,  то  я
могу...
   -  По  всем  правилам?  Нетерпелива?  Клянусь  Махой  и  Немаин!   Ты
заслуживаешь  проклятия  Богинь  за  подобную  дерзость!  -  Рыжеволосая
женщина, казалось, вот-вот  взорвется;  она  так  и  застыла,  с  трудом
сдерживая гнев и готовая взглядом своих зеленых глаз испепелить мага.
   Лорин, однако, глаз не отвел и встретил этот очередной приступ  гнева
с совершенно бесстрастным  лицом.  И  тут  раздался  еще  чей-то  голос,
звучный, сочный:
   - Боюсь, Верховная жрица права, Лорин. - Это был, конечно же, Горлас.
- Ты так часто путешествуешь, что порой  просто  забываешь  о  том,  что
существует определенный порядок и есть люди,  которые  значительно  выше
тебя по  должности.  Наших  гостей,  безусловно,  следовало  представить
Верховной жрице уже сегодня. Боюсь, правда...
   - Глупец! - рявкнула жрица. - До чего же ты  все-таки  глуп,  Горлас!
Сегодня? Со мной следовало переговорить ДО ТОГО,  как  он  отправился  в
свое очередное путешествие! Да как ты вообще смеешь, Метран,  заставлять
кого-то совершать Переход, не получив на  то  разрешения  Богини-матери?
Ведь равновесие Вселенной в ее руках,  а  значит  -  и  в  моих.  Ты  же
осмелился коснуться самых сокровенных корней нашего мироздания, не узнав
ее воли, рискуя утратить собственную душу!
   Старый Метран даже отступил на шаг от  этой  разгневанной  фурии.  На
лице его сменяли друг друга страх и смятение. Но тут Лорин, воздев руку,
указал своим длинным и твердым перстом на стоявшую перед ним Жрицу.
   - Нигде, никто и никогда, - заявил он громко, и  в  его  голосе  тоже
слышен был мощный отзвук сдерживаемого гнева, - не говорил  и  не  писал
ничего подобного! И ты, Джаэль,  клянусь  всеми  Богами,  прекрасно  это
знаешь. Ты слишком много на себя берешь. Учти, мы этого не  допустим.  И
равновесие Вселенной отнюдь не в твоих руках, а вот твои надоевшие  всем
ночные бдения под луной вполне способны это равновесие расшатать!
   Глаза  жрицы  ярко  блеснули,  и  Ким  внезапно  вспомнила  вчерашнее
упоминание Дьярмуда о неких тайных собраниях.
   И вдруг напряженную паузу нарушил ленивый голос наследника  престола,
который по-прежнему стоял возле отца:
   - Джаэль, душа моя, послушай: все, что ты говоришь, наверное,  важно,
но сейчас, конечно же, не время для подобных споров. Ты  ведь  уже  весь
честной народ насмешила своими пререканиями с Лорином, моя  прелестница.
И кстати, в дверях стоит  еще  одна  достойная  гостья,  с  которой  нам
следует поздороваться. - И Дьярмуд, легко спрыгнув с возвышения,  быстро
прошел через весь зал, и Ким, обернувшись, увидела, что  в  дверях  зала
действительно стоит еще одна гостья - убеленная сединами  и  опирающаяся
на шишковатый посох.
   - Добро пожаловать, Исанна! - молвил принц с искренним  почтением.  -
Давненько ты не дарила наш двор своим вниманием. - И  Ким,  услышав  это
имя и увидев хрупкую фигурку в дверях,  почувствовала  странный  укол  в
сердце, точно кто-то невидимый ткнул в ее душу пальцем.
   В толпе придворных заплескались негромкие разговоры, а те, кто  стоял
ближе к трону, в страхе отступили назад, за колонны. Впрочем, весь  этот
шум казался теперь Ким не громче самого тихого шепота - все ее чувства и
помыслы были сосредоточены на этой морщинистой старушке с мудрым  лицом,
что шла, осторожно ступая, под руку с молодым принцем к трону короля.
   - Исанна, тебе не следовало приходить сюда.  -  Как  ни  странно,  но
Айлиль даже соизволил подняться со своего трона, и стало ясно, что  годы
не смогли до конца согнуть его спину  и  он  все  равно  остается  самым
высоким мужчиной в этом зале.
   - Ты прав, наверное, - покорно согласилась старуха,  подойдя  к  нему
совсем близко. Ее голос звучал столь же тихо и ласково, сколь  громок  и
резок был голос Джаэль. Рыжеволосая жрица смотрела на Исанну  с  горьким
презрением.
   - Тогда почему же ты все-таки пришла? - тихо спросил ее Айлиль.
   - Пятьдесят лет на троне  -  долгий  срок.  И  как-никак  заслуживает
уважения,  -  отвечала  Исанна.  -  Разве  кто-нибудь  еще   здесь,   за
исключением Метрана и, возможно, Лорина, помнит тот день, когда  ты  был
коронован? Я пришла пожелать, чтобы и в будущем твой  узор  удавался  на
славу, Айлиль. И еще меня интересовали две вещи.
   - Какие же? - Это спросил уже Лорин.
   - Во-первых, я хотела посмотреть на путешественников, - ответила  ему
Исанна и повернулась к Полу Шаферу.
   А тот почему-то повел себя на редкость грубо.  Поспешно  заслонившись
от Исанны рукой, он вскричал:
   - Нет! Никаких "проверок"!
   Исанна удивленно подняла брови и,  быстро  глянув  на  Лорина,  снова
повернулась к Полу.
   - Все ясно, - молвила она. - Но не  бойся:  я  никогда  не  пользуюсь
"проверками" - мне они не нужны. - При этих  ее  словах  по  залу  снова
пронесся ропот.
   Пол  медленно  опустил  руку.  И  спокойно,  высоко  подняв   голову,
посмотрел старой женщине прямо в глаза. И, что было самое  удивительное,
первой отвела глаза Исанна!
   А потом, потом... потом она повернулась, не взглянув ни на Дженнифер,
ни на Кевина, не обратив ни малейшего внимания на  застывшую  Джаэль,  и
стала смотреть на Кимберли. И перед резным троном Бреннина, под  дивными
витражами Делевана одни серые глаза заглянули наконец в другие, такие же
серые.
   - Ах! -  воскликнула  Исанна,  судорожно  вздыхая.  И  через  секунду
прошептала чуть слышно:
   - Я так давно ждала тебя, дитя мое!
   И лишь сама  Ким  успела  заметить,  как  на  мгновение  лицо  Исанны
исказилось, словно от страха, когда она произносила эти  тихие,  похожие
на благословение слова.
   - Что это значит? - с трудом выговорила Ким. -  Что  вы  хотите  этим
сказать?
   Исанна улыбнулась.
   - Я же ясновидящая Бреннина. Живу в мире снов  и  видений.  -  И  Ким
вдруг поняла, ЧТО это означает, и на глаза ей навернулись светлые слезы.
   - Ты приходи ко мне,  -  прошептала  Исанна.  -  Лорин  покажет  тебе
дорогу. - И ясновидящая опять повернулась к королю Бреннина, который так
и остался стоять, возвышаясь надо всеми в зале, и склонилась перед ним в
глубоком реверансе. - Будь же добр и справедлив, Айлиль, - молвила  она.
- А теперь я назову вторую причину, по которой  пришла  сюда:  я  пришла
попрощаться. Я больше не вернусь, и  мы  никогда  уже  не  встретимся  с
тобой, Айлиль, по эту сторону Ночи. - Она помолчала. - Запомни:  я  тебя
любила.
   - Исанна!.. - вскричал король.
   Но она уже повернулась, чтобы уйти. И  двинулась,  опираясь  на  свой
посох и на сей раз в полном одиночестве, через весь  этот  великолепный,
застывший  от  изумления  зал  к  дверям,  ведущим   наружу,   навстречу
солнечному свету.
 
*** 
 
   В ту же ночь, далеко за полночь, Пола Шафера пригласили к  Верховному
правителю Бреннина - играть в та'баэль.
   Сопровождал его какой-то незнакомый стражник,  и  следуя  за  ним  по
полутемным коридорам, Пол испытывал горячую благодарность Коллу, который
незаметно шел за ними по пятам.
   Шли они довольно долго, но в бесконечных коридорах  людей  попадалось
мало. Редко кто еще бодрствовал в столь поздний час.  Какая-то  женщина,
расчесывая волосы, выглянула в  открытую  дверь  и  призывно  улыбнулась
Полу; потом мимо, бряцая мечами, проследовал небольшой отряд стражников.
Из-за дверей доносились порой чьи-то негромкие разговоры, а один раз Пол
услышал, как тихо и нежно вскрикнула и что-то пролепетала женщина - этот
как бы оборвавшийся на вздохе возглас ото