а и  как  можно  не  любить
этого чудесного малыша - такого спокойного, такого  хорошенького,  с  такими
ясными синими глазками - синими, как Сторожевые  Камни  Гинсерата,  подумала
она, а потом вспомнила, что Сторожевые Камни давно разрушены.
 
Глава 3 
 
   Глянув еще раз на дорогу, Пол просвистел сигнал отбоя. Тревога  миновала.
Дейв, обхватив руками столб, поддерживавший ограду, быстро взобрался  наверх
и перемахнул на ту сторону, тихонько выругавшись при приземлении, потому что
угодил по колено в весеннюю грязь.
   - О'кей, - сказал он. - Теперь девочек.
   Кевин помог Дженнифер, а затем Ким удержать равновесие в петле из жесткой
проволоки, с помощью которой Дейв должен был перетащить их  через  изгородь.
Они сперва очень опасались, что металлическая сетка ограды  может  оказаться
под напряжением, но Кевин заранее все  проверил  и  установил,  что  ток  по
проволоке не пропущен.
   - Машина идет! - раздался предупредительный крик Пола.
   Они упали ничком прямо на холодную, насквозь  промокшую  землю  и  лежали
так, пока огни фар не скрылись вдали. Затем Кевин поднялся и тоже перемахнул
через изгородь. Эту часть пути преодолеть было нетрудно, но они  знали,  что
дальше вся местность прослушивается с помощью особых датчиков и в  подземном
сторожевом бункере непременно раздастся сигнал  тревоги,  если  они  отойдут
хотя бы на несколько шагов от ограды.
   Пол быстро и  аккуратно  скрыл  все  следы,  и  они  с  Кевином  деловито
переглянулись. Несмотря на всю невероятную значимость того шага, который они
сейчас должны были сделать, Кевин был весь охвачен каким-то диким  восторгом
и возбуждением. Радостно было снова ДЕЛАТЬ что-то!
   - Хорошо, - сказал он очень  тихо,  стараясь  держать  себя  в  руках.  -
Значит, ты со мной, Джен. Будь готова продемонстрировать, что  ты  чертовски
сексуальна и жаждешь ласк. Дейв, Пол? Вы помните, что дальше? - Оба кивнули.
Он повернулся к Ким. - Ну вот, дорогая, все готово. Давай, девочка...
   Он умолк, увидев, что Ким уже сняла перчатки и Бальрат у  нее  на  правой
руке сияет очень ярко и кажется живым. Ким подняла камень над головой.
   - И да простят меня за это мертвые,  -  сказала  она  и  позволила  свету
Бальрата  вести  ее  вперед,  мимо  осыпающегося  Хилстоуна  к  Стоунхенджу.
<Имеются в виду знаменитые кромлехи, доисторические сооружения, состоящие из
огромных, отдельно стоящих каменных глыб в виде круглых или квадратных оград
и служившие для ритуальных церемоний и погребений; самый известный кромлех -
Стоунхендж, сооруженный в 1900-1600 гг. до  н.э.  и  расположенный  близ  г.
Солсбери, графство Уилтшир.>
   Итак, этой ночью, в самом начале весны, она наконец сделала  свой  второй
шаг, которого пришлось ожидать так долго, что она уже начала отчаиваться. Но
разве можно приказать сну присниться? Этому Исанна ее не научила.  Да  и  ее
дар ясновидящей, такой важный в иных случаях, в  данном  случае  не  дал  ей
ничего. Теперь она постоянно видела  вещие  сны,  но  каждый  раз  это  было
связано  с  бесконечным  ожиданием,  а  Ким   никогда   и   ни   при   каких
обстоятельствах нельзя было назвать человеком терпеливым.
   В течение того лета, что последовало  за  их  возвращением,  и  всей  той
долгой зимы, что пришла лету на смену и все никак  не  кончалась,  хотя  уже
наступил апрель, в своих снах она снова и снова видела один и тот же неясный
образ, но теперь она уже знала, кто это. Она давно уже поняла это -  с  того
самого первого своего шага по дороге, что ведет к Воину, с той, уже  ставшей
прошлым ночи в Парас Дервале.  Нагромождение  камней,  ветер,  шелестящий  в
траве, давно стали ей знакомы, и теперь она знала, где все это находится.
   Больше всего ее смущало именно  время,  иначе  осуществить  все  было  бы
достаточно просто, несмотря на нечеткость и мимолетность тех ее первых снов,
когда она была еще совсем новичком и плохо умела управлять своим даром; да и
видела тогда она все это не так, как сейчас, а так, как будто все происходит
три тысячи лет назад.
   Стоунхендж. Место, где похоронен великий король,  великий  человек  своей
эпохи, а на самом деле такой маленький, маленький рядом с  тем,  чье  тайное
имя он свято хранил даже за стенами смерти.
   Тайное священное имя, но только теперь это наконец перестало быть для нее
тайной. Как и всегда, природа ее  ясновидения  ошеломила  ее  своей  скрытой
печалью: неужели даже мертвым нет покоя от нее, от Кимберли Форд,  владеющей
камнем Бальратом?
   Стоунхендж она узнала сразу.  Исходная  точка.  Скрытая  ото  всех  Книга
Гортина, которую она нашла под полом в домике Исанны, помогла  установить  -
ей это оказалось легко, потому что в душе ее жила Исанна, -  те  слова,  что
должны были поднять мертвого Воина с его посмертного ложа.
   Но и еще одно было ей необходимо, ибо этот мертвый  человек  был  некогда
могущественным королем и никогда бы не  отдал  свою  тайну  так  просто:  ей
необходимо было знать другое место, следующее,  последнее.  Место,  где  она
должна была произнести заклинание.
   И в ту апрельскую ночь она его наконец узнала.
   Он бы снова обманул ее, завел не туда, этот образ, который она так  давно
пыталась поймать, если бы она на этот раз не была готова к  подобной  уловке
Времени. Ясновидящие ходят в своих снах по петлям, сотканным Великим  Ткачом
невидимой  нитью  на  своем  Станке,  и  они  должны  быть  готовы   увидеть
Необъяснимое.
   Но к этому-то она как раз была готова,  когда  увидела  странный  остров,
маленький, зеленый, посреди озера с гладкой, точно стекло, водой, в  которой
отражался серп только что взошедшей луны.  Все  это  было  проникнуто  таким
невероятным, абсолютным покоем, что тогда,  год  назад,  Ким  бы  заплакала,
узнай она, какой хаос воцарится в этом дивном месте из-за ее прихода.
   И даже не год назад, нет, еще совсем недавно. Но она  успела  измениться,
хотя в душе у нее жила печаль - глубокая и прочная,  как  каменный  колодец.
Все-таки необходимость действовать была слишком остра, да и откладывала  она
слишком долго, чтобы можно было позволить себе проливать слезы.
   Она поднялась с постели. Камень  Войны  поблескивал  неярко,  но  грозно,
словно что-то предвещая. А скоро он должен вспыхнуть ярким пламенем, это она
уже знала. Выйдя на кухню, она увидела, что часы показывают четыре  утра,  а
Дженнифер уже сидит за столом, и чайник на плите вот-вот закипит.
   - Ты так кричала и плакала, - сказала Дженнифер. -  Я  решила,  что-то  с
тобой случилось.
   Ким придвинула второй стул и села, поплотнее запахнувшись в халат. В доме
было холодно, а после таких "путешествий" ее всегда знобило.
   - Случилось, - подтвердила она устало.
   - И ты знаешь, что нужно делать? Ким кивнула.
   - И все получится?
   Ким только пожала плечами. Слишком уж трудно было это объяснить. Сама она
уже поняла - правда, не так давно, - почему Исанна предпочла  уединиться  на
берегу озера. Сейчас в кухне горели уже два огня:  один  в  виде  лампы  под
потолком, а второй у нее на руке.
   - Давай лучше ребят позовем, - сказала она.
   - Я уже позвала. Они скоро будут здесь. Ким вдруг остро глянула на нее:
   - Что я говорила во сне?
   Дженнифер смотрела на нее ласково; такой взгляд появился у нее с тех пор,
как родился Дариен.
   - Ты у кого-то громко просила прощения,  -  сказала  она.  "Она  поднимет
мертвых с места их упокоения, а живых - навстречу их судьбе".
   - Ну и слава богу, - сказала Кимберли.
   В  дверь  позвонили.  Через  минуту  все  уже   толпились   вокруг   нее,
возбужденные,  растрепанные,  полусонные.  Она  посмотрела  на  каждого   по
очереди. Они ждали долго, но теперь ожиданию их пришел  конец;  она  увидела
тот остров и озеро, где вода как стекло.
   - Кто поедет со мной в  Англию?  -  спросила  она  ломким  от  напряжения
голосом, которому тщетно пыталась придать веселость.
 
*** 
 
   Поехали все. Даже  Дейв,  которому  пришлось  прервать  свою  практику  в
качестве  обвинителя,  причем  факультетское  начальство  и  ту  адвокатскую
контору, где он стажировался, он предупредил о своем отъезде всего за сутки.
Всего год назад он потащил с собой во Фьонавар целую груду конспектов, столь
велико было его желание успешно изучить  все  юридические  науки  и  отлично
закончить университет. Как же сильно он изменился  с  тех  пор!  И  все  они
изменились очень сильно. Да разве могло быть иначе -  после  того,  как  они
увидели огненную руку над расколовшейся вершиной Рангат? Разве после  такого
что-нибудь могло казаться достаточно значительным в их родном мире?
   Ну что, например, может быть менее материальным, чем сон?  Однако  именно
сон заставил всех пятерых мчаться в Лондон, а  потом  в  аэропорту  "Хитроу"
хватать напрокат "Рено" и  практически  без  остановок  гнать  -  за  рулем,
разумеется, Кевин Лэйн -  в  Эймсбери,  от  которого  до  Стоунхенджа  рукой
подать.
   Кевин по-прежнему пребывал в приподнятом  настроении.  Наконец-то  позади
остались  долгие  месяцы  ожидания,   вынужденного   интереса   к   налогам,
недвижимости  и  гражданской  судебной   процедуре,   предшествовавшие   его
вступлению в Коллегию Адвокатов.  Он  на  полной  скорости  гнал  машину  по
каким-то проселочным дорогам,  не  обращая  внимания  на  шипение  Дейва,  и
наконец  лихо  затормозил  перед  старинной  таверной,  которая  называлась,
разумеется, "Новой гостиницей".
   Они с Дейвом быстро управились с багажом - все взяли с собой  практически
только смену одежды, - а Пол занялся их регистрацией. Когда  они  в  таверне
пробирались к стойке бара - там было  полно  народу,  как  всегда  во  время
ланча, -  Кевин  перехватил  взгляд  симпатичной  веснушчатой  официантки  и
подмигнул ей.
   - Представляешь, - сказал он Дейву, пока они ждали Пола, - я и не  помню,
когда в последний раз был с женщиной.
   Дейв, который тоже не мог этого вспомнить, хотя у него было на то гораздо
больше оправданий, проворчал:
   - Ты что, не можешь хоть раз в жизни  отвлечься  оттого,  что  у  тебя  в
штанах?
   Ну ладно, думал Кевин, пожалуй, действительно зря я ему  это  сказал.  Но
ведь он же и сам не монах в конце концов!  Вот  Дьярмуд  бы  меня  понял.  А
интересно, смог  бы  Дьярмуд,  этот  на  редкость  беспутный  тип,  хотя  бы
предположить, как далеко заносит Кевина во время любовных игр и  что  он  на
самом деле обретает в результате физической  любви?  Вряд  и  Дьяр  способен
такое вообразить. Я ведь и сам себя толком не понимаю.
   Пол получил наконец ключи от двух соседних номеров и, оставив Кимберли  -
по ее же настоянию - в одном из  них,  отправился  вместе  с  остальными  на
запад, где они, проехав примерно  милю,  присоединились  к  толпе  туристов,
щелкавших фотокамерами  возле  знаменитого  кромлеха.  Только  здесь  Кевин,
позабыв о своих весьма фривольных планах, наконец посерьезнел. Им предстояла
непростая работа, и следовало подготовиться к тому,  что  они  будут  делать
этой ночью.
   Дейв начал задавать Ким вопросы еще в самолете. Была  уже  поздняя  ночь,
фильм,  который  показывали  в  салоне,  закончился,  огни  были  притушены,
Дженнифер и Пол  давно  спали,  когда  огромная  фигура  Дейва  нависла  над
креслами, в которых устроились Кевин и Ким;  оба  еще  бодрствовали,  но  не
разговаривали. Ким вообще за это время не проронила ни слова, точно все  еще
блуждала где-то в своей стране пророческих сновидений.
   - А что мы там будем делать? - робко спросил Дейв, явно  не  желая  грубо
прерывать ее раздумья.
   Но седовласая Ким тут же встрепенулась и, ничуть не сердясь, ответила:
   - Вы четверо должны будете делать все, что потребуется, чтобы мне хватило
времени.
   - На что? - снова спросил Дейв.
   Кевин повернулся к ним и тоже  вопросительно  уставился  на  Ким.  И  она
по-прежнему серьезно и спокойно ответила:
   - На то, чтобы заставить одного великого короля восстать  из  мертвых.  И
назвать мне некое имя. А с остальным я уж как-нибудь сама справлюсь.
   Кевин вспомнил, что тогда глянул мимо Ким в окно и  над  крылом  самолета
увидел звезды; они летели очень высоко над океаном.
 
*** 
 
   - Который час? - уже в пятый раз спрашивал Дейв,  пытаясь  унять  нервное
возбуждение.
   - Начало двенадцатого, - спокойно ответил Пол, продолжая играть с  чайной
ложкой. Они сидели в баре гостиницы; точнее,  он,  Дейв  и  Джен  сидели  за
столиком, а Кевин - просто невероятно! - убалтывал ту  самую  официантку  за
стойкой. Да нет, на самом деле не так уж невероятно: он-то знал Кевина Лэйна
достаточно давно.
   - Да  где  же  она,  черт  возьми!  Когда  наконец  спустится  к  нам?  -
Чувствовалось, что Дейв действительно напряжен до предела.  Пол  чувствовал,
как и его охватывает беспокойство. Он прекрасно понимал, что ночью все здесь
выглядит совершенно иначе. Когда станет темно и тихо, когда исчезнут все эти
толпы зевак, Стоунхендж, освещаемый светом звезд, точно  двинется  назад  по
оси времени. В этих местах и сейчас еще ощущалась древняя  магическая  сила.
Во всяком случае, Пол ее чувствовал и знал, что ночью  она  непременно  себя
проявит.
   - Все знают, что кому нужно делать? - в который уже раз спросил он.
   - Да, Пол, конечно!  -  откликнулась  Дженнифер  на  удивление  спокойным
тоном. Они разработали план действий сразу после обеда,  когда  вернулись  с
экскурсии к кромлеху. Ким из своей комнаты так  и  не  выходила,  во  всяком
случае, они ее не видели.
   Кевин подлетел к столу с большой кружкой пива.
   - Ты что, пьешь? - грозно спросил его Дейв.
   - Не будь идиотом! Пока вы оба здесь бездельничали, я успел узнать  имена
двух здешних сторожей. Вон того большого, бородатого зовут Лен,  а  второго,
его сейчас в зале нет, зовут Дугал. Так мне Кейт сказала.
   Дейв и Пол молчали.
   - Отличный результат! - с легкой усмешкой заметила Дженнифер.
   - О'кей, - послышался вдруг рядом с ними голос Ким. -  НАМ  ПОРА.  -  Она
стояла у их столика в летной куртке из овчины, до  ушей  замотанная  шарфом.
Глаза ее под падавшими на лоб седыми прядями смотрели чуть диковато, а  лицо
было мертвенно-бледным. Одна-единственная вертикальная  морщинка  перерезала
лоб. Она подняла правую руку; руки у нее были в перчатках.
   - Он начал ярко светиться пять минут назад, - сказала она.
 
*** 
 
   Итак, она нашла это место и пришла сюда действительно  вовремя  -  именно
здесь,  сейчас  она  должна  была  проявить  себя,  продемонстрировать  силу
Бальрата, испускавшего алое  сияние.  Этот  Камень  Войны  был  лишь  найден
людьми, а не сделан их  руками,  и  принадлежал  самой  дикой  магии,  какая
только, есть на свете, но ведь теперь идет война, идет полным ходом,  не  на
жизнь, а на смерть. И эхо этой войны слышно даже здесь, у древнего кромлеха,
перед которым она сейчас и остановилась.
   Позади нее слышались крики. Где-то очень  далеко.  Пора.  Подняв  руку  к
лицу, Кимберли  решительно  выкрикнула  -  и  холодно  прозвучал  ее  голос,
совершенно не похожий на обычный,  свойственный  только  ей  самой,  в  этой
застывшей тишине, в этом исполненном ожидания и спокойствия месте  -  первые
магические  слова  заклятия,  обращенного  к  иной  магической  силе,  желая
подчинить эту силу и вызвать принадлежавшего ей мертвого короля  из-за  стен
Ночи.
   -  Приди,  Пендрагон!  Ты  должен  прийти  на  свет,  Бальрата!  Вставай,
Пендрагон, иди ко мне!
   Луна еще не взошла. Меж древних каменных глыб Бальрат сверкал ярче  любой
звезды, освещая своим  зловещим  светом  гигантские  зубцы  скал.  И  ничего
утонченного, мягкого, прекрасного не было в этой дикой яростной силе. И она,
Ким, должна была стать с ней заодно, быть  движимой  ею,  ибо  их  связывала
общая тайна, ставшая  теперь  известной  и  ей.  Ибо  она  пришла  поднимать
усопшего, призывать его к себе из мира Ночи.
   И, судя по поднявшемуся  ветру,  которого  раньше  не  было  совсем,  она
поняла: ей это удалось.
   Подавшись вперед и держа Бальрата высоко перед собой, она увидела в самом
центре кромлеха, на каменном алтаре, чью-то неясную высокую фигуру.  Человек
этот был весь окутан тенью, завернут в туман, точно в саван, и потому  видим
лишь отчасти в неярком свете звезд и пламенеющего  камня.  Ким  чувствовала,
как невыносимо тяжело этому человеку и какой ужасный смрад от него  исходит;
он умер уже так давно, а она заставила его восстать из могилы.
   Нет, здесь не место для  печали!  А  проявленная  слабость  вполне  может
нарушить заклятие, и она повелительным тоном произнесла:
   - Утер Пендрагон, слушай меня и следуй за  мной,  ибо  я  приказываю  это
тебе!
   - Не смей мне приказывать, я - король! - Голос его зазвенел, как  струна,
и в нем слышался отзвук долгих столетий. Но тон был повелительный.
   Никакой жалости! Никакой! Она заставила свое сердце окаменеть.
   - Ты мертв, - заявила она ему ледяным тоном на этом леденящем душу ветру.
- И теперь подчиняешься тому камню, что у меня на руке.
   - Это почему же? Ветер все крепчал.
   - Из-за того, что ты обманул Ингерну,  из-за  твоего  сына,  зачатого  во
грехе.  -  Старая,  старая  история.<Матерью  короля  Артура  была   Ингерна
(Инджерна, Игрейна), жена Горлоя, которую тот скрывал в замке  Тинтаголь  от
любовных посягательств короля Утера Пендрагона. Но  тот  с  помощью  чародея
Мерлина принял облик мужа Ингерны и  обольстил  ее.  Тогда-то  и  был  зачат
будущий король Артур.>
   Утер выпрямился на краю своей могилы в полный рост и показался ей  очень,
очень высоким.
   - А разве он не доказал впоследствии свое поистине королевское величие?
   Ах так?
   - Даже если и доказал, - молвила Кимберли, и в сердце у  нее  разверзлась
такая рана, что, казалось, как ни крепись, не  поможет.  -  И  все-таки  мне
придется призвать его - тем именем, которое ты хранишь в своей душе.
   Мертвый король воздел широко раскинутые  руки  к  звездам,  смотревшим  с
небес.
   - Разве недостаточно он страдал? - вскричал он, перекрывая вой ветра.
   На это нечего было возразить, и она сказала устало:
   - У меня очень мало времени, Утер. Твой сын очень нужен нам. И  я  огнем,
пылающим в этом камне, заклинаю тебя: назови его истинное имя!
   Она видела, как посуровело лицо  Утера  Пендрагона,  и  тоже  постаралась
придать своему лицу совершенно непреклонное выражение,  чтобы  он  не  сумел
заметить в ней ни малейших признаков нерешительности.  Сейчас  главное  было
выдержать этот поединок. И Ким чувствовала, как сама земля  противодействует
ей, тянет короля прочь от нее, куда-то вниз...
   - Ты знаешь, что это за место? - спросил Утер Пендрагон.
   - Знаю.
   И по его затуманившимся глазам она поняла: он тоже знает это и  понимает,
что Бальрат может и  будет  повелевать  им.  Казалось,  душа  ее  мучительно
содрогается, сжимается от той боли, которую испытывает  он,  осознавая  свое
бессилие перед этим воплощением дикой магии. Господи, ей не выдержать! Ей же
не удастся до конца оставаться столь же непреклонной!
   - Он был еще очень молод,  когда  это  случилось,  -  сказал  вдруг  Утер
Пендрагон, - этот инцест <Имеется в виду кровосмесительная связь  Артура  со
своей сестрой,  в  результате  чего  на  свет  появился  Мордред  (Мордрет),
которого все считали племянником Артура. Впоследствии,  когда  король  Артур
доверяет Мордреду  управление  своей  столицей,  тот  захватывает  власть  и
понуждает к сожительству королеву Гвиневру  (Джиневру).  Артур  сражается  с
ним, убивает его, но  и  сам  гибнет  от  смертельной  раны.  Упомянутое  же
пророчество Мерлина заключалось в том, что он, зная  о  совершенном  Артуром
инцесте, предсказал ему, что он будет предан своим сыном и погибнет  от  его
руки. Эти сюжеты разрабатывались, в частности, в  обширнейшем  романе-эпопее
"Ланселот-Грааль" (ХШв.) и особенно в его последней части "Смерть  Артура".>
и все остальное. Он боялся - из-за того пророчества. Неужели  они  не  могут
сжалиться? Неужели никто не может?
 
*** 
 
   Да кто она  такая,  в  конце  концов,