в Рог, что-то  иное  в  небе,  что-то
дикое. Оуин и короли. И ребенок. Несущие смерть, олицетворяющие  ее.  Он
ускорил шаги, почти перешел на бег. Кто?
   Тут он отчасти получил ответ на  свой  вопрос  и  резко  остановился,
ослабев от облегчения. От группы всадников у Адеина внезапно  отделились
двое: один на темно-сером коне, второй - на гнедом, почти золотистом,  и
помчались к нему. Он узнал обоих.
   И их всадников тоже. Кони с грохотом подлетели к нему,  оба  всадника
спрыгнули на землю  еще  до  того,  как  остановились,  с  неосознанной,
врожденной грацией дальри. И  Дейв  оказался  лицом  к  лицу  с  людьми,
ставшими его побратимами однажды ночью в Пендаранском лесу.
   Они испытывали радость и облегчение, и каждый по-своему их  проявлял,
но они не стали обниматься.
   - Айвор? - произнес Дейв. Одно лишь имя.
   - С ним все в порядке, - спокойно ответил  Ливон.  -  Несколько  ран,
ничего серьезного.  -  У  самого  Ливона,  как  заметил  Дейв,  появился
короткий шрам на виске, уходящий под его светлые волосы.
   - Мы нашли твой топор, - объяснил Ливон. - На берегу. Но  никто  тебя
не видел после того.., после того, как ты протрубил в Рог, Дейвор.
   Дейв вдохнул воздух и медленно выдохнул.
   - Кинуин? - сказал он. - Вы слышали ее голос?
   Оба дальри молча кивнули.
   - Она остановила Охоту, - сказал  Дейв,  -  а  потом..,  унесла  меня
прочь. Когда я очнулся, она была со мной и сказала, что  она..,  собрала
убитых. - Больше он ничего  не  стал  рассказывать.  Остальное  касалось
только его одного и не было предназначено для чужих ушей.
   Он увидел, как Ливон, быстро соображающий, как всегда, бросил  взгляд
поверх его головы на курган, а потом Торк сделал то же самое. Воцарилось
долгое  молчание.  Дейв  чувствовал  свежесть  утреннего  ветра,   видел
колыхание высокой травы на Равнине. Затем с болью в  сердце  он  увидел,
что Торк, всегда такой сдержанный, беззвучно плачет, глядя на  могильный
курган.
   - Так много, - прошептал Торк. - Они убили так много наших, альвов...
   - Мабон, герцог Родена, получил тяжелую рану в плечо, - сказал Ливон.
- Один из лебедей налетел на него.
   Мабон, вспомнил Дейв, спас ему жизнь всего два дня назад, когда  сама
Авайя бросилась на него с неба, словно смертоносный вихрь. Он глотнул  и
с трудом произнес:
   - Торк, я видел Барта и Нейвона, обоих. Они...
   Торк скованно кивнул:
   - Знаю. Я их тоже видел.
   Барт и Нейвон, которым едва исполнилось  по  четырнадцать  лет  перед
смертью, были теми мальчиками, которых они  с  Торком  охраняли  в  роще
Фалинн в первую ночь Дейва в Фьонаваре. Охраняли  и  спасли  от  ургаха,
чтобы потом...
   - Это был ургах в белом, - сказал Дейв,  горечь  во  рту  мешала  ему
говорить. - Самый крупный из них. Он убил их обоих. Одним ударом.
   - Уатах. - Это имя слетело с губ Ливона, как плевок. - Я слышал,  как
его  так  называли  другие.  Пытался  добраться  до  него,  но  не   мог
пробиться...
   - Нет! Этого так не  убить,  Ливон,  -  перебил  его  Торк  яростным,
напряженным голосом. - Одному не убить. Мы их одолеем, потому что должны
победить, но обещай, что никогда не будешь гоняться за ним  в  одиночку.
Он - нечто большее, чем просто ургах.
   Ливон молчал.
   - Обещай мне! - повторил Торк, становясь прямо перед сыном авена и не
обращая внимания на слезы, все еще блестевшие у него  на  глазах.  -  Он
слишком огромен, Ливон, и слишком быстр, и не просто  огромен  и  быстр.
Обещай мне!
   Прошла еще секунда, прежде чем Ливон ответил:
   - Только вам двоим я скажу это. Поймите. Но я даю вам  слово.  -  Его
светлые волосы ярко блестели на солнце. Он отбросил их за спину коротким
движением головы и резко повернулся к коням. Не  останавливаясь,  бросил
через плечо:
   - Пошли. Сегодня утром состоится Совет племен в  Селидоне.  -  И,  не
дожидаясь их, он вскочил в седло и поскакал.
   Дейв с Торком переглянулись, потом вдвоем сели  на  одного  коня,  на
серого, и поехали за ним. На полпути  к  священным  камням  они  догнали
Ливона, потому что он остановился и подождал их.
   - Простите меня, - сказал он. - Я трижды глупец.
   - По крайней мере, дважды, - серьезно согласился Торк.
   Дейв  рассмеялся.  Через  секунду  рассмеялся  и  Ливон.  Сын  Айвора
протянул руку. Торк пожал ее. Они посмотрели на Дейва. Он молча  положил
свою правую ладонь на их руки.
   Остальную часть пути они ехали рядом.
 
*** 
 
   - Хвала Великому Ткачу и ярким нитям на его Станке! -  в  третий  раз
произнес достопочтенный Дира, вождь Первого племени.
   Он начинал действовать Дейву на нервы.
   Они находились в зале собраний в Селидоне. Не самый большой зал, да и
собрание было не очень многочисленным: авен, на  вид  полный  энергии  и
самообладания, несмотря на забинтованную руку и шрам, как у Ливона,  над
одним глазом; вожди восьми остальных племен и их шаманы;  Мабон,  герцог
Родена, лежащий на ложе, очевидно,  страдающий  от  боли,  но  столь  же
очевидно твердо  намеренный  присутствовать;  и  Ра-Тенниэль,  правитель
светлых альвов, к которому то и  дело  обращались  все  взгляды,  полные
изумления и благоговения.
   Дейв знал, что здесь нет некоторых людей, которые были  очень  нужны.
Двое вождей, Дамах, вождь Второго племени, и Берлан - Пятого, только что
получили это звание: они были  соответственно  сыном  и  братом  вождей,
погибших у Адеина.
   К удивлению Дейва, Айвор предоставил Дире вести собрание. Торк кратко
пояснил,  шепотом:  Первое  племя,  единственное  из  всех,  никогда  не
перемещалось по Равнине, Селидон был их постоянным домом. Они оставались
здесь,  в  центре  Равнины,  получали  и   передавали   послания   через
гонцов-обри от всех племен,  хранили  историю  народа  дальри,  снабжали
племена шаманами и  всегда  руководили  собраниями  здесь,  в  Селидоне.
Всегда, даже в присутствии авена. Так было во времена Ревора, и так было
сейчас.
   "С абстрактной точки зрения  это  имело  смысл",  -  думал  Дейв,  но
сейчас, сразу после напряжения битвы, он с  трудом  терпел  Диру  и  его
медлительность.
   Дира  дребезжащим  голосом  произнес  не  слишком  связную  речь,  то
оплакивая погибших, то вознося хвалу победителям, потом наконец  передал
слово  Айвору.  Отец  Ливона  встал  и   рассказал,   чтобы   просветить
Ра-Тенниэля  об  их  невероятной,  дикой   скачке   через   пол-Равнины,
продолжавшейся ночь и день, чтобы опередить  войска  Могрима  и  первыми
подойти к реке.
   Его сменил Правитель Данилота, который, в  свою  очередь,  рассказал,
как он заметил армию Тьмы, переправлявшуюся через  Андарьен;  как  зажег
свой магический кристалл на Атронеле, чтобы  послать  предостережение  в
Парас  Дерваль,  и  отправил  двоих  гонцов  на  великолепных   ратиенах
предупредить дальри, и, наконец, повел собственную армию  из  безопасной
Страны Теней на битву у Адеин.
   В его голосе звучала музыка, но ноты были  рождены  печалью.  Погибло
очень много пришедших из Данилота, с Равнины, а также из  Бреннина,  так
как пятьсот воинов Мабона из Родена сражались в самой гуще битвы.
   Казалось,  что  эта  битва  полностью  проиграна,  несмотря  на   все
проявленное ими  мужество,  пока  не  протрубил  Рог.  И  поэтому  Дейв,
которого здесь, на Равнине, называли Дейвором, встал по просьбе Айвора и
рассказал  свою  собственную  историю:  как  услышал  внутренний  голос,
напомнивший ему о том, что он носит с собой (в  его  памяти  этот  голос
продолжал звучать, как голос Кевина Лэйна, упрекнувшего его за  то,  что
он так медленно соображает), и как он протрубил в Рог Оуина изо всех еще
оставшихся у него сил.
   Все они знали, что произошло потом. Видели призрачные фигуры в  небе,
Оуина, и королей, и ребенка на белом коне. Видели, как они спустились  с
огромной высоты,  убивая  черных  лебедей  из  выводка  Авайи,  цвергов,
ургахов, волков Галадана.., а затем без остановки  и  без  разбора,  без
жалости и отсрочки обрушились на альвов и людей Равнины и Бреннина.
   Пока не явилась Богиня и  не  крикнула:  "Вложи  свой  меч  в  ножны,
Небесный король!", и только одному Дейвору,  который  протрубил  в  Рог,
было известно о  том,  что  происходило  после  этого  до  рассвета.  Он
рассказал, как проснулся на кургане, как узнал, что это за  курган,  как
Кинуин предупредила его, что  не  сможет  вмешаться,  если  он  еще  раз
протрубит в Рог.
   Больше он им ничего не сказал и сел на  место.  Ему  вдруг  пришло  в
голову, что он только что произнес речь. Еще не так давно сама мысль  об
этом его бы парализовала. Но  не  сейчас  и  не  здесь.  Слишком  многое
поставлено на карту.
   - Хвала Ткачу и ярким  нитям  на  его  Станке!  -  еще  раз  нараспев
произнес Дира, поднеся обе сморщенные руки к лицу. - Я объявляю  сейчас,
перед всеми  собравшимися,  что  отныне  почетной  обязанностью  Первого
племени будет уход  за  этим  курганом  и  совершение  всех  поминальных
обрядов, чтобы он всегда оставался зеленым, и чтобы...
   Дейв почувствовал, что сыт всем этим по горло.
   - А вы не думаете, что,  если  Кинуин  смогла  воздвигнуть  курган  и
собрать всех убитых, она сможет поддерживать его зеленым, если захочет?
   Тут Дейв вздрогнул,  потому  что  Торк  сильно  лягнул  его  в  ногу.
Последовало короткое, неловкое молчание. Дира бросил на Дейва неожиданно
проницательный взгляд.
   - Я не знаю, как поступают в подобных случаях в том мире,  откуда  ты
прибыл, Дейвор, и не  взял  бы  на  себя  смелость  комментировать  ваши
обычаи. - Дира помолчал, чтобы слова как следует  дошли  до  слушателей,
потом продолжал:
   - Точно так же вряд ли тебе подобает давать нам советы  насчет  нашей
собственной Богини.
   Дейв почувствовал, что краснеет, резкий ответ так и просился  к  нему
на язык. Но он сдержался усилием воли и был вознагражден, услышав  голос
авена:
   - Он видел ее, Дира; он дважды разговаривал с Кинуин и получил от нее
подарок. Он, а не ты и не я. Он имеет право говорить и даже  обязан  это
делать.
   Дира обдумал это, затем кивнул.
   - Это правда, - спокойно признался он, к удивлению Дэйва.  -  Я  беру
свои последние слова обратно, Дейвор. Но знай: если я говорю об уходе за
курганом, то это  знак  уважения  и  признательности.  Не  затем,  чтобы
заставить Богиню что-то сделать, а чтобы поблагодарить ее за то, что она
уже сделала. Разве в этом есть нечто неподобающее?
   После чего Дейв горько пожалел, что вообще открыл рот.
   - Прости меня,  вождь,  -  еле  проговорил  он.  -  Конечно,  нет.  Я
испытываю тревогу и нетерпение, и...
   - И не без причины! - проворчал Мабон  из  Родена,  приподнимаясь  на
своем ложе. - Нам надо принять решение, и будет лучше, если мы приступим
к делу побыстрее.
   Раздался серебристый смех.
   - Я слышал о торопливости людей, - лукаво произнес Ра-Тенниэль, -  но
теперь убедился сам. - Его высокий голос к концу фразы стал  чуть  ниже;
все слушали, потрясенные самим его присутствием среди них.  -  Все  люди
нетерпеливы. Время так медленно течет  для  вас,  ваши  нити  на  станке
Великого  Ткача  так  коротки.  Мы,  в  Данилоте,   говорим,   что   это
одновременно и ваше проклятие, и ваше благословение.
   - Разве не бывает такого времени, когда необходимы срочные  действия?
- ровным голосом спросил Мабон.
   - Конечно, - вмешался Дира, так как Ра-Тенниэль  молчал.  -  Конечно,
бывает. Но сейчас необходимо прежде всего подумать о погибших, иначе  их
жертва не останется в памяти, не будет оплакана, и...
   - Нет, - произнес Айвор.
   Одно лишь слово, но все присутствующие услышали сдержанные  интонации
приказа. Авен встал.
   - Нет, Дира, - тихо повторил он. Ему не было  нужды  повышать  голос:
все смотрели на него. - Мабон прав, и Дейвор тоже, и я  думаю,  что  наш
друг из Данилота с нами согласится. Ни один человек из  тех,  кто  погиб
этой ночью, никто из наших  братьев  и  сестер-альвов,  потерявших  свою
песнь, не останется лежать не оплаканным под курганом Кинуин.  Опасность
заключается  в  том,  -  продолжал  он,  и  его  голос   стал   суровым,
непримиримым, - что они могли умереть напрасно. Мы не  должны  допустить
этого, пока мы живы, пока можем скакать и держать оружие. Дира, мы ведем
войну, и Тьма окружает нас со всех сторон.  Возможно,  еще  будет  время
горевать о погибших, но только в том случае, если мы пробьемся к Свету.
   В Айворе нет совсем ничего, что внушало бы  восхищение,  думал  Дейв.
Особенно  по  сравнению  с   сияющим   Ра-Тенниэлем,   или   исполненным
достоинства Дирой, или даже  неосознанной  грацией  дикого  животного  у
Ливона. В этом помещении находились гораздо более представительные люди,
с более властными голосами, с более повелительным взглядом, но в  Айворе
дан Баноре горел огонь, и в сочетании с силой воли и с любовью к  своему
народу это перевешивало все, чем обладали другие. Дейв смотрел на  авена
и знал, что пойдет за этим человеком, куда бы тот ни позвал.
   Дира  склонил  голову,  словно  под  двойным  грузом  этих   слов   и
собственных лет.
   -  Это  так,  авен,  -  сказал  он,  и  Дейва  неожиданно  растрогала
бесконечная усталость в его голосе. -  Да  поможет  нам  Ткач  проложить
дорогу к Свету. - Он  поднял  голову  и  посмотрел  на  Айвора.  -  Отец
Равнины, сейчас не то время, чтобы я мог  держаться  за  положенное  мне
гордое место. Ты позволишь мне уступить  его  тебе  и  твоим  воинам,  а
самому сесть?
   Айвор сжал губы. Дейв понял, что он борется  с  быстро  подступившими
слезами, которые так часто служили поводом для насмешек его родных.
   - Дира, - произнес авен, - это гордое место всегда будет принадлежать
тебе. Ты не можешь уступить его ни мне, ни кому-либо другому.  Но  ты  -
вождь Первого племени Детей Мира, племени шаманов и учителей, хранителей
преданий. Друг мой, как может такой человек проводить Военный Совет?
   Кажущийся неуместным солнечный свет лился  в  открытые  окна.  Полный
боли вопрос авена повис в воздухе, четкий, как пылинки воздуха  в  косых
солнечных лучах.
   - Это правда, - повторил Дира.  Он  неверной  походкой  направился  к
свободному стулу рядом с лежанкой Мабона. Растроганный,  Дейв  привстал,
чтобы предложить ему  помощь,  но  тут  увидел,  что  Ра-Тенниэль  одним
плавным,  грациозным  движением  очутился  рядом   с   Дирой   и   помог
престарелому вождю сесть.
   Но когда Правитель светлых альвов выпрямился, взгляд его устремился в
выходящее на запад окно. Мгновение он стоял  неподвижно,  сосредоточенно
прислушиваясь, потом сказал:
   - Слушайте. Они приближаются!
   Дейв  ошутил  быстрый  укол  страха,  но  в  тоне  альва  не  звучало
предостережения,  и  через  несколько  секунд  он  тоже  услышал  шум  у
восточного края Селидона: там раздавались приветственные крики.
   Ра-Тенниэль повернулся и слегка улыбнулся Айвору.
   - Сомневаюсь, что ратиены из Данилота могли  появиться  среди  вашего
народа и не вызвать волнения.
   Глаза Айвора ярко сияли.
   - Знаю, что не могли, - ответил он. - Ливон, приведи сюда  всадников,
пожалуйста.
   Они уже и так направлялись к ним.  Через  несколько  мгновений  Ливон
вернулся, а с ним еще двое альвов - мужчина  и  женщина.  Казалось,  сам
воздух в комнате стал светлее от их присутствия. Они поклонились  своему
Правителю.
   Но все же на них почти не обратили внимания..
   Потому что третий из вновь прибывших привлек к себе  взгляды  каждого
из находящихся в комнате, даже несмотря на стоящих рядом светлых альвов.
Дейв внезапно встал. Все остальные тоже.
   - Блестяще сотканный узор, авен, - произнес Айлерон дан Айлиль.
   Его  коричневая  одежда  была  покрыта  пылью   и   пятнами,   волосы
всклокочены, а темные глаза глубоко ввалились от  усталости.  Однако  он
держался очень прямо, а его голос звучал ясно и ровно.
   - Там уже слагают песни о скачке Айвора, который обогнал  армию  Тьмы
на пути к Селидону, и разбил ее, и прогнал обратно.
   - Нам помогли, Верховный правитель. Подоспели альвы  из  Данилота.  А
затем Оуин в ответ на звук Рога Дейвора, и в конце с нами  была  Зеленая
Кинуин, иначе мы все бы погибли.
   - Так мне и говорили, - сказал Айлерон. Он бросил на  Дейва  быстрый,
острый взгляд, потом повернулся к Ра-Тенниэлю.
   - Рад нашей  встрече,  господин  мой.  Если  Лорин  Серебряный  Плащ,
который учил меня в детстве,  говорил  правду,  ни  один  из  Правителей
Данилота не рисковал уходить так далеко от Страны Теней с тех  пор,  как
Ра-Латен соткал этот туман тысячу лет назад.
   Лицо Ра-Тенниэля было серьезным, глаза оставались нейтрально-серыми.
   -  Лорин  говорил  правду,  -  спокойно  подтвердил   он.   Ненадолго
воцарилось молчание; потом  смуглое  бородатое  лицо  Айлиля  осветилось
улыбкой.
   - Тогда с возвращением, повелитель светлых альвов!
   Ра-Тенниэль в ответ тоже улыбнулся, но в глазах его не  было  улыбки,
как заметил Дейв.
   - Нас приветливо встретили здесь вчера ночью,  -  пробормотал  он.  -
Цверги и ургахи, волки и выводок Авайи.
   - Я знаю, - ответил Айлерон, быстро становясь серьезным. - И нам  еще
предстоит встреча с ними. Думаю, это всем нам известно.
   Ра-Тенниэль молча кивнул.
   - Я прибыл,  как  только  увидел  магический  кристалл,  -  помолчав,
продолжил Айлерон. - За мной скачет армия. Они будут здесь к завтрашнему
вечеру. Я находился в Тарлинделе в ту ночь, когда  нам  было  отправлено
сообщение.
   - Мы знаем, - сказал Айвор. - Ливон объяснил. "Придуин" отправилась в
плавание?
   Айлерон кивнул.
   - Да. В Кадер Седат. На ней мой брат, Воин, Лорин и Мэтт, и еще Пуйл.
   - И На-Брендель, разумеется? - быстро спросил Ра-Тенниэль. -  Или  он
следует вместе с вашей армией?
   - Нет, - ответил Айлерон, и двое альвов за его спиной шевельнулись. -
Случилось еще кое-что. - Тут он  повернулся  к  Дейву,  удивив  всех,  и
рассказал о том, что сказала Дженнифер, когда "Придуин" исчезла из виду,
и что сказал и сделал Брендель, и куда они оба отправились.
   В воцарившейся тишине можно было слышать доносящийся в раскрытые окна
шум лагеря; слышны были также изумленные и восхищенные возгласы  дальри,
толпящихся вокруг ратиенов.  Казалось,  эти  звуки  доносятся  издалека.
Мысли Дейва унеслись к Дженнифер,  он  думал  о  том,  чем  и  кем  она,
по-видимому, стала.
   Тишину в комнате нарушил мелодичный  голос  Ра-Тенниэля.  Теперь  его
глаза были фиолетовыми.
   - Это хорошо. То есть настолько хорошо, насколько может быть в  такое
время, как наше. Нить Бренделя переплелась с ее нитью с той ночи,  когда
Галадан отнял ее у него. Возможно, в Аноре он нужнее, чем где-либо еще.
   Дейв понял лишь половину, но увидел, как у женщины-альва,  с  глазами
яркими, словно бриллианты, вырвался вздох облегчения.
   - Ньявин из Сереша и маг Тейрнон ведут сюда армию, - сказал  Айлерон,
быстро переходя к реальным фактам. -  Я  привел  почти  все  свои  силы,
включая и войско Катала. Шальхассан сейчас собирает еще людей у  себя  в
стране. Я послал сказать, чтобы  они  остались  в  Бреннине  в  качестве
арьергарда. Сюда я прибыл  один,  скакал  всю  ночь  вместе  с  Галин  и
Лиданом, потому что пришлось дать войску отдых; мы ехали  без  остановки
более суток.
   - А вы, Верховный правитель? - спросил Айвор. - Вы отдохнули?
   Айлерон пожал плечами.
   - Возможно, будет время отдохнуть после этого Совета,  -  ответил  он
почти равнодушно. - Это неважно. - Дейв, глядя на него, думал иначе,  но
все равно был поражен.
   - На чьем ратиене вы скакали? - вдруг спросил Ра-Тенниэль,  и  в  его
голосе прозвучало неожиданное лукавство.
   - Вы думаете, что я бы позволила такому красивому мужчине ехать не со
мной? - опережая Айлерона ответила Галин и улыбнулась.
   Айлерон  густо  покраснел  под  своей  бородой,  а  дальри   внезапно
разразились  хохотом,  разрядившим  напряжение.   Дейв,   тоже   смеясь,
встретился  взглядом  с  Ра-Тенниэлем  -  глаза  которого  теперь  стали
серебристыми, - и тот быстро подмигнул  ему.  Кевин  Лэйн,  подумал  он,
оценил бы то, что только что сдел