, - сказал гном. - Завтра канун Иванова дня.
   С губ мага сорвалось проклятие. И он стал горячо  молить  великого  Ткача
дать ему сил - это была та самая просьба, которую  заранее  предвидел  шаман
Гиринт из Третьего племени дальри, выразивший желание встретиться с  Лорином
и Мэттом именно там, в Гуин Истрат.
   Маг заметил, что единственный глаз Мэтта смотрит теперь совсем  в  другую
сторону, поверх его, Лорина, плеча на восток; и он тоже  обернулся  и  снова
посмотрел туда. Все-таки дым это или тени облаков? Он так и не мог сказать с
уверенностью.
   И в этот самый миг он почувствовал, как  в  нем  просыпается  мучительное
плотское желание.
   Его научили сопротивляться зову плоти во время той длительной подготовки,
которой подвергаются маги, но уже через несколько секунд он понял, что  даже
последователи Амаргина и знатоки Небесной премудрости, попав в Гуин  Истрат,
оказываются не в силах противостоять могуществу Даны, и уж тем более в  ночь
накануне Иванова дня.
   Отряд проследовал за Верховной  жрицей  через  Морвран.  На  запорошенных
метелью  улицах  им  навстречу  попадались  немногочисленные  прохожие.  Они
почтительно кланялись, но особой радости не выказывали. Не  время  было  для
громких  радостных  приветствий.  Миновав  город,  они  вскоре  въехали   на
территорию Храма, и Лорин  увидел  ожидавших  отряд  жриц  Мормы,  одетых  в
красное. Они все вышли им навстречу, все девять. А за ними и чуть в  стороне
стояли Айвор, правитель народа дальри, и старый  слепой  шаман  Гиринт;  еще
дальше  Лорин  увидел  Тейрнона  и  Барака,  на  лицах  которых  он  заметил
явственное облегчение и радость. Он и сам, увидев этих двоих,  почувствовал,
что терзавшие его плотские желания понемногу утихли.
   Впереди  всех  стояла  могучая  женщина  не  менее  шести  футов  ростом,
широкоплечая и седовласая; держалась  она  очень  прямо,  а  голову  подняла
царственно высоко. Она тоже была в красном одеянии, и Лорин  догадался,  что
это, должно быть, и есть пресловутая Одиарт.
   - Да будет светел час твоего возвращения, Первая из жриц нашей Матери,  -
произнесла Одиарт с холодноватой церемонностью.  Голос  у  нее  был  слишком
низкий и зычный для женщины. Джаэль по-прежнему была во  главе  отряда,  так
что Лорин не мог видеть ее глаз. Но даже в этот сумрачный день рыжие  волосы
ее прямо-таки горели огнем, скрепленные спущенным на лоб серебряным обручем.
На волосах Одиарт такого обруча не было.
   У Лорина вполне хватило времени, чтобы рассмотреть все  эти  подробности,
ибо Джаэль второй жрице так и не ответила. Пауза затягивалась. В  тишине  со
стены, которой обнесена была территория Храма, прямо за спинами девяти  жриц
Мормы, вдруг сорвалась птица и улетела, громко хлопая крыльями.
   И только тогда  Джаэль  изящным  жестом  вынула  ногу  из  стремени  и  с
надменным видом жестом приказала Одиарт помочь ей спешиться.
   Даже издалека Лорин видел, как побледнела Вторая; а среди остальных  жриц
Мормы прошелестел шепоток. На какое-то мгновение Одиарт  застыла,  не  сводя
глаз с  лица  Джаэль;  затем  решительно  шагнула  вперед  своими  огромными
ножищами и, сцепив замком  руки  у  бока  лошади,  помогла  Верховной  жрице
спрыгнуть на землю.
   - Знай свое место! - шепнула  Джаэль  на  ухо  своей  заместительнице  и,
повернувшись к Одиарт спиной, проследовала в ворота Храма к одетым в красное
жрицам, которые одна за  другой  преклонили  перед  ней  колени,  ожидая  ее
благословения. Все они, как показалось Лорину, были по крайней  мере  в  два
раза старше Джаэль. Нашла коса на камень,  думал  он,  понимая,  что  увидит
здесь еще немало удивительного. Одиарт первой нарушила молчание.
   -  Добро  пожаловать,  Воин,  -  сказала  она  Артуру  даже  с  некоторым
почтением, однако колен пред ним не преклонила. - В Гуин Истрат всегда  рады
видеть того, кого везли на Авалон, сидя на веслах, сразу три королевы.
   Не изменив выражения своего сурового лица, Артур молча кивнул.
   Одиарт,  видимо,  рассчитывавшая  на  большее,  растерянно  помолчала   и
неторопливо повернулась к  Айлерону,  который,  впрочем,  тоже  имел  вид  в
достаточной степени равнодушный; во всяком случае, на его бородатом лице  не
отражалось ровным счетом никаких эмоций.
   - Ты здесь, и это хорошо, - сказала Одиарт. - Долгие годы  прошли  с  тех
пор, как последний король Бреннина приезжал в Гуин Истрат, да  еще  накануне
Иванова дня.
   Говоря  это,  она  несколько  понизила  голос,  и  Лорин   услышал,   как
зашептались вдруг всадники. И  заметил  также,  что  Айлерон  только  сейчас
понял, КАКОЙ это день. Пора было действовать.
   Маг приблизился к Верховному правителю Бреннина и сказал громко:
   - Я не сомневаюсь, что обряды, посвященные Богине, будут  отправляться  в
эти дни, как и прежде. Нас это не заботит. Вы просили  помощи  у  Верховного
правителя, и  он  явился,  чтобы  предоставить  вам  эту  помощь.  Завтра  в
Линанском лесу будет охота на волков. - Он помолчал, глядя на Одиарт сверху,
из седла, и чувствуя, как в душе его поднимается старый гнев. -  Мы  прибыли
сюда и еще по одной причине, причем с согласия  и  при  поддержке  Верховной
жрицы. И я хочу, чтобы вы поняли: обряды, связанные с Ивановым  днем,  никак
не должны мешать этим нашим двум целям.
   - А что, теперь в Гуин Истрат будет командовать маг?  -  спросила  Одиарт
таким ледяным тоном, что Лорин должен был бы, наверное, замерзнуть на месте.
   - Приказы здесь отдает Верховный правитель Бреннина.  -  Айлерону  вполне
хватило времени, чтобы прийти в себя, и теперь он говорил уверенно,  даже  с
вызовом, приковывая к себе внимание окружающих. - И,  будучи  хранительницей
провинции Гуин Истрат, ты обязана по моему приказу сделать все  именно  так,
как только что разъяснил тебе мой Первый маг и главный советник.
   Она непременно постарается отомстить за это оскорбление, подумал Лорин.
   Одиарт действительно онемела, пытаясь сдержать бешеный  гнев,  и,  прежде
чем она успела обрести способность вновь что-то сказать, они вдруг  услышали
странное развеселое хихиканье. Лорин, удивленно оглянувшись, увидел, что это
смеется Гиринт, сидя  на  снегу  и  раскачиваясь  взад-вперед,  не  в  силах
сдержать охватившего его веселья.
   - Ох, молодежь! - вскричал наконец шаман в полном восторге. - Так ты и до
сих пор подвержен столь пылким страстям? Подойди же ко мне! Я так  давно  не
касался твоего лица.
   Лорин далеко не сразу осознал, что Гиринт  обращался  к  нему.  Испытывая
мрачные сожаления относительно  собственной  несдержанности,  вернувшей  его
больше чем на четыре десятка лет назад, он спешился. И в тот миг,  когда  он
коснулся  ногами  земли,  он  испытал  новый,  еще  более  глубокий  приступ
любовного томления. Видимо, ему не удалось как  следует  это  скрыть,  и  он
заметил, как губы Одиарт растянулись в удовлетворенной  и  довольно  злобной
усмешке. Ему страшно хотелось сказать ей какую-нибудь грубость,  но  он  это
желание подавил и направился к стоявшим поодаль дальри. Крепко обняв  Айвора
как старого друга, он сказал:
   - Да будет светла наша встреча, авен! Ревор гордился бы тобой.
   Коренастый Айвор улыбнулся в ответ:
   - Но не так, как гордился бы тобой, Лорин, Первый маг Бреннина.
   Лорин покачал головой.
   - Пока еще нечем особенно гордиться, - сурово молвил он. - Пока  еще  жив
тот предатель, что последним занимал этот пост. И я пока еще не проклял  его
прах!
   - Ух, до  чего  свиреп!  -  снова  раздался  насмешливый  голос  Гиринта,
впрочем, Лорин был уже к этому готов.
   - Да хватит тебе, старик! - сказал  он  Гиринту,  но  очень  тихо,  чтобы
больше никто, кроме Айвора, его слов не услышал. - Ведь и сам  бы  наверняка
был бы рад присоединиться к моему проклятию, верно?
   На этот раз Гиринт не засмеялся. Безглазое лицо повернулось к  Лорину,  и
крючковатые пальцы шамана скользнули по его лицу.  Для  этого  ему  пришлось
подойти почти вплотную к Лорину, и ответ свой он прошептал ему на ухо:
   - Если бы ненависть, что живет в моем сердце, могла убивать,  Метран  был
бы мертв еще до того, как оживил Котел! Я ведь и его тоже учил,  не  забывай
об этом, молодой маг!
   - Я помню, - прошептал Лорин, чувствуя, как  руки  шамана  ощупывают  его
лицо. - Но скажи, почему мы здесь, Гиринт? Да еще накануне Майдаладана?
   Шаман  опустил  руки.  Позади  себя  Лорин  слышал   громкие   приказания
командиров, размещавших своих воинов по квартирам. К ним подошел Тейрнон; на
круглом полном лице его остро светились умные глаза.
   - Я что-то стал лениться, - раздраженно сообщил Гиринт.  -  В  пути  было
холодно, и Парас Дерваль от нас был слишком  далеко.  -  Оба  мага  и  Айвор
почтительно молчали, и ни один из них не засмеялся. Помолчав, старый  шаман,
несколько  приободрившись,  сказал  совсем  иным  голосом,  более  звучно  и
решительно:
   - Ты назвал две основные цели, молодой маг:  уничтожение  волков  и  наши
совместные поиски выхода из создавшегося положения. Но ведь  ты,  как  и  я,
должен прекрасно понимать, что Богиня всегда совершает три поступка  подряд,
верно?
   Ни Лорин, ни Тейрнон не сказали ни слова ему в ответ. И ни один так и  не
посмотрел больше на восток.
 
*** 
 
   Кольцо вело себя спокойно, и это было для Ким сущим  благословением.  Она
все еще чувствовала себя бесконечно усталой после событий прошлой ночи и  не
была уверена, сможет ли так скоро снова иметь дело с магическим огнем.  Хотя
и ожидала этого с того самого момента, как они миновали первый  мост.  Здесь
повсюду ощущалось присутствие магических сил, и ее не  спасал  даже  зеленый
щит, образованный веллином, который она носила на запястье и который до  сих
пор вполне успешно охранял ее от всяческих ненужных воздействий.
   А потом, когда эта самодовольная Одиарт заявила  о  кануне  Иванова  дня,
Ким, в душе которой жила Исанна, помогавшая ей разобраться с полученными  от
Эйлатина знаниями, поняла, откуда исходит это магическое воздействие.
   И ничего с этим сделать было нельзя. Во всяком случае, она  -  да  еще  в
этом месте - не  могла  ничего.  Дан  Мора  не  имела  ничего  общего  ни  с
могуществом ясновидящих, ни тем более с могуществом  Бальрата.  Когда  отряд
начал разбредаться по квартирам - Ким успела заметить, как  Кевин  вместе  с
Броком и еще двумя воинами из отряда Дьярмуда поскакал назад, в  Морвран,  -
она последовала за Джаэль и магами в Храм.
   Сразу за порогом их поджидала жрица с изогнутым клинком, сверкавшим у нее
в руке, а рядом с ней стояла прислужница в коричневом одеянии  и,  дрожа  от
страха, держала перед жрицей большую чашу.
   Ким видела, как колебался  Лорин  даже  после  того,  как  старый  Гиринт
протянул руку, чтобы жрица сделала  надрез  и  собрала  в  чашу  кровь.  Она
понимала, как трудно сделать  это  Первому  магу  Бреннина.  Для  любого  из
последователей Амаргина и знатоков Небесной  премудрости  подобное  кровавое
жертвоприношение  непременно  связывается  с  самыми  мрачными  чувствами  и
воспоминаниями. Но Исанна когда-то давно поведала ей кое  о  чем  -  там,  в
домике на берегу озера, - и Ким, положив руку Лорину на плечо, сказала ему:
   - Радерт когда-то провел здесь целую ночь; и ты, я думаю, знаешь об этом.
   И даже сейчас, произнеся эти слова, она ощутила таившуюся за ними печаль.
Радерт,  будучи  некогда  Первым  магом,  оказался  тем  единственным,   кто
высмотрел здесь, среди жриц Мормы, юную Исанну. И не только понял, что перед
ним будущая Ясновидящая Бреннина,  но  и  увез  ее  прочь,  потому  что  они
полюбили друг друга и были вместе, пока он не умер - точнее, не был убит тем
королем-предателем.
   Лицо Лорина несколько смягчилось.
   - Это верно, - сказал он. - Так что и я, конечно же, должен найти в  себе
силы и пройти этот мерзкий обряд. Как ты думаешь, я  смогу  потом  побродить
тут и подыскать себе среди жриц и прислужниц такую, которая  согласилась  бы
сегодня ночью разделить со мной ложе?
   Потрясенная Ким посмотрела на него внимательнее и поняла, в  чем  причина
столь невероятного напряжения, которое отчего-то испытывал Лорин.
   - Ах да, Майдаладан, - прошептала она. - Неужели это так тяжело?
   - Довольно-таки, - кратко пояснил он и сразу  после  Гиринта  сделал  шаг
вперед и предложил свою кровь в жертву Дане, как и все прочие мужчины.
   Погруженная в глубокое раздумье, Ким двинулась мимо жрицы  с  кинжалом  к
одному из входов в главный зал Храма, находившийся под глубоко утопленным  в
землю куполом. Там,  на  возвышении  перед  алтарем,  она  увидела  огромный
обоюдоострый топор, воткнутый в странную колоду кубической формы. Ким так  и
застыла у входа, не сводя глаз со священного топора, пока к ней  не  подошла
одна из жриц и не предложила показать, где ее комната.
 
*** 
 
   Старые друзья, думал Айвор. Если в Гобелене войны и есть светлые ниточки,
так это именно они, старые  друзья,  и  то,  что  порой  пути  их  неизбежно
пересекаются снова, как основа и исток, хотя этого не было уже  столько  лет
и, наверное, уже не произошло бы в этой жизни, разве что  за  стенами  Ночи.
Если бы не эта война. Было так хорошо даже в столь тяжелые времена  посидеть
рядом с Лорином, послушать задумчивого неторопливого Тейрнона, увидеть,  как
смеется Барак, задуматься над тщательно взвешенными  словами  Мэтта  Сорина.
Хорошо было также увидеть всех тех мужчин и женщин, о которых он  так  много
слышал, но никогда не видел: Шальхассана Катальского и его дочь, оказавшуюся
действительно прекрасной в полном соответствии со  слухами  о  ней;  Джаэль,
Верховную жрицу Даны, не менее прекрасную, чем Шарра,  и  такую  же  гордую;
Айлерона, нового Верховного правителя, который был мальчишкой,  когда  Лорин
привозил его с собой  недели  на  две  в  Третье  племя.  Помнится,  он  был
молчаливым ребенком, но очень смышленым и ловким  во  всем,  за  что  бы  ни
взялся. Он и сейчас,  похоже,  остался  неразговорчивым,  но,  опять  же  по
слухам, по-прежнему был умен и ловок.
   Было и кое-что новое, еще один - неожиданный -  плод  войны:  среди  этих
высокорожденных он, Айвор из народа дальри, теперь чувствовал  себя  равным.
Не просто одним из девяти вождей Равнины, но правителем,  первым  авеном  со
времен самого Ревора. Это было довольно трудно осознать до конца. Лит вообще
взяла в привычку называть его авеном даже дома и шутила при этом  не  больше
чем наполовину, этого Айвор не  заметить  не  мог.  Он  видел,  как  она  им
гордится, хотя скорее Равнину омыли бы воды моря, чем его жена заговорила бы
с ним о таких вещах.
   Мысли о Лит заставили его подумать совсем о другом. Еще  на  подступах  к
Гуин Истрат он внезапно ощутил  приступ  какого-то  непристойного  плотского
вожделения и только тут понял, что означает в этих  краях  Майдаладан,  и  в
душе горячо поблагодарил мудрого Гиринта  -  сколько  уже  раз  он  был  ему
благодарен за свою долгую жизнь! - потому что тот  настоятельно  посоветовал
ему взять с собой жену. Сегодня  ночью  в  Морвране  будет  твориться  нечто
невообразимое, и Айвор нахмурился: он был совсем не доволен тем, что  вместе
с ними на юг отправилась Лиана. Однако незамужние женщины дальри не привыкли
спрашивать  разрешения  у  мужчин,  особенно  в  таких  вопросах.  А  Лиана,
сокрушенно думал Айвор, и в ранней юности не очень-то слушалась кого  бы  то
ни было. Лит всегда считала, что это его вина. Возможно.
   Жена, должно быть, уже ждет его в тех покоях, что им отвели в  Храме.  Но
это ничего, пусть пока подождет. Ибо ему нужно было решить еще одну задачу -
прямо  здесь,  под  этим  священным  куполом,   среди   ароматов   курящихся
благовоний.
   Здесь сейчас собрались  все  самые  могущественные,  самые  великие  люди
Фьонавара: последние два мага Бреннина вместе со своими  Источниками,  самый
старый и мудрый шаман Равнины, эта молодая, но уже седовласая Ясновидящая  и
Верховная жрица великой Богини. И теперь эти семеро должны  были  попытаться
заглянуть  в  Неведомое,  попытаться  сквозь  тени  пространства  и  времени
разглядеть и отпереть некую  дверцу,  за  которой  находится  источник  этих
зимних холодов и ледяных ветров, что дуют накануне  Иванова  дня.  Семеро  -
чтобы совершить путешествие, и четверо - чтобы стать этому свидетелями:  два
короля, Бреннина и Катала, он, авен народа дальри, и, наконец, Великий Воин,
сам Артур Пендрагон, единственный, кого жрицы не стали заставлять  проливать
у порога Храма свою кровь в качестве жертвы Дане.
   - Довольно! - сказала тогда Джаэль той жрице с кривым клинком в руках,  и
Айвор вздрогнул, вспомнив, каким голосом она это сказала. - Этого не  тронь.
Он был вместе с Даной на Авалоне. - И одетая в серое жрица опустила свой нож
и дала Артуру пройти.
   А вскоре он вместе с Айвором и всеми остальными спустился в  главный  зал
Храма, наполовину утопленный в землю,  над  которым  раскинулся  приземистый
купол. Это все Гиринт устроил, думал Авен с  гордостью  и  признательностью.
Ведь только благодаря старому шаману все они действительно собрались  сейчас
в этом месте, и это Гиринт первым из всех собравшихся  взял  слово.  Хотя  и
сказал совсем не то, чего от него ожидал Айвор.
   - Ясновидящая Бреннина, - сказал Гиринт, - вот мы все собрались  и  будем
делать то, что ты нам велишь.
   Итак, все снова уперлось в нее. Даже здесь. Все, как бы пройдя по  кругу,
снова вернулось к ней, Ким, как и всегда в последнее время. Еще не так давно
она бы, конечно, стала сомневаться,  стала  бы  думать:  а  почему  это  так
происходит? Без конца спрашивала бы -  по  крайней  мере  себя,  если  б  не
решилась спросить других, - кто она, собственно,  такая,  и  почему  столько
могущественных людей готовы ей подчиняться? Да кто ты такая,  кричал  бы  ее
внутренний голос, что все это именно так?
   Но теперь все переменилось. Лишь самым краешком сознания  оплакивала  она
теперь утрату своей душевной невинности и намерение Гиринта  подчиняться  ей
восприняла как единственно правильное и соответствующее ее роли Ясновидящей.
Ким теперь и сама бы взяла все в свои руки, даже если б он  ей  этого  и  не
предложил.  Они  находились  сейчас  в  Гуин  Истрат,  а  эта  местность   с
незапамятных времен принадлежала Богине-матери,  а  стало  быть,  и  Джаэль,
однако охота, которая им предстояла, состоится  на  территории,  за  которую
отвечает она, Ким, а не кто-нибудь другой, и если им  грозит  опасность,  то
именно ей, Ким, следует вовремя эту опасность разглядеть.
   Все время ощущая в своей душе присутствие Исанны и  помня  о  собственных
седых волосах, Ким сказала:
   - Когда-то Лорин и Джаэль помогли мне вытащить Дженнифер из Старкадха.  -
Ей показалось, что пламя свечей на алтаре вздрогнуло, когда  она  произнесла
название этого проклятого места. - Теперь мы снова  сделаем  это  вместе,  а
Тейрнон и Гиринт помогут нам. Я же все свои  силы  направлю  на  воссоздание
зримого образа этой зимы и попытаюсь проникнуть в его суть,  а  точнее  -  в
мысли создающего ее Ракота. Веллин, я надеюсь, сумеет меня защитить. Но  без
вашей поддержки мне с этим не справиться.
   - А чем сможет тебе помочь Бальрат?
   Это спросила Джаэль, напряженная и сосредоточенная, и в голосе ее не было
и следа обычной резкости. И Ким, отнюдь не имея намерения как-то возвеличить
собственную роль, строго возразила ей:
   - Проникновение в суть вещей - это искусство Ясновидящей. Бальрат тут  ни
при чем, и я даже не думаю, что он станет светиться.
   Джаэль кивнула.
   - А если тебе удастся понять суть этой зимы,  что  ты  хотела  бы  делать
дальше? - спросил Тейрнон.
   - Вы сможете остаться со мной до конца? - спросила она обоих магов. Лорин
кивнул и сказал:
   - Думаю, да. Ты ведь хочешь, чтобы  мы  попробовали  придать  форму  тому
образу, суть которого ты надеешься постигнуть, верно?
   - Да. Чтобы мы увидели его - как тот замок, который ты показывал нам  еще
в нашем мире, до того как мы впервые совершили Переход. - Она повернулась  к
правителям народов Ф