л Айлерон. - Молодец Дьярмуд, ничего не скажешь!"
   - Кстати сказать, - продолжал Дьярмуд, - я и близко к этим  крепостям
не подходил.
   - Ну да, ты, должно быть, просто перелетел через реку?  -  язвительно
заметила Джаэль.
   Дьярмуд одарил ее самой любезной своей улыбкой.
   - Нет, прелестница. Мы перебрались на  тот  берег  Саэрен  чуть  ниже
скалы  Даэль,  а  на  противоположный  отвесный   берег   поднялись   по
вырубленным в камне ступеням.
   - Это просто возмутительно! - рассердился Айлерон. -  Как  ты  можешь
врать в такое время? - В зале послышался гул.
   - Между прочим, принц говорит чистую правду! - Кевин Лэйн  специально
подошел к перилам галереи, чтобы его видели  все.  И  все  действительно
посмотрели наверх. - Чистейшую! - Кевин выдержал паузу. - Нас  там  было
девять человек.
   - Помнишь, - Дьярмуд повернулся к брату, - книгу Нигата,  которую  мы
читали в детстве?
   Айлерон неохотно кивнул.
   - Я расшифровал ту загадочную запись, - весело продолжал  Дьярмуд.  -
Ту самую, которую мы с тобой никак не могли прочесть. Там  говорилось  о
вырубленных в скалистом берегу Катала  ступенях;  так  вот,  их  вырубил
Алорр пятьсот лет  назад  -  еще  до  того,  как  стал  королем.  И  мы,
перебравшись через реку, взобрались по этим ступеням на  отвесный  утес.
Между прочим, это было совсем не так глупо, как тебе  кажется:  отличная
тренировочная вылазка. И даже более того.
   Шарра стояла, гордо подняв голову и не сводя глаз с окон.  Но  каждый
звук голоса Дьярмуда эхом отдавался в ее  душе.  "И  даже  более  того".
Разве сокол перестает быть соколом, если летает не один?
   - Но как же вы перебрались через реку? - Это спросил герцог Ньявин из
Сереша; он был явно потрясен и страшно заинтересован. Да, теперь Дьярмуд
действительно своего добьется,  Кевин  это  видел  отлично.  Первая  его
серьезная ложь теперь быстро скрывалась под толстыми слоями правды.
   - Всего-то благодаря стрелам Лорина и крепкой веревке. Только вы  ему
не говорите! - Дьярмуд легкомысленно улыбнулся, хотя кинжал  по-прежнему
торчал у него из  плеча  и  рана,  видимо,  причиняла  ему  значительные
страдания. - Не то я никогда не узнаю, чем закончилось наше  сегодняшнее
собрание.
   - Слишком поздно, он уже здесь! - послышался от дверей чей-то голос.
   Все обернулись. В  дверях  стоял  Лорин  в  своем  знаменитом  плаще,
переливавшемся всеми оттенками серебра. И  рядом  с  ним  был  тот,  кто
произнес эти слова.
   - А теперь помолчите, - сказал Лорин Серебряный Плащ. -  Я  привел  к
вам Дважды Рожденного. Это о нем говорилось в  пророчестве.  Перед  вами
Пуйл-чужеземец, вновь вернувшийся к нам Повелитель Древа Жизни.
   Лорин едва успел закончить эту фразу, как  раздался  дикий  вопль,  и
ясновидящая Бреннина бросилась к Полу  Шаферу.  И  одновременно  с  этим
послышался еще один крик - с балкона для музыкантов спрыгнул Кевин Лэйн,
с грохотом ударился об пол, вскочил и  тоже  бросился  к  своему  другу,
продолжая орать от радости и немыслимого облегчения.
   Ким успела первая; она так обнимала Пола, словно решила задушить его,
впрочем, и он обнимал ее с неменьшей силой. На глазах Ким блестели слезы
радости, и она знала, что сияет, как полная идиотка, но ей было  на  это
наплевать. Наконец она отступила в сторону, уступая место Кевину.
   - Дружище! - сказал Пол и улыбнулся.
   - С возвращением!  -  откликнулся  Кевин,  и  вся  знать  Бреннина  в
почтительном молчании увидела,  как  двое  друзей  сжали  друг  друга  в
объятиях.
   Потом Кевин чуть отступил назад, глядя на Пола с нежностью. Глаза его
сияли.
   - Ты справился! - сказал он. - И душа твоя теперь чиста, верно?
   - Верно, - улыбнулся Пол.
   И Шарра, глядя на  этих  двоих  со  смущенной  душой,  но  ничего  не
понимая, увидела, что Дьярмуд подошел к ним  и  в  глазах  его  светится
чистая, ничем не замутненная радость.
   - Пол, - сказал он, - до чего же неожиданную и яркую  нить  сумел  ты
вплести в наш Гобелен! Мы ведь тебя уже оплакивали.
   Шафер кивнул:
   - Я знаю. Мне очень жаль, что твой отец умер.
   - Наверное, пришла его пора, - сказал  Дьярмуд,  и  они  тоже  крепко
обнялись.  И  тут  примолкший  зал  вздрогнул  от  немыслимого  грохота,
донесшегося сверху: друзья Дьярмуда  ревели  от  восторга  и  стучали  о
перила своими мечами. Пол поднял руку, приветствуя их.
   А потом настроение в зале совершенно переменилось: вперед снова вышел
Айлерон и остановился перед Полом, а Дьярмуд чуть отступил.
   Казалось, целую вечность они глядели друг другу в  глаза.  И  лица  у
обоих оставались одинаково непроницаемыми. Никто  из  присутствующих  не
мог знать, о чем говорили эти двое в Священной роще две ночи назад, но в
зале воцарилась такая напряженная тишина, что ее, казалось,  можно  было
пощупать. И что-то чрезвычайно важное чувствовалось в этой тишине.
   - Слава Морниру! - промолвил наконец Айлерон и упал  перед  Полом  на
колени.
   И мгновение спустя все в зале, кроме  Кевина  Лэйна  и  трех  женщин,
сделали то же самое. Пытаясь  справиться  с  поднявшейся  в  душе  бурей
чувств, Кевин вдруг понял одну простую истину: вот так Айлерон и поведет
всех за собой - ясной и действенной  силой  собственного  примера.  Даже
Дьярмуд, ни секунды не колеблясь, последовал примеру брата.
   Кевин посмотрел на Ким и, сам до конца не понимая,  что,  собственно,
хочет подтвердить, уверенно кивнул и был до глубины души  тронут,  когда
увидел, какое облегчение плеснулось в ее широко  распахнутых  глазах.  В
конце концов, подумал он, не  так  уж  она  и  изменилась,  несмотря  на
поседевшие волосы и странные речи.
   Айлерон  снова  поднялся,  и  вслед  за  ним  -  все  остальные.  Пол
по-прежнему стоял совершенно неподвижно, не говоря ни слова. Он, похоже,
бережет силы, подумал Кевин. И Айлерон очень тихо сказал:
   - Мы безмерно благодарны тебе за ту прочную нить, которую ты вплел  в
наши судьбы.
   Губы Шафера дрогнули, и на них появилось некое подобие улыбки.
   - Видишь, как получилось, - сказал он. - Мне так и не удалось  отнять
у тебя твою смерть!
   Айлерон окаменел. Не сказав ни слова в ответ, он резко  повернулся  и
вновь поднялся по ступеням к трону. Глаза его горели, всем  своим  видом
он требовал внимания:
   - Ракот на свободе, - сказал он. - Сторожевые  Камни  уничтожены.  Мы
вступаем в войну с силами Тьмы. И я обращаюсь сейчас ко всем вам -  и  к
тебе, брат мой!.. - В голосе его внезапно послышалась боль. - Я  заверяю
вас: я был рожден  для  этой  войны!  И  бессознательно  чувствовал  это
всегда, всю свою жизнь. Но теперь я это знаю твердо. Это моя  судьба.  И
это моя война! - Последние слова Айлерон выкрикнул так, словно они  жгли
его душу. Лицо его пылало страстью. И воздействие его речи было поистине
ошеломляющим. Даже в глазах вечно язвительной  Джаэль  мелькнуло  что-то
вроде одобрения. И на лице Дьярмуда не было даже тени насмешки.
   - Ах ты, самоуверенный ублюдок! - сказал вдруг Пол Шафер.
   Это было точно удар в зубы.  Даже  Кевин  это  почувствовал.  Айлерон
вздрогнул, и голова его дернулась назад. Он был чрезвычайно потрясен.
   - Интересно, до каких пределов распространяется твоя самоуверенность?
- продолжал Пол, делая шаг вперед и останавливаясь  перед  Айлероном.  -
Моя смерть. Моя корона. Моя судьба. Моя война. Твоя ли? - В голосе  Пола
явственно слышался гнев. Он пошатнулся и схватился за край стола,  чтобы
не упасть.
   - Пуйл, - сказал ему Лорин, - погоди.
   - Нет! - огрызнулся Шафер. - Я это ненавижу и ненавижу, когда  другие
этому подчиняются! - Он снова посмотрел  прямо  на  Айлерона.  -  А  как
насчет светлых альвов? - спросил он. - Лорин сказал  мне,  что  двадцать
альвов уже погибли в этой войне. И как насчет  Катала?  -  Он  кивнул  в
сторону Шарры. - Разве это не их война? А про  Эриду  ты  забыл?  И  про
гномов? Разве Мэтту Сорину нечего делать на этой войне?  А  дальри?  Вон
стоят двое  юных  Всадников,  а  семнадцать  их  товарищей  уже  мертвы.
Семнадцать! Они погибли  в  сражении!  Разве  это  не  их  война,  принц
Айлерон? А посмотри-ка на нас. Посмотри на Ким -  нет,  ты  ПОСМОТРИ  на
нее! И, может быть, поймешь, какое бремя она взвалила на свои плечи ради
тебя. А еще, - и голос Пола зазвучал глуше, словно  он  вдруг  охрип,  -
вспомни о Джен, будь так добр, подумай о Джен хотя бы секундочку,  а  уж
потом предъявляй свои "права" на эту войну!
   Повисла напряженная тишина. Айлерон не сводил глаз с Пола,  пока  тот
говорил, не отвел он взгляда и сейчас. Но заговорил совсем иным тоном, и
в голосе его теперь звучала почти мольба.
   - Я понимаю, - с трудом произнес он.  -  Я  понимаю  все,  о  чем  ты
говоришь, но не могу изменить того, что написано мне на роду!  Я  твердо
знаю, Пуйл: я действительно был рожден для этой войны!
   И тут впервые заговорила Ким Форд, испытывая легкое головокружение от
того, что она теперь ясновидящая Бреннина и все воспринимают  ее  именно
так.
   - Послушайте меня - ты, Пол, и вы все тоже.  Я  должна  сказать,  что
ВИДЕЛА его судьбу. Видела ее и Исанна, потому и  приютила  его  у  себя.
Пол, он говорит истинную правду!
   Шафер не сводил с нее глаз, и она видела, как неистовый гнев, который
она так хорошо помнила еще с тех пор, когда была жива Рэчел,  постепенно
гаснет, столкнувшись с ее уверенностью. "О, Исанна, - думала Ким,  видя,
какое воздействие производят ее слова, - как  же  ты  выстояла  с  такой
тяжкой ношей на плечах?"
   - Раз это говоришь мне ты,  я  этому,  конечно,  поверю,  -  медленно
проговорил Пол, явно истощивший последние свои  силы.  -  Но  ты  должна
знать и то, что он будет считать эту войну "своей войной", даже если  не
станет Верховным правителем Бреннина. Он все равно поведет людей на  эту
войну. А это, мне кажется, неверный способ избирать короля.
   - У тебя есть иное предложение? - спросил Лорин, удивив всех.
   -  Да,  есть,  -  сказал  Пол  и  довольно  долго  молчал,   заставив
присутствующих напряженно ждать продолжения:
   - Я предлагаю предоставить возможность  выбора  Верховного  правителя
Богине, пославшей  нам  ту  луну.  И  пусть  устами  Богини  говорит  ее
Верховная жрица. - О да, сейчас он был настоящей Стрелой Бога. И смотрел
Джаэль прямо в глаза.
   И  все  тоже  повернулись  к  ней,  увидев,  в  конце  концов,  некую
неизбежность в том, что Богиня забрала одного короля и  теперь  посылает
на его место другого.
   Джаэль давно ждала, терпеливо слушая  все  эти  бесконечные  споры  и
рассуждения, когда наконец можно будет остановить эту болтовню и сказать
то, что только что сказал он. Вместо нее.
   Некоторое время она пристально всматривалась в его лицо, потом встала
и выпрямилась во весь рост, высокая,  прекрасная,  чтобы  все  эти  люди
услышали, какова воля Даны и Гуин Истрат - именно так, согласно древнему
обычаю, и должно называться имя следующего правителя. В этом  дворце,  в
этом зале, где было душно от скопления властных и могущественных  людей,
ее, Джаэль, власть и  могущество  оказались  далеко  не  последними.  По
крайней мере, они были значительно древнее всех остальных.
   - Печально сознавать, - начала она, сверкнув зелеными  очами,  -  что
напоминать вам об истинном порядке вещей  пришлось  чужеземцу.  Впрочем,
кто бы об этом ни напомнил, вы узнаете волю Богини-матери из моих уст...
   - Нет, - сказал  Дьярмуд.  И  оказалось,  что  ничего  неизбежного  в
сложившейся ситуации все-таки нет. -  Извини,  дорогая.  При  всем  моем
восхищении твоей ослепительной улыбкой, я не хочу, чтобы ты поведала мне
волю великой Богини.
   - Глупец! - воскликнула она. - Ты хочешь, чтобы тебя прокляли?
   - Я  уже  и  так  проклят,  -  сказал  Дьярмуд  с  каким-то  странным
выражением лица. - И, надо сказать, проклинали меня  довольно  сурово  и
совсем недавно. Что-то сегодня слишком много  на  мою  бедную  головушку
валится! Нет, сейчас мне решительно необходимо  выпить  добрую  кружечку
пивка! Мне, например, пришло в голову, что, будучи Верховным правителем,
я уже не смогу запросто заходить вечерком в  "Кабана",  что  было  бы  в
высшей степени грустно. Так что я предлагаю  поскорее  короновать  моего
братца и отправиться в эту славную таверну. И, я  надеюсь,  мне  наконец
вынут из плеча этот кинжал?
   Даже Пол Шафер  промолчал,  увидев,  какое  облегчение  разлилось  по
бородатому лицу Айлерона дан  Айлиля,  сына  Маррьен  из  рода  Гаранта,
которого в тот же день короновала Джаэль, Верховная жрица Богини-матери,
дабы он стал королем Бреннина и повел свою  страну  и  ее  союзников  на
войну против Ракота Могрима и полчищ Тьмы.
 
*** 
 
   Не было ни пира, ни праздника, ибо наступила пора оплакивать  умерших
и погибших, военная пора. И на закате  они  четверо  и  двое  дальри,  с
которыми Дейв разлучаться не пожелал, собрались в городском доме Лорина.
Один из молодых Всадников был ранен в ногу, и  Лорин  решил,  что  уж  с
этим-то горем справиться вполне в его силах, и принялся за дело. Слишком
слабое утешение, правда, ведь столь многое  в  последние  дни  оказалось
совершенно ему неподвластным.
   Глядя на своих гостей, Лорин  считал  про  себя  дни.  Восемь.  Всего
восемь дней, как он  привел  их  сюда,  а  им  уже  так  много  довелось
пережить! Он легко прочитал по  лицу  Дейва  Мартынюка,  какие  перемены
произошли в его душе и судьбе и какими тесными узами связан он теперь  с
двумя  дальри.  А  когда  этот  великан  Дейв  поведал  свою  историю  в
подробностях,  Лорин  и  вовсе   был   потрясен:   Кинуин!   Флидис   из
Пендаранского леса! Да еще и Рог Оуина, который  Дейв  носит  теперь  на
поясе!
   Какая бы сила ни подвигнула его тогда  выбрать  для  Перехода  именно
этих пятерых, поистине могущество ее было очень велико!
   И все же их тогда было пятеро! А сейчас всего четверо,  и  отсутствие
пятой звучит в его душе точно дрожащая струна.
   А потом струна эта вдруг напряглась и  заговорила  -  голосом  Кевина
Лэйна:
   - Пора бы подумать о том, как вернуть Джен, - сказал Кевин сурово.
   Интересно, думал Лорин, почему всегда  именно  этот  молодой  человек
инстинктивно говорит то, о чем все остальные только думают про себя?
   Отвечать было трудно, но Лорин все же ответил:
   - Мы сделаем  все,  что  в  наших  силах.  -  Он  старался  выглядеть
спокойным. - Но все же вам следует знать: если черный лебедь унес ее  на
север, то это означает, что ее забрал к себе сам Ракот.
   О, какая боль терзала его душу! Ведь он  сам,  несмотря  на  недобрые
предчувствия, обманом уговорил Дженнифер совершить Переход, сам  оставил
ее на попечение светлых альвов, а стало быть, получается, что из-за него
эта дивная красавица оказалась  привязанной  к  смердящей  спине  Авайи,
которая унесла ее в крепость Могрима! И  если  когда-либо  его,  Лорина,
ждет суровый суд во дворце великого Ткача, то именно за Дженнифер с него
спросится строже всего.
   - Ты сказал -  лебедь?  -  спросил  его  светловолосый  Всадник,  сын
Айвора, Ливон, которого он помнил мальчиком, ожидающим своего поста. Лет
десять прошло с тех пор. Теперь он мужчина, хоть и молодой. И уже  успел
взвалить себе на плечи тяжкий груз - ответственность за гибель тех,  кто
был у него под началом. "Все они  еще  очень  молоды!  -  вдруг  подумал
Лорин. - Даже Айлерон. А ведь мы собрались воевать с  Богом!"  И  ощутил
горький вкус ужасных сомнений и предчувствий.
   Но переживания свои скрыл.
   - Да, - ответил он юному Всаднику, - черный лебедь. Черная Авайя. Так
ее издавна называют. А почему ты спрашиваешь?
   - Мы ее видели, - сказал Ливон. - Вечером, накануне того  дня,  когда
взорвалась гора.
   "Ох, недобрый это был знак!" И сердце у Лорина заныло еще сильнее.
   Кимберли чуть шевельнулась, и все тут же повернулись  к  ней.  Больно
было видеть эти седые пряди над юным лбом и молодыми глазами.
   - Я видела ее во сне, - сказала Ким. - Исанна тоже.
   И после ее слов Лорин почувствовал, что в  комнате  появился  призрак
еще одной исчезнувшей женщины. "Мы никогда уже не встретимся с тобой  по
эту сторону Ночи" - так сказала тогда Исанна Айлилю.
   По эту сторону и по ту - теперь уже так. Теперь ее никому не  догнать
- так далеко  она  ушла.  Лорин  вспомнил  о  Локдале,  кинжале  Колана,
подаренном ему королем гномов Сейтром. О, гномы умели  делать  волшебные
вещи! И вещи эти наделены были темной магической силой!
   Кевин потянулся и  решил  нарушить  воцарившееся  в  комнате  мрачное
молчание.
   - Эй  вы,  могущественные  волшебники  и  жалкие  людишки!  -  весело
воскликнул он. - Мы тут зачем собрались? Вздыхать  и  печалиться?  Можно
что-нибудь и повеселее придумать!
   Это он молодец, решил Дейв Мартынюк,  сам  удивляясь  тому,  что  так
хорошо понимает намерения Кевина. Но ничего, кроме слабых улыбок,  слова
Лэйна не вызвали.
   Вдохновение осенило Дейва с ослепительной внезапностью.
   - Это точно, - сказал он неторопливо. - Знаешь, Кевин, я тут никак не
мог   разобраться...   -   Он   помолчал,   наслаждаясь    произведенным
впечатлением, ибо все тут же жадно уставились на него.
   А он, сунув руку в карман дорожной сумки,  валявшейся  перед  ним  на
полу, вытащил оттуда нечто весьма  истрепанное,  потому  что  все  время
возил это с собой.
   - Мне кажется, ты не правильно интерпретировал  приговор,  вынесенный
по делу Маккея, - заявил он, глядя Кевину прямо в глаза,  и  выложил  на
стол покрытый пятнами конспект "Улик".
   "Вот  черт,  -  думал  Дейв,  наблюдая  за  ними,  -  надо  же,   как
развеселились! Даже Ливон, даже Торк. Все с наслаждением  хохотали.  Все
явно испытывали облегчение. А ведь я ничего  особенного  не  сделал",  -
снова подумал он. И почувствовал, как широкая улыбка расплывается у него
на лице.
   - Ну ты и чудак! - сказал  Кевин  Лэйн  с  несомненным  одобрением  и
продолжая смеяться. - А теперь нам всем прямо-таки необходимо выпить!  А
ведь ты, - он ткнул Дейва пальцем в грудь,  -  еще  и  с  Дьярмудом  как
следует не знаком. Я думаю, он тебе понравится. Даже больше, чем я.
   Странная какая шутка, подумал Дейв.  Нужно  непременно  обдумать  эти
слова Лэйна. У него было  такое  ощущение,  что  все  кончится  в  целом
неплохо.
   Но думать было некогда: все уже поднялись, собираясь уходить.  Пятеро
молодых  людей  направились  в   "Черного   кабана",   а   Ким,   следуя
инстинктивному чутью, которое с момента  коронации  Айлерона  еще  более
окрепло, решила вернуться во дворец. И там она постучалась в одну дверь,
находившуюся в конце того коридора, где была и ее комната.  И,  войдя  в
эту дверь, сделала некое предложение, и предложение это было принято.  А
некоторое время спустя, уже оказавшись в своей комнате, она  поняла:  ее
интуитивное решение на сей  счет  отнюдь  не  было  вызвано  какими-либо
событиями во Фьонаваре.
 
*** 
 
   Мэтт Сорин закрыл за гостями дверь, и впервые  за  весь  день  они  с
Лорином остались наконец наедине и посмотрели друг на друга.
   - Ну вот, теперь еще и Рог Оуина! - промолвил маг,  словно  подытожив
некий продолжительный обмен мнениями.
   Гном покачал головой.
   - Слишком глубоко, - сказал  он.  -  Ты  что,  хочешь  попытаться  их
разбудить?
   Лорин встал и подошел к окну. Снова шел дождь. Он высунул наружу руку
и подставил ладонь, ловя капли как некий дар небес.
   - Я-то не стану их будить, - сказал он наконец. - А вот они могут.
   - Ты ведь все время сдерживался, да? - тихо промолвил гном.
   Лорин спокойно посмотрел на  него  из-под  густых  седых  бровей;  во
взгляде его отчетливо ощущалась властность.
   - Пришлось,  -  сказал  он.  -  Они,  по-моему,  являются  носителями
великого могущества, принадлежащего как  их  собственному  миру,  так  и
нашему... Нам следует посторониться и уступить место им.
   - Они еще очень молоды, - сказал Мэтт Сорин.
   - Я знаю.
   - А ты уверен? Неужели ты позволишь им взвалить на себя эту ношу?
   - Я ни в чем не уверен, - сказал маг. - Но  я  действительно  намерен
позволить им это.