Это был тот, о ком они уже говорили, тот, кто отдал
Котел Могриму и находился в Старкадхе, когда туда  доставили  Дженнифер.
Он почувствовал, как в нем самом поднимается ненависть, его  собственные
глаза становятся суровыми и холодными при виде гнома у костра. Он крепче
сжал рукоять топора.
   Но это была разведка, а не рейд. Пока он смотрел на  Блода  и  жаждал
его  смерти,  он  услышал  тихий   шепот   Ливона,   приказывающего   им
возвращаться.
   Но им это не удалось.
   Справа послышался шум, громкий треск на  краю  поляны,  затем  совсем
рядом раздались хриплые, тревожные крики.
   - Там кто-то есть! - воскликнул кто-то из часовых.  Другой  подхватил
его тревожный крик.
   Дейв Мартынюк подумал о своем отце, который  взрывал  мосты  в  самые
темные ночи. Он увидел, как поднялись Брок и Ливон с оружием в руках.
   И тоже встал, держа наготове топор.  И  увидел,  как  Фейбур  натянул
тетиву лука, а длинный меч Мабона сверкнул в красном свете  костров.  Он
бросил взгляд на небо. Луна скрылась, но между облаками светили  звезды,
высоко над деревьями, над кострами, надо всем.
   Он шагнул вперед, на открытое пространство, чтобы  ему  было  удобнее
размахнуться топором. Ливон был рядом. Он  обменялся  одним  взглядом  с
человеком, которого называл братом;  больше  ни  на  что  не  оставалось
времени.  Затем  Дейв  повернулся  к  всполошившейся  армии   гномов   и
приготовился отправить в ночь столько, сколько успеет перед смертью.
 
*** 
 
   Было еще темно, когда Шарра проснулась на  палубе  корабля  Амаргина.
Над морем повис тяжелый туман и закрыл звезды. Луна уже давно зашла.
   Она поплотнее, закуталась в плащ Дьярмуда: дул холодный ветер.  Шарра
закрыла глаза, ей еще не хотелось просыпаться, не  хотелось  вспоминать,
где она  находится.  Но  она  все  равно  знала.  Потрескивание  мачт  и
полоскание рваных парусов сказали ей об этом. И каждые несколько  секунд
она слышала на палубе невидимые шаги людей, умерших тысячу лет назад.
   По обеим сторонам от нее спали Джаэль и Дженнифер. Интересно, который
час, подумала Шарра: из-за тумана определить время было  невозможно.  Ей
хотелось, чтобы с ней рядом лежал Дьярмуд и согревал ее своим теплом. Но
с ней был лишь его плащ, влажный от тумана. Он слишком  заботился  о  ее
чести, чтобы лечь спать поблизости, и на корабле, и до того как  они  на
него погрузились, на берегу у Башни Лизен.
   Однако они улучили момент,  чтобы  побыть  вместе,  после  того,  как
Ланселот ушел один в лес, в обманчиво спокойный час  между  сумерками  и
темнотой.
   Сейчас  всякое  спокойствие  обманчиво,  решила  Шарра,  сворачиваясь
клубком под плащом и одеялами. Вокруг слишком много  опасности  и  горя.
Они говорили об этом  с  Дьярмудом,  и  в  голосе  принца  не  слышалось
привычной  иронии,  не  было  даже  тени  насмешки.  Он  рассказывал   о
Пожирателе Душ, а она держала его за руку двумя руками, и  ей  казалось,
что она снова слышит печальную песнь Бренделя, как фон  для  звуков  его
задумчивого голоса.
   Потом он рассказал ей о том, что произошло  в  Чертогах  Мертвых  под
Кадер Седатом, когда под неумолкаемый шум  прибоя  всех  морей  во  всех
мирах Артур Пендрагон разбудил Ланселота от  векового  сна  на  ложе  из
камня.
   Шарра лежала на корабле, закрыв глаза, прислушивалась к шуму ветра  и
моря и вспоминача, что он сказал.
   - Знаешь, - тихо произнес он, глядя,  как  цвет  утесов  меняется  на
темно-багровый, - если бы ты любила еще кого-нибудь, не только меня,  то
мне кажется, я не смог бы так поступить, привести его к  тебе  снова.  Я
считаю, что мне не хватит мужества, чтобы поступить так же, как Артур.
   У нее хватило мудрости понять, как ему было трудно  сделать  подобное
признание. Она сказала:
   - Он теперь нечто большее, чем простой смертный. Нити этих трех  имен
на Станке тянутся  так  далеко  в  прошлое,  переплетены  таким  сложным
узором. Не упрекай себя, Дьяр. Или, если уж тебе хочется,  -  улыбнулась
она, - упрекай себя за то, что ты мог подумать, будто  я  могу  полюбить
другого так, как люблю тебя.
   При этих словах он остановился, нахмурил брови и повернулся к ней для
серьезного ответа. Интересно, подумала она сейчас, что он хотел сказать.
Потому что тогда она не дала ему заговорить. Она поднялась  на  цыпочки,
обвила руками его шею и пригнула к себе его голову, чтобы дотянуться  до
губ. Чтобы  помешать  ему  говорить.  Чтобы  наконец-то  поздравить  его
должным образом с возвращением из плавания домой.
   После этого они действительно должным образом поздоровались, лежа  на
его плаще, на этой косе к северу от Башни Лизен и сбросив с себя  одежду
под первыми звездами. Он любил ее с пронзительной нежностью, обнимал  ее
и  двигался  с  нежным  ритмом  спокойного  моря.  Когда   она   наконец
вскрикнула, крик ее был тихим и прозвучал  в  ее  собственных  ушах  как
вздох волны, набегающий на песок.
   И поэтому в каком-то смысле не имело значения, что он не лег рядом  с
ней, когда они вернулись назад к Анор Лизен.  Брендель  принес  для  нее
ложе из Башни и одеяла,  сотканные  в  Данилоте  для  Лизен,  а  Дьярмуд
оставил ей свой плащ, чтобы хоть он лежал рядом с ней, когда  она  будет
засыпать.
   А вскоре после  этого  она  вместе  со  всеми  остальными  на  берегу
проснулась и увидела  призрачный  корабль,  плывущий  к  ним,  на  борту
которого стояли Джаэль и Пуйл и еще бледная, гордая фигура рядом с ними.
Ей сказали, что это призрак Амаргина Белой Ветви,  возлюбленного  Лизен,
умершего много лет назад.
   Они поднялись на борт  этого  корабля-призрака  при  свете  звезд,  в
отблесках заходящей  луны,  и  невидимые  моряки  развернули  корабль  и
поплыли на север в опустившемся на море тумане, который закрыл звезды.
   Снова послышались шаги, хотя никого не  было  видно.  Уже,  наверное,
близилось утро, но определить это точно было невозможно.  Как  Шарра  ни
старалась уснуть она не могла.  Слишком  много  мыслей  вертелось  в  ее
голове. Ее переполняли страх и печаль, и, может быть, именно  из-за  них
ее  воспоминания   и   восприятие   приобрели   новую   остроту,   будто
предчувствовала возможную утрату.  Она  думала  о  Дьярмуде  и  о  себе,
переставшей быть одиноким соколом, и обнаружила, что  тоскует  о  мирном
времени больше, чем  когда-либо  прежде.  Чтобы  закончились  все  ужасы
нынешнего времени, чтобы она могла лежать в его объятиях каждую ночь, не
страшась того, что принесут утренние туманы.
   Она встала, стараясь не разбудить спящих рядом, завернулась  в  плащ,
подошла к поручням подветренного борта и стала вглядываться в темноту  и
туман. Поодаль на палубе слышались голоса. По-видимому, другие  тоже  не
спали. Затем она узнала легкие интонации Дьярмуда,  а  мгновение  спустя
холодный, ясный голос Амаргина.
   - Уже почти утро, - говорил маг. - В любой момент я  могу  исчезнуть.
Только ночью меня можно видеть в ваше время.
   - А днем? - спросил Дьярмуд. - Мы что-нибудь должны делать?
   - Ничего, - ответил призрак. - Мы будем здесь, хотя  вы  об  этом  не
узнаете. Одно только предупреждение: если вам дорога жизнь, не покидайте
корабль при свете дня.
   Шарра вгляделась. Артур Пендрагон тоже стоял там рядом с Дьярмудом  и
Амаргином. В сером тумане все трое казались ей призраками. Она  внезапно
сделала знак, рожденный древними, глупыми предрассудками, лишающий  силы
промелькнувшую мысль. Затем увидела Кавалла, серую тень в тени: в тумане
он  тоже  казался  принадлежащим  к  миру  сверхъестественного,  страшно
далекому от ее мира. От игры солнечного света в водопадах  и  от  цветов
Лараи Ригал.
   Море плескало о корпус корабля с холодным, неумолимым постоянством, и
туман усиливал этот звук. Она  перегнулась  через  борт,  но  не  смогла
различить даже ватерлинию. Возможно, так даже лучше; одного  взгляда  во
время подъема на корабль на пенящуюся  воду  сквозь  проломленные  доски
палубы было достаточно.
   Она снова  посмотрела  на  троих  мужчин,  потом  у  нее  перехватило
дыхание, и она всмотрелась пристальнее. Их осталось только двое.
   Артур и Дьярмуд стояли вместе, рядом с псом, а маг исчез. И в  ту  же
секунду Шарра увидела, что темнота на востоке начинает рассеиваться.
   Глядя сквозь серый  исчезающий  туман,  она  могла  теперь  различить
длинную,  низкую,  уходящую  вдаль  полоску  земли.  Должно  быть,   это
легендарный Сеннет Стрэнд. Они миновали Утесы Рудха ночью,  и,  если  ее
учитель  географии  из  Лараи  Ригал  сказал  правду  и  она   правильно
запомнила, еще до конца дня они подойдут к заливу Линден и увидят фьорды
и обширные ледники, возвышающиеся на севере.
   И Старкадх, похожий на черный коготь в самом сердце белых снегов. Она
и правда не знала, как справится с этим зрелищем.  Это  имело  такое  же
отношение ко льду, как и ко всему  прочему,  поняла  она,  к  тому,  как
далеко на север они забрались, в страну, столь чуждую  тому,  кто  вырос
среди мягкого климата Катала, под защитой его садов.
   Шарра сурово напомнила себе, что они не собираются плыть в Старкадх и
даже приближаться к нему Их путешествие приведет их обратно на юг, через
залив Линден, к устью реки Селин. Там, объяснил Дьярмуд, Амаргин высадит
их, если все пройдет хорошо, в темноте перед рассветом завтрашнего  дня,
и закончится это самое странное из всех плаваний. Это должно произойти в
темноте, поняла она сейчас, учитывая то что только что  сказал  Амаргин:
"Если вам дорога жизнь не покидайте корабль при свете дня".
   Туман продолжал подниматься, теперь уже быстро. Она увидела маленькое
голубое пятнышко над головой, потом еще одно, а потом солнце победоносно
прорвалось на небо над Сеннетом и землями за ним.
   И в это мгновение Шарра, глядя навстречу утру, первой заметила что-то
на полоске берега.
   - Дьяр! - крикнула она, надеясь, что ей удалось скрыть испуг.
   Он все еще беседовал с Артуром у самого борта, намеренно стоя на  том
месте палубы, где доски совершенно отсутствовали. Казалось, он  висит  в
воздухе. И она знала, что под  ним,  если  взглянуть  туда,  она  увидит
морскую воду, бурлящую в темном трюме корабля Амаргина.
   Он прервал разговор и быстро подошел. Артур шел следом.
   - В чем дело?
   Шарра указала  рукой.  К  этому  времени  туман  совершенно  исчез  с
поверхности воды и было довольно светло. Наступило летнее утро, яркое  и
прекрасное. Она услышала на палубе ропот. Другие тоже увидели.  Люди  из
Южной крепости столпились у поручней, другие тоже  указывали  в  сторону
земли.
   Они плыли вдоль зеленого, плодородного берега. Сеннет  Стрэнд  всегда
славился (если она правильно запомнила свои  уроки)  плодородием  почвы,
хотя сезон выращивания урожая здесь, на севере, был коротким.
   Но Сеннет был опустошен, как и долина Андарьен за заливом, во времена
Баэль Рангат, уничтожен убийственным дождем,  а  затем  истоптан  ордами
Ракота в конце войны, перед тем, как Конари пришел на  север  с  армиями
Бреннина и Катала.
   Так как  же  они  могли  видеть  то,  что  увидели?  Квадраты  полей,
выложенные под голубым  летним  небом,  крестьянские  дома  из  камня  и
дерева,  разбросанные  по  ним;  дым  очагов,  поднимающийся  из   труб;
созревающие посевы, которые переливались всеми цветами от коричневого до
золотого и красноватыми оттенками  высоких  солайсов,  растущих  ровными
рядами.
   Ближе к кораблю, у края воды, пока они плыли на север  и  становилось
все светлее, Шарра увидела залив, врезавшийся в длинную береговую линию,
и  в  этом  заливе  стоял  десяток  или  больше  разноцветных  кораблей,
некоторые из них с высокими мачтами, с глубокими  трюмами  для  зерна  и
леса, другие - не больше рыбацких лодок, которые пытают счастья в  водах
океана к западу от побережья.
   С замиранием сердца, под  крики  изумления,  все  громче  раздающиеся
вокруг, Шарра увидела, что самый большой  из  кораблей  гордо  несет  на
главной мачте зеленый флаг с кривым мечом и красным листком: флаг Рейта,
самой западной из провинций Катала.
   Рядом с ним она увидела еще один большой корабль, на  нем  развевался
флаг с полумесяцем и дубом,  флаг  Бреннина.  И  моряки  обоих  кораблей
махали им руками! Над сверкающей искрами водой до них ясно донеслись  их
приветствия и смех.
   На набережной позади кораблей кипела  утренняя  суета.  Один  корабль
разгружался, множество других принимали груз. Маленькие  дети  и  собаки
вертелись под ногами и всем мешали.
   За доками в обоих направлениях вдоль бухты и в глубь суши простирался
город. Она видела ярко окрашенные дома под высокими черепичными крышами.
Широкие улицы убегали прочь от береговой  линии,  и  проследив  взглядом
вдоль самой широкой из них,  Шарра  увидела  на  северо-востоке  высокий
особняк окруженный каменной стеной.
   Она смотрела на все это, пока они плыли мимо входа в гавань, и знала,
что это город Гвирот в бухте Йорвет.
   Только бухта Йорвет исчезла из-за  поднятия  суши  многие  сотни  лет
назад, а город Гвирот был сожжен и полностью стерт с лица земли  Ракотом
Могримом во времена Баэль Рангат.
   Этот город был так полон жизни, так прекрасен;  она  вдруг  осознала,
что готова вот-вот расплакаться.
   - Дьяр, как это получилось? - спросила она, поворачиваясь к  нему.  -
Где мы?
   - Очень далеко, - ответил он. - Мы плывем  по  морям,  которые  видел
этот корабль до того, как был уничтожен.  В  те  дни,  когда  Ракот  уже
появился во Фьонаваре, но до Баэль Рангат. - Голос его звучал хрипло.
   Шарра снова повернулась к гавани, изо всех сил стараясь справиться  с
этим.
   Дьярмуд дотронулся до ее руки.
   - Не думаю, что нам грозит непосредственная опасность, - сказал он. -
Пока мы остаемся на корабле. Мы вернемся в наши моря, в наше время после
того, как зайдет солнце.
   Она кивнула, не отрывая глаз от  ярких  цветов  бухты.  И  сказала  с
удивлением:
   - Ты видишь тот корабль из Рейта? И поменьше - вон  там  -  с  флагом
Кинана? Дьяр, моей страны еще даже нет на свете! Это корабли  провинций.
Они стали единой страной только после того, как Ангирад  вернулся  после
сражения при Баэль Рангат.
   - Я это знаю, - мягко ответил он. - Мы смотрим на  мир,  который  был
уничтожен.
   До нее донеслись над водой звуки, в которых он узнала  звуки  т'рены,
высокие и нежные, льющиеся палубы  корабля  из  Кинана.  Она  знала  эту
мелодию; она выросла под нее.
   Одна мысль пришла ей в голову, рожденная душевной болью.
   - А мы не можем их предупредить? Не можем что-нибудь сделать?
   Дьярмуд покачал головой.
   - Они нас не видят и не слышат.
   - Что ты говоришь? Разве ты не слышишь музыки? И посмотри, они  машут
нам руками!
   Он облокотился о поручни и слабо сплел пальцы рук,  но  напряжение  в
его голосе противоречило небрежной позе.
   - Не нам, дорогая моя. Они  машут  не  нам.  Они  видят  не  разбитый
корпус. Они видят плывущий мимо прекрасный корабль с  отборной  командой
из Бреннина. Они видят моряков Амаргина, Шарра,  и  его  корабль  таким,
каким он был до того, как отплыл к  Кадер  Седату.  Боюсь,  мы  для  них
невидимы.
   И тут она наконец поняла. Они плыли на север вдоль береговой линии, и
город Гвирот исчез из виду. Он вскоре исчезнет  из  мира  людей,  и  его
яркая  красота  останется  лишь   в   песне.   Вскоре   и   одновременно
давным-давно. Петли на Гобелене времени.
   После этого на корабле воцарилось мрачное  настроение,  рожденное  не
дурными  предчувствиями,  а  новой,  более  суровой  решимостью,   более
глубоким пониманием того, что такое зло, что оно  означает.  Мужчины  на
палубе разговаривали более жестко, более быстрыми движениями  чистили  и
полировали свое оружие, не сулящее ничего хорошего тому,  кто  осмелится
стать их противником в предстоящей битве.  А  она  приближалась,  теперь
Шарра это знала и тоже была к ней готова. Часть той же  самой  решимости
ожесточила ее собственное сердце.
   Они плыли на север вдоль обращенного к морю побережья Сеннет  Стрэнда
и ближе к  вечеру  приплыли  к  самой  северной  оконечности  Сеннета  и
обогнули этот мыс, повернув на восток, и увидели ледники,  и  фиорды,  и
черный Старкадх над ними.
   Шарра  посмотрела  на  него  и  не  дрогнула,  не  зажмурилась.   Она
посмотрела на сердце зла и приказала себе не отводить глаз.
   Она не могла, разумеется, видеть себя в тот момент, но зато ее видели
другие, и по кораблю пронесся шепот о том,  какой  яростной  и  холодной
стала вдруг красота Черной  Розы  Катала.  Ледяная  королева  из  Страны
Садов, соперница самой королевы Рюка, столь же суровая и несгибаемая.
   И даже здесь, у самого порога Тьмы, можно было найти красоту.  Высоко
над Старкадхом и далеко за ним возвышалась Рангат,  увенчанная  снеговой
короной,  закутанная  в  облака,  и   осеняла   северные   земли   своим
великолепием.
   Шарра вдруг впервые поняла, почему битву тысячелетней давности  стали
называть Баэль Рангат, хотя ни одно из крупных сражений  не  разыгралось
вблизи этой горы. Правда заключалась в том, что Рангат так величественно
возвышалась над северными землями, что здесь не  было  такого  места,  о
котором  можно  было  бы  сказать,  что  на  него  не   распространяется
владычество этой горы.
   До тех пор, пока Ракот не победит их, если победит.
   Они плыли по заливу тысячелетия тому назад под заходящим солнцем.  На
востоке они видели  золотые  пляжи,  а  за  ними  едва  виднелась  вдали
прекрасная, зеленая земля, поднимающаяся  отлогими  склонами  к  северу.
Шарра знала, что она покрыта рощами  высоких  деревьев,  что  там  лежат
глубокие синие озера, сверкающие под солнцем, и рыбы в прыжке  описывают
дугу над водой, приветствуя свет.
   Вернее, все это  было  когда-то.  А  теперь  ничего  этого  нет,  все
превратилось в пыль и пустоши,  в  бесплодные  предгорья,  над  которыми
свистит северный ветер.  Леса  повалены,  озера  высохли,  редкие  травы
пожухли. Разоренные земли по берегам Андарьен, где бушевали сражения.
   И снова будут бушевать, если  Дьярмуд  прав.  Если  сейчас  Верховный
правитель Айлерон ведет свои армии от Равнины к  Гуиниру,  чтобы  завтра
пройти через вечнозеленый лес к Андарьен. Они, плывущие на этом корабле,
тоже будут там, если Амаргин сдержит обещание.
   Он его сдержал. Они  плыли  на  юго-восток  по  заливу  Линден,  пока
удлинялись вечерние тени и тянулись долгие летние сумерки, наблюдая, как
постепенно темнеют золотые пески прибрежных пляжей. Еще раз  оглянувшись
на запад, на Сеннет Стрэнд,  Шарра  увидела  вечернюю  звезду  -  звезду
Лориэль, а мгновение спустя солнце село.
   И Амагрин снова появился среди них, похожий на тень,  бесплотный,  но
по мере наступления ночи он был виден все  яснее.  В  нем  чувствовалось
холодное презрение, и она на мгновение удивилась тому, что Лизен  любила
этого человека. Потом она подумала о том, как давно  она  умерла  и  как
давно он скитается, призрак, не знающий любви и отмщения,  по  одиноким,
бесконечным морям. Он был другим,  догадалась  Шарра,  когда  был  живым
человеком, молодым и любимым самой прекрасной из дочерей во  всех  мирах
Ткача.
   Жалость, которую она никогда не смогла бы выразить,  захлестнула  ее,
когда она смотрела на гордую фигуру Первого мага.  Позже  стало  слишком
темно, и она уже не  могла  ясно  видеть  его  при  свете  звезд.  Луна,
убывающая перед новолунием, встала очень поздно.
   Шарра некоторое время спала; большинство из  них  уснуло,  зная,  как
мало отдыха может им выпасть в предстоящие дни - или  как  много,  целая
вечность. Она проснулась задолго до рассвета. Луна стояла над  Стрэндом,
к западу от них. На корабле огни не горели.  На  востоке  смутно  темнел
берег.
   Шарра  снова  услышала  тихие  голоса  -  Амаргина,  Дьяра  и  Артура
Пендрагона.
   Затем  голоса  постепенно  затихли.  Шарра  встала,  кутаясь  в  плащ
Дьярмуда. Верховная жрица Джаэль подошла и встала рядом  с  ней,  и  они
вдвоем смотрели, как Воин прошел на  нос  корабля.  Он  встал  там  -  а
Кавалл, как всегда, рядо