м более здесь  так  мало  женщин,  что  и  наверх
подняться не с кем.
   Кевин засмеялся.
   - Можешь развлекаться от души, - сказал он, поднимая бокал, который Эррон
уже успел наполнить.
   Колл устало плюхнулся на место Карде и налил  себе  вина.  Одним  глотком
осушив бокал, он уставился на Кевина, буравя его взглядом.
   - Ты что, нервничаешь по поводу завтрашнего? - тихо спросил он, стараясь,
чтобы никто, кроме сидящих за их столом, его не услышал.
   - Немного, - признался Кевин. Проще всего было  ответить  именно  так,  и
через некоторое время он вдруг понял, что это как раз и есть  выход,  только
так и следует отвечать, чтобы от него отвязались.  -  На  самом-то  деле,  -
прошептал он, - не просто немного. Так  что,  по-моему,  для  развлечений  я
сегодня не гожусь. - Он встал. - Пожалуй, и в самом деле пойду-ка я спать.
   Голос Эррона был полон сочувствия.
   - Неплохая идея, Кевин. Да и завтрашняя ночка в десять раз горячее будет.
Тебе и после охоты на волков все  равно  захочется  любую  здешнюю  жрицу  в
постель уложить. А то и трех.
   - А разве эти жрицы выходят из Храма? - заинтересованно спросил Кевин.
   - Только в эту ночь, один-единственный раз в году, - ответил Эррон. - Это
часть ритуалов, посвященных Лиадону. - Он сухо усмехнулся. - Самая приличная
их часть.
   Кевин тоже улыбнулся.
   - Тогда я уж лучше до завтра подожду. Ладно, я пошел, утром  увидимся.  -
Он хлопнул Колла по плечу, надел плащ и перчатки и вышел за дверь в морозную
ночь.
   Плохо, думал он, когда приходится врать друзьям. Однако  действительность
была слишком сложна, слишком непонятна, да и говорить  на  столь  деликатные
темы он не любил. Пусть думают, что он слишком зациклился на охоте; это  все
же лучше, чем правда.
   А правда заключалась в том,  что  ни  капли  того  плотского  вожделения,
которое владело  абсолютно  всеми  в  компании  Дьярмуда,  у  него  даже  не
возникало.  Он  ничего  не  чувствовал.  Ничего.  И  только  из  бесконечных
разговоров  вокруг  понял,  что  происходит  нечто   необычное.   Какой   бы
сверхъестественный разгул страстей ни связывался в этих  местах  с  Ивановым
днем - причем зов плоти был, видимо, настолько силен, что даже жрицам Богини
Даны разрешалось покидать Храм и заниматься любовью с  первым  встречным,  -
какое бы безумие вокруг ни царило, он оставался совершенно спокоен.
   Ветер прямо-таки сбивал  с  ног.  Куда  хуже,  чем  в  те  рождественские
каникулы, которые он однажды,  еще  школьником,  провел  в  прериях  Запада.
Острый как нож ветер пробирался  под  одежду,  продувал  насквозь.  Вряд  ли
удастся долго выдержать подобную прогулку. И как людям сражаться  с  врагом,
способным творить такое? Да,  он  поклялся  тогда  отомстить  за  Дженнифер.
Вспомнив об этом, он горько усмехнулся. Типичная бравада  и  ничего  больше!
Во-первых, и войны-то никакой пока нет - негде сражаться с Ракотом Могримом,
который и без войны  вдребезги  разбивает  их  кувалдой  из  ветра  и  льда.
Во-вторых - и эта истина лежала в его душе, свернувшись в клубок, с тех  пор
как они прибыли из Стоунхенджа - он все  равно  вряд  ли  окажется  способен
действительно сделать  что-то  серьезное,  даже  если  каким-то  образом  им
удастся покончить с этой зимой и  начать  настоящую  войну.  Воспоминания  о
своих безуспешных попытках быть полезным  во  время  позавчерашнего  ночного
сражения на Равнине были еще достаточно свежи.
   Ревность в себе он давно уже изжил, да и никогда особенно на этом чувстве
не зацикливался, это  вообще  было  не  в  его  характере.  Хотя  он  привык
сознавать, что всегда вполне способен был что-то ДЕЛАТЬ. Он уже не завидовал
Полу  или  Ким,  их  темной,  мучительно  тяжкой  силе  и  не  менее  тяжкой
ответственности  -  печаль  Ким,  которая  всем  вчера  была   очевидна,   и
одиночество Пола совершенно уничтожили в его душе даже намек на зависть  или
ревность; осталось лишь искреннее сострадание.
   Он, собственно, и не претендовал на их роли в этом спектакле. Не увлекала
его и роль могучего воина с боевым топором в руках, которую исполнял Дейв, и
уж точно ни один человек в здравом уме не пожелал бы себе хотя бы и  частицы
той судьбы, что выпала на долю Дженнифер. Единственное, чего  ему  хотелось,
это играть  ХОТЬ  КАКУЮ-НИБУДЬ  роль.  Чтобы  с  ним  считались.  Чтобы  его
адекватно воспринимали.  Но  надежды  на  это  было  мало.  И  вряд  ли  ему
когда-либо удастся исполнить тот, от всего сердца данный обет.
   Точнее, два обета. Он ведь давал клятву дважды. Один раз в  Большом  зале
дворца, когда Брендель принес весть о  гибели  светлых  альвов  и  похищении
Дженнифер. А во второй раз это было, когда Ким, замкнув Круг,  перенесла  их
домой и он увидел, что сделали с  той  женщиной,  которую  он  когда-то  так
любил. Тогда он заставил себя смотреть на нее  долго  и  не  отводить  глаз,
чтобы навсегда запечатлеть в душе это  страшное  преступление,  чтобы  сразу
вспомнить о  нем,  чтобы  эта  картина  вечно  стояла  перед  глазами,  если
когда-нибудь ему изменит мужество.
   И в этом отношении ни память, ни мужество ему  не  изменили,  и  никакого
страха перед завтрашней охотой  у  него  не  было,  что  бы  там  ни  думали
остальные, но было зато горькое и вполне  честное  понимание  того,  что  на
охоту он отправится всего лишь "за компанию".
   И эта никчемность была для Кевина Лэйна невыносима, и смириться с этим он
не мог никак. Здесь, во Фьонаваре, он казался  себе  полным  импотентом.  Он
опять горько усмехнулся, хотя губы на морозе двигались  с  трудом,  ибо  это
определение показалось ему особенно подходящим. Страсть, вызванная  Богиней,
сжигала сейчас в Гуин Истрат  каждого.  Каждый  мужчина  испытывал  неуемное
половое влечение - но только не он. Не он! А ведь секс всегда прежде играл в
его жизни огромную роль, хотя о том, как сильно он отдавался  страсти,  было
известно только тем женщинам, которые провели с ним хотя бы одну ночь.
   Если любовь и плотское влечение находятся во власти Даны, то его, похоже,
она решила бросить на произвол судьбы. И что же  тогда  у  него  остается  в
жизни?
   Кевин покачал головой: что-то слишком много  жалости  к  самому  себе!  В
конце концов оставался еще и он сам, Кевин Лэйн,  светлая  голова  и  вполне
состоявшийся человек, бесспорная звезда юридического факультета  и  один  из
самых способных молодых членов Коллегии Адвокатов.  У  него  всегда  были  и
уважение, и друзья, и женщины, которые его любили, и далеко  не  одна.  И  у
него, как сказала ему одна  из  этих  женщин  всего  год  назад,  было  лицо
человека,  которому  непременно  должно   везти.   Интересная   фраза;   он,
оказывается, даже ее запомнил.
   Да при таких данных о какой-то  сентиментальной  жалости  к  самому  себе
просто и речи быть не может!
   С  другой  стороны,  все  эти  блестящие  достижения  были  им  совершены
исключительно в рамках его собственного мира. Но разве  может  он  и  впредь
искать славы в тамошних игрушечных испытаниях? Неужели он по-прежнему  будет
гордиться своими успехами на юридическом поприще после  того,  что  видел  и
пережил здесь? Разве может что-то  иметь  смысл  в  его  родном  мире  после
взорвавшейся Рангат и огненной руки в небесах,  испепелявшей  все  на  своем
пути? После того, как он слышал смех Ракота  Могрима,  принесенный  северным
ветром?
   Да то, что  осталось  там,  не  имело  сейчас  для  него  почти  никакого
значения. Кроме одного. И об этом единственном он всегда  думал  с  душевным
трепетом, особенно если долго о нем не вспоминал: отец.
   "Fur gezunter heit und cum gezunter heit", - сказал  Сол  Лэйн  на  идиш,
когда Кевин сообщил, что ему совершенно необходимо лететь в  Лондон  и  быть
там уже через десять часов. "Иди  спокойно  и  спокойно  возвращайся.  И  да
хранит тебя  господь".  Больше  отец  ничего  не  прибавил.  В  этих  словах
заключалось все его безграничное доверие. Если бы Кевин захотел  рассказать,
он бы рассказал.  И  объяснил  цель  своей  поездки.  Но  раз  Кевин  ничего
объяснять не стал, значит, у него есть на  то  причины.  И  вполне  законное
право.
   - Ах, абба, - прошептал Кевин громко, точно  обращаясь  к  этой  жестокой
ночи. И здесь, где властвовала Богиня-мать, его мысли об отце показались ему
неким спасением, талисманом, который  способен  был  защитить  его  даже  от
порывов ледяного ветра, пока он добирался до того дома в Морвране, в котором
разместились Дьярмуд и его друзья.
   Дом, естественно, был предоставлен самому принцу и наследнику Бреннина. И
вместе с ним там поселились только избранные: Колл, Кевин и Брок.  Колл  еще
развлекался в таверне, а гном спал. Ну а самого Дьярмуда сейчас и с собаками
не найдешь, решил Кевин.
   Он даже немного  развеселился,  представив  себе,  как  Дьярмуд  проведет
завтрашнюю ночь; кроме того, он, как всегда,  испытал  глубокое  облегчение,
вспомнив об отце, так что лег спать в довольно приличном расположении  духа.
Ему даже что-то снилось, но  сны  ускользали  от  него,  и  к  утру  он  уже
совершенно забыл, что именно видел ночью.
 
*** 
 
   Охота началась на рассвете. Небо над головой было яркое,  безоблачное,  и
лучи раннего солнца красили снег в розовый цвет. А  не  так  уж  и  холодно,
подумал Дейв, если, конечно, не учитывать того, что  сейчас  середина  лета.
Охотники были настолько возбуждены, что возбуждение это прямо-таки висело  в
воздухе - как электричество перед грозой. Эротические  картины  и  греховные
мысли, появившиеся, как только они преодолели границы провинции Гуин Истрат,
теперь возникали почти постоянно. Дейв никогда в жизни ничего  подобного  не
испытывал. Ему сказали, что это у всех так,  и  сегодня  ночью  к  ним  даже
выйдут жрицы. От одних только мыслей  об  этом  ему  становилось  дурно.  Он
заставил себя сосредоточиться  на  утренних  сборах.  С  самого  начала  ему
хотелось охотиться вместе с дальри, однако на лошадях в густом  лесу  делать
было нечего, и  Айлерон  попросил  Всадников  с  Равнины  усилить  ряды  тех
лучников,  которые  должны  были,  окружив  лес,  отрезать  волкам,  которые
непременно попытаются прорваться, все пути к отступлению.  Дейв  видел,  как
этот великан Колл, лейтенант Дьярмуда, отцепил от седла притороченный к нему
лук поистине немыслимых размеров и поскакал вместе с Торком и Ливоном  через
мост на северо-запад.
   Ему тоже нужно было к кому-то  присоединяться,  и  он  без  особой  охоты
двинулся  со  своим  боевым  топором  туда,  где  Кевин  Лэйн,  как  всегда,
перебрасывался шуточками с двумя другими воинами из  банды  этого  Дьярмуда.
Ходили слухи, что они начали праздновать Майдаладан еще вчера,  нарушив  тем
самым приказы обоих королей. Дейв брезгливо поморщился: одно  дело  устроить
без разрешения попойку, и совсем  другое  -  спать  с  кем  попало  накануне
сражения.
   С другой стороны, все они после  вчерашнего  были  в  полном  порядке.  И
половые излишества явно не оказали на них  пагубного  воздействия.  Впрочем,
все равно он тут больше никого  не  знал,  так  что  довольно-таки  неуклюже
пристроился к компании принца и стал ждать, когда его заметят.  Дьярмуд  был
занят - просматривал составленные его братом инструкции. Покончив к этим, он
поднял голову и тут же, разумеется, заметил присутствие Дейва.
   - Местечко еще для одного найдется? - спросил тот, внутренне уже  готовый
к тому, что ему ответят какой-нибудь обидной шуткой, но принц сказал лишь:
   - Конечно. Я же видел, как  ты  драться  умеешь.  Помнишь?  -  Он  совсем
немного повысил голос, но полсотни человек, собравшихся вокруг него, тут  же
притихли. - Да-да, собирайтесь-ка, ребятки, поближе, и я расскажу  вам  одну
историю. Мой брат, похоже, сам себя превзошел в  подготовке  к  этой  охоте.
Итак, нам с вами предстоит следующее...
   Несмотря на  несколько  фривольную  манеру  изложения,  объяснял  Дьярмуд
просто и ясно. И голос его звучал решительно. У него за  спиной  Дейву  была
видна катальская почетная стража, эйдолаты. Возглавляемые Шальхассаном,  они
быстро мчались на  северо-восток.  Неподалеку  от  их  отряда  перед  своими
воинами держал речь Айлерон, а чуть дальше то же самое делал  Артур.  Отряды
должны взять противника в клещи, догадался Дейв, продвигаясь одновременно  с
юго-запада и с северо-востока.
   Лучники - их было примерно сотни две - должны были окружить лес. Катальцы
уже залегли вдоль берега реки Карн на  восточных  склонах  холмов,  а  также
вдоль северной опушки леса вплоть  до  реки  Латам.  Лучники  Бреннина  были
размещены вдоль Латам на северной границе леса и - с некоторыми промежутками
- вдоль южного и западного его краев. Более мелкие рощицы к востоку от  Карн
уже были проверены; оказалось, что волков там нет. По словам  Дьярмуда,  все
волки находились сейчас в самом Линанском лесу, окруженном со  всех  сторон,
и, если все пойдет по плану, им скоро  некуда  будет  оттуда  бежать.  Тогда
спустят собак, и те загонят волков в центральную часть леса.
   - ... итак, если только у этих вероломных волков не  хватит  наглости  не
подчиниться планам Верховного правителя, - вещал между  тем  Дьярмуд,  -  мы
должны будем встретиться с отрядом Шальхассана в лесу, на  берегу  Латам,  и
все волки окажутся в кольце. Если  же  нет,  -  заключил  он,  -  мы  станем
обвинять всех и вся, кроме себя и собственного  гениального  плана.  Вопросы
есть?
   - А где наши маги? - спросил Кевин Лэйн. У него всегда  вопрос  найдется,
сердито подумал Дейв. Как же, один из этих умников!  Которые  ничего  просто
так сделать не могут.
   Но Дьярмуд ответил Кевину вполне серьезно, без улыбки:
   - Они должны были тоже быть  здесь.  Но  прошлой  ночью  в  Храме  что-то
случилось. Источники совершенно обессилены. Так что пока у нас  есть  только
наши мечи и стрелы.
   И боевые топоры, мрачно подумал Дейв.  А  раньше-то  ничего  иного  и  не
требовалось! И как-то чище  получалось,  когда  эта  магия  в  сражениях  не
участвовала.
   Больше вопросов не последовало, да и времени  на  ответы  не  оставалось:
Айлерон со своим отрядом уже двинулся к лесу. Дьярмуд, ловко развернув  свое
войско, повел его через мост за реку Латам - на левый  фланг.  А  на  правый
фланг переместился отряд Артура.
   Они остановились на юго-западной опушке леса, точнее,  на  узкой  полоске
земли между лесом и замерзшим озером. Вокруг, на западе и  на  севере,  Дейв
видел множество лучников с готовыми к бою  луками.  Лучники  дальри  застыли
верхом на своих  лошадях  там,  где  деревья  на  опушке  были  относительно
редкими.
   Затем Айлерон подал Артуру сигнал, и Дейв заметил, как тот сказал  что-то
своему псу и пес с воем бросился в чащу Линанского леса.  И  следом  за  ним
устремилась вся собачья свора. Дейв услыхал также еле слышный лай у северной
оконечности леса - там спустили с поводков вторую свору. Несколько мгновений
люди выжидали; затем Верховный правитель Бреннина молча сделал шаг вперед, и
все углубились в лес.
   Вокруг сразу резко потемнело, ибо даже  лишенные  листьев  деревья  здесь
росли так густо, что закрывали небо и солнце. Сперва охотники  двигались  на
северо-запад, а потом широким фронтом устремились к востоку. Отряд Дьярмуда,
в котором был и он, Дейв, оказался впереди  всех.  Внезапно  Дейв  отчетливо
ощутил резкий запах волка. Отовсюду доносился яростный лай собак,  но  лаяли
собаки как-то не слишком настойчиво.  Держа  топор  в  боевой  готовности  и
обмотав ремешок рукояти вокруг запястья, Дейв устремился  вместе  с  Кевином
Лэйном и гномом по имени Брок, тоже вооруженным боевым топором, за маячившим
впереди Дьярмудом.
   Чуть впереди и справа  от  них  снова  яростно  зарычал  Кавалл,  и  даже
человек, никогда не участвовавший прежде в такой охоте, сразу понял бы,  что
означает это рычание.
   -  Поворачивайте!  -  раздался  откуда-то   сзади   голос   Айлерона.   -
Развернитесь в цепь и поворачивайте к реке!
   К этому времени Дейв уже полностью потерял  способность  ориентироваться,
но по-прежнему следил за Дьярмудом и с бешено бьющимся сердцем устремился за
ним следом.
   Однако волки успели напасть на них первыми.
   Еще до того, как охотники достигли берега реки и воссоединились с отрядом
катальцев, черные, серые и пестрые звери окружили их со всех  сторон.  Точно
не желая быть преследуемой дичью и презирая ее жалкую участь, огромные волки
пошли в атаку сами, и Дейв, нанося направо и налево смертельные удары  своим
топором, слышал звуки битвы, доносившиеся также и с восточной стороны  леса:
это бились с волками воины Катала.
   Времени раздумывать не было совсем. Откатившись  по  земле  вправо,  Дейв
схватил за горло  вцепившегося  в  него  всеми  своими  оскаленными  клыками
черного  зверя.  Он  чувствовал,  как  волчьи  когти  рвут  его  куртку,  но
оглядываться в поисках подмоги времени не было: на подходе был второй  волк.
Этого он убил одним страшным рубящим ударом, а  потом  ему  пришлось  быстро
присесть, почти упасть на колени, потому что третий волк прыгнул прямо ему в
лицо. Это было последнее, что он помнил достаточно ясно.
   Схватка превратилась в  нечто  совершенно  невообразимое;  люди  метались
среди деревьев, преследуя врага и сами преследуемые им.  Дейв  был  весь  во
власти всепоглощающей ярости, которая, похоже, вообще была  ему  свойственна
во время любых сражений, и он продвигался вперед, оставляя на снегу  по  обе
стороны от себя кроваво-красный след, и топор его с неумолимым  постоянством
взлетал и  падал,  круша  врага.  А  впереди  он  все  время  видел  принца,
элегантного даже в такой страшной  сече  и  ловко  наносившего  смертоносные
удары своим мечом. И Дейв вдруг с изумлением услышал, что Дьярмуд еще и поет
при этом!
   Он не имел ни малейшего представления о  времени,  не  смог  бы  сказать,
сколько минут или часов прошло с тех пор,  как  они,  вступив  в  схватку  с
противником, стали буквально прорубаться к реке; и он все время видел  перед
собой Дьярмуда, а за ним неотступно следовал Брок. На том  берегу  замерзшей
реки виднелись катальцы. Но справа и слева были волки, и  центральный  отряд
бреннинцев уже вступил с ними в бой. А на правом фланге врага  крушил  отряд
Артура, и Дейв уже бросился было к ним на помощь, но тут Дьярмуд схватил его
за плечо:
   - Погоди! Смотри.
   Рядом Дейв заметил и  Кевина  Лэйна.  Тот  был  весь  буквально  пропитан
кровью, сочившейся из раны у него на плече. И все они вместе стали смотреть,
как завершается битва на берегу реки Латам.
   Неподалеку от них Артур Пендрагон вместе со своим серым Каваллом  отводил
душу, нанося удар за ударом.  Сколько  же  раз  приходилось  Воину  вот  так
размахивать своим мечом и в скольких войнах  принимал  он  участие,  подумал
вдруг Дейв.
   Однако Дьярмуд смотрел совсем не на Артура. Проследив  за  его  взглядом,
Дейв и стоявший рядом с ним Кевин увидели то самое, что Кимберли уже  видела
год назад на освещенной сумеречным светом лесной тропе  к  западу  от  Парас
Дерваля.
   Айлерон дан Айлиль с мечом в руке - на это стоило посмотреть!
   Дейв уже не раз видел и воинское мастерство Ливона и Торка, и безмятежную
жестокость по отношению к врагу у Дьярмуда и вот только  что  с  восхищением
наблюдал, как безупречно владеет мечом Артур, не допуская ни одного  лишнего
движения; он даже  знал,  что  и  сам  способен  весьма  неплохо  сражаться,
подогреваемый боевым пылом. Но Айлерон сражался с врагом так,  как  летит  в
небесах орел или мчится по зеленым просторам Равнины быстроногий элтор!
   Схватка закончилась на другом берегу Латам. Им было  отлично  видно,  как
Шальхассан, свирепый и победоносный, ведет  свой  отряд  вниз,  к  замерзшей
реке.
   В живых осталось всего семь волков. Они молча бросились в  одну  сторону,
влево, на Айлерона. Шесть черных и один серый. Дейв видел, как они атаковали
его сразу с трех сторон. Первым был убит серый волк, потом  два  черных,  но
Дейв так и не  понял,  каким  движением  меча  Ай