му более жестокой? - очень серьезно спросил Пол.
   Наступила тишина. Прервал ее Лорин.
   - Нет, ты не понял, - мягко заметил он.  -  Он  просто  создает  зиму.  И
совершенно перепутал уже все  времена  года.  Снег  идет  здесь  уже  девять
месяцев, Пуйл. А ведь всего через шесть ночей канун Иванова дня!
   Они посмотрели в окно. Стекло было покрыто ледяной коркой.  И  снова  шел
снег; и ледяной ветер завывал над стенами Парас Дерваля; и, несмотря  на  то
что в комнате были растоплены два камина и горело  множество  факелов,  было
весьма прохладно.
   - Господи! - вырвалось у Дейва. - А как же дальри?
   - Они все собрались на берегах реки Латам, - ответил Лорин. - И  люди,  и
элторы.
   - Все - в одном-единственном уголке? -  воскликнул  Дейв.  -  А  ведь  им
принадлежит огромная Равнина!
   - Принадлежала, - сказал Айлерон, и в голосе его  послышался  беспомощный
гнев. - Сейчас - пока длится эта зима - Равнина уже не принадлежит дальри.
   - И мы никак не можем остановить ее? - спросил Кевин.
   - Нет, пока не узнаем, как он ей управляет, - ответил Лорин.
   - Значит, вам нужна Ким?.. -  задумчиво  проговорил  Пол.  Он  давно  уже
отошел от остальных и стоял у окна.
   - Да. И еще кое-кто. Я бы хотел, чтобы  сюда  приехал  Гиринт,  шаман  из
племени Айвора. Я надеюсь совместными усилиями  выяснить,  не  можем  ли  мы
пробиться сквозь этот ледяной панцирь, сквозь эти  глубокие  снега  и  найти
источник зимних холодов. Если же нам это не удастся, - продолжал маг,  -  мы
можем проиграть эту войну еще до того, как она по-настоящему начнется!
   Айлерон не сказал ни слова: все и так было написано у него на  лице  и  в
горящих глазах.
   - Хорошо, - осторожно начала Дженнифер. - Ким, по всей  вероятности,  уже
на пути сюда. Во всяком случае, я надеюсь на это. Да и мне,  по-моему,  есть
что рассказать Лорину и Мэтту.
   - Прямо сейчас? - спросил Кевин.
   - Почему бы и нет? - Она улыбнулась, хотя улыбка  эта  и  показалась  ему
несколько вымученной. - Вот только выпью немного вашего вина, хорошо,  Шаин?
Если никто не возражает, конечно.
   И через несколько минут она действительно удалилась вместе с магом и  его
Источником в дальнюю комнатку. Остальные только переглянулись.
   - А, между прочим, где Дьярмуд? - спросил вдруг Кевин.
   - А как ты думаешь? - ответил ему Айлерон.
   Примерно за полчаса до описываемых событий и вскоре после того, как  Мэтт
и Лорин отправились во дворец на встречу с гостями из другого  мира,  Зерван
из Сереша улегся в свою постель в том доме, где обычно останавливались маги,
приезжая в Парас Дерваль, но уснуть не мог.
   Делать ему было практически нечего; он уже разжег огонь в том камине, что
в гостиной, да такой, что тепло должно было сохраниться до утра. И знал, что
если Брок вернется раньше, чем Лорин и Мэтт, то непременно подбросит дров.
   Прислуживать магам всегда довольно легко. Зерван уже целых  двадцать  лет
занимался этим, с тех самых пор как ему сказали, что сам он,  видно,  совсем
из другого теста. Ничего удивительного: он с ранних лет чувствовал, что это,
собственно, так и есть. Хотя все трое  магов  ему  очень  нравились  -  даже
Метран, хотя вспоминать о нем было горько; Метран стал мудрым и умелым магом
еще до того, как состарился, и  задолго  до  того,  как  оказалось,  что  он
предатель. Зервану и Парас Дерваль тоже очень  нравился,  нравилось,  что  в
этом городе жизнь бьет ключом, нравилась близость дворца. Очень приятно было
оказаться порой в самом центре событий.
   Когда Тейрнон попросил его остаться у него на службе, Зерван был  польщен
и с удовольствием остался.
   За эти двадцать лет  изначальная  симпатия  переросла  во  что-то  весьма
похожее на любовь. Эти четверо - Лорин и  Тейрнон,  Мэтт  и  Барак  -  были,
пожалуй, самыми близкими Зервану  людьми,  чем-то  вроде  его  семьи,  и  он
беспокоился о них, проявляя порой даже  некоторую  излишнюю  суетливость,  и
старался не упускать из виду ни одной мелочи.
   Правда, его спокойная жизнь была несколько нарушена, когда  год  назад  у
них поселился Брок из Банир Тала. Но, хотя этот гном явно принадлежал  среди
своих  к  высшему  рангу,  помехой  он  никому  не   стал,   да   и   особой
требовательностью тоже не отличался. Кроме того,  Зерван  сразу  оценил  его
безоговорочную преданность Мэтту Сорину. Зерван всегда  считал,  что  Мэтту,
когда он стал Источником Лорина, пришлось слишком  многим  поступиться,  так
что было даже неплохо иметь под рукой Брока - по крайней мере для поддержки,
- ибо тот полностью разделял это мнение Зервана.
   Именно благодаря Броку Зерван в итоге понял, почему Мэтт время от времени
впадает  в  такое  мрачное  уныние  и  надолго  замолкает,   хотя   излишняя
разговорчивость ему и без того свойственна не была. Теперь-то все встало  на
свои места: Мэтт Сорин, который прежде был  королем  Банир  Лок,  становился
молчаливым и мрачным оттого, что ему приходилось  сопротивляться  вечному  и
непрекращающемуся зову Калор Диман, Хрустального озера. Все  короли  гномов,
как объяснил Зервану Брок, непременно должны в полнолуние провести  ночь  на
берегу этого волшебного озера, расположенного между горами-близнецами  Банир
Лок и Банир Тал. И если после увиденного этой ночью они  оставались  живы  и
сохраняли рассудок, то уже уверенно могли предъявлять  права  на  знаменитый
Алмазный Венец. Но уже никогда, сказал Брок, никогда в жизни  они  не  могли
избавиться от приходящего, точно приливы и отливы, зова Калор Диман.  И  как
раз во время таких "приливов", как догадывался теперь Зерван, Мэтт часто  не
мог уснуть, особенно когда близилось полнолуние, и до рассвета мерил комнату
тихими и осторожными шагами.
   Но сегодня ночью заснуть не мог сам Зерван. Мэтт был во дворце  вместе  с
Лорином. Брок  тоже,  как  всегда,  проявив  удивительную  тактичность,  под
каким-то предлогом убрался из дома, наверное, пошел в "Черного  кабана".  Он
частенько уходил, чувствуя, когда надо оставить Лорина и  Мэтта  наедине.  И
сегодня Зерван, оставшись в доме совсем один, никак не  мог  уснуть,  потому
что - теперь уже дважды - слышал за окном какие-то странные звуки.
   На третий раз Зерван все-таки встал с постели, оделся и пошел  проверять.
Проходя через гостиную, он подбросил еще несколько поленьев в оба камина,  а
потом, прихватив на всякий случай палку потяжелее, открыл дверь и  вышел  на
улицу.
   Ночь была очень холодная. Дыхание, не успев  вылететь  изо  рта  туманным
облачком, тут же замерзало и  оседало  инеем,  и  даже  в  перчатках  Зерван
почувствовал, что пальцы рук мгновенно окоченели. И ни  души.  Только  ветер
"приветствовал" его да этот ужасный снег, выпавший среди лета. Он обошел дом
и завернул за угол, чтобы осмотреть заднюю стену дома,  куда  выходили  окна
спален и откуда, как ему показалось, и доносились те странные шорохи.
   Кошка какая-нибудь, думал он, пробираясь по снегу в узком  проходе  между
стеной своего дома и соседского.  Наверное,  кошка.  Но  на  снегу  не  было
заметно никаких следов. Никого  не  обнаружив  и  несколько  приободрившись,
Зерван осмотрел заднюю стену и снова завернул за угол.
   Он не успел увидеть, кто это был. И не успел - хотя от ужаса и недоумения
у него мозги трещали - осознать невозможное и понять,  почему  на  снегу  не
осталось никаких следов.
   И   не   успел   даже   крикнуть,   даже   оставить   хоть   какой-нибудь
предупредительный знак.
   Длинный, немыслимо длинный палец коснулся его - и он умер.
 
*** 
 
   После сбивавшего с ног ветра и обледенелых скользких улиц тепло  "Черного
кабана" поразило Кевина. Ему показалось, что он попал прямо в ад, так  здесь
было жарко и шумно. Таверна была битком набита кричащими и потеющими людьми.
Огонь пылал по крайней мере в четырех огромных каминах, и на  стенах  горело
множество факелов.
   Здесь все было почти так, как ему и помнилось: густой,  жирный  факельный
дым, запах жареного мяса и бесконечный, порой почти невыносимо  громкий  гул
голосов. Пока они втроем пробирались от двери, Кевин с удивлением понял, что
теперь в "Кабане", пожалуй, еще больше посетителей, чем  прежде,  а  большая
часть завсегдатаев собралась тесным кружком в  центре  таверны.  Столы  были
сдвинуты к стене, и на них взгромоздили другие, перевернутые вверх ногами, а
скамьи попросту вынесли, чтобы освободить место посредине зала.
   Дейв прорубался сквозь толпу, как таран, и, следуя за ним,  Кевин  и  Пол
протолкались наконец, получая удары локтями и разливая  чье-то  пиво,  туда,
где уже можно было понять, что здесь происходит. В  центре  толпы  находился
какой-то дородный рыжеволосый мужчина громадного роста, а на плечах  у  него
сидел второй, казавшийся совсем маленьким.
   А напротив с восторженным ревом, как ни странно, перекрывавшим даже дикий
шум в зале, пошатываясь, расхаживал не кто иной, как  Тегид  из  Родена,  на
плечах которого, весело смеясь, восседал сам принц Бреннина Дьярмуд.
   Кевин тоже засмеялся, заметив, как в толпе  зрителей  поспешно  заключают
пари, поглядывая на обе кружащие друг перед  другом  пары.  "Даже  во  время
войны он  забавляется!"  -  подумал  Кевин,  глядя  на  принца.  Кое-кто  из
посетителей даже влез на столы, чтобы  лучше  видеть;  кое-кто  поднялся  на
второй этаж и любовался поединком, перегнувшись через  перила.  Потом  Кевин
заметил Карде и Эррона - они стояли на стойке бара, заключая пари направо  и
налево. А неподалеку от них он через  некоторое  время  увидел  Брока,  того
самого гнома, что принес королю Бреннина  весть  о  предательстве  в  стране
Эриду. Брок был старше Мэтта, и в бороде у него было  больше  седины,  и  он
умел громко и заразительно смеяться, а Мэтт Сорин даже и улыбался-то  крайне
редко. Глаза всех присутствующих были прикованы  к  участникам  необычайного
поединка; на троих вошедших никто даже и внимания не обратил.
   - О, жалобно стенайте, вы,  захватившие  Северную  твердыню!  -  проревел
Тегид. И Кевин, догадавшись, крикнул Дейву и Полу:
   - Вторая  пара  -  это  люди  Айлерона!  -  Но  тут  поднялся  совершенно
невообразимый шум, ибо Тегид, пошатываясь, устремился навстречу врагу.
   Но рыжеволосый великан чуть отступил в сторону, и Дьярмуд,  задыхаясь  от
смеха, едва удержался на плечах Тегида, пролетевшего мимо цели, когда второй
наездник попытался сбросить принца на пол. А Тегид  завершил  свою  пробежку
тем, что врезался в стол  на  дальнем  конце  зала,  устроив  там  настоящую
свалку, и уже сам чуть не уронил своего наездника.
   Наконец он восстановил равновесие и медленно повернулся, шумно  и  тяжело
дыша. Дьярмуд, наклонившись к уху своего неустойчивого  "скакуна",  принялся
что-то настойчиво ему нашептывать. На этот раз они двинулись на противника с
большей осторожностью, и Тегид старался пошире  расставлять  ноги,  дабы  не
терять устойчивости на неровных, грубо обтесанных досках пола.
   - Эй ты, пьяный кашалот! - поддразнил его второй наездник.
   Тегид приостановил свое неуверенное продвижение  вперед  и  уставился  на
противника, багровый от ярости. А затем, втянув как можно больше  воздуха  в
свои гигантские, похожие на кузнечные мехи легкие, оглушительно возопил:
   - Пива! - И сразу же какая-то девушка бросилась к нему с двумя  кружками,
из которых во все стороны Разлетались хлопья пены. Дьярмуд с Тегидом осушили
их одним глотком.
   -  Двенадцать!  -  заорали  в  один  голос  Карде  и  Эррон,  по-прежнему
возвышавшиеся на стойке бара. Поединок явно затягивался. Дьярмуд сунул  свою
кружку служанке, а Тегид свою просто швырнул через плечо, и один из зрителей
едва успел пригнуться и нырнуть под стол, на котором только что стоял вместе
с другими зеваками.
   И Кевин Лэйн не выдержал.
   Через несколько минут пара из Северной твердыни самым беспощадным образом
была повержена наземь - удар был нанесен сзади и у всех на виду. Когда вопли
и свист зрителей достигли непереносимого уровня, Кевин  покрепче  уселся  на
плечах Дейва, и они повернулись лицом к паре из Южной твердыни.
   - А теперь я вас вызываю! - крикнул Кевин.
   Но оказалось, что  у  Тегида  иные  соображения.  С  радостным  ревом  он
бросился к ним, широко раскинув руки,  схватил  Дейва  в  охапку  и  стиснул
своими ручищами в совершенно медвежьем объятии, а потом,  будучи  совершенно
не в состоянии остановиться - для такого сложного  маневра  он  был  слишком
пьян, - повалил их всех на пол и сам рухнул сверху на эту  шевелящуюся  кучу
тел.
   Но и оказавшись на полу, он  не  успокоился,  а  принялся  награждать  их
яростными тумаками, что, видимо, должно было означать высшую степень любви и
восторга, в искренности которых Кевин совершенно не сомневался. Однако удары
эти были настолько внушительны, что в голове у него загудело и комната пошла
кругом. Впрочем, он продолжал  беззвучно  смеяться,  тщетно  пытаясь  как-то
защититься от чрезмерных проявлений Тегидова энтузиазма, и тут вдруг услышал
шепот Дьярмуда:
   - Это ты здорово придумал, друг Кевин. - Принц, как  всегда,  был  просто
неотразим! - Мне было бы ужасно  неприятно  проиграть.  Хотя,  пока  мы  тут
валяемся на полу, вполне может произойти кое-что очень неприятное.
   - А в чем дело? - Его тон немного задел Кевина.
   - Я все это время следил кое за кем у дверей  -  мне  с  высоты  Тегидова
роста этот тип был хорошо виден. По-моему, это какой-то чужак.  Сперва  меня
это не слишком беспокоило; я думал,  что  он  посмотрит-посмотрит  и  просто
заявит, что мы с Тегидом к такому поединку совершенно не готовы...
   - Что за чужак? - прервал его Кевин.
   - Я надеялся выяснить позже. Но раз уж вы теперь здесь, это меняет  дело.
У меня нет желания  узнавать  черт  знает  от  кого,  что  Ким  и  Пол  тоже
вернулись.
   - Ким еще нет. А Пол здесь.
   - Где? - резко обернулся принц.
   - Там, возле двери.
   К этому времени их окружило уже  множество  людей:  Карде,  Эррон,  Колл,
огромное количество каких-то женщин, и пока они пробирались сквозь  всю  эту
толпу к дверям, было уже поздно что-либо  предпринимать,  ибо  незнакомца  и
след простыл.
 
*** 
 
   Пол следил за этим нелепым поединком  с  явным  удовольствием.  Казалось,
ничто  на  свете  не  способно  заставить  Дьярмуда  отказаться   от   своей
бесшабашной безответственности. И тем не менее  человеком  никчемным  принца
никак нельзя было назвать; Пол много раз имел возможность в  этом  убедиться
даже за тот недолгий  период,  что  они  провели  здесь  прошлой  весной,  и
совершенно не сомневался в истинных качествах Дьярмуда.
   Прошлой весной. А где же  она,  эта  весна?  Весна  бывает,  только  если
близится лето... Вот о чем, об истинном значении этой чудовищной,  вызванной
черной магией зимы, раздумывал сейчас Пол. И, в частности,  о  том,  что  он
успел заметить по пути в таверну.
   Так что среди всеобщего веселья и шума он  был  погружен  в  разгадывание
подтекста и совершенно абстрактные размышления. И лишь краем глаза  заметил,
как Кевин взгромоздился на плечи Дейву и они сзади  напали  на  ту  пару  из
Северной твердыни. Рев зрителей, который раздался вслед за этим, как  раз  и
привлек внимание Пола, и он усмехнулся, поняв, что происходит.  Ох  уж  этот
Кевин!
   Улыбка Пола переросла в громкий смех, когда он увидел, как Тегид  схватил
Дейва в объятия, и, уже умирая от хохота, сквозь слезы он стал смотреть, как
все четверо, с грохотом рухнув на пол, пытаются встать.
   Он был так поглощен этим зрелищем, что даже не заметил у двери  человека,
с ног до головы закутанного в плащ с капюшоном, хотя в харчевне  было  жарко
натоплено. А человек этот незаметно подбирался к нему, Полу.
   Однако кое-кто все же его заметил. И этот кое-кто, еще  раньше  увидев  в
толпе Кевина и Дейва, сразу смекнул, что и Пол должен быть неподалеку.  И  в
тот самый момент, когда человек в плаще подошел к Полу почти вплотную,  этот
кое-кто вмешался.
   - Посторонись-ка, сестрица! - воскликнула темноволосая Тиене, обращаясь к
неведомой  фигуре  в  плаще.  -  Остальных  можешь  забирать  себе.   Можешь
отправляться наверх с кем хочешь, но этот - мой! И только он будет  со  мной
сегодня ночью!
   Пол обернулся и увидел изящную и очень хорошенькую девушку. Он ее помнил:
это она так горько плакала в  ту  ночь,  год  назад,  когда  он  не  захотел
заняться с нею любовью и выбежал  на  улицу,  под  звездное  небо.  А  потом
вернулся и услышал ту песню  Кевина,  которую  не  должен  был  слышать.  И,
услышав ее, отправился прямиком к Древу Жизни.
   И именно поэтому, потому что он побывал на Древе Жизни  и  выжил,  потому
что бог Морнир отослал его обратно, та женщина в плаще - а это действительно
была женщина, хотя "сестрицей" она никому  из  смертных  быть  не  могла,  -
явилась сюда, чтобы убить его, Пуйла Дважды Рожденного.
   Но тут вмешалась та глупая девчонка  и  оказалась  как  раз  между  ними.
Незнакомка выпростала из-под плаща руку и  коснулась  Тиене  тонким  длинным
пальцем. Всего одно прикосновение, и девушка судорожно охнула, ибо руку ей в
том  месте,  где  коснулся  ее   палец   незнакомки,   пронзила   леденящая,
парализующая боль. И она почувствовала, что падает, и, падая, другой  рукой,
в которую боль еще не успела проникнуть, успела сдернуть  капюшон  с  головы
предполагаемой соперницы, открыв ее лицо.
   Лицо было человеческое, но только на первый взгляд. Мертвенно-белая  кожа
казалась голубоватой; чувствовалось, что и на  ощупь  она  мертвяще-ледяная.
Голова была абсолютно безволосая, а глаза светились - так светятся под луной
вечные льды на вершинах гор, - и взгляд этих глаз был настолько холоден, что
способен был навсегда поселить зиму в душе того, кто в них заглянет.
   Но не в душе Пола. Он встретил  ее  взгляд  спокойно  и  глаз  не  отвел,
заметив, что она-то отступила мгновенно, испугавшись того, что сумела в  нем
почувствовать. А вокруг них - и это  было  совсем  уж  невероятно  -  никто,
похоже, ничего не замечал: не заметили даже, как упала Тиене.  Мало  ли  кто
падает на пол в таверне или уже на улице,  у  ее  крыльца,  когда  время  за
полночь?
   И лишь один человек из всех слышал тех  воронов.  Пол,  Мысль,  Память  -
таковы были их имена. Он знал, что оба они  тогда  сидели  на  ветвях  Древа
Жизни, когда ему явилась сперва Богиня, а затем Бог.
   И за те  несколько  мгновений,  что  прошли  с  момента,  когда  призрак,
обнаружив себя, угрожающе двинулся к нему, чтобы убить, как убил Тиене,  Пол
вспомнил слова, сказанные теми птицами, и пропел их:
 
   Белый туман сквозь меня поднялся,
   Белее земли, которой ты правишь.
   Имя твое мне теперь известно,
   Скажу его вслух - и ты нас оставишь.
 
   И замолчал. Вокруг них, воплощавших тайные  магические  силы  первого  из
миров, а значит, и  всех  остальных  миров  тоже,  продолжалось  дьявольское
веселье. Никто не обращал ни малейшего внимания ни на Пола,  ни  на  ужасную
гостью. Пол пропел волшебные слова негромко, но видел, что каждое его  слово
для нее точно удар кинжалом. Затем, так же тихо, но четко выговаривая каждый
слог, ибо слова эти исходили из таких невероятных глубин времени, что трудно
было даже себе представить, он заговорил снова:
   - Я - повелитель Древа Жизни, в имени моем нет ни  тайны,  ни  связующего
заклятия. - У нее было вполне достаточно времени, чтобы приблизиться к  нему
и убить его своим прикосновением, заморозить его сердце, но  при  звуке  его
голоса она замерла, не сводя с него своих ледяных, точнее, леденящих глаз, и
внимательно слушала, что он говорит:
   - Ты сейчас слишком далеко от своей Ледяной Пустыни, от  источника  своей
силы. Прокляни же навек того, кто послал тебя  сюда,  и  убирайся,  королева
льдов, ибо СЕЙЧАС Я НАЗОВУ ТЕБЯ ТВОИМ ИСТИННЫМ ИМЕНЕМ, ФОР-ДАЭТА ИЗ РЮКА!
   Она издала жуткий  вопль  -  такой  человеческая  глотка  была  бы  не  в
состоянии издать. Это был скорее стон раненой твари,  дьявольского  отродья,
и, взвившись к потолку, вопль этот заставил смолкнуть все остальные зву